В теории все это должно привести к повышению потребительской, деловой и инвестиционной активности, а соот­ветственно оживить экономику, что поможет правительству наконец-то решить проблему бюджетного дефи­цита. Первым впечатляющим резуль­татом должно стать заметное сниже­ние в течение 1—2 лет уровня безрабо­тицы. По оценкам независимых экономистов, в 2003 году темпы роста американской экономики превысят 3 процента, и считается, что этого до­статочно для предотвращения роста безработицы и даже ее снижения[19].

Однако Джордж Буш не хочет испы­тывать судьбу, когда на горизонте ма­ячит кампания по переизбранию его в президенты. «Политика должна быть очень агрессивной в условиях хрупкой финансовой ситуации, и именно это было на уме у всех», — признал глав­ный экономист Белого дома Гленн Хаббард, имея в виду период разработ­ки плана стимулирования экономики.

В ходе его подготовки рассматривались несколько проектов, отличав­шихся по размерам ожидаемых затрат на его реализацию. Однако Буш в по­следний момент отверг советы более осторожных экспертов и остановил выбор на самом дорогом варианте. Сумма расходов оказалась в два раза больше той, к которой представители администрации заблаговременно гото­вили конгресс. Кстати, в этот послед­ний наиболее затратный проект и бы­ло включено радикальное положение о ликвидации налога на дивиденды с корпоративных ценных бумаг.

Как стало известно журналистам, Буша предупреждали, что этот шаг, как и весь колоссальный по объему пакет мер стимулирования экономи­ки, отвечающий в первую очередь интересам самых богатых американ­цев, может создать политическую проблему для администрации. Но президент отмел их предостережения и решил ввязаться в борьбу с оппо­нентами, сознательно пойдя на риск в преддверии предстоящих в ноябре 2004 года выборов.

По словам членов команды Буша, его выбор обусловлен двумя главными причинами. Во-первых, максималь­ный вариант обеспечит ему больше гибкости для маневра при обсуждении экономического проекта в конгрессе, который его партия контролирует при минимальном большинстве. Во-вто­рых, советники президента откровен­но признают, что столь смелый план должен продемонстрировать избирате­лям готовность Буша вплотную зани­маться решением экономических про­блем. Буш-младший явно учится на ошибках своего отца, который, доби­ваясь переизбрания на пост президен­та, проиграл демократу Биллу Клинто­ну в 1992 году. Слабая экономика су­мела разрушить поддержку старшего Буша со стороны населения, несмотря на то, что он одержал блестящую по­беду в Персидском заливе. И еще один принципиальный урок: надо успеть воспользоваться политическим капи­талом до того, как он улетучится.

Центральным и самым дорогостоя­щим пунктом плана Буша является ликвидация федерального налога на дивиденды, получаемые частными ин­весторами с корпоративных ценных бумаг. Казне она обойдется в 364 мил­лиарда долларов в течение 10 лет. Эко­номисты давно утверждали, что диви­денды подвергаются налогообложе­нию дважды: сначала на корпоратив­ном уровне, а затем на уровне самих владельцев акций.

2.2. Внутриполитические разногласия США  Дж. Буш и европейцы.

Это - постоянно повторяющийся феномен: граждане Соединенных Штатов Америки избирают президентов, которые, как кажется европейцам, ни в малейшей степени не подходят для этой должности. Сначала был фермер из Джорджии, занимавшийся выращиванием арахиса, затем - бывший актер из Калифорнии, губернатор маленького и бедного штата Арканзас на Среднем Западе США и бывший губернатор Техаса, владевший некогда бейсбольной командой и занимавший официальный пост, прежде чем стать 43-м президентом, менее шести лет.

