соответствующем русском предложении «Охотник убил медведя» активная форма

глагола «убить» имеет диатезу: «охотник» — субъект действия — выступает в

именительном падеже и занимает позицию подлежащего, «медведь» — объект

действия — выступает в винительном падеже и занимает позицию прямого

дополнения. В предложении «Медведь был убит охотником» пассивная форма

глагола «убить» имеет другую диатезу: «медведь» — объект действия —

выступает в именительном падеже и занимает позицию подлежащего, «охотник» —

субъект действия — выступает в творительном падеже и занимает позицию

агентивного дополнения.

В значительной степени основываясь на анализе семантики субъектно-

объектных отношений, универсальная концепция залога оказывается тесно

связанной с теорией так называемых глубинных падежей (Ч. Филмор, У. Чейф и

др.). Падежная («ролевая») грамматика — основа теории — это метод описания

семантики предложения как системы валентностей, через связи «главного

глагола» с исполняемыми именными составляющими ситуационными ролями. [16;

365], [2; 234]

С помощью диатезы, таким образом, фиксируются любые соответствия

между ролями глагольной лексемы и выражающими их членами предложения.

Учитывая одновременно семантические, синтаксические и морфологические

качества компонентов глагольной лексемы, понятие диатезы является

универсальным (в отличие от залога, считающегося прежде всего

морфологической категорией). Согласно теории любая глагольная лексема в

любом языке имеет по меньшей мере одну диатезу. Однако все логические

возможности построения диатезы обычно не реализуются вследствие

ограничений, накладываемых спецификой строя отдельных языков и конкретными

лексемами.

Итак, залог — это категория глагола, основанная в семантическом плане

на возможности несовпадения логической (субъект > предикат > объект) и

синтаксической (подлежащее > сказуемое > дополнение) направленности

действия. На морфологическом уровне категория залога представлена формами

действительного и страдательного залогов (актив — немаркированный член

оппозиции, пассив представлен аналитической формой — сочетанием

вспомогательного глагола to be и причастия II знаменательного глагола).

Категория залога непосредственно связана с категорией переходности /

непереходности глаголов, хотя в современном английском языке нередки

случаи, когда эта связь представляется относительной. Для сопоставления

неоднородных залоговых форм в различных языках используется универсальное

понятие диатезы — соответствие между ролями компонентов глагольной лексемы

и выражающими их членами предложения.

3. РАЗВИТИЕ КАТЕГОРИИ ЗАЛОГА В АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕ

В ДИАХРОНИИ

Современная английская система залога характеризуется наличием ряда

специфических черт, зачастую несвойственных другим, даже наиболее близким к

английскому языкам. Эти особенности являются непосредственным результатом

процесса развития языковой системы, обусловлены явлениями и фактами,

которые имели место на более ранних этапах становления английского

литературного языка. Поэтому исчерпывающий анализ современных залоговых

форм английского языка без изучения их в диахронии невозможен.

Данная часть работы посвящена рассмотрению исторических процессов,

повлиявших на становление форм залога в английском языке. Особо пристальное

внимание уделяется проблемам, связанным с зарождением, развитием и

функционированием аналитических залоговых форм, анализу механизмов их

интегрирования в систему форм английского глагола.

3.1. Система залога в общеиндоевропейском и готском языках

Индоевропейский глагол имел некоторые особенности, не сохранившиеся в

полном виде ни в одном из древнейших индоевропейских языков и

восстанавливаемые методами внутренней и внешней реконструкции.

Система залога представлена в общеиндоевропейском языке

действительным и средним (медиальным) залогами. Формы, восходящие к

индоевропейскому медию, среднему залогу, отражены только в парадигме

настоящего времени готского медиопассива, выражавшего действие,

направленное на подлежащее и исходящее при этом либо из внешней среды, либо

от самого подлежащего.

Формы медиопассива предположительно существовали в протогерманском

языке и получили широкое распространение в готском. От всякого переходного

глагола в готском могли образовываться в настоящем времени формы этого

средне-страдательного залога. Например:

|Индикатив (изъявит. наклонение) |

|Ед. ч. |1 л. |nimada |nasjada |salboda|habada |haitada |

| |2 л. |nimaza |nasjaza |salboza|habaza |haitaza |

| |3 л. |nimada |nasjada |salboda|habada |haitada |

|Мн. ч. |1—3 |nimanda|nasjanda |salbond|habanda|haitanda|

| |лл. | | |a | | |

|Оптатив (сослаг. наклонение) |

|Ед. ч. |1 л. |nimaidau|nasjaida|salboda|habaida|haitaida|

| | | |u |u |u |u |

| |2 л. |nimaizau|nasjaiza|salboza|habaiza|haitaiza|

| | | |u |u |u |u |

| |3 л. |nimaidau|nasjaida|salboda|habaida|haitaida|

| | | |u |u |u |u |

|Мн. ч. |1—3 |nimainda|nasjaind|salbond|habaind|haitaind|

| |лл. |u |au |au |au |au |

| Инфинитив |niman |nasjan |salban |haban |haitan |

| |брать |слышать |мазать |иметь |называть|

По сравнению с развитой системой медиопассивных форм в греческом и

латинском языках эта готская система была очень незначительной.

