прочно вошло в творчество Шишкина.

В училище сразу определилось влечение Шишкина к пейзажу. "Пейзажист -

истинный художник, он чувствует глубже, чище",- записал он несколько позже

в дневнике. "Природа всегда нова ... и всегда готова дарить неистощимым

запасом своих даров, что мы называем жизнь. Что может быть лучше природы

..."

Богатство и разнообразие растительных форм увлекает Шишкина. Неотрывно

штудируя натуру, в которой все ему казалось интересным, будь то старый

пень, коряга, сухое дерево. Художник постоянно рисовал в подмосковном лесу

- в Сокольниках, изучая форму растений, проникая в анатомию природы и делая

это с огромным увлечением. Приблизиться к природе было его главной целью

уже в ту пору. Наряду с растительностью, он старательно изображал телеги,

сараи, лодки или, например, идущую крестьянку с котомкой за спиной. Рисунок

с самого начала стал для него важнейшим средством изучения натуры.

Среди ранних графических работ Шишкина интересен лист, исполненный в 1853

году, с двадцатью девятью пейзажными набросками, большинство которых

очерчено. Шишкин явно ищет мотивы, достойные картины. Однако все его

наброски предельно просты - сосна у воды, куст на болотистой равнине, берег

реки. И в этом уже проявляется своеобразие художника. Его племянница А. Т.

Комарова рассказывала впоследствии: "Мало-помалу вся школа узнала, что

Шишкин рисует такие виды, какие еще никто до него не рисовал: просто поле,

лес, река, а у него они выходят так красиво, как и швейцарские виды".

Приобретенный Государственным Русским музеем еще весьма робкий по

исполнению, явно ученический этюд "Сосна на скале", датированный апрелем

1855 года,- единственная дошедшая до нас пейзажная натурная работа

масляными красками, относящаяся ко времени обучения Ивана Шишкина в

училище. По ней видно, что карандаш тогда подчинялся ему лучше, чем краски.

Ко времени окончания в самом начале 1856 года училища творческие интересы

Шишкина, выделявшегося среди своих товарищей выдающимся талантом, заметно

определились. Как пейзажист он уже приобрел некоторые профессиональные

навыки. Но художник стремился к дальнейшему совершенствованию и в январе

1856 года отправился в Петербург, чтобы поступить в Академию художеств. С

этих пор творческая биография Шишкина тесно связана со столицей, где он

прожил до конца своих дней.

Благодаря любви и заботе своего руководителя - А. Н. Мокрицкого, связь

первой художественной школой продолжала еще долго сохраняться в мыслях и

душе начинающего художника. Принятый без особых хлопот в Академию художеств

в год окончания художественного училища, Шишкин в то же время обращается не

раз за советами к Мокрицкому и охотно вводит его в круг своих занятий,

успехов и трудностей.

В Академии художеств Шишкин быстро выделился среди учеников

подготовленностью и блестящими способностями. Шишкина влекла жажда

художественного исследования природы. Он сосредоточил внимание на

фрагментах природы, в связи с чем тщательно осматривал, прощупывал, изучал

каждый стебель, ствол дерева, трепещущую листву на ветках, воспрянувшие

травы и мягкие мхи Воодушевление естествоиспытателя руководило кистью

художника. Таким образом был открыт целый мир ранее неведомых предметов,

поэтических вдохновений и восторгов. Художник открывал обширный мир

непримечательных составляющих природы, ранее не внесенных в оборот

искусства. Уже спустя три с небольшим месяца после поступления он привлек

внимание профессоров своими натурными пейзажными рисунками. В 1857 году он

получил две малые серебряные медали - за картину "В окрестностях

Петербурга" (1856) и за рисунки, исполненные летом в Дубках.

О графическом мастерстве Шишкина можно судить по рисунку "Дубки под

Сестрорецком" (1857). Наряду с присущими этой большой "рисованной картине"

элементами внешней романтизации образа, в ней есть и ощущение натурности

изображения. В произведении видно стремление художника к пластической

трактовке природных форм, хорошая профессиональная выучка.

Обучение в Академии художеств у посредственного живописца Сократа Воробьева

почти ничего не прибавило к знаниям, полученным в Училище живописи, ваяния

и зодчества. Академизм с ходом времени превращающий некогда живое и

прогрессивное искусство в склеротический канон, присущ был и российской

академии, жизнь которой находилась под тяжким прессом чиновничьей

бюрократизации художественного обучения.

