Меню
Поиск



рефераты скачать Занятость населения и проблемы её регулирования в рыночном хозяйстве

Ответной реакцией политиков на подобное развитие событий не­редко становится стремление к ужесточению норм, регулирующих не­стандартную занятость. Однако это только загоняет болезнь вглубь: вследствие избыточной зарегулированное™ трудовых отношений начи­нает сокращаться общая занятость, растет безработица, усиливается от­ток населения в сферу экономической неактивности, все больше работ­ников устремляются в теневой сектор. Здесь можно сформулировать такой принцип: чем жестче законодательное регулирование "ядра" рабо­чей силы, тем шире разрастается "периферия"; чем жестче регулирова­ние и "ядра", и "периферии", тем значительнее общие потери в занятости и тем больше формальные трудовые отношения уступают место нефор­мальным. Но в обоих случаях страдают прежде всего самые слабые.


             Глава 3. СТРУКТУРА РОССИЙСКОЙ РАБОЧЕЙ СИЛЫ: 

ОСОБЕННОСТИ И ДИНАМИКА


Основной эмпирической базой исследования служат данные выборочных обсле­дований населения по проблемам занятости (ОНПЗ) Росстата за 1992—2005 гг. Хотя по своему качеству они вполне сопоставимы с данными аналогичных обследовании, проводимых в других странах, при их использовании возникает немало серьезных методологических затруднений.

Номенклатура отраслевых, профессиональных и образовательных категорий в анкетах ОНПЗ неоднократно менялась. Использовавшаяся в них первоначально традиционная «советская» классификация отраслей народного хозяйства (ОКОНХ) во многом отклонялась от стандартной классификации отраслей, принятой в большин­стве стран мира. К параллельной разработке альтернативной Общероссийской клас­сификации видов экономической деятельности, продукции и услуг (ОКДП) Росстат приступил в 1997 г. В 2003 г. она была заменена Общероссийским классификатором видов экономической деятельности (ОКВЭД), идентичным международной класси­фикации ISIC-3, и с 2005 г. Росстат отказался от дальнейшей разработки ОКОНХ. Дополнительные трудности связаны с тем, что первоначально лица, занятые произ­водством продукции в ЛПХ для реализации на рынке, квалифицировались в рамках ОНПЗ либо как безработные, либо как экономически неактивные, но с 1999 г. стали включаться в состав занятых. В начале 1990-х годов в рамках ОНПЗ использовалась классификация видов занятий, состоявшая из четырех укрупненных «советских» категорий — руководители, специалисты, прочие служащие, рабочие. В 1997 г. ей на смену пришел новый Общероссийский классификатор занятий (ОКЗ) из девяти базовых профессиональных групп, идентичный международному классификатору ISСО-88. Что касается образовательной структуры занятости, то в первой половине 1990-х годов в ней выделялись 6, а в последующие годы — 7 уровней образования: лица с начальным профессиональным образованием учитывались вместе с лицами со средним (полным) или основным общим образованием, и лишь с 1997 г. стали выделяться в самостоятельную категорию. Сравнение с данными переписей населе­ния свидетельствует также, что ОНПЗ, по-видимому, дают несколько смешенную картину распределения работников по уровням образования. Если в первые годы их проведения, похоже, имела место некоторая переоценка доли выпускников ссузов, то в самые последние годы доля их выпускников, напротив, стала недооцениваться, но зато стала переоцениваться доля выпускников средних школ.

Поэтому в ряде случаев мы будем отдавать предпочтение альтернативным источникам данных. Так, при описании отраслевой структуры занятости наряду с оценками ОНПЗ мы будем пользоваться оценками Баланса трудовых ресурсов (БТР), которые доступны за более длительный период. В качестве дополнительного источника данных об образовательных характеристиках российской рабочей силы мы обратимся и к переписям населения 1989 и 2002 гг.


Пункт 1.  Отраслевая структура занятости


На рисунках 1 и 2 отражены изменения занятости в основных

отраслях российской экономики по двум источникам — БТР (за 1990 — 2004 гг.) и ОНПЗ (за 1992—2004 гг.). Налицо примерно одинаковая картина. Согласно БТР, за 1990—2004 гг. общая численность занятых сократилась на 11,8% (с 75,3 до 66,4 млн. чел.); согласно ОНПЗ, за 1992—2004 гг. она сократилась на 5,3% (с 71,1 до 67,3 млн. чел.). Мы ограничимся обсуждением оценок, полученных на основе БТР (они легко могут быть сопоставлены с параллельными оценками ОНПЗ, представленными на рис. 2).

