Yes, the bluebird, the Owaissa,

Envious, said, "O Chibiabos,

Teach me tones as wild and wayward,

Teach me songs as full of frenzy!"

Yes, the robin, the Opechee,

Joyous, said, "O Chibiabos,

Teach me tones as sweet and tender,

Teach me songs as full of gladness!"

And the whippoorwill, Wawonaissa,

Sobbing, said, "O Chibiabos, (VI, 40-49)

Когда Чибиабос погиб в XV главе и его оплакивали тот же ручей и те же

птицы, Лонгфелло использовал их английские и индейские названия.

Sighed the rivulet, Sebowisha,

Sang the bluebird, the Owaissa,

Sang the robin, the Opechee,

And at night through all the forest

Went the whippoorwill complaining,

Wailing went the Wawonaissa, (XI, 71-86)

Когда после страшной голодной зимы, унесшей жизнь любимой жены Гайаваты,

приходит весна, возвращаются птицы, Гайавата слушает их пение безмолвно и

печально. Перечисление всех вернувшихся птиц, их песни и щебетание в чаще и

на лугу только подчеркивают его горе (XXI, 112-135).

В эпизоде погони за По-Пак-Кивисом бобр, гром, молния упоминаются

несколько раз в их индейской и английской формах

"O my friend Ahmeek, the beaver, (XVII, 64)

"Yes!" replied Ahmeek, the beaver, (XVII, 98)

"Yes," the beaver chief responded, (XVII, 112)

Called Waywassimo, the lightning, (XVII, 315)

And the thunder, Annemeekee; (XVII, 316)

Then Waywassimo, the lightning, (XVII, 324)

Smote the doorways of the caverns, (XVII, 325)

And the thunder, Annemeekee, (XVII, 327)

Shouted down into the caverns, (XVII, 328)

Лонгфелло часто использует соположения индейского и английского слова

в перечислениях для создания национального колорита и в некоторых случаях

для усиления авторского посыла.

Чтобы защитить посевы кукурузы от болезней растений, насекомых, птиц,

грызунов и чтобы урожай был хороший жена Гайваты Minne-haha ночью своей

одеждой проводит магический круг вокруг поля.

"Thus the fields shall be more fruitful,

And the passing of your footsteps

Draw a magic circle round them,

So that neither blight nor mildew,

Neither burrowing worm nor insect,

Shall pass o'er the magic circle;

Not the dragon-fly, Kwo-ne-she,

Nor the spider, Subbekashe,

Nor the grasshopper, Pah-puk-keena;

Nor the mighty caterpillar,

Way-muk-kwana, with the bear-skin, (XIII, 54-65)

Перечисление всех насекомых и болезней, которых остановит магический круг,

подчеркивает уверенность индейской женщины, что волшебство поможет ей

вырастить хороший урожай. Во время молитв и семидневного поста, который

Гайавата держал, чтобы обратиться к Верховному Божеству с просьбой помочь

его народу найти новые способы добывания пищи помимо охоты, рыболовства и

сбора ягод и дикого риса, Гайавата видит птиц, на которых индейцы охотятся.

The pheasant Bena; the pigeon Omeme; wild-goose, Wawa; прерии Muskoday, the

meadow, на которых они собирают the wild rice Mahnomonee; the blueberry

Meenahga; the strawberry Odahmin; the gooseberry Shahbomin; the grapevine

Bemahgut. На озере он видит the sturgeon Nahma; the yellow perch Sahwa; the

pike the Maskenozha; the herring, Okahahwis; the Shawgashee, the crawfish и

спрашивает Хозяина жизни, Создателя, должна ли жизнь индейского народа

зависеть только от этой пищи (V, 17-50).

Некоторые сочетания реалии и ее английского эквивалента повторяются на

всем протяжении песни и создают локальный или временной фон событий.

Упоминавшийся выше отрывок из (XXI, 112-123), рисующий весело поющих птиц,

служит фоном вернувшейся весны, перечисление птиц, покинувшие место

обитания Kabibonokka – Северного ветра во II главе является предупреждением

другим более южным птицам, что давно наступила зима.

Who is this that dares to brave me?

Dares to stay in my dominions,

When the Wawa has departed,

When the wild-goose has gone southward,

And the heron, the Shuh-shuh-gah,

Long ago departed southward? (II, 159-164)

Поэтически образным показателем наступления ночи становится упоминание духа

сна Nepahwin и пения козодоя в нескольких эпизодах поэмы

When the mournful Wawonaissa

Sorrowing sang among the hemlocks,

And the Spirit of Sleep, Nepahwin,

Shut the doors of all the wigwams,

From her bed rose Laughing Water, (XIII, 78-82)

и др.

