зазвучало слово луноход. 
    Слово луноход стало жизненным не только  для  русского  языка.  И 
хотя  в  разных  языках  возникали  и  свои   названия   для   нового 
космического аппарата (например, в английском языке moon car и  др.), 
русское слово луноход то как синоним, то как своеобразное собственное 
имя вошло во многие языки мира: английский Moon-car Lunokhod – лунная 
повозка - луноход («Morning Star», 1970, November 19); The Lunokhod-1 
(«The Canadian Tribune», 1970, November 25). 
    И опять русское слово стало  вехой  в  космическом  пути,  вечной 
приметой достигнутого советской наукой и техникой. 
    Как мы могли  уже  видеть,  слово  одним  своим  звучанием  несет 
определенную  социальную  информацию  (спутник),  но  эта  информация 
раскрывается тем полнее, чем глубже будет раскрыта  семантика  слова, 
чем полнее и точнее отражена связь слова с жизнью и историей народа. 
    Русские слова проникают  в другие языки.  Они  представляют  нашу 
жизнь, наши достижения. Запуск первого искусственного спутника Земли, 
произведенный в Советском Союзе, как  бы  вывел  на  языковую  орбиту 
космические  неологизмы:  спутник,  луноход...  Пересаженные  в  иную 
среду, они могут окрашиваться  цветом  иной  жизни,  оказываться  под 
воздействием   иного    языка.    В    слове,    даже    специальном, 
терминологическом,  отражается   многообразие   человеческой   жизни, 
международные   контакты,   но   и   сохраняется,   то   национальное 
своеобразие,  которое   позволяет   заимствованное   слово   называть 
русизмом, советизмом (спутник, лунник, луноход, космонавт,  космодром 
— Sputnik, lunik, lunochod- lunokhod, cosmonaut, cosmodromе). 
    Послесловие.   Обращает  на  себя  внимание   то,   что   русских 
заимствований,  выражающих  понятия,  связанные  с  бытовой  стороной 
советской жизни,  в  английском  языке  после  Октябрьской  революции 
фактически нет. При описании советского повседневного быта английские 
писатели и публицисты обходятся средствами  своего  языка,  пользуясь 
либо существующими  равнозначными  лексическими  эквивалентами,  либо 
описательными приемами. В редких случаях, – повидимому  для  придания 
своего рода национального колорита при  описании  каких-либо  бытовых 
деталей, – употребляются подлинные русские названия  этих  деталей  в 
латинской транслитерации, печатаемые курсивом в кавычках, чаще  всего 
с  сопроводительными  пояснениями,  например,  social  tasks,  called 
nagruzka (load);  pamyatka  –  a  list  of  instructions.  Вообще  же 
характерно, что такие «курсивные» слова употребляются чаще всего  при 
описании  дореволюционой  России.  Например,  лауреат   Международной 
Сталинской премии Мира  Хьюлетт  Джонсон,  описывая  скудность  жизни 
беднейшего  крестьянства  в  царской  России,  говорит,  что  бедняки 
вынуждены кормить своих детей только with the inevitable kasha,  т.е. 
‘неизбежной кашей’. Также: povivalnaya babka  –  midwife,  paranja  – 
woman’s veil. 
    Слова, уходящие из родного языка,  становятся  как  бы  слепками, 
запечатлевшими  ту  жизнь,  свидетелями  которой  они  были.  Тройка, 
самовар, соболь, царь,  затем  декабрист,  нигилист,  земство  —  эти 
отдельные слова говорили о стране  —  богатом  торговом  партнере,  о 
растущем политическом сознании народа и трудностях  этого  роста.  Но 
все же преобладали русизмы-экзотизмы: щи, борщ, квас, сапоги, папаха. 
И вот поток  советизмов:  Советы,  советский,  большевик,  субботник, 
воскресник, пятилетка, герой труда, право на отдых —  меняет  окраску 
заимствований русских слов. 
