явления природы и наделяющего разумом все живое в среде его обитания.

Аллитерация в поэме имеет функцию усиления ударения и способствует

более четкой ритмической организации стиха, восполняя в некоторой степени

отсутствие рифмы. Наиболее часто встречается аллитерация пар слов, или

слов, соотносимых по смыслу. Аллитерация может охватывать три-четыре слова

в строке. Ритмообразующая роль аллитерации особенно проявляется, если она

возникает в ударных слогах двустопного хорея в конце или в начале строки.

В строке может быть две пары слов с аллитерацией разных звуков.

Аллитерация одного звука может оформлять слова в двух строках. Аллитерация

также используется Лонгфелло как средство выделения ключевого слова,

подчеркивания его значимости, и тогда она распространяется на несколько

строк, составляющих высказывание или сверхфразовое единство.

Коммуникативная значимость ключевого слова достигается подбором слов,

начинающихся с того же звука, что и ключевое слово. Таким образом,

усиливается значимость ключевого слова, а также может модифицироваться

значение некоторых сопровождающих слов усилением одного из компонентов их

значения. Аллитерация как средство выделения ключевого слова обычно

охватывает несколько строк и включает повтор звуков в любой позиции в

слове, а также в безударных слогах.

3.3. Звукоподражание

Звукоподражание или ономатопея является частным случаем звукописи.

Звукоподражанием называется использование слов, фонетический состав

которых, напоминает звуки природы, крик животных, речь и звуки, которыми

люди выражают настроение [1; 257]. В словаре всех языков есть

звукоподражательные слова, звукоподражательным является имя жены Гайаваты

Minnehaha (Laughing Water), которым ее назвали в честь водопада и реки того

же названия. Образ воды создается благозвучными сонорными m, l, n, которым

приписывается нежность, и передними i, e Minne, которые квалифицируются как

радость [13; 15]. Повтор слога ha-ha имитирует шум падающей воды. Индейское

слово “ворон” тоже звукоподражательное - Kahgahgee. Повторяющиеся

заднеязычные взрывные k, g, g имитируют крик вороны.

В тексте поэмы встречается несколько реалий, которые также можно

отнести к звукоподражательным на основании объяснения в словаре индейских

слов в примечании. Minne-wawa – a pleasant sound as of wind in the trees,

Mudway-aushka – sound of waves on a shore, Baim-wawa – the sound of the

thunder

At the door on summer evenings

Sat the little Hiawatha;

Heard the whispering of the pine-trees,

Heard the lapping of the waters,

Sounds of music, words of wonder;

'Minne-wawa!" said the Pine-trees,

Mudway-aushka!" said the water. (III, 98-104)

And the thunder of the mountains,

Starting, answered, "Baim-wawa!" (IV, 198-199)

Из перечисленных звукоподражательных реалий две используются автором для

создания звуковых картин, основанных на характере их звукового состава. Это

Minnehaha и Kahgahgee.

Возвращаясь домой после встречи со своим отцом Западным ветром

Mudjekeewis Гайавата остановился, чтобы купить наконечники для стрел у

известного мастера в стране Дакотов (Dacotahs), который жил возле водопада

Minnehaha - Laughing water. Здесь Лонгфелло первый раз описывает водопад.

Центральный образ создается звукоподражательной реалией Minnehaha.

Используя аллитерацию звука [l] в словах laugh и leap и повтор этого же

звука в начальных звукосочетаниях fl, gl в flash и gleam и конечного l в

словах falls и valley Лонгфелло создал звуковую картину этого водопада, а

также веселую радостную тональность звука, производимую им.

Paused to purchase heads of arrows

Of the ancient Arrow-maker,

In the land of the Dacotahs,

Where the Falls of Minnehaha

Flash and gleam among the oak-trees,

Laugh and leap into the valley. (IV, 254-259)

Несомненно, повтор звука [l] отдельно и в звукосочетаниях не передал бы всю

эту гамму звуковых красок, если бы все это не поддерживалось значением

слов, содержащих эти звуки.

Этот образ веселого, беспечного, смеющегося водопада переносится на

дочь мастера.

Wayward as the Minnehaha, (IV, 267)

Eyes that smiled and frowned alternate, (IV, 269)

Feet as rapid as the river, (IV, 270)

Tresses flowing like the water, (IV, 271)

And as musical a laughter: (IV, 272)

В обрисовке образа девушки Лонгфелло тоже подбирает слова, содержащие звуки

[l] и [r], символизирующие музыкальную и шумовую составляющие водопада, а в

образе девушки смену ее настроений. Лонгфелло продолжает сравнение образа

водопада и девушки в конце главы тем же способом, как и в предыдущем

отрывке, где присутствуют обе составляющие – [l] и [r] – музыкальная и

шумовая.

