1) источнику происхождения: научный символ - это именное изобретение, художественный и религиозный носят скорее общественный характер;

2) целевой направленности: научный символ служит коммуникации в узко ограниченном кругу людей, мифический, художественный символ имеет более широкое обращение.

Таким образом, символ приобретает определенную форму в зависимости от того, как изменяется характер символического отношения, типы которого представлены в классификации французского исследователя Але Рене. К первому типу относится знак, соответствующий произвольному объединению означаемого и означающего, который сообщает - им однозначный смысл, рассматриваемый как константа. Ко второму типу относится объединение означаемого и означающего без ясного детерминировать составляющих, следовательно, и смыслов или смысла означаемого. Под третьим типом отношений понимается объединение означаемого и означающего в одном значимом, имеющем две возможные модуляциии: 1) активную, в которой тип выступает как модель; 2) пассивную, в которой тип функционирует как отпечаток. Первый операционный тип отношения соответствует синтематическому символизму, второй

метафорическому (аллегорическому) и третий - анафорическому или типологическому. В метафоре (анафоре) символическое не есть ни условное, :ш произвольное (arbitraire), оно является таковым в синтеме. Поэтому нужно иметь в виду, что в синтематическом символизме знаки, присущие ему, не базируются ни на реальных аналогиях, ни, в каком-то смысле, на «естествеппых и внутренних», но на внешних и искусственных. Такие знаки лежат и основе логики и математики. Они могут быть названы синтсмами. В труде Н.Бурбаки «Математические элементы» утверждается, что в этом случае речь идет о системе, «которая не представляет собой акт символизации», но структурированный механизм идеографического соединения. Математические знаки были заимствованы из различных систем письменности (греческий, латинский алфавиты, курсивы или древние арабские шифры, реторты, глиптика и т.д.). В общей сложности насчитывается около пятисот синтем логико-математического вида. Иными словами, разделение на синтему и морфему можно представить в виде разделения на символы условные и образные, строящиеся на базе аналогии Н>5, с.117). Символ концентрирует в себе это напряжение, в котором он сохраняет силу скрытого напоминания. Таким образом, в отношениях означающих и означаемых существуют различия, обусловливающие накопления новых отношений по аналогии. Означаемое в любой момент может рассматриваться как незаконченное, как простой элемент процесса бесконечной символизации, в котором участвует и означающее. По этому поводу А.Рене приводит слова Ямвлиха: «Душа сотворена так, что она символически воспринимает то, что ей представлено в символической форме» (там же). Символическое отношение может быть основано как на смежности, так и на сходстве; может быть близким или далеким, «чувственным» или «интеллигибельным», «синхроническим» или «диахроническим», тем более, что в общей сложности связь более важна, чем природа того, что связывается.

41

Итак, символы различаются в плане сферы их применения и типа отношения означающего к означаемому. Помимо этого символ выступает как связующее звено в отношении субъекта к объекту, т.е. он репрезентирует вещь таким образом, что в сознании присутствует не ее точный образ, но лишь некоторые черты функционального переноса.

Символизм в философии исследуется в нескольких школах середины XIX - начала XX вв. Агностически трактуется символ в «теории символов» Гельмгольца, идущей вразрез с теорией отражения. Ощущение, по миопию Гсльмгольца, - знак внешних явлений, который он сравнивает со словом. «Ощущения также не сходны с действительностью, как имя не сходно с человеком» (52, с.37). Отношения между знаками похожи на отношения между предметами. Таким образом, Гельмгольц признает существование материального мира, но поскольку знаки не требуют аналогии и соответствия вещам, то ощущения являются лишь их приблизительными копиями. К тому времени в физиологии сложилось общее представление о том, что живой организм как взаимосвязанная система частей в структурном представлении с помощью внутренней сигнализации управляется на всех уровнях его жизнедеятельности. В этот период деятельность физиков была направлена не только на изучение строения материи, но и на решение проблем гносеологии. В связи с этим возникает убеждение, согласно которому ощущения и исследуемые объекты обладают одинаковой природой в смысле их знаковости. Однако трудно говорить об объективности «убеждений», если в основе всего лежит ощущение. Ни теория отражения, ни теория символов не может быть доказана, потому что и та, и другая -отражение субъективной реальности. Тем не менее, отношения между вещами в «мире встречном» и в мире «я» сходно, поскольку человек двигается, осваивает природу, делает научные открытия.