    Заимствованное слово — это  не  только  штрих  из  жизни  народа, 
страны, но и ключ к пониманию этой  жизни  в  определенную  временную 
эпоху. В свое время В.И. Ленин подчеркнул, что русское  слово  Советы 
понимают все народы мира, а  в  наши  дни  символичны  проникновенные 
строки Александра Твардовского: 
    Звучат во всех краях планеты 
    Без перевода, как Москва, 
    Большевики, Октябрь, Советы, 
    Мир, спутник — русские слова. 
    5. ПЯТЫЙ ПЕРИОД. Русские слова, отражающие перестройку в СССР,  в 
английском языке. Революционный  характер  перемен,  происходивших  в 
жизни советского общества,  отразился  в  целом  ряде  слов  русского 
языка. Исключительная важность понятий, обозначаемых  этими  словами, 
обусловливает их интернационализацию. 
    Первым  русским  заимствованием  нового  времени  является  слово 
гласность.  Оно  употребляется  в  английском  языке  с  1986   года, 
зарегистрировано в словаре  неологизмов  этого  же  года,  в  котором 
трактуется  следующим  оьразом:  “the  willingness  of   the   Soviet 
government to be more open about its affairs” (Longman  Guardian  New 
Words Ed. by S.Mort. – Bristol.  –  1986.  Р.  4.).  Многие  западные 
газеты и журналы также стали писать о  гласности  как  о  «готовности 
быть более открытым», объясняя либо заменяя слово glasnost английским 
словом openness («открытость»): Glasnost, Mr. Gorbachev’s  policy  of 
openness, caused an even bigger buzz («Economist», 1987); This  year, 
the Russians are  working  on  openness  («New  York  Times»,  1987). 
Появились и другие синонимы слова glasnost: …under the protection  of 
the campaign for glasnost,  or  frankness  («Economist»,  1988);  His 
strategy: openness, candor, publicity – all summed up in the  Russian 
word glasnost («Newsweek», 1987). 
    Некоторые западные журналисты  пытались  трактовать  гласность  в 
рамках капиталистических ценностей. В связи с этим интересен  пример, 
приводимый  в  газете  американских  коммунистов:  According  to  the 
British correspondent in Moscow the success of  glasnost  depends  on 
making rock music, blue jeans and avan-garde art freely available  to 
Soviet citizens («People’s Daily World», 1987). 
    Мысль  о  том,  что  понятие  гласность  отличается  от  понятий, 
соотносимых  с  буржуазной  демократией,  присутствует  в  публикации 
журнала  Компартии  США:  Glasnost  differs  from  the  expansion  of 
bourgeois democracy  («Political  Affairs»,  1988).  Жители  западных 
стран,  особенно  те,  кто  побывал  в  СССР  в  последние  годы  его 
существования, осознавали, что  понятие  гласность  не  исчерпывается 
понятиями ‘открытость’,  ‘откровенность’:  David  Winn  from  Dallas, 
Taxas, said: I have come here to see glasnost and openness («People’s 
World», 1988). 
    Кроме того, среди граждан западных стран бытовало мнение,  что  в 
их странах нет гласности как понятия общественной жизни: In the  name 
of peace we could do with some glasnost from Mrs. Thatcher  («Morning 
Star», 1987); “I don’t want the FBI to visit me,” one  said.  Another 
person pointed out: “We don’t have glasnost  here”  («People’s  Daily 
World», 1987). Эти примеры свидетельствуют о том, что слово  glasnost 
начинает употребляться в английском языке и вне «русского» контекста, 
превращаясь  из  иноязычного  вкрапления  в   заимствованное   слово, 
необходимое лексико-семантической ситеме английского языка в связи  с 
безэквивалентностью  передаваемого  им  понятия.  Примеры   подобного 
употребления слова glasnost все чаще встречаются в  западной  прессе: 
Spain: More glasnost, please. Cool unconcern is Mr. Felipe  Gonzalez’ 
reaction  to  the  muttering   audible   in   his   socialist   party 
(«Economist», 1987); Edinburgh Film  Festival  –  Edinburgh  glasnost 
(«New Statesman», 1987). 
