Несомненно, что в России, пока в рамках существующего конституционного строя,  устанавливается новый политический режим, генетически связанный с предшествующим, но не тождественный ему. Существует мнение, что нынешняя власть органически враждебна либеральным ценностям современной демократии, в том числе приоритету прав и свобод личности по сравнению с верховенством государства. Alma mater нынешней кремлевской команды находится по месту прежней службы ее ключевых фигур, службы, которой не стесняются, - ею гордятся. Оттуда заимствованы фундаментальные принципы внедряемой ими идеологии: державность (государство – сверхцель, которой служат все общество и каждый гражданин); порядок, т.е. "управляемая демократия"; ответственность, важный элемент которой "информационная безопасность" - в просторечии контроль над прессой; патриотизм, состоящий в поисках внешних врагов и "пятой колонны".

Под стать принципам и методы их воплощения на практике. Они столь же печально нам памятны. Отступление к советской, "командно-административной" системе планируется и начинается тихими техническими приемами. Парламент вновь послушен, его верхняя палата превращена в назначаемую; Центризбирком, судебная власть, прокуратура все более политизируются и становятся управляемыми. В этих условиях законодательная активность Кремля нарастает быстро и неуклонно. Законопроект «О Конституционном собрании» конструирует фактически назначаемую учредительную власть, а значит и Конституцию на заказ. То же угодное власти направление отражено во многих нормах законопроектов Трудового и Административного Кодексов, ГПК и УПК, "Об административных судах" и т.д. Понятно, чего следует ожидать в правоприменительной практике. Новые законы и, главное, неписаные навыки их исполнения станут нормой поведения полицейского государства во всех его проявлениях.

Но и за эти полтора года властью (под аккомпанемент деклараций о диктатуре закона) уже сделан ряд шагов, приведших к серьезным и массовым нарушениям прав человека. Беглое перечисление лишь некоторых таково.

Это: вторая чеченская война, опасная не только сама по себе, но и для будущего России, поскольку к власти на волне антитеррористической истерии пришли силы, получившие поддержку большинства населения.

Это: настойчивые и небезуспешные попытки установить контроль за СМИ и частным бизнесом, над гражданским обществом в целом, вплоть до уголовного преследования тех, кто разоблачает нарушения в таких сферах, как экология, открытость информации, произвол правоохранительных органов.

Это: ликвидация Госкомприроды и Федеральной миграционной службы, угроза самостоятельности Госатомнадзора - относительно автономных и "худо-бедно" взаимодействовавших с НПО госструктур, которые были призваны защищать права граждан от действий ведомств, в первую очередь силовых.

Это: растущая "независимость" от соблюдения законности и прав личности в органах МВД, прокуратуры, ФСБ, которые не приемлют над собой никаких форм независимого гражданского контроля.

Это: внешнеполитический курс администрации Президента, фактически означающий сближение с недемократическими режимами, которые попирают права личности и политические свободы, отвергают основные приоритеты открытого общества.

Однако еще важнее для России, отмечает С.А. Ковалев, не выявление угроз правовому государству, а то, как нам противостоять этим угрозам. Поэтому главное - это вопрос не о том, что должна делать власть, а о том, что должны делать мы. Самое необходимое: правозащитное сообщество обязано гораздо активней, чем прежде, реагировать на политический процесс. Политика — не наше дело? Право вне политики и выше нее? Разумеется, но лишь до тех пор, пока политика не угрожает основам права и демократии, пока она согласна с приматом права и не пытается превратить право в обслуживающий ее аппарат. Если такая угроза возникает, правозащитное сообщество вынуждено «политизироваться».

Какие формы может принять эта «политизация»? Ничего необычного, но все же они не вполне традиционны, по крайней мере, для последних лет.

Первая требует серьезной экспертной работы: должен быть организован систематический мониторинг событий в политическом секторе (в частности, голосований в Думе), затрагивающих права человека, регулярно производиться их анализ и оценка, после чего нужно распространять выводы и рекомендации лидеров правозащитного движения как можно шире.