В древнеанглийском языке не существует такой системы хотя бы и в

скромных размерах.

Древнеанглийские глагольные формы часто сопоставляются именно с

готскими, поскольку готское евангелие IV в. представляет собой самый ранний

связный текст на каком-либо германском языке. При этом, однако, следует

иметь в виду, что готский язык не во всех отношениях отражает раннее

историческое состояние германских языков, так как у него есть и свои

специфические особенности.

При сопоставлении древнеанглийской системы глагола с системой

готского текста Вульфилы становится очевидным, что в древнеанглийском

произошли по сравнению с готским существенные изменения, свидетельствующие

о сокращении флективной системы и о выдвижении новых способов выражения

глагольных категорий.

3.2. Средства выражения залоговых отношений

в древнеанглийском языке

Говорить о медиопассиве в применении к древнеанглийскому языку не

приходится. Однако в этом языке сохранился изолированный пережиток системы

медиопассива, которая, очевидно, существовала в эпоху, предшествующую

древнейшим памятникам, дошедшим до нас. Этот единственный остаток – две

формы от сильного глагола VII класса hatan “называть” — форма ед. ч. 1 и 3-

го лица hatte и форма множественного числа hatton. Форма hatte, по-

видимому, этимологически точно соответствует готской форме haitada, а форма

hatton образована от неё по аналогии с формами множественного числа

прошедшего времени слабых глаголов. [12;122] Эти формы встречаются в

древнеанглийском языке в значении как настоящего, так и прошедшего времени

наряду с активными формами того же глагола:

юa ea юa hatte Araxis (Мировая история Орозия) “та река, что

называется Аракс”;

юa deor h?e hataю hranas (Мировая история Орозия) “те олени, которых

называют северными”.

Будучи изолированным остатком системы флективного медиопассива, формы

hatte и hatton, конечно, не могут считаться органической составной частью

системы глагола в древнеанглийском языке. Они стали особенностью одного

единственного глагола, т. е. полностью лексикализовались.

В древнеанглийском не было особых пассивных форм глагола. Значение

пассива передавалось синтаксически с помощью именного составного

сказуемого, представлявшего собой сочетания глаголов-связок beon и weorюan

с причастием II переходных глаголов. Как известно, значение пассивности

свойственно самому причастию II от переходных глаголов, выступающему в

функции предикативного члена. Именно это значение причастия и создавало

специфическую пассивную окраску именного сказуемого, в состав которого оно

входило.

Что касается различий между формами сказуемых с beon и weorюan, то

они определяются различием в семантике этих глаголов-связок. Как известно,

глаголы-связки лишь частично утрачивают своё лексическое значение и

приобретают обобщённое грамматическое значение, однако их грамматическое

значение не столь абстрагировано от лексического, как у вспомогательных

глаголов, а потому и сохраняется различие в семантике этих сочетаний:

южr wearю Ordheh cyninзes юeзn ofslжзen (Коттонская хроника) “там был

убит Ордхех, слуга короля”;

h?e зedydon жt ю?ra Deniscan зeweorce, ond южr wurdon зefl?emde, and

sume f?ower cyninзes юeзnas ofsl?anne (Паркерская хроника) “они достигли

датской крепости и там были разбиты, четверо королевских солдат погибло”;

южt зeweorc зeworct wжs (Паркерская хроника) “эта крепость была

построена”;

Ю?s lytlan b?c… юe is зeh?ten Grammatica (Мировая история Орозия)

“маленькая книга, называемая “Грамматика”.

Из этих двух форм, форма с weorюan передавала более чётко значение

пассива. Этим, по-видимому, объяснялся количественный рост таких форм к

концу древнеанглийского периода. Исследователи древнеанглийского пассива

отмечают, что в начале периода употребление форм с weorюan составляло всего

10 — 13 %, а к концу периода — 35 — 40 %. [11 ;168]

Составное сказуемое с weorюan + прич. II передавало только значение

пассивного действия. Составное сказуемое с wesan (beon) и причастием II

передавало два значения: значение пассивного действия и значение состояния:

We synd ?worpene hider on ю?s deopan d?lo (Песнь о Беовульфе) “Мы

были изгнаны сюда в эти глубокие долины”;

?жr wжron bollan steape boren (Песнь о Беовульфе) “Сюда были

принесены высокие сосуды”.