See the face of Laughing Water

Peeping from behind the curtain,

Hear the rustling of her garments

From behind the waving curtain,

As one sees the Minnehaha

Gleaming, glancing through the branches,

As one hears the Laughing Water

From behind its screen of branches? (IV, 282-289)

Но когда Minnehaha умирает и ей кажется, что она слышит зов водопада,

Лонгфелло передает только шум падающей воды.

Hark!" she said; "I hear a rushing,

Hear a roaring and a rushing,

Hear the Falls of Minnehaha

Calling to me from a distance!" (XX, 94-97)

В этом четверостишии повторяются звуки [h], [r], [?], то есть шумовая

составляющая звука водопада, как будто для того, чтобы Minnehaha могла

лучше услышать зов родного водопада.

В эпизоде со стаей ворон, пытающихся съесть всю кукурузу, посаженную

Minnehaha’ой, Лонгфелло использует много слов, начинающихся на [k] или [g],

или содержащих их. Это, прежде всего, имя короля воронов – Kahgahgee, King

of Ravens: corn, cornfields, gathered, black marauders, crows and

blackbirds, clamorous, dusky tree-tops, crag Mondamin from the grave,

careful, scornful, mocked, catch, grove, they came with caw and clamor, cry

of voices, with beak and talons, with all their craft and cunning and

skill, claws, consecrated cornfields, captive, cords, sacred footprints.

Придумав как расправиться с грабителями, Гайавата сказал им: «Нет, мои

друзья-вороны, и ты мой друг Кагаги, король ворон.» Однако вместо

английского слова No Лонгфелло употребляет индейское слово того же значения

– Kaw. Но англоязычный читатель должен воспринимать его как английское

слово caw – каркать, карканье, карр. Гайавата поддразнивает ворон, которые

и не представляют, какую расправу он им уготовил.

"Kaw!" he said, "my friends the ravens!

Kahgahgee, my King of Ravens!

I will teach you all a lesson (XIII, 115-117)

В своей поэме Лонгфелло проявил себя как блестящий мастер

инструментовки, прекрасно владеющим искусством подбора слова для красоты

звучания, для создания звуковых образов и целых картин, а также для

передачи настроения и тональности, сопровождающих события.

Вывод:

Звукоподражание, имитирующее звуки природы, крик животных,

человеческую речь и т.п. в поэме создается использованием

звукоподражательных слов английского языка и подбором слов, содержащих

звуки или звукосочетания, акустические свойства которых могут

ассоциироваться со звуками шума, свиста ветра, журчания ручья, течения

воды.

В поэме звукоподражание используется для описания Северного ветра,

холодного, завывающего, леденящего все окружающее, звука водопада, именем

которого названа жена Гайаваты, карканье и крики ворон, пытающихся склевать

все зерна кукурузы, посаженные Миннехахой.

3.4. Звукопись

Эвфония или звукопись характеризуется особым подбором звучащих слов,

целью которых является красота звучания, создание звуковых образов и целых

картин, передача настроения.

Аллитерация и звукоподражание являются составными частями звукописи и

главными инструментами, позволяющими услышать и через слуховые ощущения

увидеть и прочувствовать красоту поэтических образов и картин в

повествовании. Однако, основной базой, на которой главный инструмент

звукописи может получить развитие, является лексическое значение слов и

контекст.

Подбор определенных звуков, сочетаний звуков на отрезке текста,

превышающем одну или две строки, может создавать целые картины. Это

свойство широко используется Лонгфелло. Глава I, описывающая появление

Великого Духа (the Great Spirit), Творца жизни и народов (Master of life,

the creator of all nations), который спустился на землю, чтобы положить

конец распрям и раздорам своих детей, индейских народов, начинается с

изображения места, куда он спустился.

On the Mountains of the Prairie, (I, 1)

On the great Red Pipe-stone Quarry, (I, 2)

He the Master of Life, descending, (I, 4)

On the red crags of the quarry (I, 5)

Stood erect, and called the nations, (I, 6)

From the red stone of the quarry (I, 16)

With his hand he broke a fragment, (I, 17)

Moulded it into a pipe-head, (I, 18)

В этом отрывке большинство слов начинается с взрывных, смычных согласных p,

t, k, g, d или содержит сочетание взрывного согласного с [r] или один из

этих звуков. Они, повторяясь, звучат жестко, твердо как твердая глина,

скала, а так же с силой, которую воплощает Верховное Божество. Для того

чтобы замесить эту глину, разбавить её твердь – Духу нужна вода, жидкость,

и она есть тут же

From his footprints flowed a river,

Leaped into the light of morning,

O'er the precipice plunging downward

Gleamed like Ishkoodah, the comet. (I, 8-11)

В отличие от предыдущего отрывка здесь преобладают сонорные l, m, n в

сочетании с g, p, f (pl, gl, fl). Они создают иллюзию нежных звуков текущей

воды. В словах, рассказывающих, как Дух разводил огонь, чтобы обжечь глину

опять возникают звуки жесткости, твердости: bark of willow, bark of the red

willow, breathed, forest, great chafe, erect (I, 21-28), которые опять

переходят в плавные мягкие звуки, когда трубка оказывается раскуренной.