Как видно из рисунка 1, за последние полтора десятилетия рос­сийская промышленность потеряла 37% рабочих мест. Сопоставимые потери понесли и другие отрасли «материального производства»: сель­ское хозяйство — 28%, строительство — 42, транспорт — 21%. Однако самый масштабный «сброс» наблюдался в науке, где численность ра­ботающих уменьшилась более чем наполовину. Что касается главных «генераторов» рабочих мест, то ими выступали отрасли сферы услуг: торговля — +95%; финансы — +132%; государственное управление — +100%. Существенно (примерно на 10%) возросла также численность работающих в здравоохранении и культуре, тогда как в образовании она осталась примерно на том же уровне, как и до начала реформ.

Под влиянием столь масштабных изменений отраслевая структура российской занятости стала качественно иной (табл. 1). Хотя самой крупной отраслью экономики, как и прежде, остается промышлен­ность (в ней, по имеющимся оценкам, сосредоточено порядка 22—24% всех работников), по сравнению с дореформенным периодом ее вклад в совокупную занятость резко уменьшился — почти на 9 п. п. Об­ратный процесс наблюдался в торговле, вклад которой в совокупную занятость, напротив, увеличился на 9 п. п. Это позволило ей перемес­титься на второе место в списке отраслей по численности работников, так что сегодня она аккумулирует значительно большую долю рабочей силы, чем сельское хозяйство, строительство или транспорт и связь. Заметно возросла также доля занятых в государственном управлении (в настоящее время здесь трудится приблизительно каждый двадца­тый работник). Примерно по одному дополнительному процентному пункту «прибавили» за годы реформ здравоохранение, образование и финансы, тогда как ЖКХ и культура сохранили свое представитель­ство практически на дореформенном уровне. Единственной отраслью сферы услуг, удельный вес которой в совокупной занятости сократился (почти на 2 п. п.), была наука.

Достаточно широко распространено мнение, согласно которому по масштабам развития сферы услуг Россия была и остается безнадежным аутсайдером. Однако имеющиеся данные это не подтверждают. В таб­лице 2 представлено распределение российских работников по трем агрегированным секторам — первичному (сельское хозяйство и примыкающие к нему отрасли), вторичному (добывающая и обрабатывающая промышленность, строительство, газо-, электро- и водоснабжение) и третичному (сфера услуг) в начале и в конце рассматриваемого периода (1990 и 2005 гг.). Сюда же включены оценки по странам Цен­тральной и Восточной Европы (ЦВЕ) и Германии. (Отметим, что при их получении в целях сопоставимости использовалась международная классификация отраслей ISIС-3.)

Дореформенную российскую экономику, когда во вторичном секторе было сконцентрировано свыше 40% всех занятых (табл. 2), можно было по праву считать сверхиндустриализированной. Но в пореформенный период доля этого сектора уменьшилась на  — до 30%. За то же время доля занятых в сфере услуг увеличилась почти на 15 п. п., и сегодня здесь сосредоточено уже 60% всех российских работников.

Сравнение с другими странами приводит к достаточно неожи­данным выводам. Оказывается, что по масштабам занятости в сфере услуг Россия вплотную приблизилась к Германии (отставание менее 7 п. п.). Более того, из стран ЦВЕ только Венгрию можно поставить в этом отношении рядом с Россией. Таким образом, несмотря на то, что в большинстве стран ЦВЕ реформы, по общему мнению, проходили успешнее, чем в России, с точки зрения секторальной структуры заня­тости наша страна сегодня находится ближе к «западноевропейскому стандарту», чем они. Разумеется, это не исключает существования серьезных деформаций внутри самой сферы услуг. Действительно, на более дезагрегированном уровне здесь обнаруживается немало отклоне­ний от отраслевой структуры занятости, которая типична для других постсоциалистических стран, не говоря уже о развитых (табл. 3).

