Таким образом, уже в юности, а затем в молодости у Талейрана

обнаруживаются незаурядные способности тонкого политика. Он легко пишет

одну политическую программу за другой, легко добивается поставленных

целей. У него уже тогда можно заметить те черты характера, которые

окажутся главными в его дипломатической деятельности. Это:

целеустремленность, дальновидность, хитрость, практичность, тонкий ум.

Для него уже тогда единственно верным направлением в жизни становится

нажива, он стремится жить красиво и без лишних неудобств.

Глава II

Начало политической деятельности.

1. Епископ Отенский и революция.

Французский ученый Альбер Собуль заметил: “ Талейран всегда

оставался Талейраном. Для него личные интересы, его хромоногое «я» стояли

в центре вселенной, но он был талантлив. В 1789-1791 он был словно пьян

от свежего воздуха революции. Он объективно, независим от своих

внутренних побуждений и расчетов, работал на восходящий класс - крупную

буржуазию, к которой его привлекали звон золота и ощущение близости

власти”.[80]

Шарль Морис придерживался известной системы политических взглядов.

Оторванный на время от общественной жизни предреволюционного периода из-

за своего физического недостатка, он имел возможность наблюдать

современное ему общество как бы со стороны, мысленно отыскивая свое место

в жизни. А мысли о собственной судьбе приводили его к размышлениям о

будущем страны.[81] Он всегда сохранял себе позиции к отступлению.

Считал, что «только глупцы неизменно сохраняют верность одним и тем же

общественным идеалам; политики - реалисты приспосабливаются к

обстоятельствам, и именно беспринципность является их лучшим оружием;

оппортунизм в политике полезен и необходим; политическая интуиция – дар

божий – помогает своевременно заметить повороты исторического пути и

принимать правильные решения»[82] - такова была жизненная концепция

Талейрана.

Е.В. Тарле в своей работе ставит вопрос о том, предвидел ли Талейран

революцию. И отвечает: « ее наступление предвидели и не такие умы, но

мало кто предсказал хотя бы даже в общих чертах ее дальнейшее развитие и

особенно ее формы»[83]

В своих мемуарах Талейран пишет следующее: « Королевская власть

превратилась в простую тень, и притом тень, бледневшую с каждым днем.

Нужно было, прежде всего, не подвергать эту слабую власть никаким

опасностям, а ей создавали затруднения, пытаясь раньше времени вернуть

утраченное ею реальное значение…. Казалось, что король подобен тростнику,

торжествующему над силой ветра потому только, что он ей не

сопротивляется. В таком положении вещей король счел себя вынужденным,

несмотря на свое личное нерасположение, призвать Неккера, который умел

при помощи произведений, потворствовавших господствовавшим идеям,

опубликованных в умело выбранные сроки, привлекать к себе внимание

публики, и я уверен, что еще в 1788 году король не мог сделать худшего

выбора. В период чисто внутреннего кризиса поставить во главе всех дел

иностранца, обывателя маленькой республики, не принадлежащего к

вероисповеданию большинства народа, который не мог сделать ничего иного,

как созвать Генеральные штаты и притом плохо созвать»[84].

5 мая 1789 г в Версале начали свою работу Генеральные Штаты. Там он

энергично и не бесплатно занялся тем, что сейчас называется

"лоббирование", и за хорошие деньги продавал свой голос то одной, то

другой фракции. Знаменитый вождь "третьего сословия" Мирабо в сердцах

говорил о нем: "За деньги Талейран продал бы честь, друзей и даже свою

душу. И не прогадал бы, получив золото за навозную кучу". Правда, Мирабо

и сам не брезговал взятками, как и прочие пламенные революционеры.[85]

« Очень скоро в первые недели после начала заседаний, Талейрану

стало ясно, что надвигаются такие времена, когда опасно сидеть между двух

стульев. Он без колебаний покинул погибающий корабль и поспешил

перебраться в более безопасное помещение, он перешел из зала духовенства

в зал третьего сословия.

