Возбуждение уголовного дела означает не только, как отмечено выше, «зеленый свет» для принятия соответствующими органами и должностными лицами решений и совершения ими всех тех действий, которые допустимы в соответствии с предписаниями УПК и других правовых актов, регламентирующих уголовное судопроизводство.

Его предназначение заключается еще и в предоставлении всем, чьи права и законные интересы могут быть как-то ограничены или ущемлены такими решениями и действиями, юридически обеспеченной возможности защитить себя с помощью предусмотренных законом мер от вероятных ошибок или даже злоупотреблений. Другими словами, возбуждение уголовного дела означает также предоставление заинтересованным лицам возможности воспользоваться системой мер подобного рода.

Центральное место в этой системе занимают прокурорский надзор и судебный контроль, которые начинают реализоваться со стадии возбуждения каждого дела и в различного рода формах «сопровождают» его практически на всех этапах судопроизводства.

Прокурорскому надзору современное уголовно-процессуальное законодательство отводит существенную роль. Об этом свидетельствуют, в частности, его полномочия по организации доследственных проверок (дача поручений, связанных с проверкой сообщений о преступлениях, в том числе поручений о производстве ревизий и документальных проверок, контроль за своевременностью сбора материалов, необходимых для принятия правильных решений, и обоснованностью продления сроков, установленных для выполнения действий такого рода), а также полномочия по непосредственной проверке законности и обоснованности постановлений органов дознания, дознавателей, следователей о возбуждении или об отказе в возбуждении уголовных дел.[40]

Существенную роль в обеспечении эффективной борьбы с преступностью, а равно соблюдения прав и законных интересов граждан призваны играть и полномочия прокурора, которые он обязан выполнять в связи с возложенным на него надзором за надлежащим выполнением, в первую очередь органами дознания, предусмотренной в ч. 1 ст. 144 УПК РФ обязанности по приему сообщений о преступлениях, их учету и регистрации, по своевременному принятию энергичных мер, направленных на раскрытие преступлений и изобличение виновных.

Не менее существенно и то, что в соответствии с предписаниями ч. 3 ст. 119 УПК прокурор наделен необходимыми полномочиями по рассмотрению ходатайств. Реализация таких полномочий позволяет ему оказывать участникам судопроизводства содействие в осуществлении ими своих прав, в частности, в собирании доказательств и установлении обстоятельств, имеющих значение для расследования уголовных дел.

Достаточно результативным средством, используемым прокурорами при осуществлении надзора за законностью решений и действий органов и должностных лиц в ходе возбуждения уголовных дел и их предварительного расследования, являются их полномочия по рассмотрению жалоб участников уголовного судопроизводства, иных лиц и, разумеется, по исправлению по результатам такого рассмотрения ошибок правоохранительных органов (ст. 124 УПК РФ).[41]

Но прокурорский надзор не является единственным средством, призванным обеспечивать законность и обоснованность всего того, что происходит и должно происходить в рассматриваемых стадиях уголовного процесса.

§ 2. Судебный контроль за деятельностью следователя

В этой связи возникает объективная необходимость четкого определения правовой природы такой формы осуществления судебной власти, как судебный контроль. Заслуживает внимания позиция А.П. Гуськовой, которая предлагает рассматривать этот вопрос в контексте более общей проблемы процессуального контроля, который присутствовал прежде и присутствует сегодня во всех стадиях уголовного судопроизводства, его институтах, нормах, действиях и принимаемых в ходе процесса решениях.[42] Закономерен в связи с этим тезис о том, что судебный контроль есть самостоятельное средство, точнее – система предусмотренных процессуальным законом средств, направленных на реализацию конституционных функций судебной власти, призванных в конечном итоге к недопущению незаконного и необоснованного ограничения прав личности в уголовном процессе, к ее восстановлению в этих правах либо возможной их компенсации средствами права.[43]

Соглашаясь с приведенными суждениями о всеобщем проявлении элементов процессуального контроля, которые присутствуют во всех стадиях уголовного судопроизводства,[44] необходимо выделить те аспекты реализации процессуального контроля в уголовном судопроизводстве, которые имеют общие признаки и реализуются в форме судебного контроля в досудебном производстве по уголовному делу (часть II УПК РФ 2001 г.). Ряд авторов предлагает в современных условиях если не процедурно, то концептуально: увидеть и признать, что первой настоящей стадией уголовного процесса является стадия досудебного производства.[45]

