Вместе с тем в страны СНГ все же есть приток интеллектуалов. Источником его является, во-первых, система подготовки молодых кадров (а она все еще крепка); во-вторых, значительное количество ученых стремится в Россию из стран СНГ; в-третьих, в нашей стране вот уже целое десятилетие постоянно находится (в рамках обмена, стажировки) большое количество исследователей разного профиля из развитых и развивающихся стран, что само по себе является весомым вкладом в отечественную науку.

Эмиграция ученых-обществоведов (кстати, в несколько раз меньшая, чем отъезд научно-технической интеллигенции) не является явной причиной торможения социально-экономического развития государства. Выезд на постоянное жительство или на заработки гуманитариев даже обогащает науку, ведь профессиональные связи с соотечественниками не прерываются. Кроме того, гуманитарные исследования в целом легче восстановить и поддержать в финансовом отношении. Потери от эмиграции гуманитариев в определенной мере восполняются за счет распространения идей в международном научном мире. Такие идеи, как правило, не составляют предмета коммерческой тайны, не содержат стратегически важных технологий. Гуманитарные исследования в конечном итоге нацелены на созидание открытого общества и широкого обмена.

Поэтому, следует обратить внимание не на утечку умов вообще как о проблеме государственного масштаба, а об утечку научно-технических умов. Именно эмиграция научно-технических специалистов наносит явный ущерб национальной экономике в виде прямых и косвенных потерь в результате «невнедрения» передовых технологий и разработок. Если считать, что основным научным продуктом обществоведов являются научные публикации, а продукция исследователей естественнонаучного профиля – это разработки фундаментального и прикладного характера, то можно прийти к выводу, что именно национальные «естественники» снизили собственный потенциал. В последние годы создается меньше, чем это было ранее, так называемых передовых производственных технологий, сократилось количество запатентованных изобретений.

Другая серьезная проблема – это возможные масштабы научной эмиграции в ближайшем будущем. Сейчас Россия является донором научных кадров для высокоразвитых стран. Донорский поток пока сравнительно невелик. Однако, по некоторым прогнозам, страны-реципиенты, прежде всего США, в скором времени начнут испытывать нехватку квалифицированных ученых. Ожидаемая потребность для Запада составит 150 – 200 тысяч научных работников, а для стран третьего мира – 50 тысяч. Если учесть, что эмиграционные установки характерны сегодня для 25–50% российских ученых и студентов, то возможное развитие событий может быть не в пользу российской науки. Впрочем, многое тут зависит не только от «аппетитов» иных стран, но и от поддержки российских ученых со стороны родного государства.

3.5.Иммиграция и бюджет

Влияние иммиграции на бюджет оценивается как относительно небольшое и тоже носит неоднозначный и дифференцированный характер. Оно различается в долгосрочном и краткосрочном плане, на национальном и местном уровнях, в зависимости от характера миграции, от квалификации и продолжительности пребывания мигрантов в принимающей стране и отчасти от их возраста. Примером значения двух последних факторов может служить следующее обстоятельство. Обучение детей иностранцев относится к статье расходов, связанных с иммиграцией, однако при этом вряд ли учитывается то, что они через какое-то время, став гражданами страны приема и работая, платят в бюджет уже не как иммигранты.

Согласно исследованиям, проведенным на материалах США и Канады, средний иммигрант получает меньше социальных выплат и платит больше налогов и взносов, чем средний представитель коренного населения, и чистое финансовое сальдо бюджетных расходов и доходов, связанных с их пребыванием, имеет позитивный эффект для государственной казны. В частности, временные трудовые мигранты, не нуждающиеся ни в образовании, ни в пенсионном обеспечении, а зачастую и в медицинском обслуживании, дают очевидную экономию на социальных расходах. В ФРГ позитивное воздействие на государственную казну оказывал даже прием беженцев и переселенцев. К примеру, в 2001 году издержки государства на прием и обустройство этих мигрантов (на социальную помощь, жилищное строительство и создание рабочих мест), равные 36 млрд. марок, были существенно перекрыты его доходами от их налоговых отчислений и взносов в систему социального страхования, общая величина которых составила 50 млрд. марок. Эта сумма была получена благодаря расширению занятости вынужденных мигрантов и соответствующему росту производства.

Дж. Симон и А. Акбари, исключив при расчетах государственные расходы на пенсионное обеспечение по старости и на образование, которые обусловлены возрастными параметрами населения, показали, что статус мигранта не влияет на степень нуждаемости в социальных трансфертах. При одинаковых демографических характеристиках среднедушевой объем выплат коренным и пришлым жителям примерно эквивалентен. Даже трансферты многодетным семьям с одним родителем, наибольшие по размеру среди социальных пособий, получаемые коренными жительницами и иммигрантками, статистически мало различаются (однако среди последних доля матерей-одиночек несколько выше).

Если вновь прибывшие иностранцы оказывают краткосрочное негативное воздействие на бюджет, испытывая сложности в трудоустройстве или имея низкооплачиваемую работу и нуждаясь из-за этого в усиленной государственной поддержке, то по мере увеличения срока пребывания в стране и доходов мигрантов, их выплаты в бюджет растут, а получаемые ими пособия сокращаются. В среднем пособия иммигрантским семьям, главы которых проживали в Канаде 5-9 лет, были в 1990 году на 6% больше, чем семьям коренных жителей, но они были уже на 17% меньше для лиц с иммигрантским стажем более 24 лет[8]. Таким образом, учитывая жизненный цикл спроса на социальные услуги и фискальные взносы иммигрантов, правомерно говорить, что в долгосрочном плане интегрировавшиеся мигранты выгодны принимающему обществу.

Поскольку высококвалифицированные мигранты быстрее, чем малоквалифицированные, находят занятость в качестве наемных специалистов или самостоятельных работников и вносят в казну больше, чем получают из нее, на состояние бюджета благотворно действует повышение доли высокообразованных и, соответственно, снижение доли малообразованных мигрантов в их общей массе. Возьмем пример Канады. Если принять уровень пособия средней семье коренных жителей в 2000 году за 100, то пособие домохозяйствам коренных канадцев, главы которых имели университетское образование, равнялось 55, а пособие подобному иммигрантскому домохозяйству, глава которого пробыл в стране 5-9 лет, - 87. Однако этот показатель для данного типа семей падал с возрастанием иммигрантского стажа их глав. При пребывании последних в стране более 24 лет он опускался до 44. Аналогичную зависимость обнаруживают и уровни пособий иммигрантским семьям, главы которых не имели восьмилетнего образования#"#_ftn9" name="_ftnref9" title="">[9]. Селективная иммиграционная политика может использоваться здесь лишь как дополнительный экономический инструмент.