Модель научных революций. Существенный недостаток рассмотренных ранее моделей состоит в том, что в них принцип историзма ограничивается по сути только его декларированием и не является средством историко-экономического познания. Преодолеть этот недостаток призваны новейшие модели, выдвинутые представителями исторической школы в методологии науки (Т. Кун, И. Лакатош, П. Фейерабенд, Б. Колдуэлл и др.).

В 60-х годах американский ученый Т. Кун разработал модель научных революций, до сих пор находящуюся в центре научных дискуссий. Ее ключевые понятия — "парадигма", "научное общество", "нормальная наука", "кризис", "экстраординарное исследование", "научная революция". Термин "парадигма" Т. Кун часто употребляет в двух значениях:

1) совокупность убеждений, ценностей, технических средств и т. п., характерная для членов данного научного общества (парадигма как набор предписаний для научной группы);

2) один вид элемента в этой совокупности — конкретные решения научных головоломок (парадигма как общепризнанный образец). "Нормальная наука" — это такая деятельность научного общества, которая не выходит за пределы принятой им парадигмы и сводится к решению научных головоломок. Развитие науки происходит путем смены периодов "нормальной науки" революциями, заменяющими одну парадигму другой. Исключительные ситуации, в которых возникает изменение профессиональ­ных предписаний, — это научные революции. Они являются дополнениями к связан­ной традициями деятельности в период нормальной науки, разрушающими традиции. Переход к новой парадигме назревает как непосредственная реакция на кризис *.

Смена парадигмы в разных науках имеет свои особенности. Принципиальное отличие экономических наук обусловливается качественным своеобразием социально-эко­номического знания и изучаемого объекта. Противоречия здесь возникают не только в результате более глубокого познания объекта, а прежде всего на основе качественного изменения самого объекта — экономики. Здесь всегда присутствует момент исторической ограниченности знания, опирающегося на предыдущий опыт и способного в лучшем случае только предвидеть ведущие тенденции социально-экономического развития в будущем.

Отношение к модели научных революций среди экономистов не однозначно. Некоторые из них (М. Бронфенбреннер и др.) указывают на специфику экономической теории и считают, что наиболее значительные успехи здесь достигались без отказа от существующих парадигм. Однако даже в случае смещения парадигмы онаане исчезает окончательно. Многие экономисты трактуют модель Т. Куна как предусматривающую наличие многих парадигм, часть которых совпадает, и не предусматривающую немед­ленной смены одной парадигмы другой.

По мнению сторонников модели Т. Куна, в истории экономической науки уже произошло несколько революций — маржиналистская, кейнсианская, монетаристская. Бывшие командно-административные страны сейчас также переживают период научной революции: в них развернулись интенсивные поиски новой парадигмы как непосредственная реакция на кризис старой, марксистской тоталитарного направления. Специфика этих поисков состоит в том, что они рассматриваются многими учеными (Л. Абалкиным, В. Медведевым и др.) как составляющая общемировой тенденции. Острая потребность в новой парадигме экономической теории, по их мнению, порождена глобальным качественным сдвигом в развитии человеческой цивилизации. В пределах традиционных экономических и социальных теорий этот сдвиг не имеет объяснений. Его нельзя трактовать, исходя только из традиционных марксистских толкований закономерностей социально-экономического развития (классовая борьба, антагонизм и т. п.).

Модель конкурирующих программ исследования. Модель научных революций имеет не только много сторонников, но и противников, которые находят в ней действительно слабые места. С целью их преодоления американский ученый И. Лакатош разработал в 70-х годах новую модель. Она занимает срединное положение между моделями К. Поппера и Т. Куна и расценивается как одно из самых выдающихся достижений философии XX в. Ключевые понятия модели И. Лакатоша — "научно-исследовательская про­грамма", "жесткое ядро", "защитный пояс", "отрицательная" и "положительная" эвристика (от гр. heurisko — нахожу, открываю, что обозначает продуктивное творческое мышление для исследования и поиска истины), "прогрессивные" и "дегенерирующие" программы научных исследований и т. д. Сущность этой модели следующая: история науки была и должна была быть историей конкурирующих программ исследований (или парадигм), но она никогда не была и не станет историей смены периодов "нормальных наук", смены монополий исследовательских программ.