Многим европейцам кажется, будто американцы и сами не сознают, каким образом они избирают своего президента и тем самым - лидера единственной оставшейся в мире сверхдержавы. Рассматривая американские президентские выборы в ноябре 2000 года и последующую затяжную перепалку по поводу их результатов, большинство европейцев считают, что сложившееся у них впечатление подтвердилось. К этому добавляется то обстоятельство, что европейские политики, которые достигли апогея своей политической карьеры, уже многие годы до этого занимали разнообразные политические посты на различных уровнях. Они являются преимущественно профессиональными политиками. В отличие от этого американцы, похоже, охотно избирают дилетантов. Свежий и, пожалуй, также самый наглядный пример тому - Джордж В. Буш[20].

Его политический курс, в котором запечатлелись отказ придерживаться Киотского протокола о защите климата, бомбардировка Ирака, внезапная высылка 50 мнимых российских агентов спецслужб и форсированная разработка проекта широкомасштабной противоракетной обороны, привел к тому, что менее чем за сто дней пребывания в Белом доме Буш стал объектом европейской критики, прослыв «высокомерным, неинформированным и невнимательным гегемоном».

В ноябре прошлого года большинство европейцев, несомненно, предпочли бы победу вице-президента Эла Гора. В конце концов, Билл Клинтон был настолько высокочтимым партнером Германии и Европы, что удостоился за свою вовлеченность в развитие американо-европейских отношений Премии Карла Великого - высшей европейской награды, которую немцы могут вручать иностранцам. Очевидно, предполагалось, что Гор будет продолжать политику эпохи Клинтона, для которой были характерны тесные связи с Европой.

В отличие от него Джордж В. Буш до сих пор редко наезжал в Европу и ни разу не побывал еще в Лондоне, Париже или Берлине. Свой внешнеполитический опыт он почерпнул главным образом из жизни на границе с Мексикой и из поездок в Центральную Америку.

Если при подборе внутриполитических советников, он решил опереться, как и ожидалось, на экспертов из своей техасской команды, то в области внешней политики европейским наблюдателям поначалу было неясно, к кому же обратится «Джордж В.» за необходимым советом. В конце концов, он прибег к услугам команды своего отца и представил Кондолизу Раис в качестве своего советника по вопросам национальной безопасности, Колина Пауэлла - в качестве государственного секретаря, Дика Чейни в качестве вице-президента и Роберта Цёллика в качестве уполномоченного по вопросам торговли. Все они - опытные эксперты, самостоятельно научившиеся разбираться в европейских и глобальных делах.

Правда, выбор Буша в пользу Дональда Рамсфельда в качестве министра обороны не связан с опытом его предыдущего пребывания в этой должности при президенте Джеральде Форде, а, скорее, с его участием в американских усилиях определить требования к вооруженным силам XXI-го столетия, перед которыми ставятся оборонные задачи, и потребности этих сил. Рамсфельд, в свою очередь, прибег к услугам бывшего эксперта по вопросам обороны из правительства Рональда Рейгана Пола Вольфовица, который стал его заместителем. В интересах последовательности налоговой политики Буш оставил в должности высшего главы американского эмиссионного банка старого служаку Алана Гринспена.

В первые месяцы этого года ведущие европейские лидеры один за другим прибывали в Вашингтон и подчеркивали, что и при правительстве Буша в трансатлантических отношениях будет по-прежнему сохраняться атмосфера сотрудничества. Учитывая тот факт, что победа над Гором на выборах была одержана с небольшим перевесом и республиканцы располагают в Сенате и Конгрессе лишь незначительным большинством голосов, они рассчитывали, что новый президент изберет в своей политике центристский путь. Но, приняв целый ряд политических решений, правительство Буша продемонстрировало вскоре, что в трансатлантических связях произойдут перемены. Хотя Клинтон также помышлял о создании системы противоракетной обороны, объявленное Бушем намерение форсировать проект ПРО вызвало большую озабоченность в Европе, натолкнулось на ожесточенную критику в России и Китае и породило на трансатлантическом уровне разногласия в отношении будущего договорного контроля над вооружениями.