Необходимость именно такого подхода при исследовании судебного контроля по уголовным делам выявляется из ряда правовых позиций законодателя. В Постановлении Верховного Совета РСФСР от 24 октября 1991 года «О Концепции судебной реформы в РСФСР» поставлен вопрос о расширении возможностей обжалования в суде неправомерных действий должностных лиц, установлении судебного контроля за законностью применения мер пресечения и других мер процессуального пресечения.[46] Судебный контроль распространяется на сравнительно ограниченный круг следственный действий и процессуальных решений, затрагивающих конституционные права граждан, обеспечивающих судебную проверку жалоб и ходатайств, заявленных в ходе досудебного производства (ч. 2 ст. 29, ч. 1 ст. 125 УПК РФ). В связи с этим считаем возможным согласиться с мнением ряда авторов о том, что понятие судебного контроля применимо лишь для проверочной деятельности суда на досудебных стадиях уголовного судопроизводства.[47]

Первым аспектом, на наш взгляд, является определение судебного контроля как принципа уголовного судопроизводства, направленного на реализацию судебной власти в досудебном производстве по уголовному делу, во-первых, при применении мер уголовно-процессуального принуждения или ограничении конституционных прав граждан, во-вторых, при осуществлении судебной проверки жалоб и заявлений граждан о нарушении их конституционных прав и свобод, в-третьих, судебный контроль, являющийся формой судебной власти в досудебном производстве по уголовному делу, правомерно рассматривать как проявление судебной защиты.

Как отмечалось выше, суд в правовом государстве должен занимать положение главного гаранта законных прав и интересов граждан и юридических лиц. Идея верховенства суда в системе правоохранительных органов, как отмечает профессор Т.Г. Морщакова, должна найти достаточно завершенное выражение. Осуществление судебного контроля за законностью, по мнению автора, следует выделить в качестве особого принципа судопроизводства, конкретизируемого в других судоустройственных и судопроизводственных правилах еще и потому, что методологически сущность термина начала 90-х годов XX века «судебный контроль за расследованием» тогда получит принципиальное обоснование.[48]

Существуют различные подходы в определении сущности судебного контроля: отождествление «судебного контроля» и формы осуществления правосудия;[49] отождествление «судебного контроля» со способом осуществления правосудия;[50] отмечается возможность рассматривать данную деятельность суда как реализацию конституционной функции правосудия;[51] предлагается понимать судебную защиту, составной частью которой является уголовно-процессуальный институт судебного контроля, институтом конституционного права.[52]

Рассмотрим для начала более подробно такое полномочие суда, как избрание новой меры пресечения – домашнего ареста.

До настоящего времени в уголовном судопроизводстве господствовали две меры пресечения: заключение под стражу и подписка о невыезде. Доля всех остальных, вместе взятых, мер пресечения не превышала и нескольких процентов. Очевидно, что новая мера пресечения должна изменить это соотношение. В том числе она призвана в некоторой степени уменьшить число лиц, заключаемых под стражу, и таким образом разгрузить следственные изоляторы.

В соответствии со ст. 107 УПК РФ домашний арест заключается в ограничениях, связанных со свободой передвижения подозреваемого, обвиняемого, а также в запрете:

1) общаться с определенными лицами;

2) получать и отправлять корреспонденцию;

3) вести переговоры с использованием любых средств связи.

Если проанализировать статьи УПК РФ о мерах пресечения, то можно заметить, что за нарушение взятых на себя обязательств в определенных случаях предусмотрена ответственность в виде наложения денежного взыскания или в другой форме. Например, денежное взыскание в размере до ста минимальных размеров оплаты труда предусмотрено для поручителей (за невыполнение своих обязательств по личному поручительству), а также для лиц, которым отдан под присмотр несовершеннолетний обвиняемый, подозреваемый. Закон предусматривает и возможность обращения в доход государства залога в случае невыполнения или нарушения подозреваемым, обвиняемым взятых на себя обязательств.

Таким образом, за нарушение этих мер пресечения, когда нет оснований для изменения меры пресечения на более строгую, возможно применение иных мер ответственности имущественного характера.

Однако законодатель почему-то не предусмотрел такого же положения и для домашнего ареста. На наш взгляд, в ст. 107 УПК РФ необходимо предусмотреть возможность наложения денежного взыскания за нарушение установленных судом ограничений. Например, обвиняемому в совершении преступления в отношении бывшей жены, предусмотренного ч. 1 ст. 112 УК РФ[53] («Умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью»), избрана мера пресечения в виде домашнего ареста. Суд в числе ограничений указал, что обвиняемому запрещается посещать квартиру бывшей жены. Обвиняемый это ограничение суда нарушил, пришел к жене и устроил ссору. В то же время по делу нет оснований для изменения ему меры пресечения на заключение под стражу. Получается, что в таких случаях никакой ответственности за нарушение ограничений, установленных судом, обвиняемый не понесет.

С учетом сказанного необходимо ст. 107 УПК РФ дополнить положением о том, что в случае нарушения обвиняемым, подозреваемым ограничений, установленных судом, на него может быть наложено денежное взыскание.