Талейран твердо знал, что старый режим нужно немедленно пустить на

слом и провести все требуемые буржуазией реформы. Для Талейрана

революционный процесс был с самого начала и остался до конца дней его по

существу в полной мере неприемлемым, враждебным, губительным. Он никогда,

ни на один момент не принимал искренне, не мирился от души с полной

передачей власти народной массе. Отвращение и боязнь – других чувств к

восставшим Талейран никогда не питал».[86]

Через два дня после взятия Бастилии, когда Париж был уже во власти

революционной национальной гвардии, а король уже был готов уехать в

Версаль, Талейран попытался спасти положение.[87]

Талейран был одним из немногих, кто открыто выступал за

неприкосновенность личности короля. Он искренне верил в нерушимость

законов Франции, относительно власти короля. И сильно желал оказать

помощь Людовику XVI – законному королю Франции. Талейран потребовал

аудиенции. В беседе с королем он предложил на рассмотрение Людовику XVI

проект спасения короны, где главная роль отводилась военному

столкновению армии короля и сил восставших.[88] Талейран в своих мемуарах

описывает два способ спасения монархии, но потом заявляет, что «сам

император уже смирился со своей участью и нисколько не хотел

сопротивляться надвигавшимся событиям».[89]

Узнав о взятии Бастилии, Талейран пришел в ужас. Он ненавидел толпу

и боялся ее, понимая, что она разрушит всю любимую им "сладость

жизни".[90]

Талейрана отличала его дальновидность и рассудительность, эти

качества его не раз выручали. 1789-1791 года время смятения для

Талейрана. Он выжидал: “к какому лагерю присоединится, на чью сторону

встать?” – этот вопрос мучил Талейрана до тех пор, пока он не убедился в

необходимости выступить в поддержку революции. До этого времени он не

покидал лагерь монархии и открыто не поддерживал революционных действий и

не осуждал монархии.[91]

Революция была совершена, как говорили, против абсолютной монархии. А

между тем сама она готовила цезаризм. Проницательные умы не ошибались в

данном случае.[92]

Парламентская карьера епископа из Отена была стремительной и

блестящей. Он занимал посты почетных членов первого и второго

конституционных членов, председателя учредительного собрания и члена его

дипломатического комитета.

26 августа 1789 года Учредительное собрание приняло декларацию прав

человека и гражданина, провозгласившую принципы буржуазной демократии:

свободу, равенство, братство. Статья шестая, принятая в редакции

Талейрана говорила о законе как выражении «всеобщей воли», признавала

его обязательность для всех, утверждала равный доступ всех граждан к

должностям и занятиям в «соответствии с их способностями».[93] Таким

образом, Талейраном было сформулировано одно из естественных прав

человека и гражданина.

В это время в конце лета и осенью 1789 года Учредительное собрание

было озабочено гнетущим вопросом о финансах. Предстоял обильный выпуск

бумажных денег, для которых следовало найти хоть некоторое обеспечение.

Таким обеспечением мог послужить огромнейший земельный фонд,

принадлежавший католической церкви во Франции, который следовало отнять у

духовенства и перечислить в казну.

И вот, 11 октября 1789 года епископ Талейран потребовал конфискации

имущества духовенства, от имени комитета, учрежденного 28 августа, с

целью рассмотрения проекта о займах.[94] Как замечает Виконт де Брок:

«это предложение было столь оскорбительно со стороны служителя церкви и

сопровождалось скандалами его вероотступничества[95]

По идее Талейрана эта мера должна была сломить могущество церкви,

которая являлась важнейшей опорой феодально-абсолютистского строя, и в то

же время способствовать разрешению финансового кризиса в стране. Церковь

была лишена также ряда привилегий, обязанностей и прав, перешедших к

государству, установившему контроль над всей деятельностью церкви.[96]

Парламентская карьера Талейрана развернулась блестяще, ему поручались

доклады по важнейшим вопросам. 16 февраля 1790г. Талейран был избран

председателем Учредительного собрания, как «горячо преданного делу

революции»[97].

Популярность Талейрана особенно возросла после того, как 7 июня

1790г. с трибуны Учредительного собрания он предложил отныне отмечать

день взятия Бастилии как национальный праздник Федерации.

Альбер Собуль по этому поводу заметил: “праздник Федерации 14 июля

1790 года был пиком парламентской карьеры Талейрана. Вскоре началось

падение его популярности.[98]

12 августа была принята гражданская конституция духовенства,

которая представляла собой для духовных лиц альтернативу или быть

богоотпущенниками или же мятежниками. Благодаря этому у государства

появилась возможность преследовать непокорных священников. Роль

священников была сведена к роли чиновников. Были уничтожены все

монашеские обеты.[99] В составлении данной конституции Талейран принял

самое деятельное участие.

Но Талейран еще не окончательно перешел на сторону революции, об

этом говорит тот факт, что Талейран присягнул новой конституции одним из

последних.[100]

Парламентская карьера Талейрана подходила к концу. Полномочия

Учредительного Собрания истекали 30 сентября 1791 года. За несколько дней

до этого Талейран выступил с докладом по вопросу народного образования.