В тот момент, когда европейцы прилагали усилия для улучшения своих отношений с Северной Кореей, правительство Буша притормозило свою собственную политику по отношению к Северной Корее и Китаю и застопорило осторожный курс на сближение, проводившийся предыдущим кабинетом. Неумелые действия в вопросе о защите климата еще больше усилили неуверенность европейцев в отношении внешнеполитического курса Белого дома. Разумеется, ожесточенная политическая перепалка велась на трансатлантическом уровне также и при правительстве Клинтона,  будь то во время конфликта в Боснии или «банановой войны». Однако Клинтон в своей риторике постоянно подчеркивал потребность в многосторонних действиях с союзниками, хотя его политика частенько не соответствовала этим притязаниям.

Но даже тогда, когда между правительством Клинтона и европейскими союзниками возникли существенные расхождения в вопросе о том, как действовать на Балканах, американский президент часто воспринимался европейцами как «the good guy» в Вашингтоне. Его политические взгляды в значительно большей мере отвечали взглядам европейцев, нежели политические позиции Сената, в котором доминировали республиканцы, и который находился под влиянием ультраконсервативных деятелей, таких как занимавший до сих пор пост председателя Комитета по внешней политике сенатор Джесси Хелмс. К тому же после первоначальной выжидательной фазы приводным ремнем внешней политики Клинтона стала потребность интенсивно и зримо сотрудничать с ведущими европейскими политиками на всех уровнях.

После вселения Джорджа В. Буша в Белый дом стиль заметно изменится. Новый президент охарактеризовал самого себя как «коммерческого директора» страны и с помощью этого высказывания обратил внимание на то, что изучал в Гарвардском университете организацию управления производством. Буш и на самом деле производит впечатление крупного предпринимателя, когда описывает повестку дня своего правительства, рассуждает о стратегиях, которые необходимо претворить в жизнь, и критериях, позволяющих судить об успехах и достигнутых результатах. Он говорит о намерении инвестировать политический капитал в свои инициативы и вернуть американским гражданам избыточные налоговые поступления посредством проведения налоговой реформы.

Между делом Буш провел уже в Белом доме первые сто дней. Начатые его правительством реформы социальной, энергетической и оборонной политики подчеркивают явное изменение курса в американской внешней и внутренней политике[21].

До сих пор Буш делал упор на внутреннюю политику, что типично для США в начальной фазе после смены правительства. Президент поставил  под контроль республиканцев обе законодательные палаты, находящиеся в начале и конце авеню Пенсильвания, хотя они имеют шаткое большинство в американском Сенате и на горсточку больше мандатов в Палате представителей. Это незначительное большинство не сбивает президента с толку, и он в стиле исполнительного директора устремляет взор вперед, на развитие проводимой им политики, чтобы продемонстрировать своим «инвесторам» результаты и добиться процветания «фирмы».

Урегулирование   внешнеполитических   кризисных   ситуаций,   таких   как конфликт с Китаем из-за вынужденной посадки на острове Хайнань в Южно-Китайском   море   американского   разведывательного   самолета, несомненно, не предусматривалось в повестке дня президента в первые сто дней его пребывания в этой должности. Однако оказалось, что это дало Бушу возможность продемонстрировать, как он намеревается в будущем реагировать на подобные кризисы: он предоставил проведение переговоров с китайским правительством сотрудникам своего штаба, пока не была достигнута  договоренность о возвращении экипажа самолета. В течение этих переговоров американский президент избегал эскалации вербальной конфронтации с китайцами, пройдя свою половину пути и принеся   им,   в   некотором   роде,   извинения   за   инцидент.   Но   его последующее высказывание об особой приверженности обороне Тайваня содержало недвусмысленный сигнал Пекину, который с удовлетворением приняли     к     сведению     консерваторы     в     американской Палате представителей. Европейцев, правда, напугал конфронтационный стиль этого высказывания. В то время, как в Европе образ действий Буша рассматривали    как    излишне провокационный, дома он    получил признательность американской общественности  и своих  политических приверженцев за урегулирование кризиса усилиями еще не полностью сформированной    администрации  и  при  отсутствии    выработанной политической стратегии в отношении Китая.