Функционирование пассивных оборотов в древнеанглийском было

относительно ограниченным: пассивный оборот с глаголом beon (wesan)

употреблялся только от переходных глаголов, а с глаголом weorюan — только

от переходных предельных:

his зestreon beoр eall ?spended (Паркерская хроника) “всё его

имущество израсходовано” (переходный предельный глагол);

lyft wжs onhrered (Песнь о Беовульфе) “воздух двигался” (переходный

непредельный глагол);

on р?m dжзe wurden зearl?ce t?da gesette (Церковная история Беды) “в

тот день были установлены времена года” (переходный предельный глагол).

В. Н. Ярцева отмечает, что пассивные обороты в древнеанглийском в

основном употребляются тогда, когда активно действующее лицо неизвестно или

когда о нём предпочитают не говорить.[11;169] Агенс действия при пассивном

обороте выражен в исключительно редких случаях. Если исполнитель действия

представлен в предложении, то он выражается существительным или

местоимением в дательном падеже с предлогом from или of:

him wжre from drihtne sylfum heofonl?c зifu forзiven (Песнь о

Беовульфе) “ему был подарен самим господином небесный дар”.

Как альтернатива пассивным оборотам в случаях, когда конкретный

источник действия неизвестен или по каким-либо другим причинам не

указывается, в древнеанглийском языке употребляется активная конструкция с

неопределённо-личным местоимением man (men, me) в роли подлежащего:

his broюur Horsa man ofsloз (Коттонская хроника) “его брата Хорсу

убили”.

В связи со спецификой значения и выражения пассивного значения в

древнеанглийском встаёт вопрос о том, можно ли считать, что в

древнеанглийском существуют особые формы для выражения пассива —

аналитические залоговые формы глагола.

В англистике существуют два прямо противоположных мнения по этому

вопросу.

Сторонники наличия аналитических залоговых форм в древнеанглийском

строят свои рассуждения на том факте, что обе формы могли быть употреблены

в условиях, характерных для современного пассива, а именно с показателями,

подчёркивающими действие, процессуальность. Таких показателей отмечается

обычно три: 1) наличие в предложении с пассивной формой глагола

обстоятельств времени, места и образа действия; 2) наличие указания на

исполнителя действия; 3) наличие соотносительных активных форм, выражающих

действие.

Эти три критерия, конечно, свидетельствуют о несомненно пассивном

характере значения всего сочетания, но не могут быть решающими в

определении того, имеет ли оно морфологический (аналитическая форма

глагола) или синтаксический (составное глагольное сказуемое) статус.

Для решения этого вопроса следует обратиться не только к анализу

функционирования пассивной формы, сколько к анализу самой формы, ибо

необходимо установить степень грамматической слитности её компонентов.

Анализ той конструкции, с помощью которой передаётся пассивное

значение действия в древнеанглийском, убеждает нас, что аналитических

залоговых форм в древнеанглийском ещё не было.

Во-первых, в целом для системы древнеанглийского глагола не

характерно наличие аналитических форм. Древнеанглийский — это период по

преимуществу синтетических средств выражения.

Во-вторых, формы с wesan (beon) и weorюan различались по своему

значению из-за специфики значения wesan (beon) и weorюan, которые в

древнеанглийском выступали как связки, а не как вспомогательные глаголы.

В-третьих, причастие II проявляет некоторую самостоятельность в

пределах пассивной конструкции, что выражается в том, что предикативный

член, как правило, согласуется в числе и роде с подлежащим:

we synd ?worpene hider (Песнь о Беовульфе) “мы изгнаны сюда”.

В данном случае причастие II aworpene выступает в форме им.п. мн. ч.,

т.е. согласуется в числе с подлежащим we.

Возможность согласования предикативного члена с подлежащим

свидетельствует о наличии между ними непосредственной синтаксической связи,

а это, в свою очередь, подтверждает самостоятельный статус причастия II на

уровне членов предложения.

Наконец, немаловажным аргументом в пользу синтаксического статуса

пассивной конструкции в древнеанглийском является тот факт, что для членов

пассивного оборота, как и для членов других словосочетаний в

древнеанглийском, характерно дистантное расположение:

ю?ra heord him wжs южre neahte beboden (Паркерская хроника) “стадо

которого было ему в ту ночь поручено”;

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7