Когда Гайавата со своей невестой приближается к своим родным местам,

его встречают лесные обитатели земли Оджибуэев.

From his ambush in the oak-tree

Peeped the squirrel, Adjidaumo,

Watched with eager eyes the lovers;

And the rabbit, the Wabasso, (X, 245-248)

Watched with curious eyes the lovers. (X, 251)

All the birds sang loud and sweetly, (X, 253)

Sang the bluebird, the Owaissa, (X, 255)

Sang the robin, the Opechee, (X, 259)

Перечисление обитателей земли племени Оджибуэй, уже знакомых слушателю, и

анафорический рефрен фразы Pleasant was the journey homeward, (X, 223, 253)

возвещают ему, что Гайавата уже в своем родном краю, где он знает каждый

лесок, луг, ручеек, холмик, все растения и животные и все они знают и ждут

его. Таким образом, перечисленные индейские реалии в соположении с

английскими эквивалентами становятся индикаторами (обозначениями) места и

времени событий, благодаря их частой повторяемости в тексте и прозрачности

их значения, обусловленной присутствующим английским переводом или

объяснением.

Количество индейских реалий, которые Лонгфелло употребляет в

английском языке в своей поэме так велико, частотность их употребления

такая высокая, что только соположение реалии и ее эквивалента делает

возможным их органическое вхождение в английскую речь и их естественное,

незатрудненное понимание носителями английского языка.

Вывод:

Соположение реалии и ее английского перевода или объяснения в работе

рассматривается как один из позиционных видов повтора. Оно имеет

чрезвычайно важное значение для обеспечения естественного и незатрудненного

понимания реалий в английском тексте. Их повтор на всем протяжении

повествования способствует установлению связи между высказываниями,

сверхфразовыми единствами и более обширными частями текста (главами).

Соположение индейской реалии и ее английского эквивалента и наоборот,

помогает воссоздать атмосферу и дух жизни североамериканских индейцев до их

столкновения с белыми завоевателями Европы, их природу, верования и

культуру. Соположение реалии и ее эквивалента часто придает первой значение

имени или прозвища, отражающего характер, достоинства и недостатки его

носителя.

Соположение реалии и ее английского перевода часто служит для создания

локального и временного фона происходящего события.

3.5.2. Анафора

Анафорический повтор очень частое явление в поэме Лонгфелло и, как

правило, охватывает более чем два стиха, достигая иногда четырех –

пятикратного повтора существительного, глагола, наречия, местоимения,

предлога, союза и т.д.

From the Vale of Tawasentha,

From the Valley of Wyoming,

From the groves of Tuscaloosa,

From the far-off Rocky Mountains,

From the Northern lakes and rivers

All the tribes beheld the signal, (I, 43-48)

Down the rivers, o'er the prairies,

Came the warriors of the nations,

Came the Delawares and Mohawks,

Came the Choctaws and Camanches,

Came the Shoshonies and Blackfeet,

Came the Pawnees and Omahas,

Came the Mandans and Dacotahs,

Came the Hurons and Ojibways,

All the warriors drawn together (I, 58-66)

В этих двух отрывках, взятых из одного эпизода, многократный анафорический

повтор предлога, существительного и глагола-сказуемого подчеркивает

количество племен, привлеченных дымом Трубки Мира (the Pukwana of the Peace

Pipe), зажженного Верховным Божеством и обширность и отдаленность

территорий, в которых дым был замечен. С другой стороны, по этим отрывкам

можно проследить еще одно не менее важное назначение анафорического повтора

в поэме. Лонгфелло использует его для усиления ритмической организации

стиха. Анафора создает особую четкость чередованию ударного и неударного

слога в стопе, достигая необыкновенной тонкости и филигранности стиха.

Примеров подобного рода в поэме очень много.

Однако, анафорический повтор индейских реалий или их английских

эквивалентов встречается довольно редко. В одном случае это анафорический

повтор реалии и ее английского перевода вместе.

1. Shingebis, the diver, feared not,

Shingebis, the diver, cared not; (II, 174-175)

Птица-поганка, которой Лонгфелло придал человеческий облик, не боится

холода, который принес с собой Северный ветер Kabibonokka. Shingebis

подбрасывал дрова в огонь и не испугался и когда Kabibonokka ворвался в его

вигвам.

В плане информативной значимости самым важным для высказывания

является идея отсутствия у птицы какого-либо страха и беспокойства за свою

судьбу. Это подчеркивается полным параллелизмом синтаксической структуры

предложений и анафорическим повтором имени птицы на индейском и английском

языках.