Ошибки, подобные той, которую совершил Буш, отреагировавший излишне поспешно и отклонивший Киотский протокол, допускали в начальной фазе и прежние правительства. Не посоветовавшись с европейцами и не предложив альтернативный подход, Буш вынужден был потом высказывать свое отношение к негативным реакциям на другой стороне Атлантики.

Не только этот пример указывает на то, что европейско-американский диалог развивается в направлении позиции «agreeing to disagree». В отличие от парламентских систем правления в Европе, в США процесс отладки работы нового правительства значительно сложнее и определяется влиятельными группами внутри и вне правительства, выражающими различные интересы.

Даже если американский президент определяет при вступлении в должность ясные внешнеполитические приоритеты, он нуждается в согласии Конгресса на выделение финансовых средств, необходимых для проведения его внешней политики. Будучи губернатором Техаса, Буш прославился своей способностью приводить все стороны к консенсусу. Пока еще неясно, удастся ли ему добиться этого в Вашингтоне и в отношениях с трансатлантическими партнерами.

После избрания Джорджа В. Буша президентом особое значение трансатлантических отношений не изменилось ни для Европейского Союза, ни для Соединенных Штатов Америки. Эти отношения определяются уникальными торговыми связями, обеспечивающими ежедневный оборот в 36 миллиардов долларов. Обе стороны заинтересованы как в развитии свободной торговли в расширяющемся   Европейском Союзе, так и в принятии России и Китая во Всемирную торговую организацию.

К тому же Соединенные Штаты Америки и Европейский Союз хотят добиться мира и стабильности на Ближнем Востоке и на Балканах. Они выражают озабоченность угрозами для своей безопасности, создаваемыми дальнейшим распространением оружия массового уничтожения, организованной преступностью и наркоторговлей. Несмотря на дискуссию о Киотском протоколе, США разделяют озабоченность Европейского Союза по поводу будущего состояния окружающей среды. Но согласие по этим вопросам не ведет со всей неизбежностью к совместной политике[22].

В грядущие годы вызов, бросаемый трансатлантическим партнерам, будет заключаться в том, чтобы совместно определить роль тех институтов, которые на протяжении последних пяти десятилетий оказывали решающее влияние на европейско-американские отношения. Эта задача осложняется различиями в оценках этих институтов и затрагивающих их тенденций и конфликтов. Все институты, будь то Организация Объединенных Наций, НАТО, Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе, Международный валютный фонд или Всемирная торговая организация, должны переосмыслить свою роль и, соответственно, провести серьезное обсуждение своей повестки дня и взаимодействия. Этот вызов иллюстрирует развернувшаяся в настоящее время дискуссия о будущем системы противоракетной обороны.

В период «холодной войны» опасность конфликта с применением ядерного оружия заставляла американскую и советскую стороны принимать на вооружение тысячи ракет с ядерными боеголовками. Сегодня США считают, напротив, что подобная опасность гонки ядерных вооружений исходит для них от так называемых государств-изгоев или отдельных лиц, у которых становится все больше возможностей заполучить ядерное оружие. Ответы на эти угрозы в мире выглядят по-разному. Правительство Буша считает, что необходимо обязательно принять меры для защиты себя и своих союзников с помощью вновь созданной системы национальной противоракетной обороны (НПРО).

Европейцы сознают эту возможную опасность, однако для них в равной мере важно соблюдать соглашения о контроле над вооружениями, в особенности в тот момент, когда предлагаемая сегодня технология вооружения находится еще в стадии экспериментирования и без соглашений о контроле могла бы вызвать новый виток гонки вооружений. Поэтому они предпочитают двойной подход.

Наряду с Договором об ограничении систем противоракетной обороны для европейцев важны также международные договоры и институты, такие как Договор о всеобщем запрещении ядерных испытаний, Международный уголовный суд и Конвенция о запрещении применения, накопления запасов, производства и передачи противопехотных мин и об их уничтожении. Тот факт, что США не присоединились ни к одному из этих договоров, за исключением Договора об ограничении систем противоракетной обороны, является выражением их слабой веры в многосторонние подходы, в особенности в вопросах политики безопасности.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13