Шишкин в период обучения в Академии художеств менее других проявлял

симптомы подражательности, но некоторые влияния коснулись и его. Это

относится прежде всего к творчеству чрезвычайно популярного в свое время

швейцарского пейзажиста А. Калама, художника неглубокого, но с любовью

изучавшего альпийскую природу, умевшего ее внешне опоэтизировать. Копии с

работ Калама были обязательны в учебной практике не только Академии, но и

московского училища. Оценивая влияние А. Калама на манеру письма молодого

художника А. Мокрицкий пишет к Шишкину в Петербург 26 марта 1860 года

пишет: "Я помню. Вы говорили мне, что в способе и манере рисования рисунки

Ваши напоминают Калама - я не вижу; в манере Вашей есть нечто свое... Это

показывает, что нет надобности в подражании манере того или другого

мастера. Манер есть самая внешняя сторона произведения искусства и тесно

связан с личностью художника-автора и способом и степенью его понимания

предмета и обладания техникою искусства. В этом отношении важно только

одно, чтобы художник подсмотрел, так сказать, этот манер в самой натуре, а

не усвоил его себе несознательно".

Произведения молодого Шишкина, созданные в годы учения в Академии, отмечены

романтическими чертами, однако то было скорее данью господствующей

традиции. У него все явственнее проступало трезвое, спокойно-вдумчивое

отношение к природе. Он подходил к ней не только как художник, увлеченный

красотой, но и как исследователь, изучающий ее формы.

Подлинной школой для Шишкина стал Валаам, служивший местом летней работы на

натуре академическим ученикам-пейзажистам. Шишкин был увлечен дикой,

девственной природой живописного и сурового архипелага валаамских островов

с его гранитными скалами, вековыми соснами и елями. Уже первые проведенные

здесь месяцы явились для него серьезной практикой в натурной работе,

способствовавшей закреплению и совершенствованию профессиональных знаний,

большему постижению жизни природы в многообразии и взаимосвязи растительных

форм.

Этюд "Сосна на Валааме" - один из восьми удостоенных в 1858 году серебряной

медали - дает представление об увлеченности, с которой художник подходит к

изображению натуры, и о начавшем проявляться уже в то время характерном

свойстве дарования Шишкина - содержательном восприятии природы. Тщательно

выписывая высокую, стройную, красивую по своему контуру сосну, Шишкин в

ряде характерных деталей передает суровость окружающей местности. Одна из

этих деталей - прислонившийся к сосне старый покосившийся крест - создает

определенный элегический настрой.

В самой натуре, Шишкин ищет такие мотивы, которые позволили бы раскрыть ее

в объективной значимости, и старается воспроизвести их на уровне картинной

завершенности, о чем со всей наглядностью можно судить по другому этюду той

же серии - "Вид на острове Валааме" (1858). Условность и некоторая

декоративность цветового решения соседствуют здесь с тщательной проработкой

деталей, с тем пристальным всматриванием в натуру, которое станет

отличительной чертой всего дальнейшего творчества мастера. Художник увлечен

не только красотой открывшегося перед ним вида, но и разнообразием

природных форм. Их он стремился передать как можно конкретнее. Этот

суховатый по живописи, но свидетельствующий о хорошем владении рисунком

этюд лег в основу конкурсной картины Шишкина "Вид на острове Валааме.

Местность Кукко", демонстрировавшейся на академической выставке 1860 года и

удостоенной Большой золотой медали. Она находилась ранее в США, а в 1986

году оказалась на аукционе в Лондоне. Судьба ее в настоящее время

неизвестна.

Окончив Академию с Большой золотой медалью в 1860 году, Шишкин получает

право на поездку за границу в качестве пенсионера.

Его путь к стилевой особенности своего творчества был далеко не простым,

поскольку в формировании его как пейзажиста еще сказывалась прочная связь с

Академией и ее эстетическими принципами. Внешне она продолжала сохраняться

и после возвращения Шишкина из-за границы, куда он уехал в 1862 году как

пенсионер Академии. Проявляясь главным образом в его успешных выступлениях

на академической выставке 1865 года с картиной "Вид в окрестностях

Дюссельдорфа" (Государственный Русский музей) и позже, в 1867 году, с той

же работой на Парижской Всемирной выставке, а спустя год снова на

академической выставке, Шишкин внешне оказывается на виду академического

начальства и даже награждается орденом Станислава III степени.

Но мастерство, накопленное в Академии и за границей, мало ориентировало

художника на выбор дальнейшего собственного пути, выбор тем более

ответственный для Шишкина и его самобытного таланта не только перед самим

собой, но и ближайшими товарищами, чувствовавшими в нем пейзажиста, идущего

по новой дороге. Сближение с членами Артели и особенно с И. Н. Крамским

также могло благотворно сказываться на назревших поисках творческой

перестройки.

Положение, в котором оказался Шишкин во второй половине шестидесятых годов

по возвращении из-за границы, можно было наблюдать и в творческой жизни

других пейзажистов. Сознание важности новых задач опережало возможности их

решения. Сама эпоха 60-х годов выдвигала перед искусством и художником

принципиально новые важные задачи, а жизнь на каждом шагу открывала перед

ним богатый, сложный мир явлений, которые требовали коренной ломки условных

и обедненных приемов академической системы живописи, лишенной живого

отношения к природе и чувства художественной правды.