В другом случае – это повтор причастия painted, которое

рассматривается как индейская реалия, поскольку наносить краску на лицо

было обычаем индейских воинов.

2. And they stood there on the meadow,

With their weapons and their war-gear,

Painted like the leaves of Autumn,

Painted like the sky of morning, (I, 70-73)

Причастие painted дважды отнесенное к одному и тому же глаголу-сказуемому,

акцентирует состояние тревожного ожидания воинов, стоящих в полном

вооружении и одеянии, готовых противостоять любым враждебным намерениям.

Несколько чаще встречается анафорический повтор реалий через их

английские эквиваленты или синонимы. Среди них повтор слова-предложения, и

существительных, включающих имена героев, географические названия и др.

3. While the Master of Life, ascending, I, 158

Vanished from before their faces,

In the smoke that rolled around him,

The Pukwana of the Peace-Pipe! (I, 161-163)

Повтор понятия «дым примирения» через английское слово smoke и индейское

Pukwana с постпозитивным определением of the Peace-Pipe, уточняющим его

ритуальное назначение в данном случае усиливает значимость этого обряда

(традиции) в описываемом эпизоде и кроме того служит заключительным

аккордом всего таинства, связанного с раскуриванием трубки мира.

В следующем примере анафорически повторяется однословное предложение

kaween и его английский перевод.

4. Kago! kago! do not touch it!"

"Ah, kaween!" said Mudjekeewis,

"No indeed, I will not touch it!" (IV, 141-143)

Пример демонстрирует один из способов придания национального колорита

повествованию. Использованные в прямой речи индейцев индейские слова и

реплики в диалоге создают впечатление живой индейской речи, а звуковой

эффект повторяющегося слова, который отсутствует в анафоре Ah, kaween и No

indeed восполняется эпифорическим повтором английского do not touch it и I

will not touch it, которыми семантизируется индейское слово Kago! kago! do

not.

В поэме анафорический повтор реалий через их английский эквивалент

встречается в сочетании с другими видами повтора. Чаще всего он является

результатом подхвата, а затем повтором этого слова.

5. Was it then for heads of arrows,

Arrow-heads of chalcedony,

Arrow-heads of flint and jasper,

That my Hiawatha halted (IV, 276-279)

Подхват и повтор heads of arrows, arrow-heads замедляет действие и создает

атмосферу ожидания объяснения, почему Гайавата зашел в дом изготовителя

луков и наконечников. Повтор ставит под сомнение вытекающую из контекста

причину остановки и предоставляет читателю дать самому ответ.

В следующих двух примерах анафорический повтор сочетается с эпифорой.

6. And retreated, baffled, beaten,

To the kingdom of Wabasso,

To the land of the White Rabbit, (II, 219-221)

7. Ruler shall you be thenceforward

Of the Northwest-Wind, Keewaydin,

Of the home-wind, the Keewaydin." (III, 231-233)

В последнем примере the Northwest-Wind повторяется с помощью the home-wind,

которое является синонимом Северо-западного Ветра, как отмечается в словаре

индейских слов поэмы.

Сочетанием анафоры и эпифоры можно тоже считать следующее

четверостишие

8. "Who is this that dares to brave me?

Dares to stay in my dominions,

When the Wawa has departed,

When the wild-goose has gone southward,

And the heron, the Shuh-shuh-gah,

Long ago departed southward? (II, 160-166)

9. When he came in triumph homeward

With the sacred Belt of Wampum,

From the regions of the North-Wind,

From the kingdom of Wabasso,

From the land of the White Rabbit. (II, 3-7)

Повтор в двух последних примерах употребляется с целью создания красочного

выразительного фона описываемых событий. В первом случае это локальный фон.

Вместо короткого слова Север, который не создал бы поэтического описания

местности, где Западный Ветер сражался с царем медведей, Лонгфелло

описывает ее через название животного, имя которого она носит, с помощью

имени ветра, который там владычествует. Во втором случае создается

временной фон события, через индейские и английские названия птиц, которые

к этому времени уже давно покинули эти места. Это поэтическое описание

места и времени, сделанное автором, отражает образ мышления древних

Североамериканских индейцев, которые воспринимали себя как частицу

окружающего их мира, в котором звери и птицы, насекомые и растения, явления

природы мыслят, чувствуют, живут и умирают как люди, где очень важно знать,

что север – это страна Белого кролика и Белого гуся, а холод приходит когда

Белый гусь и цапля покидают места гнездовий и отправляются в страну Южного

ветра.

Повторяющееся в начале нескольких строк слово с каждым повтором

обрастает другими словами, несущими новую информацию, что создает

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12