Другой вид "политической работы" - ненасильственное гражданское сопротивление в разных его формах: сбор подписей под петициями, пикеты, манифестации, бойкоты, иски в суды о смещении с должности и привлечении к ответственности высших должностных лиц. Сегодня они редки и малочисленны, их влияние обычно ограничивается отдельными социальными группами или разовыми грубыми нарушениями прав человека. Когда недостаточно обычных способов правозащитной работы или они не соединяются в совместный заслон "пиночетовщине", надо не только дискутировать и осваивать информационные технологии, а готовиться к тому, чтобы организовывать инициативные группы и комитеты гражданского сопротивления и "выходить на улицы", не давая поводов к обвинениям в нарушении закона.

Однако нельзя превращаться в политиканствующих обывателей, нельзя пренебрегать и «рутинной работой правозащитника». В ней есть много сложностей, особенно во взаимодействии с властью. Ясно одно: эта работа не может быть свернута только потому, что правозащитное движение является, в некотором роде, гражданской (не-политической в узком смысле слова) оппозицией существующему режиму.

Из этого следует два связанных друг с другом вывода. О "политизации" уже говорилось. Другой - в том, что правозащитные организации - небольшая, хотя и заметная часть третьего сектора и активно действующих структур гражданского общества в целом. Они являются мощными средствами в противодействии авторитарным тенденциям власти.

Очевидно, что общество большей частью готово к усилению авторитаризма. По мнению С.А. Ковалева, эта готовность означает "выстраивание" в патриотические ряды поддержки Президента; общество само подталкивает власть к тому, чтобы та указывала "как надо" - без обратной связи с гражданами и без оглядки на инакомыслие. Именно поэтому так важно, показывать делом, что правозащитная оппозиция отстаивает не только политические свободы, но и права каждого, включая те, что не соблюдаются повседневно. И демонстрировать, как властная вертикаль на всех этажах улавливает и "обогащает" широко распространяющиеся флюиды новой старой национальной идеи.

В заключение С.А. Ковалев отметил: «несмотря на название «чрезвычайный», в складывающейся ситуации не следует впадать в истерику. Легче всего соревноваться в криках, обличениях и хлестких эпитетах по адресу властей, благо это пока еще практически безопасно для обличающих и, главное, не требует никакой систематической работы в дальнейшем. Вот тогда точно можно будет сказать, что идея построения правового государства в России потерпела крах»[15].

3.3. Сепаратизм субъектов Федерации

Еще одной проблемой, мешающей реализовать попытку построения в России правового государства, является его федеративное устройство. Для историков юриспруденции, имеющих дело не только с юридической нормой, но и с фактом очевидна та пропасть, которая существует между писаной и неписаной конституцией России в части ее государственного устройства. В течение многих веков более или менее стабильного развития юридический процесс в нашей стране шел под флагом создания единого централизованного (унитарного) государства. И лишь дважды, после революции 1917 года и революции 1991-го, Отечество получало писаные федеративные конституции. Правда, в первом случае на практике сохранился унитаризм, так как победила идея братства народов и демократического централизма, положенная в основу советской власти, сложилась единая система правящей коммунистической партии, которой до 1936 года фактически, а после принятия сталинской конституции и юридически принадлежал суверенитет.

Иное дело - распад СССР и федеративные процессы в России, порожденные революцией 1991 года и закрепленные затем в Конституции 1993 года, тех государственно-правовых актах, которые приняты в этой связи. Они писались по следам негативной реакции местных правящих элит на прежний интернационализм и диктат партийно-государственного центра, ведущих якобы к ущемлению права наций на самоопределение. Обосновывались эти катастрофические процессы для нашей государственности не идеей единства и братства народов, а разжиганием межнациональной розни, сепаратизма, шовинизма, смыкающихся где-то с фашизмом.[16] Подтверждением тому  незатухающее пламя братоубийственных конфликтов и войн на территории некогда единой страны.