    Об ассимиляции слова glasnost в английском языке  свидетельствует 
его участие в  словообразовательных  процессах:  …expressed  thoughts 
that would have been unprintable in pre-glasnost times  («Economist», 
1987). Поскольку под влиянием прессы слово glasnost ассоциировалось у 
носителей английского языка со словом openness, а  также  в  связи  с 
фонетической близостью английского суффикса –ness  и  части  русского 
слова  («-ность»  –  -nost),  эта  часть  начинает  восприниматься  в 
английском   языке   как   словообразовательный   элемент,   о    чем 
свидетельствует, например, создание слова closenost  по  аналогии  со 
словом glasnost  и  под  влиянием  слова  openness:  Glasnost  versus 
closenost («Political Affairs», 1987). 
    Постепенно слово glasnost стало употребляться в английском  языке 
в обобщенном, символическом смысле, т.е.  обозначать  нашу  страну  в 
целом, советских людей.  Так,  проходивший  в  октябре  1988  года  в 
английском   городе   Бирмингеме   фестиваль   советского   народного 
творчества в рекламных буклетах  и  газетах  описывался  как  «приезд 
гласности»: Glasnost comes to Birmingham («Morning Star», 1988). 
    С 1987 года в английский язык вошло слово перестройка, причем оно 
нередко толкуется как  ‘экономическое  переустройство,  реконструкция 
экономики’ и  передается  словом  restructuring  или  словосочетанием 
economic reform. 
    Перестройку,  как  и   гласность   капиталистическая   пропаганда 
рассматривала  в  рамках  своих   реалий,   считая,   например,   что 
перестройка  должна  повлечь  за  собой  безработицу:  So   long   as 
unemployment cannot be accepted openly, it will be  hard  to  believe 
that perestroika in the Soviеt Union will be («Economist»,  1987).  В 
то же время пресса, объясняя  слово  perestroika,  подчеркивает,  что 
перестройка не ограничивается переустройством экономики,  а  означает 
революционное переустройство всего общества: Perestroika  –  the  new 
Soviet revolution («Canadian Tribune»,  1988);  Perestroika  involves 
much more  than  economic  restructuring  of  the  Soviet  Union.  It 
involves renovations in  the  political,  social  and  cultural  life 
(«People’s Daily World», 1988). 
    Следует заметить, что на Западе понятие перестройка употреблялось 
по отношению к некоторым явлениям своей социальной жизни:  Right-wing 
Labour leader  Bryan  Gould  was  accused  of  ditching  the  party’s 
commitment to  public  ownership  after  a  controversial  speech  on 
Labour’s “perestroika” («Morning Star», 1988). Поэтому можно  сделать 
вывод, что слово perestroika, так же как и слово  glasnost,становится 
принадлежностью  лексико-семантической  системы  английского   языка. 
Подтверждением  данного   вывода   является   и   участие   слова   в 
словообразовательных процессах: Among the most determined perestroika- 
blockers are… («Economist», 1988). 
    На страницах западных газет и журналов появлялись и другие слова, 
отражающие перестройку в СССР:  novoye  muishleniye,  democratizatsia 
(democratizatsiya),    hozraschot     (khozraschyot),     uskoreniye, 
gospreyomka. 
    О  слове   democratizatsia   (democratizatsiya)газета   канадских 
коммунистов пишет следующее: Democratizatsia… does not mean the  same 
thing as its English equivalent – democratization. In fact the Soviet 
concept of democracy is quite different and may turn out  to  be  far 
more comprehensive and liberating («Canadian Tribune»,  1988).  Таким 
образом,    употребляя    слово    democratizatsia,     представители 
прогрессивной прессы подчеркивали выход за  рамки  понятия  «западная 
демократия» (которое ассациируется у носителей английского  языка  со 
словом). Вместе  с  тем  в  ряде  западных  газет  и  журналов  слово 
democratizatsia объясняется или заменяется словом democratization. 
    Слово hozraschot (khozraschyot) часто заменялось или  объяснялось 
английским словом  cost-accounting.  Однако  в  прогрессивной  печати 
понятие хозрасчет обычно передавалось  путем  соединения  слов  cost- 
accounting и self-management (тем самым  подчеркивая  самоупрпвление, 
самостоятельность предприятий в СССР): …the first  major  enterprises 
to be placed on the hozraschot system  of  full  cost-accounting  and 
self-management («Canadian Tribune», 1988). 