42

В отличие от Гельмгольца, Мах, исходя из своей позитивистской гносеологии, признавал реальностью только чувственные восприятия, онтология которых сводилась к знаку. В «Механике» таким образом он утверждает, что «ощущения - не символы вещей». Вернее будет назвать «вещь» мысленным символом «для комплекса ощущений», обладающим устойчивостью. Проблема истинности знания переводится Махом в область семиотики. Вещь объявляется символом (знаком). Между вещью и символом существует такое отношение, при котором один и тот же знаковый объект размещен по двум сферам, человеческой и внечеловеческой, что приводит к единству этого объекта. Вещь - символ вне человека; символ - это вещь вне человека. Из этого вытекает, что символ связан однозначной связью с вещью. С точки зрения семиотики, это означает, что знак репрезентирует вещь через комплекс ощущений. Знак является психической сущностью, служащей для объединения комплекса ощущений, которые для нашего сознания выступают как вещь. Таким образом, сознание ведет себя семиотически. Психологи объясняют это наличием специфических нервных данных и общечеловеческого кода. Зигмунд Фрейд во «Введении к психоанализу» вырабатывает концепцию об интерпретации бессознательного; символы трактуются по определенному общечеловеческому коду, но в подсознании. «Мы называем это константное отношение между частью сна и его толкованием символическим, а сам сон символом бессознательного» (95, с. 150). «Эти символические отношения не являются собственно принадлежащим субъекту и не характеризуют процесс сновидения. Мы уже знаем, что независимо от того, миф это или сказка, пословицы, песни, язык или поэтическое воображение, человек использует тот же символизм. Просторы символизма необычайно велики, а сны в них только маленькая провинция» (там же). Западными психологами была разработана так называемая теория «чувственных данных». Э.Боринг, (а с ним Д.Шрсдср и Д/к.Мплкипи) утверждает, что специфические нервные энергии есть

43

символические данные. Представитель критического символизма Сантьяна сводит качества вещей и их многообразие к математическим отношениям. «Если бы я был математиком, - говорит он, - я бы выразил электрическую или логическую систему универсума в алгебраических символах». Точное мышление находит опору в символике и семиотике; всякий «закон» открыт мышлению не иначе как через общую «формулу», но сама формула возникает лишь в связи общих и специфических знаков. Без этих универсальных знаков, применяемых в арифметике и алгебре, невозможно было бы выразить ни один естественный закон. Итак, идеалистически-символические концепции новейшего времени основываются на следующих характеристиках символа:

1.  Символ есть единство.

2.   Символ есть единство эмблем.

3.   Символ есть единство эмблем творчества и познания.

4.  Символ есть единство творчества содержаний переживаний.

5.   Символ есть единство творчества содержаний познания.

6.  Символ есть единство познания содержаний переживаний.

7. Символ есть единство познания в творчестве содержаний этого познания.

8. Символ есть единство познания в формах переживания.

9. Символ есть единство познания в формах познания.

10. Символ есть единство творчества в формах переживаний.

11. Символ есть единство в творчестве познавательных сил.

12. Символ есть единство формы и содержания.

13.  Символ раскрывается в эмблематических рядах познаний и творчества.

44

14. Эти ряды суть эмблемы.

15. Символ познается в эмблемах и образных символах.

*

16.    Действительность    приближается   к   символу   в   процессе познавательной или творческой символизации (54, с.49).

