Стержневой основой всех производственных (и не только производственных) отношений в индустриальном обществе становится частная собственность на капитал, который Маркс определил как "самовозрастающую стоимость". Колоссальный рост оборота, естественно, предполагает наличие высокоразвитой и надежной финансово-кре-дитной и денежной системы. И становление такой системы, и поддержание бесперебойного функционирования, и тем более развитие ее предполагают наличие достаточно большого (и все возрастающего) числа занятых в ней специально подготовленных людей. Такая подготовка сама по себе ведет к наращиванию и социального, и индивидуальных интеллектов, не говоря уже о совершающейся благодаря этому общей рационализации всей общественной жизни.

В постиндустриальном обществе господствующую роль играет уже не столько частная в чистом виде, сколько корпоративная и институциональная собственность на средства производства. Акционирование большинства сколько-нибудь крупных предприятий, тенденция которого наметилась еще во времена Маркса, в зрелом индустриальном обществе приобретает решающее значение. Акции, символизирующие отношения собственности, становясь ценными бумагами, существенно интенсифицируют общий процесс обращения капитала.

Однако основным признаком постиндустриального общества его теоретики считают перенос центра тяжести с отношений собственности как того стержня, вокруг которого складывались все общественные отношения в предшествующие эпохи, на знания, информацию77. Например, Олвин Тоффлер усматривает здесь основное отличие от той экономической системы, которая господствовала в индустриальном обществе, в способе создания общественного богатства. "Новый способ принципиально отличается от всех предыдущих и в этом смысле является переломным моментом социальной жизни"78 . Одновременно складывается суперсимволическая система создания общественного богатства, основанная на использовании информационных технологий, т.е. на использовании интеллектуальных способностей человека, а не его физической силы. Понятно, что в такой экономической системе способ производства должен быть основан, прежде всего, на знаниях.

По мере развития сервисного и информационного секторов экономики, богатство утрачивает то материальное воплощение, которое в аграрной цивилизации ему придавала земля, а в индустриальной (хотя и в несколько трансформированной форме) — капитал. Интересно, что, по мнению того же Тоффлера, возникновение в постиндустриальной цивилизации новой — символической — формы капитала "подтверждает идеи Маркса и классической политэкономии, предвещавшие конец традиционного капитала"79 .

Основной единицей обмена становятся уже не только и не столько деньги — металлические или бумажные, наличные или безналичные, — сколько информация. "Бумажные деньги, этот артефакт индустриальной эпохи, отживают свой век, их место занимают кредитные карточки. Некогда бывшие символом формировавшегося среднего класса, кредитные карточки теперь распространены повсеместно. На сегодняшний день (начало 90-х гг. — В.А.) в мире насчитывается около 187 млн. их владельцев"80 . Экспансия электронных денег в мировой экономике начинает оказывать все более серьезное влияние на давно установившиеся взаимосвязи — в условиях конкуренции со стороны частных компаний, оказывающих услуги по предоставлению кредита, начинает колебаться незыблемая прежде власть банков.

Общий характер организационно-технологического уровня. Жизнь примитивного общества вплоть до аграрной революции зиждется на добывании средств к жизни практически непосредственно из природы. Главные, если не исключительные занятия членов общества — это собирательство пригодных в пищу растений, плодов и кореньев, а также охота и рыбная ловля. Поэтому основными продуктами труда являются применяемые в этих промыслах орудия. Понятно, что орудия эти, равно как и инструменты для их изготовления, столь же примитивны, как и вся жизнь общества.