    Хотя слово uskoreniye обычно объяснялось  или  заменялось  словом 
acceleration, фактически оно вводило более  широкое  понятие,  о  чем 
пишет, например, газета канадских коммунистов: Essentially uskoreniye 
means the Soviet state  is  turning  to  the  people  to  create  for 
themselves  the  preconditions  for  scientific   and   technological 
transformation  («Canadian   Tribune»,   1988).   Слово   gospreyomka 
объясняется путем описательного перевода: …or rеturned by  the  state 
quality control agency (gospreyomka) («People’s Daily World», 1988). 
    СМИ. Газеты, реклама  популяризируют  определенные  наименования, 
помогают им вживаться в новой языковой среде: The second  section  of 
the Druzhba oil pipeline …  (1971  Novosti  Press  Agency  Publishing 
House Moscow) (Вторая секция нефтепровода  «Дружба»…).  Слово  дружба 
входит в английский текст без перевода хотя и как собственное имя, но 
с открытой внутренней формой-значением. Не требуют  уже  пояснений  и 
русизмы, внутренняя форма которых скрыта. Так,  в  английской  газете 
«Morning Star» читаем: Matrioshkas. Morning Star International Bazaar 
(“Morning  Star”,  1974,  29  ноября).  Такого  рода  объявления  уже 
рассчитаны на осведомленность читателя:  Matrioshkas  на  праздничном 
Bazaar’е, посвященном  газете  “Morning  Star”,  уже,  следовательно, 
явление знакомое, неизвестное слово-имя уже соединено с  определенной 
реалией. Как дань, как признание русского  балета  сочетание  Bolshoi 
Ballet обошло многие языки мира без перевода. 
    Американские газеты, когда писали о  советском  балете,  называли 
одно слово - Большой. Оно вмещало значение  трех  сочетаний:  Большой 
театр, балет Большого театра,  артисты  Советского  Союза,  советский 
балет. Русское слово уже рассчитано на массовое восприятие и  уже  не 
требует пояснений. 
                         VI. РУССКИЕ ИМЕНА НА КАРТЕ 
    Русские  имена,  русские  названия  морей,  проливов  и  заливов, 
островов и мысов, горных хребтов  и  ледников  и,  конечно,  городов, 
селений – больших и  маленьких  –  разбросаны  по  всей  карте  мира, 
существуют далеко за  пределами  русских  земель.  Казалось  бы,  эти 
географические названия, собственные имена  принадлежат  географии  – 
науке о земле, а не науке о языке. Действительно,  на  первый  взгляд 
имена городов, морей, как  и  людей,  произвольны.  И  могут  ли  они 
рассказать что-либо о самом предмете, самой реалии,  носящей  то  или 
другое имя, о тех, кто его дал?  Могут  ли  рассказать  о  языке,  из 
которого взяты? 
    Русские имена на карте мира – это вехи на  трудном  пути  русских 
первооткрывателей – землепроходцев и мореходов. Постараемся подойти к 
географическим именам с позиций лингвиста. Собственное имя –  русское 
географическое название – это слово из русского языка. 
    Боты,  шхуны,  суда  смелых  русских  моряков   прошли   Северный 
ледовитый океан, Великий, или Тихий, океан, а затем и  Атлантический. 
Русские люди поднимались на горбатые хребты  Памира,  Алтая,  первыми 
составляли карты берегов Северной Америки. Не всегда их путь  отмечен 
вехами  русских  имен,  так  как  русские  землепроходцы   стремились 
сохранить местные имена, если они уже существовали. Часть же  русских 
имен  погребена   в   чреде   переименований,   обычно   производимых 
последующими исследователями новых  земель,  приходившими  из  других 
стран. И все же даже беглый взгляд на карту мира, на пунктир  русских 
слов позволит представить историческую карту героических путешествий, 
открытий, поселений, а впоследствии и горестных переселений в поисках 
лучшей жизни. 
    На карте США около 400, а не  карте  Канады  более  200  русских, 
украинских и белорусских названий. Нередки названия Россия, Русское и 
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13 
   
 |