Реализация данного отношения полностью зависит от воли и усмотрения пострадавшего. Государство не должно вмешиваться в чисто субъективный фактор выбора решения последним. Только в том случае, если гражданин обращается к управомоченным государственным органам с требованием о привлечении к уголовной ответственности лиц, совершивших деяния, признаваемые уголовным законом преступлением, у государства возникает обязанность защитить гражданина, "включить" механизм уголовного судопроизводства как единственно законное средство реализации уголовной ответственности. Но у потерпевшего, вплоть до удаления суда в совещательную комнату для постановления приговора, сохраняется право на примирение с обвиняемым.

Добровольно отказываясь от иска, он считает свой спор исчерпанным, а право восстановленным. У государства в этой ситуации нет и не может быть правовых претензий к лицу, совершившему преступление, ибо его права и интересы здесь не нарушены, а спорное правоотношение (и право требования, право иска) принадлежит не ему, а другому, равному ему субъекту права. В этой ситуации в объективной реальности нет материальных и правовых предпосылок для публичного продолжения процесса. Исходя из чего он должен быть прекращен, как полностью исчерпавший себя в
рамках данного спора. Участие прокурора на стороне потерпевшего, либо возбуждение им уголовного дела по собственной инициативе здесь ничего не меняет, так как в этом процессе он отстаивает и защищает не государственный, не публичный, а частный интерес. Законодательные новеллы от 16.07.93 г. тонко отметили эту особенность в правомочиях прокурора, обусловив прекращение уголовного дела в суде присяжных, ввиду отказа прокурора от обвинения, согласием потерпевшего (ч. 2 ст. 430 УПК). Впервые исход процесса поставлен в зависимость от воли и желания частного лица. Законодатель не признает этого прямо, однако в названной норме налицо исковой характер спора. Причем правомочие на распоряжение иском принадлежит потерпевшему, а не прокурору или суду.

Объективно необходимое разграничение частного и публичного интереса, как основания начала процесса, требует, наконец, определиться в вопросе о томтом, чей интерес охраняет та или иная норма материального права и чей интерес соответственно детерминирует структуру и содержание уголовно-правовых отношений, возникших в связи с посягательством на эту норму. Без правильного решения этого кардинального вопроса, бессмысленно исследовать основания, формы и пределы вмешательства государства в частную жизнь гражданина посредством процедуры уголовного судопроизводства, определять пределы такого вмешательства и его адекватные процессуальные формы, ибо цель процесса, его формы и содержание объективно обусловлены тем или иным интересом.

Вопрос о действительных целях и задачах уголовного судопроизводства, целях правосудия и их соотношении является одним из наиболее сложных и дискуссионных в теории уголовно-процессуальной науки. Между тем, категория цели процесса диалектически связана с социальным назначением права, его формой, функциями, принципами, сущностью и содержанием норм и институтов.

Полагаю, что в соответствии со ст. 2 Конституции РФ целью всей правовой системы, а, следовательно, и уголовного судопроизводства, в настоящее время, является прежде всего охрана личности, ее прав и свобод, собственности и, конечно, интересов государства и общества. Именно эта цель должна служить правовым и нравственным ориентиром для органов и лиц, ведущих процесс, в тех правовых ситуациях, когда гражданин или государство (как равные субъекты правовых отношений) обращаются за защитой своих нарушенных интересов, прав и свобод средствами материального и процессуального права. Именно эта ясная цель должна пронизывать всю деятельность органов и лиц, ведущих уголовный процесс; детерминировать собой сущность и содержание этой деятельности, ее результаты и возможный исход. Реализации этой цели должно быть подчинено и осуществление задач уголовного судопроизводства: по быстрому и полному раскрытию преступлений, изобличению виновных и установлению объективной истины с тем, чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому наказанию и ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и осужден (ст. 2 УПК).

Подобное понимание целей и задач уголовного судопроизводства делает внутренне связанной и логически непротиворечивой всю деятельность органов и лиц, ведущих процесс, и не только наполняет ее содержание социальным и нравственным смыслом, но и позволяет сбалансировать в публичном уголовном процессе частный интерес потерпевшего от преступления и официальный (публичный) интерес государства и общества.

Безусловно, гражданское общество вправе рассчитывать на защиту своих интересов, прав и свобод в тех правовых ситуациях, когда преступное деяние посягает на государственный или общественный интерес. Для обособленного усмотрения частного лица здесь нет правовых и нравственных оснований. Публичная природа нарушенного интереса и публичный уголовный иск с требованием об установлении и наказании виновного, возбуждаемый от имени государства и общества, и справедливо поддерживаемый государственным обвинителем, объективно требуют публичной уголовно-процессуальной деятельности по возбуждению, расследованию и судебному рассмотрению этого уголовного дела.