Кооперация членов общества проявляется, главным образом, в совместных действиях, в виде простого сложения физических сил, в крайнем случае — в элементарном распределении обязанностей (например, при загонной охоте). В одном из подстрочных примечаний в "Капитале" имеется ссылка на французского историка и экономиста Симона Ленге, который называет охоту первой формой кооперации, а охоту на людей (войну) — одной из первых форм охоты. При этом, как констатирует Маркс,

" Та форма кооперации в процессе труда, которую мы находим на начальных ступенях человеческой культуры, например, у охотничьих народов или в земледельческих общинах Индии, покоятся, с одной стороны, на общественной собственности на условия производства, с другой стороны — на том, что отдельный индивидуум еще столь же крепко привязан к роду или общине, как отдельная пчела к пчелиному улью" 81.

Бесспорно, разнообразие орудий труда в традиционных обществах, особенно на достаточно зрелых стадиях развития, неизмеримо шире, а уровень технологий неизмеримо выше. Искусство ремесленников здесь иногда отличается такими достижениями, которые не всегда удается повторить даже с помощью современных технических средств. Однако, как мы уже говорили, социология, будучи "генерализирующей" наукой, проявляет интерес, прежде всего, к общим чертам, характерным для традиционной эпохи в целом. В контексте рассматриваемого вопроса таких общих моментов можно было бы отметить два.

Во-первых, следует отметить, что одной из причин существования отмеченного Уолтом Ростоу пределов увеличения выработки продукции на душу населения традиционного общества является использование в производительном процессе в качестве источника энергии исключительно или главным образом мускульной силы человека и животных. Можно было бы буквально по пальцам перечислить те сферы, где применяются неодушевленные источники энергии: энергия падающей воды (для вращения мельничного колеса), ветра (движение парусных судов или вращение того же мельничного вала).

Во-вторых, в качестве основной хозяйственной единицы на всем протяжении традиционной эпохи выступает, как мы уже упоминали, семья, домашнее предприятие82. В феодальном сельскохозяйственном производстве во главе группы домашних хозяйств стоял помещик, его отношения с домашними слугами и с крестьянами строились на принципах патернализма, по патриархальной модели. Далее по иерархии шли члены его семьи, управляющие хозяйством, слуги, затем — крестьяне. Наиболее распространенной первичной ячейкой производства была крестьянская семья во главе с крестьянином и состоявшая из его чад и домочадцев, которые, как уже упоминалось, находились в той или иной степени зависимости от главы семейства, а все семейства общины — от помещика, владельца земли и сельскохозяйственных угодий. При этом поле их деятельности (в прямом смысле) находилось, так или иначе, в непосредственной близости от жилища.

И в ремесленном производстве во главе мастерской находился мастер-ремесленник; непосредственными работниками выступали, как правило, члены его семьи — жена и дети, неженатые ученики и подмастерья, вольнонаемные (тоже чаще всего неженатые) ремесленники. Обычно почти все они жили под одной крышей, как правило, той же самой, под которой работали, именно на правах членов семьи. Можно было буквально по пальцам пересчитать профессии, представители которых трудились вдали от дома — моряки, рыбаки, рудокопы, извозчики.

Положение коренным образом изменяется в индустриальном обществе. Здесь вступают в действие два взаимосвязанных фактора. (1) Господство машинного производства, на основе механизации, которая означает, прежде всего, приложение неодушевленных источников энергии к механизации производства — паровых двигателей на первых этапах индустриализации, электричества и двигателей внутреннего сгорания на последующих. Возможности наращивания мощности при этом практически не ограничены. Кроме того, процесс индустриализации оказывается тесно связанным с постоянным внедрением в производство технических и технологических инноваций и быстрым моральным устареванием (которое все чаще опережает чисто физический износ) действующих станков, механизмов, оборудования и производственных технологий. В результате все участники производительного процесса, вне зависимости от своего желания, должны постоянно осваивать все новые и новые виды техники и технологий — так проявляет свое действие упоминавшийся выше закон перемены труда. Это, в свою очередь, требует от них постоянно повышать свой интеллектуальный уровень, а многих — в значительно большей степени и в большем числе, нежели в традиционном обществе, — побуждает заниматься и техническим творчеством.