В описании Северного Ветра (Kabibonokka) и места его обитания,

животного мира, растений преобладают звуки [s], [z], [h], [(].

But the fierce Kabibonokka

Had his dwelling among icebergs,

In the everlasting snow-drifts,

In the kingdom of Wabasso, (II, 129-132)

Painted all the trees with scarlet,

Stained the leaves with red and yellow;

He it was who sent the snow-flakes,

Sifting, hissing through the forest,

Froze the ponds, the lakes, the rivers,

Drove the loon and sea-gull southward, (II, 135-140)

To their nests of sedge and sea-tang (II, 142)

В описании преобладает аллитерация [s], подчеркивающая его акустическую

особенность ассоциироваться с шипением и свистом. Свист, шипение и

завывание ветра хорошо озвучены в следующем отрывке, где добавляется

аллитерация [h] для создания звука завывания ветра

Once the fierce Kabibonokka

Issued from his lodge of snow-drifts

And his hair, with snow besprinkled,

Streamed behind him like a river,

As he howled and hurried southward,

Over frozen lakes and moorlands. (II, 144-151)

Этот образец звукового описания Северного ветра основан на звукоподражании,

которое особенно ярко выражено в фразах: sent the snow-flake; sifting,

hissing through the forest; as he howled and hurried southward. Из

звукоподражательных слов Лонгфелло использовал здесь только hiss и howl.

Рассказывая о видении, ниспосланном Гайавате Верховным Божеством,

Лонгфелло использует аллитерацию звуков [d] и [w], с которых начинаются

ключевые слова, чтобы показать ужасную картину того, что ждет племена

индейцев. Ключевыми словами являются westward, знаменующее движение чужих

рас и народов в страну индейцев и darker, drearier, символизирующие

разрушение индейского общества и его гибель. Мы приводим только последнюю

строфу этого эпизода. В предыдущей строфе слов с аллитерацией [w] и [d]

немного – beheld, distant day, westward, crowded, land, woodlands, thunder.

В последней строфе аллитерация очень заметна благодаря большей тесноте

ряда.

"Then a darker, drearier vision

Passed before me, vague and cloud-like;

I beheld our nation scattered,

All forgetful of my counsels,

Weakened, warring with each other:

Saw the remnants of our people

Sweeping westward, wild and woeful,

Like the cloud-rack of a tempest,

Like the withered leaves of Autumn!" (XXI, 222-230)

Аллитерация в этом отрывке усиливает значение ключевого слова westward,

возвещающее экспансию чужих племен с востока на запад и dark drearier,

выражающие идею грядущих зловещих времен.

Лонгфелло использует звуковую инструментовку и для создания

определенного настроения. В заключительной главе поэмы появлению людей

белой расы на земле североамериканских индейцев предшествует описание

летнего солнечного утра, наполненного радостью пробуждающейся природы и

предвещающего только спокойствие, безмятежность и безоблачное счастье. На

лице Гайаваты уже нет следов скорби и печали. Они, кажется, покинули его,

как покидает туман зеленый луг и лес, когда солнце поднимается высоко.

Но вот вдали раздаются какие-то звуки, похожие на плеск воды, потом

видны какие-то смутные очертания. Певцу кажется, что это птицы, населяющие

прибрежные воды, озера Gitche-Gumee, Big Sea-Water; привычные слушателю

heron, the Shuh-shuh-gah; wild goose, Waw-be-wawa; Shingebis, the diver;

the pelican, the Shada. Но шум приближается и становится ясно, что это шум

весел лодки canoe, а в ней белые люди (the Black Robe chief, the Prophet,

the Priest of Prayer, the Pale-face and his companions). Состояние

безмятежного спокойствия сменяется тревогой ожидания, а затем и печалью.

Приходит конец привычному укладу жизни, появляется новая цивилизация,

которая разрушит мир людей, живущих в тесном единении с природой, с

населяющими их землю животными, птицами, насекомыми, растениями. Гайавата

знает это. Индейские племена не вняли наставлениям Верховного Божества и

советам его пророка Гайаваты. Гайавата должен покинуть их.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12