генерал-прокурора назначались другие, и никто из них не имел за плечами ни

образования, ни опыта ведения государственных дел. Каждому из них был нужен

человек, на которого можно было бы положиться, и каждый из них находил себе

опору в Сперанском. Впоследствии он вспоминал, что “при всех четырех

генерал-прокурорах, различных в характерах, правах, способностях, был я,

если не по имени, то на самой вещи правителем их канцелярии”. В это время в

правительственных кругах имя Сперанского было уже широко известно. Внешне

это был тихий и трудолюбивый чиновник, который заметно выделялся из

окружающей среды своей образованностью. Однако своих взглядов открыто он не

выражал. За время службы в канцелярии генерал-прокурора им не было написано

ни одной самостоятельной работы. Вся его деятельность заключалась в

составлении различных документов, которые выходили из канцелярии за

подписью генерал-прокурора. Сперанский формировался как государственный

чиновник и приобретал не только навыки ведения государственных дел, но и

некоторые отрицательные черты бюрократа, с течением времени дававшие все

больше о себе знать.

К моменту воцарения Александра I Сперанский уже был знаменитостью,

если не сказать первой знаменитостью, среди молодого поколения

государственных деятелей. Примером тому служит его участие в подготовке

“Грамоты российскому народу” в связи с вступлением Александра I на престол.

Участие Сперанского свелось лишь к некоторым стилистическим поправкам

текста, которые никак не повлияли на содержание Грамоты, но само

привлечение его к подготовке Грамоты свидетельствовало о его возросшем

влиянии.

В самом начале царствования Александра I в высших правительственных

сферах выявились две категории людей: “либо якобинцы, либо капралы”.

Относительно последней М. А. Корф писал: “Умы это разряда, ратуя против

всякого преобразования, против всякой мысли, не стыдились даже утверждать,

что бездарная посредственность полезнее для дел, нежели люди даровитый, и

что последних должно бояться”.

Что же касается “якобинцев”, то это были представители молодежи,

которые при случае были готовы пустить “якобинское” словцо, высказанное в

пользу “кодекса и законов”, но которые по существу были люди своего

сословия и при малейшем посягательстве на права дворянства отбрасывали

всякую мысль о преобразованиях, становясь яростными критиками нововведений.

В этом отношении “якобинцы” мало чем отличались от “капралов”. Здесь важно

другое - то, что сами по себе разговоры о преобразованиях возбудили третью

категорию дворянства, а именно сторонников реформ государственного

устройства.

К числу этой немногочисленной группы принадлежал и Сперанский. Это уже

был не прежний учитель духовной семинарии, перебивавшийся с хлеба на воду.

К тому времени Сперанский уже был обладателем двух тысяч десятин земли в

Саратовской губернии, почетных чинов и званий, приносивших ему значительный

доход.

Сперанский был первым в России, кто приступил к систематическому

обоснованию либерализма: он разрабатывал не только вопросы текущей

политики, но и проблемы общеполитического характера. Именно поэтому взгляды

Сперанского представляют интерес для изучения русского либерализма в

процессе его зарождения.

Как писал Карамзин, Сперанский с большим интересом относился к

изучению исторического прошлого. Среди его бумаг сохранились, например,

выписки из истории Англии Юма, краткие извлечения из сочинения В.

Мацеевского “История славянских законодательств”. Особенно тщательно им

изучались вопросы отечественной истории. Среди бумаг, которые были

разобраны после его смерти, было найдено очень много копий с исторических

документов XVIII века и еще более ранних. Главным предметом его внимания

были древнерусские законодательные акты в их изменении и развитии.

Сперанский считал, что все русское законодательство, начиная от Русской

Правды и вплоть до Соборного Уложения 1649 года, было самостоятельным,

лишенным заимствования из каких-либо других юридических систем, т.е. он

считал, что русское государство имеет древнюю правовую культуру и,

следовательно, при составлении нового законодательства необходимо опираться

прежде всего на обычаи, которые были характерны для русского народа.

Историю русского государства Сперанский делит на четыре периода: “1.

Эпоха Русской Правды, от 1020 до 1550 года; 2. Эпоха Судебника, от 1550 до

1649 года; 3. Эпоха Соборного Уложения, от 1649 до 1689 года; 4. Эпоха

Законодательства царствования Петра Великого, от 1689 до настоящего

времени”.

Сперанский дает собственную периодизацию русской истории, отправными

пунктами которой явились изменения русского законодательства. В рамках этой

периодизации зарождения и окончательное развитие самодержавия он относит ко

второму периоду. Начиная с Алексея Михайловича, по его мнению, проявилась

необходимость в ограничении абсолютной власти. Но тогда осуществлению этого

препятствовал низкий уровень просвещения. Возможность ограничения возникла

только в царствование Петра I. При Елизавете и Екатерине это стремление

продолжало развиваться под влиянием успехов в промышленности и торговле. В

первые годы царствования Александра I тенденция к политической свободе

достигла, по его мнению, наивысшей точки. Успехи цивилизации и стремление к

свободе в России обгоняют темпы их развития в других странах Европы. Исходя

из этого Сперанский приходит к выводу о необходимости политических

преобразований в России.