Налицо правовой спор между государственной властью, требующей установления и наказания виновного, и подсудимым, обвиненным этой властью в совершении преступления, охраняемого в публичном порядке. В полном соответствии со ст. 2 Конституции РФ государственный обвинитель требует от суда надлежащей защиты государственного и общественного интереса, полагая что истина по делу установлена, виновность доказана и суд, в рамках предоставленных ему полномочий, просто обязан разрешит вопрос о виновности (или невиновности) подсудимого и мере его ответственности за содеянное. Роль потерпевшего в этом процессе (если он, конечно, имеется) вторична, производна от роли прокурора, как органа государства, которому граждане делегировали часть своих права и свобод и их защиту. Его обвинение носит здесь вспомогательный (субсидиарный) характер, т.к. государственный обвинитель, обвиняя от имени государства и общества, одновременно обвиняет и от имени потерпевшего. Требуя защиты государственного и общественного интереса, он одновременно защищает и интерес частного лица, который в этой ситуации, как правило, совпадает с государственным или общественным интересом, но все же потенциально учитывается законодателем и судом. Более того, этот потенциальный интерес потерпевшего из субсидиарного способен воплотиться (переродиться) в основной, в тех правовых ситуациях, когда прокурор отказывается от обвинения в рамках судебного разбирательства (ст. 430 УПК), т.к. несмотря на подобный отказ, если потерпевший настаивает на защите своих интересов и берет функцию обвинения на себя; когда правовой спор остается в наличии и цель процесса не не исчерпала себя, суд просто обязан продолжить рассмотрение дела, установить объективную истину, и на ее основе постановить либо обвинительный приговор - и, тем самым, защитить личность, потерпевшую от преступления, либо оправдательный приговор - защитив подсудимого от необоснованного обвинения. И в том и в другом случае цель процесса будет реализованной. Личность - обрела адекватную защиту средствами процесса и правосудия, а суд - выполнил свое предназначение в правовом государстве.

Все логично и в тех правовых ситуациях, когда потерпевший (при отказе прокурора от обвинения) в силу тех или иных причин и обстоятельств (добровольное и полное возмещение ущерба, заглаживание причиненного вреда и т.п.) не желает взять на себя функцию обвинения, не настаивает более на продолжении процесса и защите своих интересов, прав и свобод, посредством названной процедуры, полагая свой интерес восстановленным, а права защищенными. В этой правовой ситуации цель процесса (защита личности) исчерпала себя и не требует более осуществления задач судопроизводства по установлению истины, изобличению и наказанию виновных. Нет более необходимости и в правосудии, в разрешении правового спора судом. Процесс (как процессуальное средство защиты личности) полностью исчерпал себя и должен быть прекращен не на основе установления объективной истины, а по формальным основаниям.

Наконец, при подобном понимании целей, задач и социального назначения процесса, он будет предельно логичен и в той правовой ситуации, когда объектом преступного посягательства являются исключительно частные интересы, права и свободы гражданина, относящиеся к категории дел частного обвинения. В силу частных прав гражданина, потерпевшего от подобного преступления, ему и только ему, как равноправному (наравне с государством) субъекту уголовно-правовых отношений, принадлежит право на уголовный иск, на требование к государству (которое служит не более чем средством защиты его интереса), о защите своего нарушенного права, о привлечении к ответственности виновного. Именно частный интерес потерпевшего определяет в этой ситуации структуру, сущность и содержание: нормы материального права, нарушенной преступлением; уголовно-правового отношения, призванного охранять эту норму, и стоящий за ней интерес; уголовно-процессуальной деятельности, как средства реализации интересов потерпевшего, воплощенных в уголовный иск. Поэтому именно частные субъективные права потерпевшего определяют начало и возможный исход процесса, реализацию уголовно-правового отношения и самой уголовной ответственности, а его частный интерес прекращает уголовное судопроизводство в случае примирения с обвиняемым и государство признает это право частного лица, считая его равным себе.

Возбуждение подобного производства по воле прокурора (ч. 3 ст. 27 УПК) может и должно стать предметом немедленного судебного обжалования со стороны гражданина (к примеру, в рамках закона РФ "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан" ). И если гражданин подтвердит в судебном заседании свое нежелание начинать и вести уголовный процесс в этой правовой ситуации, суд просто обязан прекратить судопроизводство и оградить гражданина от диктата публичной государственной власти, ибо в соответствии со ст. 18 Конституции РФ права гражданина являются непосредственно действующими и обеспечиваются непосредственно правосудием.

Конечно, прокурор может поддерживать обвинение и по данной категории дел. Но в этой правовой ситуации именно его обвинение производно от обвинения частного лица, носит субсидиарный характер и служит лишь средством, к которому обращается потерпевший для защиты своих нарушенных прав. Поэтому отказ потерпевшего от продолжения спора, от защиты своих прав и интересов, посредством процедуры уголовного судопроизводства, безусловнобезусловно, исключает в названной ситуации и субсидиарное обвинение прокурора, вообще не имеющего "своего" (государственного или общественного) интереса в данном процессе.