Историческая Россия вряд ли когда согласится с распадом СССР. Признание этого не только де-юре, но и де-факто будет политическим самоубийством, гибелью нашего государства. Поэтому-то разрушители СССР и создали своеобразный буфер в виде СНГ, чтобы погасить волю соотечественников к восстановлению единства нашей Родины. Однако речь сейчас не о воссоздании исторической России, а о сохранении и укреплении того, что осталось в рамках Российской Федерации.

К сожалению, в нынешней России деструктивные процессы продолжаются. Они инициируются федерализацией, идущей от самих властных структур. Казалось бы, печальные итоги гибели первого в мире социалистического государства должны были бы охладить горячие головы и доказать, что утрата единства отнюдь не способствует свободному развитию наций, а, наоборот, лишь ухудшает их положение, ведет к недоверию и вражде между ними, порабощению иностранным капиталом.

Между тем процесс разобщения народов продолжается. Об этом свидетельствуют претензии бывших автономий, ныне республик, на не юридическое верховенство своих законов по отношению к федеральным. В статье 1 Конституции Тувы за республикой закрепляется право свободного выхода из состава Российской Федерации, а по пункту 2 статьи 62 Тува может решать вопросы войны и мира.[17]

Большие "спецы", ниспровергатели  историко-материалистической теории наций, перед всем миром в СМИ заявляют, что право наций на самоопределение реализуется через волеизъявление народа, к которому относятся лица коренной национальности, а все другие люди, проживающие на территории республики, - это население (под которым чаще фигурируют русские), а не народ, воля которого не имеет никакого значения и не принимается в расчет. Поэтому-то в статье 69 Конституции Башкортостана, где проживает значительно более половины населения русских и других "некоренных" национальностей, говорится: "Республика Башкортостан образована в результате реализации права башкирской нации на самоопределение..."

Мы, русские, - народ вселенский, отзывчивый, добродушный и на такую "малость" не обидимся, однако нужно напомнить законодателям этой конституции, что Башкирия как государство не имеет, под собой, никакого исторического права и была создана искусственно, сверху, в составе РСФСР 23 марта 1919 года в залог вечной братской дружбы между нами и башкирами. Боюсь, что Конституция Башкирии,  второй республики,  закладывает под эту дружбу мину замедленного действия, ибо соткана она под флагами безбрежной суверенизации на основе принципов: "мы сами с усами", "на рынке друзей нет" и т. д. Поэтому, есть великий смысл называть родившуюся вторую республику в рамках юридической преемственности Российской Башкирией подобно тому, как первую Советской.

Еще дальше в суверенизации, а по сути в размывании даже федеративных связей нашей Родины пошли законодатели Татарии, которые в статье 59 своей конституции записали: "Законы Республики Татарстан обладают верховенством на всей ее территории, если они не противоречат международным обязательствам Республики Татарстан". При такой норме республика вновь становится субъектом международного права, чего не было со времен походов 1542-1545 годов Ивана Грозного, когда Казанское ханство было присоединено к Русскому государству.

В этой республике русских и других российских народов больше половины, но живут они в Татарстане. С упразднением из названия республики слов "советская", "социалистическая" оно явно обретает узко национальный смысл. И в этом случае второй Татарской республике - в плане исторической преемственности с первой - тоже хотелось бы посоветовать дополнить свое название словом "Российская". А в целом республику величать "Российской Татарией", тогда нерушимая и вечная дружба между татарами, русскими и другими российскими народами получит для себя крепкий фундамент. Помните, как в Библии, да и в том же Коране: "Сначала было слово!"

Кроме того, татарские законодатели в своей Конституции нарушили принцип равноправия субъектов федерации и претендуют на такие отношения с органами власти России, которых нет даже в так называемых жестких федерациях типа США. Чего стоит их 61-я статья: "Республика Татарстан - суверенное государство, субъект международного права, ассоциированное с Российской Федерацией - Россией, на основе Договора о взаимном делегировании полномочий и предметов ведения". А статья 62 ведет еще дальше: "Республика Татарстан вступает в отношения с другими государствами, заключает международные договоры, обменивается дипломатическими, консульскими, торговыми и иными представительствами, участвует в деятельности международных организаций, руководствуясь принципами международного права".