Сперанский признавал, что самодержавие является исторической формой

правления, т.е. имеющей свое начало и конец. В этом отношении он сделал шаг

вперед по сравнению со своими современниками, включая таких известных

историков, как В. Н. Татищев и Н. М. Карамзин, которые считали самодержавие

изначальной и вечной формой власти в России.

Говоря о происхождении государстве, Сперанский встает не на точку

зрения Руссо о счастливой жизни людей в естественном состоянии, а на точку

зрения Гоббса, видевшего в естественном состоянии войну всех против всех.

Еще в ранних своих записках Сперанский писал, что “ “эгоизм” и “силы”

самолюбия или частного интереса увлекают его (человека. - К. В.) к

натуральному сосредоточению - к собственной пользу”, т.е. собственности. По

мере развития общества человек все более “чувствует необходимость

покориться закону; привычки к тихой жизни, желание удостоверить

собственность свою за пределом гроба - все нудит его и тем закон становится

сильнее”.

Появление государства Сперанский рассматривает как результат развития

собственности. Он считает, что государство - общественный союз, который

возник, чтобы обеспечить “свое каждому”. Государство строится на “1)

взаимном признании самостоятельности, 2) собственности”. Государство

представляет собой союз польз. Мысль об общественной пользе прослеживается

во всех работах Сперанского. Польза является источником права: “Подати

собираются не по праву, но по необходимости и пользе, отнять необходимость

и тогда подати будут несправедливы”. Принцип пользы был взят на вооружение

Сперанским под влиянием сочинений Бентама, но принял иной смысл. Сперанский

не ставит пользу на службу частных интересов, как это имело место у

Бентама. Напротив, разделяя взгляд Руссо об общественном договоре, он

выступил как сторонник разумного сочетания личных интересов с

общественными. Сперанский пытается обосновать мысль, что право на

существование имеют те государства, которые обоснованы на общественной

пользе.

В этом отношении, как считает Сперанский, Россия не представляет собой

исключения. “Вся Европа, - писал он, - не исключая Россию, имела некогда

свободную конституцию. На ней утверждались даже и первые основания

феодального правления. Но удельные владельцы, желая каждый быть

независимым, расторгли общее право”. Существование свободной конституции в

России Сперанский относил ко времени существования Киевской Руси и еще

более раннему периоду.

Наиболее мощными движущими силами общества он провозглашает

собственность и торговлю. Владельцы имущества вверили свои права государю.

На первых порах его власть характеризовалась “видом умеренности” и

“благоразумия”. Однако “по мере, как причины, ограничивавшие власть

временем и привычкою, ослаблялись, по мере, как большие недвижимые

(земельные. - К. В.) владения раздроблялись и мельчали, власть верховная

расширялась и сближалась с самовластием”. Это противоречило “духу времени”,

поскольку “движимые имущества” возрастали, “выходили уже из первого

возраста их приобретения и входили в возраст сохранения: От сего в самом

образе приобретения последовали важные перемены. Появились капиталисты,

т.е. люди, кои желали дать движимому имуществу все свойства недвижимого

посредством займов.

От сего торговые предприятия сделались сложнее, обширнее. Напротив,

резкими примерами оно показало, что ожидать от него должно там, где примеры

сии поражали движимые и недвижимые имущества совокупно, там обе силы сии

соединились, испровергли самодержавие и восстановили (выделено мной. - К.

В.) прежний вещей порядок - конституцию”. Сперанский в отличие от некоторых

русских просветителей (например, С. Е. Десницкого) признавал феодальный

характер самодержавия. Однако феодализм он понимал лишь как систему

юридических норм, как определенную форму государственной власти.

Сперанский считал, что по мере исторического развития, самодержавие

перестало отвечать ”духу времени”, лишило людей их естественного состояния

- гражданской свободы. Такое положение вещей не могло удовлетворить

усиливавшуюся буржуазию, интересы которой переплетались с интересами

землевладельцев, и тогда происходит “революционный взрыв”,

восстанавливающий конституцию.

Сперанский утверждает, что история есть процесс развития свободы.

Временами это развитие может прерываться различными обстоятельствами, но

поскольку свобода - состояние естественное, то возвращение к ней неизбежно.

Понятие свободы Сперанский определяет в нравственном смысле и как

источник права. Нравственная свобода является “необъемлемой частью

собственности” каждого человека, как “дар Божий”. Следовательно, свобода

вечна, и поэтому “кто лишает человека свободы воли, тот лишает его

личности, обращает дух в вещество, посягает на дар Божий”. Человека можно

лишить свободы, но только на время, ибо в каждом индивидууме “количество

свободы” от природе заложено одинаково. Следовательно, свобода и равенство

людей для Сперанского неразделимы.