Отталкиваясь от привычного представления выраженности ценностного содержания в другом содержании, которое, в свою очередь, является выражением для первого, «символ следует отличать от реминисценции или цитаты, поскольку в них «внешний» план содержания-выражения не самостоятелен, а является своего рода знаком-индексом, указывающим па более обширный текст, к которому он находится в метонимическом отношении» (42, с. 192). Интересна трактовка символа французским лингвистом Раймондом Рюйером, который понимает под символом не выражающий или обозначающий объект, данное или прошедшее, но то, что может быть употреблено само по себе для познания объекта в отсутствие самого объекта. Итак, «символ определяется как связь, оспоиаинам па сходстве между означаемым и означающим, н отличие от знака, основанного на условности и конвенции. Знаку для самоутверждения необходим социум, а символ может быть основан индивидуумом» (95, с.91). Но как знак или миф, представленный чисто идеально или же материально, символ есть диалектическое единство, категория бытия. Символ находится в процессе бесконечного становления, причем все точки этого становления находятся в подчинении определенной закономерности. Во-первых, символ вещи - это ее смысл, ее обобщение; тем самым определяется смысловая закономерность вещи. Во-вторых, символ - это «закон» вещи, ее «упорядоченность», идейно-образное оформление, внутренне-внешняя выраженность. Он имеет структурный характер. В этой структуре символ ••> развернутый знак, «не имеющий ничего общего с непосредственным содержанием тех единичностей, которые тут обозначаются; но эти различные

45

и противостоящие друг другу единичности определены здесь общим конструкторским принципом, который превращает их в единораздельнуго цельность, определяющую образную направленность» (37, с.322). В-трстьих, наверное, самое важное в символе, это явление его как тождества,. субстанционального тождества идеи и пещи, сущности и явления.

Символ может быть представлен чисто идеально, то есть тождество идеи и вещи будет свершаться в идее, будет демонстрироваться чисто идеальными средствами. А.Ф.Лоссв в своих «Очерках» приводит в пример идеальную природу христианского символа. Земля и плоть оправдываются лишь только в акте преображения. Христианский Бог сам по себе не нуждается в воплощении, которого могло и не быть. «Его символическая диалектика завершается за пределами и до мира» (35, с.267). Если же символ будет представлен вещественными и материальными «средствами», т.е. вещи придадут ему внутреннюю значимость, то он будет конструироваться и

оформляться в самой же вещи. Как пример Лосев приводит почитание на

^

Востоке явлений природы. В каждом из этих случаев необходимо правильное соотношение объемов идеи и вещи. Форма и содержание взаимоопрсделяются и объединяются в единый смысл.

Резюмируя вышесказанное, символ можно охарактеризовать следующим образом:

L Символ - это репрезентант (т.е. он есть материальный знак-фиксатор).

2. Символ - это единство условного и мотивированного, форма символа имеет самостоятельную ценность.

3. Символ - это целокупность, синкретичность содержания.

4. Символ - это репрезентация идеи и смысла формы. Уплотняет знание в силу своего текстового характера.

46

Свойства символической формы непосредственно взаимосвязаны с теми функциями, которые она выполняет. В символе присутствуют два полюса: реальный и конвенциональный; независимо от того, является ли реальный компонент самим объектом или акциденцией, можно усмотреть его утилитарную значимость, но в то же время он выполняет «символическую функцию», или имеет динамическую тенденцию вступать в связь с соответствующими эквивалентами во всех аналогичных рядах, при этом прежде всего указывая на конкретное метафизическое значение. Так, меч, железо, огонь, красный цвет, бог Марс, скалистая гора - вес соотносится между собой, поскольку ориентировано вдоль символической линии. В связи с этим можно выделить символическую характеристику амбивалентности, т.о. широком вместимости чмачення. Западным исследователь символизма Э.ХЛчсрлот демонстрирует это на примере функции символа воды, которая оплодотворяет, очищает и растворяет, отсюда многозначность этого символа (29, с.41). Символ, следовательно, содержит всевозможные потенции своего проявления во внешней среде и насыщен бесконечными смысловыми возможностями. Итальянский лингвист и культуровед, на работы которого ссылаются многие исследователи символизма, Мирна Элиаде, подчеркивает эту существенную характеристику символа, делая акцент на одновременности его различных значений, хотя вместо различных значений следует говорить о различных зпачимостях. Если мы возьмем три фундаментальных плана: 1) растительную и метеорологическую жизнь; 2) естественную жизнь человека и 3) духовный рост, - то понятие смерти и возрождения, соответственно символизируемые луной в ее фазах убывания и лрибывалия, означает в 3-х планах 1) засуху и дождь; 2) болезнь и выздоровление; 3) закоснение и постоянное движение (29, с,47). Интересен механизм «памяти» символа, который заключается в способности переносить из одного пласта культуры в другой сюжетные, информационные темы. Диахронически пронизывающие культуру константные наборы символов в