Первые приметы внутреннего недовольства своим положением, а возможно, и

сложившимся живописным методом проявились у Шишкина весьма наглядно уже в

следующем году по возвращении из-за границы. Лето 1866 года он проводит в

Москве и работает в Братцеве вместе с Л. Л. Каменевым, его товарищем по

Московскому Училищу живописи и ваяния. Совместная работа с пейзажистом

московской школы, искренне увлеченным мотивами равнинного русского

ландшафта, не проходит бесследно. Кроме дошедших до нас светлых шишкинских

рисунков с подписью "Братцево", свободных от скованности его академической

манеры, главным, конечно, были исполнявшиеся им живописные этюды, в одном

из которых и был запечатлен мотив зреющего ржаного поля и дороги,

послуживший впоследствии, в 1869 году основой для картины "Полдень. В

окрестностях Москвы" (Государственная Третьяковская галерея), с золотистыми

полями спеющей ржи, конкретно вписанными дальними планами, дорогой, идущей

из глубины, и высоким, распростертым над землей небом со светлыми кучевыми

облаками. Наличие картины ни в коей мере не умаляет самостоятельной

художественной ценности исполненного на натуре этюда с особенно удавшейся

живописью неба с серебристыми по краям облаками, освещенными из глубины

солнцем.

Представляя типичный среднерусский равнинный пейзаж, картина вместе с тем

являет своим содержанием и образно выраженную через пейзаж тему народной

жизни. Завершая собой шестидесятые годы и путь перестройки, она

одновременно становится и заявкой на будущее творчество художника, правда,

в большей части посвященное мотивам лесного пейзажа, но в существе своей

образности близкого все той же здоровой народной основе.

В 1867 году художник снова отправился на легендарный Валаам. На Валаам

Шишкин поехал совместно с семнадцатилетним Федором Васильевым, которого

опекал и обучал живописи.

Эпопея русского леса, неизбежной и существенной принадлежности русской

природы, началась в творчестве Шишкина, по существу, с картины "Рубка леса"

(1867).

Для определения "лица" пейзажа Шишкин предпочел хвойный лес, наиболее

характерный для северных областей России. Шишкин стремился к изображению

леса "ученым образом", чтобы угадывалась порода деревьев. Но в этой,

казалось бы, протокольной фиксации содержалась своя поэзия бесконечного

своеобразия жизни дерева. В "Рубке леса" это видно по упругой округлости

спиленной ели, которая кажется стройной античной колонной, сокрушенной

варварами. Стройные сосны в левой части картины тактично окрашены светом

угасающего дня. Излюбленный художником предметный план с папоротниками,

сочной травой, сырой землей, разорванной корневищами, зверьком на переднем

плане и мухомором, контрастирующий с торжественным и гулким лесом,- все это

внушает чувство упоения красотой материальной жизни природы, энергией

произрастания леса. Композиционное построение картины лишено статичности -

вертикали леса пересекаются, разрезаются по диагонали ручьем, поваленными

елями и растущими "враздрай" наклоненными осинами и березами.

Летом 1868 года Шишкин уехал на родину, в Елабугу, чтобы получить

благословение отца на венчание с Евгенией Александровной Васильевой,

сестрой художника.

В сентябре того же года Шишкин представил в Академию художеств два пейзажа,

надеясь получить звание профессора. Вместо этого художник был представлен к

ордену, чем, видно, был раздосадован.

Тема русского леса после Рубки леса продолжалась и не иссякала до конца

жизни художника. Летом 1869 года Шишкин работал над несколькими картинами,

готовясь к академической выставке. Картина "Полдень. В окрестностях Москвы"

выбивалась из общего строя. В сентябре-октябре 1869 года она

экспонировалась на академической выставке и, видимо, не была приобретена.

Поэтому Павел Третьяков в письме к художнику просил его оставить картину за

ним. Шишкин с благодарностью согласился отдать ее в коллекцию за 300 рублей

- сумму, предложенную Третьяковым.

В картине "Полдень. В окрестностях Москвы" прозвучала тема, охватившая не

только творчество Шишкина, но и значительную часть русской пейзажной

живописи. Тема благодарения, восприятия жизни как блага, имеющая неявный

христианский источник. Идея блага стала одной из центральных проблем

философии и искусства второй половины XIX века. О нем говорили и Михаил

Бакунин ("...нет зла, все -благо. Для религиозного человека ...все благо и

прекрасно..."

Начиная с 1-й Передвижной выставки, в течение всех двадцати пяти лет Шишкин

участвовал на выставках своими картинами, дающими возможность сегодня

судить об эволюции мастерства пейзажиста.

Произведения Шишкина показывают, как расширялись его творческие задачи и

как этот подлинный художник-демократ хотел выразить в образах русской

природы лучшие народные идеалы и чаяния, за осуществление которых боролись

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14