Смысл нравственной свободы заключается в возможности выбора. “Человек

может сказать себе: я хочу быть счастливым теперь, хотя знаю, что я

впоследствии буду несчастлив; тут есть выбор, следовательно остается

свобода”. Свобода выбора остается у человека в любых условиях. Обращая

внимание на это, Сперанский писал: “Способность избирать - есть свобода, на

когда следует избирать между виселицей и огнем, есть ли это свобода?

Следовательно способность избирать только тогда есть свобода, когда можно и

не избирать?”. И далее: “... истинная свобода есть свобода от всех

побуждений... без опасности потерять бытие”. Здесь Сперанский описывает

такое состояние человека, когда он предоставлен сам себе. Эти рассуждения

носят чисто теоретический характер для выяснения стремления человечества.

Возможность такой свободы Сперанский предполагает при одном условии -

“владычестве разума над чувствами”. Поскольку выполнить это условие

практически невозможно, то полная, или, как называет ее Сперанский,

“совершенная свобода невозможна, ибо она представляет собой “обладание прав

без обязанностей”.

Есть другая свобода, “относительная”, т.е. “совершенная” свобода,

ограниченная “естественными пределами”. Такая свобода дает возможность

существования человеческого общества. “Два лица самостоятельные и одно от

другого независимые не могут вместе успевать в своих пользах, не признавая

наперед взаимно, что каждому из них принадлежит свое”. То есть свобода

должна быть основана на взаимном договоре, который ограничивает

“своекорыстие каждого”. Поэтому “свобода, приведенная в известные пределы,

в виде личного состояния не только сама по себе суть право, но и составляет

основание всех других прав”. Таким образом, основой человеческого общества,

по мнению Сперанского, является свобода, но ограниченная взаимным

договором, т.е. правом.

Права порождают обязанности: “Взаимное признание своего каждому

составляет для одного право, для другого обязанность. Для того, от кого

признание изъявляется, оно составляет обязанность”. Содержание всех

рассуждений Сперанского о свободе в конечном итоге сводится к

провозглашению прав собственности.

Испытывая состояние определенной эйфории, Сперанский считал, что в

России стремление к свободе обнаруживают все сословия: “Чего желает в

России дворянин-помещик? Правового суда и твердой собственности, т.е.

закона и свободы и следовательно конституции.

Чего желает купец? Правового суда и твердого кредита, т.е. того же

закона и той же свободы.

Чего же желает, наконец, самый крепостной крестьянин? Право нанимать

земли самовластною ценою, но добровольно: он хочет закона и свободы”.

Такая переоценка “стремления” всех сословий к свободе во многом

предопределила впоследствии судьбу его политических реформ. По его мнению,

в России нет свободы вообще: ни для крестьян, ни для помещиков. “Итак, -

писал он, - вместо всех пышных разделений свободного народа русского на

свободнейшие классы дворянства, купечества и прочих, я нахожу в России два

состояния: рабы государевы и рабы помещичьи. Первыми называются свободными

только в отношении ко вторым, действительно же свободных людей в России

нет, кроме нищих философов”.

Таким образом, в самодержавии Сперанский видит самостоятельную силу,

которой противостоят все сословия. Устранить самодержавие - и сразу

восторжествует закон и свобода. Кроме того, раз самодержавие

самостоятельная сила, то оно может устраниться само, без серьезных

препятствий со стороны общества. Это один из основополагающих тезисов

Сперанского. Он настаивал на нем даже тогда, когда жизнь на практике его

опровергала. Сперанский стремится показать, что собственность с самого

появления развивалась на основе естественного права любого человека владеть

вещью. Но собственность ни в коей мере не может быть распространена на

владение личностью другого человека, поскольку это противоречит

естественному праву. “Лица могут к нам иметь обязанности, - писал он, - мы

можем иметь над ними власть, но они не могут быть нашею принадлежностью и

мы не можем ими владеть как вещами”. Следовательно и крепостное право было

нарушением естественного состояния человека, оно, по его мнению, было

отрицательной стороной самодержавия.

Обосновывая естественные права человека, Сперанский рассматривает их

как вытекающие из содержания общества. “В частном виде есть право

естественное и есть право общественное: одно без гарантий, а другое с

гарантией, в общем виде не может быть права естественного, ибо нет пользы

естественной; все они вытекают из общества и суть самое общество”.

Ограничение естественных прав необходимостью действовать во имя

общественной пользы служит обоснованием существования права лиц. Здесь

Сперанский ограничивает права индивидума общественной пользой. Существо их

заключается в “свободе политической” и “свободе гражданской”. Первая

представляет собой свободу “от законов несправедливых”, вторая свобода -

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7