Основная структурно-динамическая единица этой модели истории развития науки — научно-исследовательская программа. Она состоит из "жесткого ядра", "защитного пояса" и совокупности методологических правил — отрицательной эвристики, кото­рая очерчивает нежелательные (запретные) пути исследования, и положительной эвристики, рекомендующей наилучшие пути исследования. Неизменное "жесткое ядро" окружено "защитным поясом", который защищает его от опровержения. Сам "защитный пояс" совершенствуется или изменяется благодаря правилам положительной эвристики, а также с помощью процедур фальсификации и подтверждения. Он принимает на себя главный удар проверок. По мнению И. Лакатоша, научно-исследовательская программа прогрессирует тогда, когда ее теоретический рост опережает ее эмпирический рост, и регрессирует (дегенерирует) в противном случае.

Согласно модели И. Лакатоша для каждого периода развития науки характерна конкурентная борьба нескольких научно-исследовательских программ. Марксистская и немарксистская экономические теории в течение всего периода их существования — это альтернативные конкурентные программы исследований. В пределах последней конкурентно сосуществуют ряд программ. С позиций маржинализма теории физиократии, английской классической политэкономии, неорикардианства — это серия теорий одной программы исследований с общим "жестким ядром", содержащим, прежде всего понятие "трудовая стоимость". Для кейнсианцев теории меркантилизма, Т. Мальтуса, С. Сисмон-ди, М. Калецкого, Дж. М. Кейнса представляют собой серию теорий научно-исследовательской программы с "жестким ядром" в виде концепций возможности общего перепроизводства и недостаточно эффективного спроса. С этих же позиций теории классической и неоклассической политэкономии принадлежат к парадигме, "жесткое ядро" которой охватывает так называемый закон Сея, идеи саморегулирования рыночной экономики и т. п. Для представителей институционализма эти же теории являются исследовательской программой с другими составляющими "жесткого ядра" (суженным толкованием предмета экономики, чрезмерной формализацией анализа отношений с позиций "экономического человека" и т. п.).

Программа исследований, находящаяся в состоянии "зимней спячки", может триумфально возвратиться с новой теорией в качестве "защитного пояса". Примером может служить рикардианская программа исследований, которая не развивалась после маржи-налистской революции последней трети XIX в., а в 60-х годах XX в. возродилась в теории известного английского экономиста П. Сраффы и интенсивно развивается сейчас в неорикардианстве.

Модель циклического развития. Ее авторы — французские ученые Ш. Жид и Ш. Рист — считали, что в эволюции экономической мысли наблюдается определенная цикличность. В конкретно-исторических условиях на первый план всегда выдвигается какая-либо теория, потом она отступает перед натиском других, чтобы вновь появиться в новой форме на новом этапе развития. "Сколько доктрин, считавшихся окончательно приобретенными, исчезают и сколько других, считавшихся мертвыми, оживают. Но те, которые умирают, никогда не умирают окончательно, а те, которые выживают, никогда не оживают в предыдущем своем виде"*, — таким образом сформулировали сущность модели Ш. Жид и Ш. Рист. Так, с конца XVII в. господствовала классическая эконо­мическая теория. В первой половине XIX в. появились ее многочисленные противники (С. Сисмонди, П. Прудон, Ф. Лист, социалисты и др.). В середине XIX в. она достигает своего апогея, хотя и не без некоторых уступок оппонентом. Во второй половине XIX в. противники экономического либерализма вызвали раскол в четырех различных направлениях:

—в направлении метода — историческая школа;

—социальной политики — государственный социализм;

—научной концепции — марксизм;

—моральных веяний — социальное христианство.

В конце XIX — начале XX в. появляются прежние, но видоизмененные доктрины: гедонистические (от гр. hedorie — наслаждение как высшее благо, цель жизни) и о ренте как пересмотр классических доктрин; солидаризм, который перебрасывает мост между индивидуализмом и социализмом, и, наконец, анархизм, похожий на ожесточенный либерализм.