На основе подобной статьи в США в 1861 году началась печально знаменитая война между Севером и Югом, которая закончилась разделом 8 статьи 1 Конституции США, которая отнесла к исключительной компетенции федерального государства регулирование междуштатной (обратите внимание!) и внешней торговли, а штатам запрещалось вступать в международные договоры.

Особенно "за державу обидно" в рожденных инициативой федеральных властей договорах с республиками. В публичном праве использование института договора даже и в федеральном строительстве - нонсенс. Как это так? Целое - Россия - будет договариваться со своими частями - республиками? Делегировать (даровать) полномочия навечно или на определенный срок, как это было до революции в отношениях между Россией и Финляндией, Россией и Польшей, - ради бога! Но договариваться! Такого в истории публичного права не бывало. Правда, Советский Союз был основан на договоре, но судьба его, как показала жизнь, оказалась печальной. А тут опять широкая корпоративная практика в отношениях центра с республиками, что вылилось в очередной виток наращивания неравноправия субъектов федерации и ползучей конфедерализации. Тому же Татарстану по Договору от 15 февраля 1994 года предоставлено право распоряжаться добываемой нефтью и газом, самому определять перечисления в федеральный бюджет, которые не превышают 1- 2 % от налога на прибыль, тогда как другие республики перечисляют в настоящее время 10 %, а края и области - 50 %.

Неравноправие субъектов неизбежно откликается неравноправием граждан. Если кому-то выделено больше нефти, золота, алмазов, денег, то у кого-то их на столько же будет меньше. А уж о том, что мы решили стать не только правовым, но и социальным государством, придется забыть.

В том же направлении разгосударствления направлены последние попытки осуществления судебной реформы. Речь идет о еще не принятом законе « О судах общей юрисдикции», проект которого предполагает наложение бремени финансирования многострадальных судов на бюджеты субъектов Федерации. С одной стороны, в условиях жесточайшего дефицита бюджета, этот закон несет в себе позитивные последствия , но он же и  ставит в прямую зависимость суды общей юрисдикции от местных администраций, что само по себе ведет к обособлению данного субъекта от федерального центра. Кроме того, это грубейшее нарушение Конституции, где ясно записано, что суды общей юрисдикции входят в систему федеральных судов, более того нарушается принцип независимости судов.

Когда анализируешь всю массу договоров, уже подписанных субъектами федерации с Россией, особенно бросается в глаза их желание подчеркнуть, что они суверенны, что они государства в государстве, первые среди равных. Во многих договорах земля, недра, водные, лесные и другие природные ресурсы "приватизируются" республиками, чего не было у нас даже в период федеральной раздробленности. Княжеств было действительно много, а Русская Земля - одна! Поэтому-то и смогла невзрачная и неприметная среди лесов Москва в конце концов создать единое централизованное государство. В русском правосознании единая Земля, без сомнения, имеет глубокий сакральный смысл. А тут сама власть инициирует ее продажу и растаскивание "по норкам", "по квартирам". Рубится тот юридический и материально-финансовый сук, на котором держалась и еще держится Россия. Земля - единственная наша надежда в будущем возрождении Родины, это наш стратегический плацдарм в борьбе против тех, кто хочет превратить Россию в "лоскутное" государство. Право наций на самоопределение, как показывает весь ход отечественной истории, может быть поддержано, только исходя из признания ответственности каждого народа за единство России. Адекватной же формой ее устройства может быть лишь унитарное государство с широкой культурно-национальной автономией ее многонационального народа. На этом направлении должны сосредоточить свои усилия преданные Родине ученые-юристы и практики сегодня и в XXI веке.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6