(2) Реорганизация производства на фабричной основе. Она тесно связана с общим процессом нарастания концентрации капитала и отражает ее. Множество людей, машин и механизмов концентрируется на пространственно ограниченных площадях. Создается плотность контактов и обмена информацией (причем, информацией специальной, носящей в значительной степени научно-технический характер), совершенно немыслимая в прежнем традиционном обществе с его преимущественно сельскохозяйственным производством и внутрисемейной или внутрицеховой замкнутостью в производстве ремесленном.

Резкое снижение роли того, что в современной терминологии именуется "малым семейным бизнесом", ведет к тому, что лишь очень узкий круг профессий позволяет зарабатывать средства к жизни, оставаясь в пределах своего дома — независимые фермеры, мелкие торговцы, писатели, художники. Место работы всех остальных расположено в большей или меньшей удаленности от их жилищ, поскольку характер современного производства требует концентрации техники и рабочей силы в довольно ограниченно локализованном пространстве. Даже труд ученых сегодня невозможен вне библиотек и технически оснащенных лабораторий, сосредоточенных в университетах и исследовательских центрах.

Все эти изменившиеся социальные условия в колоссальном объеме увеличивают плотность профессиональных и личностных контактов и непосредственных взаимодействий, в которые теперь приходится вступать между собою людям в течение рабочего дня и всей жизни. Причем, эти контакты в абсолютном большинстве носят отнюдь не родственный характер. По некоторым данным, общее число такого рода контактов, приходящееся сегодня на одного "среднестатистического" члена общества в течение одного календарного года, примерно равно их объему за целую жизнь сто лет назад. Ясно, что соответствующим образом возрастает и общий объем циркулирующей в обществе информации, в том числе (и, может быть, даже особым образом) носящей научный характер.

В постиндустриальном обществе намечаются новые тенденции. Большинство его теоретиков (Д. Белл, З. Бжезинский) считают признаком новой системы резкое сокращение численности "синих" и рост численности "белых" воротничков. Тоффлер же утверждает, что расширение сферы офисной деятельности есть не что иное, как прямое продолжение индустриализма. "Офисы функционируют по образцу фабрик со значительной степенью разделения труда, монотонного, оглупляющего и унижающего"83. В постиндустриальном же обществе (которое О. Тоффлер называет "третьей волной"), напротив, наблюдается возрастание количества и разнообразия организационных форм. Громоздкие и тяжеловесные бюрократические структуры все чаще замещаются небольшими, мобильными и временными иерархическими союзами. Информационные технологии уничтожают прежние принципы разделения труда и способствуют возникновению новых союзов владельцев общей информации.

Одним из примеров таких "гибких" форм может служить возвращение на новый виток "спирали" прогресса малого семейного бизнеса. "Децентрализация и деурбанизация производства, изменение характера труда позволяют возвратиться к домашней индустрии на основе современной электронной техники"84. Тоффлер считает, что "электронный коттедж" — надомная работа с использованием компьютерной техники, мультимедиа и телекоммуникационных систем будет играть в трудовом процессе постиндустриального общества ведущую роль. Он утверждает также, что домашний труд в современных условиях имеет целый ряд преимуществ: (1) Экономические. Стимулирование развития одних отраслей (электроника, коммуникации) и сокращение других (нефтяная, бумажная). Экономия транспортных расходов, стоимость которых превышает стоимость установки телекоммуникаций на дому. (2) Социально-политические. Усиление стабильности в обществе. Сокращение вынужденной географической мобильности. Укрепление семьи и соседской общины (neighbourhood). Оживление участия людей в общественной жизни. (3) Экологические. Создание стимулов к экономии энергии и использованию дешевых альтернативных источников ее. (4) Психологические. Преодоление монотонного, чрезмерно специализированного труда. Повышение личностных моментов в трудовом процессе.