Следует отметить, что закон не определил срок нахождения под домашним арестом, не обозначил период действия ограничений для обвиняемого, подозреваемого. Неясно, надо ли продлевать срок домашнего ареста в случае продления срока следствия по уголовному делу. Так как домашний арест практически приравнен к заключению под стражу (срок нахождения под домашним арестом засчитывается в срок содержания под стражей), надо полагать, что его продление должно происходить в таком же порядке, как и продление срока содержания под стражей, то есть через суд. Соответствующие дополнения должны быть внесены в статью 107 УПК РФ.

В соответствии с частью 4 ст. 110 УПК РФ мера пресечения, избранная на основании судебного решения, может быть отменена или изменена только судом. По мнению автора, такое требование законодателя оправданно не во всех случаях. Автор считает, что необходимости в этом нет, когда речь идет об изменении ранее избранной меры пресечения на другую, более мягкую (например, арест изменяется на залог). Ведь такое решение не ущемляет права обвиняемого, подозреваемого, а наоборот, в определенной степени облегчает его положение. В противном же случае, когда мера пресечения изменяется на более строгую, обращение в суд действительно необходимо.[54]

Такой вариант решения в какой-то степени уменьшит нагрузку на суд.

Одна из наиболее существенных новелл УПК РФ – санкционирование судом избрания в качестве меры пресечения заключения под стражу.

Для избрания меры пресечения в виде заключения под стражу прокурор, а также следователь и дознаватель с согласия прокурора возбуждают перед судом соответствующее ходатайство, которое оформляется в виде постановления. После получения согласия от прокурора следователь, дознаватель обращаются в суд. Принятие решения об избрании меры пресечения входит в компетенцию судов общей юрисдикции. Согласно ч. 2 ст. 29 УПК РФ мера пресечения в виде заключения под стражу избирается судом и в ходе досудебного производства. Никакой другой орган, кроме суда, не вправе принять решение о заключении под стражу.

Судебный порядок заключения под стражу был одним из наиболее острых вопросов как в период обсуждения проектов УПК, так и в течение некоторого времени после его принятия. Потом судебная практика нарабатывалась, а дискуссии стали постепенно утихать.

Но в достаточной ли мере регламентирована в ст. 108 УПК РФ процедура рассмотрения судом ходатайства дознавателя либо следователя, возбужденного с согласия прокурора, об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу? УПК РФ до сих пор не дает ответа на вопрос: необходимо ли вести протокол судебного заседания? В открытом или закрытом судебном заседании подлежит рассматривать ходатайства? И, пожалуй, самое существенное – должен ли суд исследовать вопрос о доказанности виновности лица (причастности к совершенному преступлению)? Обязательно ли присутствие обвиняемых и подозреваемых в заседании?

На последний вопрос судебная практика дала такой ответ: «В определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ не приведены нормы закона, в которых содержался бы запрет рассматривать судом ходатайство следователя об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении больного обвиняемого, находящегося на стационарном лечении.

При таких обстоятельствах решение суда в указанной части нельзя признать соответствующим требованиям ст. ст. 97, 99, 108 УПК РФ».[55] Это следует истолковать, на наш взгляд, так, что рассмотрение вопроса об избрании меры пресечения в отсутствие подозреваемого, обвиняемого возможно, но только в исключительных случаях, таких как болезнь. Желательно было бы, чтобы перечень таких случаев был четко прописан в законе.

Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 5 марта 2004 г. «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»[56] уделил избранию в качестве меры пресечения заключения под стражу существенное внимание.

Ведение протокола судебного заседания является повсеместно сложившейся традицией, так как прямого указания на обязательность его ведения нет и в ст. 108 УПК РФ, и в подзаконных нормативных актах, и в указанном Постановлении Пленума Верховного Суда РФ.

В п. 11 Постановления говорится, что рассмотрение ходатайства об аресте производится «в открытом судебном заседании, за исключением случаев, указанных в части 2 статьи 241 УПК РФ». Представляется, что здесь Верховный Суд, по сути, указывает, что процедура рассмотрения ходатайства о заключении под стражу должна, в случае возникновения пробелов правового регулирования, производиться по аналогии с процедурами судебного производства.

В ходе судебного заседания должны быть рассмотрены и впоследствии разрешены судом вопросы о возможных намерениях обвиняемого скрыться, заняться преступной деятельностью и т.д.

При рассмотрении вопроса об избрании анализируемой меры пресечения суд проверяет данные о тяжести предъявленного обвинения, личности обвиняемого, его возрасте, состоянии здоровья, семейном положении, роде занятий и другие обстоятельства. На основе изучения этих вопросов судья должен прийти к заключению, что иная более мягкая мера пресечения не может быть применена.[57]

В п. 4 Постановления Пленум указал, что «рассматривая ходатайство об избрании подозреваемому, обвиняемому в качестве меры пресечения заключения под стражу, судья не вправе входить в обсуждение вопроса о виновности лица в инкриминируемом ему преступлении».[58]

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11