Однако эта последовательность, по мнению сторонников модели циклического раз­вития, не предполагает, чтобы каждая предыдущая теория устранялась или заменялась другой, последующей. В действительности теории сосуществуют, в том числе и в своих новых формах. Причину этого представители модели циклического развития усматривали не столько в самих теориях, сколько в психологических факторах ("изменениях благосклонности общественной мысли"). По мнению ученых, одних факторов хозяйственного быта было бы недостаточно для объяснения возникновения доктрин и их циклического развития.

Конечно, трактовка истории развития науки не заканчивается моделью циклическо­го развития. Следовательно, множественность моделей характеризуется отсутствием универсализма, релятивизмом. Каждая из этих моделей имеет определенные познавательные возможности для анализа реального процесса движения экономической теории.

§ 4. Классическая ситуация и ее изменения — методологический ключ к адекватному раскрытию развития экономической теории в странах рыночной экономики

Множественность моделей развития экономической науки порождает проблему: какой из них следует придерживаться при исследовании и преподавании экономической теории? Некоторые экономисты и историки экономической мысли европоцентристского направления придерживаются кумулятивной модели, в то же время не отрицая маржина-листской и кейнсианской революции (Р. Барр, Р. Дорнбуш, С. Фишер и др.). Выходом из этого противоречивого положения может быть применение понятия "классическая ситуация и ее изменения". Именно оно положено в основу исследования и изложения материала о направлениях развития мировой экономической мысли XVII —XX вв. в этом учебнике. Анализ изменений классической ситуации является надежным методологическим ключом к адекватному раскрытию процесса развития экономической теории.

Понятие "классическая ситуация" ("классическое состояние") принадлежит Й. Шум-петеру. Ученый использовал его для описания ситуаций, когда после длительного периода борьбы и дискуссий достигается значительная степень согласия — происходит объединение тех новых и оригинальных работ, которые проводились раньше. По мнению Шумпетера, впервые такая классическая ситуация сложилась во второй половине XVIII в. и была связана с учением А. Смита. Следовательно, первая классическая ситуация совпадает с утверждением классической школы экономической теории.

Однако классическое состояние не устанавливается раз и навсегда. В процессе дальнейшего развития экономической теории как самостоятельной науки в разное время происходили подрывы (разрушения) предыдущего классического состояния и замены его новым. Конечно, эти замены были связаны с изменениями социально-экономических условий развития общества, объективно вырастали из необходимости теоретического объяснения новых явлений и процессов экономической жизни, обоснования эконо­мической политики. Непосредственно к нарушению классического состояния приводили критически значимые недостатки основного течения экономической мысли. Конкретное содержание этих недостатков каждый раз было новым. Результат все равно сводился к тому, что предыдущее классическое состояние не выдерживало ни эмпирического, ни теоретического испытания. Наступал период глубокого кризиса господствующего основного течения, его острой критики, теоретических шатаний, раскола и разброда. Ортодоксии приписывались все действительные и мнимые причины неудач экономического развития. В таких условиях она быстро теряет свои позиции не только как ведущее теоретическое направление, но и как основа для выработки соответствующей экономической политики. Конец такому расколу каждый раз кладет (в терминах модели развития науки Т. Куна) научная революция. Она выдвигает на первый план новые школы экономической мысли, господствующие позиции захватывает новое основное течение, а ряд теорий выталкиваются на периферию экономической науки.

До середины XIX в. кризис классической школы экономической теории стал очевидным. На эмпирическом уровне он был вызван неспособностью теории должным образом объяснить новые явления в развитии рыночной экономики и обострение социальных проблем. Ее теоретический недостаток — в провале претензий представителей классической школы на абсолютное значение своих теорий (трудовой стоимости, распределения доходов, накопления капитала и др.).

В 70 — 90-х годах XIX в. в результате маржиналистской революции возникло второе классическое состояние. Оно существовало до 30-х годов XX в., когда снова было подорвано, но на этот раз уже кейнсианской научной революцией. Смена второго классического состояния третьим также стала последствием недостатков господствующего основного течения — неоклассической теории. Ее эмпирический недостаток заключался в неспособности адекватно объяснить существование массовой безработицы, кризисов перепроизводства и обосновать эффективную экономическую политику. Теоретический недостаток коренился в идеализации механизма рыночного саморегулирования, отрицании необходимости активной социально-экономической деятельности государства. Новое классическое состояние характеризовалось выдвижением на первый план кейнсианско-неоклассического синтеза, т. е. формального включения кейнсианской теории в неоклассическую систему общего равновесия.