По доле занятых в торговле (15%) Россия не уступает стра­нам ЦВЕ. В то же время удельный вес работающих на транспорте оказывается в ней непропорционально велик — 9%.(Впрочем, у этого отклонения есть очевидное объяснение — размеры страны.) Напротив, в общественном питании и финансовых услугах налицо очевидный и очень глубокий провал. Здесь занято соответственно 1,9% и 1,4% российских работников, что в полтора-два раза меньше, чем в наиболее развитых странах ЦВЕ. Необходимо также отметить, что хотя в России достаточно много работников занято оказанием деловых услуг (почти 6%), значительная их часть трудится в науке и научном обслуживании (согласно ISIС-3, наука относится к подсектору деловых услуг). В ре­зультате при исключении работающих в науке и научном обслуживании российская занятость в Крыночных» деловых услугах «съеживается» до крайне малой величины. Обратный пример демонстрируют социальные услуги — здравоохранение и особенно образование. Здесь, наоборот, наблюдается сверхвысокая концентрация рабочей силы — соответствен­но 6,9% и 9,1%. Парадоксально, но в российской системе образования занято почти вдвое (!) больше работников (в относительном выра­жении), чем в германской. Как следствие, по сравнению с другими странами российская структура занятости оказывается резко смещена от «рыночных» услуг в пользу социальных.

И все же, несмотря на указанные отклонения, мы можем конс­татировать, что сегодня Россию уже нельзя относить к числу сверхиндустриализованных стран, как это было до начала реформ. С точки зрения распределения рабочей силы доминирующим сектором россий­ской экономики выступает сектор услуг, где сосредоточено почти  всех занятых. Поэтому ее вполне можно отнести к экономикам постиндустриального типа или, по меньшей мере, к экономикам, вплотную к нему приблизившимся.


Пункт 2. Профессиональная структура занятости


Как отмечалось выше, из-за имеющихся информационных ог­раничений траектории изменения занятости в различных профес­сиональных группах удается с достаточной степенью достоверности реконструировать лишь для периода 1997—2005 гг. (рис. 3). За эти годы численность работников сферы обслуживания выросла почти в 1,5 раза, специалистов высшего уровня квалификации — почти на  руководителей — на , специалистов среднего уровня квалификации, служащих, занятых подготовкой информации, и квалифицированных рабочих — примерно на 10%. Численность полуквалифицированных рабочих осталась почти неизменной. В то же время неквалифицирован­ных рабочих стало меньше на 15%, а сельскохозяйственных рабочих (без учета лиц, производящих продукцию в ЛПХ для реализации на рынке) — на 40%. Таким образом, опережающие темпы роста демонстрировали наиболее квалифицированные профессиональные группы (а также работники сферы обслуживания), тогда как числен­ность наименее квалифицированных групп либо сокращалась, либо оставалась неизменной.

Сегодня структура российской занятости, включает три примерно равные части (табл. 4), состоящие из групп с высокой (руководители, специалисты высшего и среднего уровня квалификации), средней (квалифицированные рабочие, работники, занятые подготовкой инфор­мации, работники сферы обслуживания) и низкой профессиональной квалификацией (сельскохозяйственные, полуквалифицированные и неквалифицированные рабочие).

Как профессиональная структура российской рабочей силы вы­глядит в свете межстрановых сопоставлений. Обратимся к таблице 5, в которой приведены сравнительные оценки по трем странам — Рос­сии, Чехии и Германии. Верхнюю ступень в иерархии профессий занимает группа руководителей. В России их насчитывается пример­но столько же (в относительном выражении), сколько в Чехии или Германии, — 7%. Вместе с тем по сравнению с ними она располагает существенно большей армией специалистов высшей квалификации: 16,9% против 10,7—14,4%. Особенно велик этот межстрановой разрыв у женщин. (Например, женщин— специалистов высшей квалификации в России почта вдвое больше чем в Германии: соответственно 21% и 12%.), Зато при переходе на следующую ступень профессиональной иерархии обнаруживается провал: специалисты средней квалификации в России представлены слабо, причем в первую очередь — среди мужчин. Так, если в России на их долю приходится около 9% всех работающих мужчин, то в Чехии и Германии — примерно 21%. Еще более глубокий провал наблюдается в следующей профессиональной группе — «клерках» (в российской терминологии — «служащие, за­нятые подготовкой информации»). В России к ней принадлежат около 6% среди женщин и менее 1% среди мужчин. Аналогичные оценки по Чехии и Германии в несколько раз выше: соответственно 15—19% и 3—7%. Зато по представительству неквалифицированных рабочих Россия выступает безусловным лидером. Их насчитывается в 1,5 раза больше, чем в Чехии или Германии: 11% против 7—8%.

Таким образом, в России профессиональная шкала занятости имеет U-образную форму. По сравнению с другими странами в Рос­сии обнаруживается непропорционально много работников, с одной стороны, с самой высокой и, с другой — с самой низкой квалификацией. В то же время стране, похоже, недостает специалистов средней квалификации и служащих, занятых подготовкой информации.