Основные положения Талейрана сводились к тому, что нация дает всем

бесплатное образование. Для того времени замысел казался грандиозным

[101].

Заставив говорить о себе, князь всё-таки предпочёл не занимать пока

первых ролей в этом не слишком стабильном обществе. Он не мог, да и не

стремился стать народным вождём, предпочитая более доходную и менее

опасную работу в различных комитетах. Талейран предчувствовал, что эта

революция добром не кончится.

После 10 августа 1792 г. многое изменилось в жизни. Революция шагнула

несколько дальше, чем хотелось бы Талейрану. Чувство самосохранения взяло

верх над перспективами лёгких доходов. Талейран понял, что скоро начнётся

кровавая баня. Надо было уносить ноги.[102]

Что же касается внешней политики, «тогдашнее правительство хотело

воздействовать на главные европейские дворы в том смысле, чтобы они не

готовились к войне и разоружились. Руководители Законодательного

собрания, известные под именем жирондистов, требовали этого шага, так как

они были уверены, что правительство короля на это не пойдет. Они

ошиблись: Лессар, бывший тогда министром иностранных дел, ухватился за

эту идею и предложил /Талейрану/ отправиться с этой целью в Англию. /

Он /согласился. Король написал английскому королю письмо, которое /

Талейран / должен был ему вручить.[103] Талейрану было предложено

дипломатическое поручение, с этого времени именно этот род деятельности

становится для Талейрана ведущим, именно на этом поприще дипломатического

деятеля Талейрану суждено было войти в мировую историю.

Таким образом, во время революции Талейрану удалось расстаться с

ненавистной для него “лиловой сутаной” и заявить о себе. Этот период

жизни Талейрана является своего рода школой его политической карьеры, так

как именно в это в это время раскрываются его таланты искусного

политика. Этот период его жизни отмечен множеством положительных

программ, результаты его политических программ и предложений существуют и

действуют сейчас.

2. Начало карьеры: миссия в Лондоне.

«Очень скоро услуги Талейрана понадобились революции на том

поприще, на котором ему было и суждено было соискать себе историческую

славу, - на поприще дипломатии».

«Собственно говоря, о дипломатической карьере Талейран размышлял

давно. Он считал себя подготовленным к этому роду деятельности».[104]

В сфере внешней политики во Франции сложилось своеобразное

двоевластие. Существовало королевское министерство иностранных дел, за

которым сохранялись представительские функции. Но его важнейшие

полномочия уже перешли к специальному органу Учредительного собрания –

Дипломатическому комитету во главе с Мирабо, который взял под свой

контроль международные переговоры и повседневные дипломатические акции. 2

апреля 1791 года Мирабо умер. А через пять дней его место занял Талейран.

Наступил конец революции. Возникла новая ситуация и в Европе. В

августе 1791 года император Австрии и король Пруссии подписали декларацию

о совместных действиях с целью полного восстановления власти Людовика

XVI. Сложилась первая антифранцузская коалиция, вдохновляемая Екатериной

II. С помощью своих дипломатов она настраивала против Франции Австрию и

Пруссию.

В таких условиях для Франции большое значение имела позиция

Англии.

Талейран был готов к своей новой миссии. Дело было не только в

способностях этого человека, но и в его политическом опыте, приобретенном

в Дипломатическом комитете Учредительного собрания, свои идеи Талейран

изложил в «Записке о внешних делах»[105].

В «Записке» Талейран подчеркивал, что свободный народ не может

строить свои отношения с другими народами на «идеях» и «чувствах»

деспотического правительства; он должен основывать «политические действия

на принципах разума, справедливости и всеобщей пользы».

Новым во взглядах Талейрана явился новый подход к колониальной

проблеме. Он одним из первых подошел к пониманию интернациональных

потребностей и интересов нового класса. В «Записке» рассматривалась

возможность англо-французской конвенции, предоставляющей независимость

колониям обеих стран. «Записка» провозглашала принципы новой буржуазной

дипломатии»[106].

24 января 1792 года Шарль Морис прибыл в Лондон. Его главная

цель была – убедить Уильяма Питта остаться нейтральным в предстоящей

войне против монархической Европы.

Приняли его в Лондоне крайне враждебно. Французские эмигранты

презирали и ненавидели «этого интригана, этого вора и расстригу», как они

его величали[107].

Делегация от Франции следовала программе, которую сформировал

ранее Талейран. Оборонительный союз с Англией – дело отдаленного

будущего. Поэтому делегаты уделили особое внимание реальному содержанию

английского нейтралитета, добиваясь сохранения в силе англо-французского

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12