47

значительной мере берут на себя функцию механизмов единства: осуществляя память культуры о себе, они не дают ей распасться на

*

изолированные хронологические пласты. Функция символов заключается в фупдировапии культурного базиса, а их «долгожитие» в значительной мере определяют национальные и ареальные границы культур. Но двойственный характер символа заключается в том,'что, с одной стороны, он выступает как инвариант, носитель «прошлого», с другой стороны, он активно коррелирует с культурным контекстом, взаимодействуя с ним, видоизменяется и видоизменяет. «Его инвариантная сущность реализуется в вариантах. Именно I) тех изменениях, которым подвергается «вечный» смысл символа в данном культурном контексте, контекст этот ярче всего выявляет свою изменяемость» (42, с. 193).

Выделяются и следующие важнейшие характеристики символических функций: 1) неопределенность между планами выражения и содержания (у исторически активных символов); 2) . многомерность смыслового пространства (выражение - намек на содержание); 3) связи с семиотическим окружением не исчерпывают его смысловых валентностей (при этом элементарные символы экстенсионально шире нежели сложные символы). Крест, круг, пентаграмма обладают большими смысловыми потенциями, чем «Апполои, сдирающий кожу с Марсия»; 4) ориентация культуры ни еимколпчеекое пли деспмполичеекос прочтение текстов. То, что для символизирующего сознания есть символ, при противоположной установке выступает как симптом. Ю.М.Лотман, например, сравнивает две различные реакции писателей, представителей XIX века (десимволизирующего), и писателей символистов (в частности, Блока), на одни и те же явления. У первых люди - это «представители» (классов, групп и т.д.), у вторых - «символы» (42, с. 159).

48

Символ,    эта    архетип-программа,    (20,    с.38)    проявляется    как амортизатор,   смягчающий   удары   в   моменты   исторических   кризисен,

освобождающий людей от смятения и подавленности. Символ не поддается рациональному разрешению, позволяя, вернуться к своим первоистокам, освобождает пространство для творчества. Прежде всего речь идет об эпохальном прорыве в сферу знакового, совершающегося в символе, и в выборе, сделанном между природой и культурой. «Знакопость в cmvii iiaiioojice элементарной форме может быть определена как нарушение привычного порядка вещей, природа сама по себе есть нечто безразличное. Ритуал нарушает это первоначальное безразличие, становясь семантической «точкой», которая, генерируя из себя'новые значения, наполняет бытие смыслом» (20, сА5). Таким образом, символ выполняет функции накопителя и генератора значения (о чем говорилось в первом параграфе); кроме того, как справедливо заметил Лотман: «Особая природа искусства как системы, служащая для познания и информации одновременно, определяет двойную сущность художественного произведения - моделирующую и знаковую» (62, с.59). Таким же образом можно обрисовать функциональную направленность символа. С одной стороны, символизм рассматривается в аспекте соотношения субъекта и объекта, тогда он относится к разряду элистемологических. явлений; с другой стороны, речь идет о соотношении символа и интерпретатора, в этом случае система символов входит в разряд семиотических систем и выступает как средство передачи информации. Диалектичность символа как категории и символизма как явления сводит вышеназванные аспекты к единому знаменателю, вследствие чего возникают антиномические оппозиции: знак и образ, объект и метод, условность и мотивированность. На почве этой дихотомии структурализм и герменевтика, параллельно друг другу и изучая друг друга, разрабатывают свои методологии, но на наш взгляд, их рельсы пересекаются: структуралисты становятся историософами и сожалеют, что они не феноменологи.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14