Именно эти, внутренне сбалансированные и непротиворечивые, процессуальные формы должны определять в дальнейшем структуру, сущность и содержание всего уголовного судопроизводства. Только они позволят, наконец, найти разумный баланс интересов личности, государства и общества и обеспечить подлинную реализацию целей и задач уголовного судопроизводства, правосудия и всей правовой системы.

Названные процессуальные формы объективно предполагают и несколько иное содержание норм и институтов уголовно-процессуального права, иное соотношение его руководящих начал (принципов). Именно динамика цели процесса, динамика реализующихся (частных или публичных) интересов, должна предопределять, что: публичность или диспозитивность лежат в основе процесса; неотвратимость уголовной ответственности или целесообразность определяют его содержание; объективная или формальная истина должна служить основанием для принятия значимых процессуальных решений в каждом конкретном случае. Новое содержание уголовно-процессуальной деятельности просто должно переродиться в новые процессуальные формы, преобразовать их в соответствии с объективными потребностями индивидуальной, государственной и общественной жизни, потребностями практики.

Наша правовая наука только начинает поиск путей и подходов в этом, безусловно, продуктивном направлении научных исследований. В рамках данной статьи, автор никак не претендует на их всеобъемлющее, а тем более окончательное разрешение. Изложенное представляет собой лишь попытку осмыслить возможные пути, средства и методы к разрешению определенного круга дискуссионных проблем и вопросов по реальному реформированию нашего уголовного судопроизводства в указанном направлении.

Глава II. Современное соотношение частных и публичных интересов в российском уголовном процессе

§1. Публичность и диспозитивность в уголовном процессе

Закономерным этапом на пути демократических преобразований, происходящих в обществе, явилось реформирование российского законодательства, провозглашение на конституционном уровне стремления России к построению правового государства, предполагающего усиление государственных гарантий интересов человека.

В соответствии с Конституцией РФ права человека, интересы личности, являются приоритетными, а защита прав и свобод не только гарантируется государством, но и обеспечивается правосудием, что свидетельствует об изменении приоритетов среди защищаемых государством интересов на всех уровнях функционирования государственного аппарата.

Особенно важны государственные гарантии прав и свобод личности в ходе производства предварительного расследования, то есть в той стадии уголовного судопроизводства, где принципы гласности и состязательности, гарантирующие права граждан, не могут быть реализованы в той же мере, что и в суде. Поэтому государство обязано создать такую систему гарантий прав участников процесса, которая способна обеспечить эффективную защиту и своевременное восстановление нарушенных в ходе расследования прав и свобод личности.

Вопросы защиты прав человека средствами уголовного процесса особенно актуальны, поскольку именно уголовный процесс представляет собой сферу деятельности, где государство вторгается в частную жизнь человека, ограничивает его конституционные права и свободы, применяет принуждение.

Развитие уголовного процесса обусловлено единством и взаимодействием двух противоположностей - частного и публичного. Уголовный процесс в равной мере есть гарантия защиты общества от преступности, и, одновременно, - гарантия от незаконного привлечения гражданина к уголовной ответственности, осуждения и незаслуженного наказания.

Вопрос о соотношении публичных и частных интересов применительно к уголовному процессу может быть поставлен более узко как вопрос о соотношении принципов публичности и диспозитивности.

Принцип публичности, в соответствии с которым государственные органы и должностные лица действуют от имени государства в публичных интересах, рассматриваемый как основополагающее, руководящее начало уголовного процесса, с одной стороны подчиняет весь ход процесса исключительно велению закона, требуя от частного лица выполнения установленных предписаний.

С другой стороны, гипертрофирование принципа публичности лишь внешне носит гуманный характер, на самом деле - это неуважение личности, с волеизъявлением которой перестают считаться, якобы в ее же интересах. Дополнение же публичного начала диспозитивным, построение уголовного процесса на основе их разумного сочетания в целях надлежащей защиты как государственных, общественных, так и личных интересов граждан, вовлеченных в производство по уголовному делу, в конечном итоге служит достижению целей уголовного судопроизводства в целом[3].

Уголовное судопроизводство как особый вид социально-правовой деятельности призвано обеспечивать в первую очередь решение двух основных задач:

1. защиту прав и законных интересов граждан и организаций, потерпевших от преступлений;

2. защиту лиц, вовлекаемых в уголовное судопроизводство, от разного рода незаконного и необоснованного ограничения их прав и свобод.
Указание в законе на то, что назначению уголовного судопроизводства соответствует не только уголовное преследование и назначение наказания, но и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию, исключает возможность истолкования самого по себе факта прекращения уголовного дела ( независимо от его основания ) как свидетельствующего о незаконности или необоснованности решения о его возбуждении.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7