В 70-х годах XX в. произошло очередное разрушение уже третьего классического состояния и начался процесс формирования нового. Предыдущее господствующее основное течение экономического анализа — кейнсианско-неоклассический синтез — испытало глубокий кризис. Обнаружился его коренной эмпирический недостаток — неспособность правильно объяснить явление стагфляции, т. е. одновременного роста инф­ляции, безработицы и спада производства, и обосновать эффективные меры по его преодолению. На теоретическом уровне обнаружились недостатки преуменьшения значения денег, недопустимого разрыва между микро- и макроэкономикой. В результате монетаристской научной революции (по другой терминологии — монетаристской контрреволюции) начался процесс очередной перестройки экономической мысли Запада, изменения соотношения сил между основными направлениями в ее структуре.

Следовательно, классические ситуации — это поворотные вехи и переломные этапы в развитии западной экономической теории рыночного хозяйствования, выделение и рассмотрение которых позволяет правильно охарактеризовать прогрессивное движе­ние мировой экономической мысли. Классическая ситуация позволяет также сосредоточить внимание на развитии основного направления (течения) экономической теории. Она определяет консенсус в науке в пределах конкретно-исторического периода. В то же время раскрытие процесса становления, существования и изменения каждой классической ситуации предусматривает изучение в определенной степени тех альтернативных направлений, которые находятся на периферии экономической мысли, так как с изменением обстоятельств каждое из них может выдвинуться на первый план как очередное основное течение экономической теории.

§ 5. Плюрализм и классификация теорий и направлений мировой экономической мысли

С развитием экономической теории как самостоятельной отрасли знаний обнаружились растущая множественность ее концепций, школ и направлений, их одновременное сосуществование. В связи с этим в первой половине XIX в. начался поиск причин этого явления, который продолжается и сейчас.

Ученые постепенно выявили ряд причин, обусловливающих плюрализм (множественность) экономических теорий. Прежде всего — это многообразие, многомерность, сложность, противоречивость, изменчивость экономической реальности. Экономической науке не задан априорно определенный сектор этой реальности. Различные теории, школы и направления экономической мысли могут ставить перед собой разные проблемы, раскрывать различные "ниши", стороны, грани, срезы исследуемой действительности. Только совокупность последних может представлять предметную сферу экономической науки. К этому прибавляется относительность научного знания, связанная со сложностью и изменчивостью экономической действительности, необходимостью уточ­нения и даже отказа от предыдущих представлений, выработки новых обобщений, выводов. Известный английский экономист, лауреат Нобелевской премии (1972 г.) Дж. Хикс образно уподоблял экономические теории как инструменты анализа лучам света, которые освещают одни части объекта и оставляют в темноте другие. Пользуясь этими теориями, мы отводим взгляд от вещей, которые могут быть существенными, с тем, чтобы рассмотреть то, на что взгляд уже направлен. Несомненно, именно так и нужно поступать, иначе мы увидим очень мало. Однако очевидна и важность правильного выбора теории, чтобы она могла удовлетворительно выполнять такую функцию, так как возможно освещение не того, что нужно. Поскольку мы изучаем изменяющийся мир, теория, которая в один момент времени светила в правильном направлении, в другой момент может светить в неправильном. Это может происходить вследствие изменений в мире (игнорировавшиеся вещи могут стать более важными, чем те, которые принимались во внимание) или изменений в нас самих. В результате Дж. Хикс приходит к стоящему внимания заключению: экономической теории на все случаи жизни, возможно, и нет. Еще один важный вывод касается проблемы успеха или провала научной теории: он не столько в ней самой, сколько в ее соотношении с меняющейся действительностью, с направлением этих изменений. Современные теории неоклассики (монетаризм и др.) оттеснили неокейнсианство на задний план не потому, что они основаны на более надежных аксиоматических посылках и более обоснованной аргументации, а потому, что поток хозяйственного развития изменил свое русло.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12