Структура занятости. Примитивное общество характеризуется элементарным половозрастным разделением труда. Большинство из мужчин — членов первобытных общин, в зависимости от природных условий своего ареала обитания, занято по преимуществу каким-то одним из промыслов — либо охотой, либо рыбной ловлей, либо собирательством (хотя, вероятно, по мере развития их, они занимаются всем понемногу). Говорить о сколько-нибудь глубокой специализации членов общин по родам занятости не приходится — как по причине их малочисленности, так и в силу низкого уровня развития производительных сил. Практическое отсутствие прибавочного продукта служит самым серьезным барьером на пути общественного разделения труда. Люди примитивного социума универсальны и всесторонни в меру накопленных в общине знаний, умений и навыков и в силу необходимости поддерживать условия своего существования, на что уходит практически все время, которого не остается больше ни на что. На рубеже, отделяющем примитивное общество от традиционного, происходит первое крупное общественное разделение труда — "выделение пастушеских племен из остальной массы варваров"85. Появляется первый сектор занятости — аграрный, который на долгое время сохраняет ведущее место среди остальных.

Чем определяется структура занятости в традиционном обществе после того, как там произошла аграрная революция? Тем же уровнем производительности и долей прибавочного труда в общем объеме труда. Скорее всего, на ранних этапах его развития разделение труда носит еще не очень значительный характер. Вначале имеет место "второе крупное разделение труда — ремесло отделилось от земледелия"86. Это означает появление второго сектора занятости — ремесленного, которому еще не скоро предстоит перерасти в индустриальный. Затем возникает "производство непосредственно для обмена — товарное производство, а вместе с ним и торговля, причем, не только внутри племени, но уже и с заморскими странами87; это кладет начало будущему сервисному сектору занятости. Наконец, профессионализируется управленческая деятельность, за нею — деятельность по отправлению религиозного культа; и та и другая принадлежат к информационному сектору, который объединяет в себе все профессиональные занятия, связанные с обработкой и накоплением социальной информации. К информационному сектору здесь и далее мы причисляем всех тех, "кто производит, обрабатывает и распространяет информацию в качестве основного занятия, а также кто создает и поддерживает функционирование информационной инфраструктуры"88.

Вероятно, складывающийся, в конечном счете, характер распределения членов традиционного общества по различным секторам занятости может существенно отличаться от одного конкретного общества к другому в зависимости от общего уровня развития, этнических, культурных, географических и иных условий, однако имеются здесь и общие закономерности. Во-первых, в силу определенного разнообразия общественных потребностей (которое, конечно же, возрастает по мере развития общества) постепенно заполняются все четыре основных сектора. Во-вторых, подавляющая доля членов общества занята в аграрном секторе, который должен "прокормить", т.е. обеспечить продуктами питания не только собственных работников, но и представителей других секторов. Учитывая крайне низкую производительность сельскохозяйственного труда в эти эпохи, следует предположить, что к аграрному сектору относились более половины трудоспособных членов традиционных обществ89.

Характерной особенностью индустриальных обществ следует считать падение доли населения, занятого в сельскохозяйственном производстве, и соответственно — возрастание доли промышленного пролетариата и вообще всех работников, занятых в индустриальном секторе. Начало этого процесса в Англии, на родине индустриальной революции, было весьма драматичным и тесно связанным с так называемой политикой "огораживания". Начавшись еще в ХV веке, она получила резкий всплеск в прямой связи с начавшейся индустриальной революцией. Лавинообразно возраставшие объемы производства в текстильной промышленности взвинтили цены на его исходное сырье — шерсть. Землевладельцы — лендлорды и сквайры — лихорадочно бросились в овцеводство, сулившее невиданное прежде стремительное обогащение. Арендаторов гнали прочь, и они, лишенные главного средства производства — земли, превращались большей частью в бродяг и нищих. По распространенному в тот период выражению, "овцы съели людей". А так называемые парламентские (т.е. разрешенные законодательными актами) "огораживания" привели в Англии к фактическому исчезновению крестьянства как класса.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12