   В результате, несмотря на, казалось бы, активное развитие сферы услуг, в составе российской рабочей силы по-прежнему широко пред­ставлены работники физического труда. В России общее соотношение между «белыми» и «синими» воротничками составляет 55% против 45%, тогда как в Чехии — 58% против 42%, а в Германии и того боль­ше — 67% против 33%. Другими словами, в отличие от отраслевой профессиональная структура российской занятости все еще сохраняет индустриальный характер.


Пункт 3. Образовательная структура занятости


В пореформенный период российская экономика продолжала активно вовлекать работников со все более высокой формальной об­разовательной подготовкой (рис. 4). Поданным переписей населения, за период 1989—2002 гг. численность занятых с законченным высшим профессиональным образованием возросла почти на 30%, с незакон­ченным высшим — на 80% и со средним профессиональным — почти на 20%. Таким образом, трансформационный кризис не смог прервать долгосрочную тенденцию к опережающему росту численности работ­ников с дипломами вузов и ссузов. Напротив, группы, расположенные в центральной и нижней части образовательной шкалы, быстро сжимались. Так, контингент работников с начальным профессиональным и со средним (полным) общим образованием уменьшился на , с основным общим — на , а с начальным и ниже — на 90%.

Эта разнонаправленная динамика во многом объяснялась чисто демографическими факторами. Старшие поколения имели в своем составе сравнительно много лиц с низкой и сравнительно мало лиц с высокой образовательной подготовкой. Среди младших поколений ситуация была обратной. Соответственно по мере того, как, достигнув пенсионного возраста, старшие когорты покидали рынок труда, числен­ность работников с основным и начальным образованием сокращалась. И наоборот: по мере того как молодые когорты достигали трудоспо­собного возраста, поступали в ссузы или вузы, а затем выходили на рынок труда, численность работников со средним и высшим профес­сиональным образованием возрастала. Похоже, что уже в ближайшей перспективе этот механизм смены поколений приведет к практически полному вымыванию с рынка труда лиц с невысокой образовательной подготовкой. В результате очень скоро российская экономика может столкнуться с острым дефицитом неквалифицированной рабочей силы: либо ее придется «импортировать» из-за рубежа, все активнее привле­кая мигрантов, либо резко повышать оплату за подобный труд, делая его более привлекательным для лиц с достаточно высоким образованием.

Наглядное представление об образовательных характеристиках российской занятости дает таблица 6. В настоящее время почти  российских работников имеют третичное образование — либо высшее (26,3%), либо среднее специальное (35,7%). В структуре занятости на долю закончивших ПТУ приходится 15,3%, закончивших средние шко­лы — 16,2%. В то же время доля малообразованных работников (с ос­новным образованием или начальным и ниже) составляет менее 7%.

Неудивительно, что по формальным признакам российская рабочая сила предстает сегодня как одна из самых высокообразованных в мире. Чтобы поместить российские показатели в сравнительный контекст, мы воспользовались данными ОЭСР. В России доля лиц с образованием не ниже вторичного (то есть не ниже полного среднего или начального про­фессионального) является самой высокой среди всех рассматриваемых стран — 89%. Впрочем, практически такие же показатели демонстри­руют Чехия, США, Норвегия, Словакия и некоторые другие страны. Гораздо удивительнее, что Россия оказывается лидером и по доле лиц с третичным (то есть высшим или средним профессиональным) обра­зованием — 57%. Это почти на 15 п.п. больше, чем у следующей за ней Канады, и в несколько раз выше, чем у других постсоциалистических стран, где данный показатель не превышает даже 15%. Еще благопри­ятнее выглядит образовательная структура занятого населения: и по доле работников с образованием не ниже вторичного (94%), и по доле работников с третичным образованием (64%) Россия удерживает первое место в мире. Так, занятых с третичным образованием оказывается в ней (в относительном выражении) в два раза больше, чем в Вели­кобритании, Германии или Франции! Конечно, в значительной мере «первенство» России обеспечивается сверхвысокой пропорцией лиц, имеющих среднее профессиональное образование. Однако и по доле лиц с высшим образованием (21%) Россия входит в группу лидеров. Этот результат нельзя не признать феноменальным — особенно если мы примем во внимание резкое отставание России от большинства рас­сматриваемых стран по уровню экономического развития (табл. 7).

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5




Новости
Мои настройки


   рефераты скачать  Наверх  рефераты скачать  

© 2009 Все права защищены.