то мешал. Был дан настоятельный совет убрать его оттуда. И отец, несмотря

на отчаянные возражения сына, непоколебимо решил отправить его в Баку для

обучения торговому делу. Там молодой Савва Иванович был определён на

должность в контору. Савва желал поскорее вернуться в Москву, ближе к

искусству; он писал отцу: “Я готов к труду!”. Однако отец категорически

отверг этот вариант. И Савва покорился, чем вызвал необычайное расположение

отца. Из его писем Савве стало ясно, что отец видит его своим единственным

преемником и наследником, способным вести все дела.

Из Баку Савва отправился торговать в “дикую Персию”. Дела его там

сложились удачно, но молодой Мамонтов очень скучал по Москве, её бурной

жизни, друзьям и, конечно, театру.

И вот, спустя полгода он наконец получает от отца распоряжение

отправляться в Москву. Сразу после приезда он недвусмысленно заявил о своём

намерении передать дела в руки Саввы и снял для этого дом на Ильинке, дал

ему начальный капитал. Так Савва Иванович Мамонтов вошёл в настоящую,

полноценную жизнь.

Молодой купец быстро освоился в своём деле и стал преуспевать. Он

завёл много новых знакомств. Особенно его привлекала семья Сапожниковых,

глава которой был, как и отец Саввы, купцом первой гильдии. Точнее,

привлекала Савву семнадцатилетняя Лиза Сапожникова. Она была девушкой

умной, рассудительной, искренней и глубоко религиозной. Двадцать пятого

апреля 1865 года двадцатитрёхлетний Савва и семнадцатилетняя Лиза

поженились в подмосковном имении Киреево.

Через два года у них родился сын Сергей, который впоследствии очень

сдружился с дедом, отцом Саввы Ивановича.

А ещё через два года, в 1869 году, родился второй сын - Андрей.

Примерно в то же самое время Савва Иванович начал покупать у художников,

представляющих новые стили, их картины. В этом, 1869, году скончался Иван

Фёдорович, отец будущего медичи. С тех пор Савва Мамонтов стал полным себе

хозяином. Первым делом он обзавёлся огромным имением Абрамцево, которое

раньше принадлежало братьям Аксаковым. Постоянными гостями Саввы Мамонтова

в этом доме на протяжении долгих лет были Васнецов, Крамской, Репин,

Поленов, Врубель, Коровин, Серов, Антокольский и многие другие известные

художники и скульпторы. Они всегда могли найти в Абрамцеве интересный круг

людей, материальную помощь, вдохновение на новые работы, многие из которых

стали признанными шедеврами. Самой известной из картин, написанных в

Абрамцеве стала “Девочка с персиками“ Серова. Девочка на картине -

двенадцатилетняя дочь Саввы Ивановича Верушка. Серов был просто поражён её

обаянием и заразился идеей написать её портрет. Эта идея была тотчас же

поддержана Саввой Ивановичем. Художник попросил жизнерадостную бойкую

девочку позировать ему, и она в течение целого месяца каждый день

высиживала положенные часы почти не шевелясь.

Серов к тому времени был ещё довольно молодым художником, но “Девочка

с персиками” пустила весть о нём как о новой звезде в живописи, а связь с

Мамонтовым и покровительство Саввы Ивановича во многом предопределили

судьбу юного дарования.

Меценатская деятельность Саввы Мамонтова началась в 1873 году, когда

он, подобно Павлу Третьякову, предложил самому известному к тому времени

русскому скульптуру изваять для него скульптуру “Христос перед судом

народа”. Причём навязан сюжет Антокольскому не был - он выбрал его сам. В

то же время Мамонтов начал помогать реализовывать свои проекты начинателям

зарождающегося движения передвижников, таким как Репин, Коровин, Поленов,

Серов. Позднее, в 1879 году, он оказал такую же услугу и Виктору

Михайловичу Васнецову. Савва Иванович задумал тогда украшать здания

железнодорожных вокзалов, построенных им же, произведениями русских

художников; решил и Васнецову помочь так же, как когда - то помог

Антокольскому: он заказал ему сразу три декоративных панно: “Ковёр -

самолёт”, “Три царевны подземного царства” и “Битву русских со скифами”.

Как и в случае с Антокольским, сюжеты панно Васнецову навязаны не были, он

выбрал их сам.

В доме Саввы Ивановича в Москве, на Садово - Спасской, был образован

Мамонтовский кружок, где во время рождественских каникул устраивались

обычно любительские театральные постановки, выставки картин и скульптур.

Туда ходила почти вся интеллигенция Москвы. Именно благодаря этому кружку в

обществе московских искусствоведов начали признаваться картины Васнецова,

не признававшиеся до сих пор.

Однако несмотря ни на что Савву Ивановича та деятельность, которой он

занимался до сих пор, не удовлетворяла до конца. И он, уже в который раз

задаёт себе вопрос: что же сделал он сам, Савва Мамонтов, он, понимающий,

что его главной заслугой перед потомками будет то, что он сделал и сделает

в искусстве? Хотя он и занимался скульптурой, но не был так самонадеян,

чтобы считать свои ваяния произведениями высокого искусства, а себя

настоящим скульптором. Его скульптура - это отдушина его бьющей через край

энергии, пьесы для домашнего театра и стихи также. И неужто он не способен

ни на что большее, как только быть катализатором или дилетантом?

Нет, он всё же сделает нечто такое, что будет его детищем; он знает,

что это будет. Он давно думает об этом. Когда - то его папа Иван Фёдорович

отправлял его из дому, дабы отвадить от театра и приохотить к работе. К

работе приохотил (впрочем, тут ещё натура помогла), а вот от театра не

отвадил. Теперь у него, у Саввы Мамонтова, будет театр. Свой. Но не такой,

как казённый императорский. Нет! Он создаст новый театр, где всё то, что он

придумал во время домашних постановок, что он творил, выйдет в люди… Он уже

знал твёрдо: театр он создаст.

Подготовка исподволь. Намечался репертуар, подбирались артисты и

декораторы. Всё это должны были быть новые люди, люди, не испорченные

дурной традицией, не втянувшиеся ещё в рутину казённой сцены. Пусть там, на

казённой сцене есть хорошие певцы, обладающие замечательными голосами,

пусть там иногда промелькнёт талантливая декорация… Всё равно это не то -

рутина, казёнщина. Опера - не место, где премьер или премьерша,

выфранченные в богатые платья, сверкая драгоценностями, демонстрируют

особенности своего голоса, а старенькиё меломан сидит, дожидаясь, как такая

- то примадонна возьмёт такую - то ноту. Театр должен вслед за живописью

взбунтоваться и двинуться по пути от академизма к реализму. Во всём. В

репертуаре, в исполнении, в декорациях, в костюмах.

Однако… глава акционерных обществ Савва Иванович Мамонтов - создатель

оперной труппы. Не солидно. Пожалуй, акционеры испугаются - не употребил бы

глава их компании их средства на содержание всяких там актёров. Да и в

Петербурге те, с кем он сталкивается по делам железных дорог, только глаза

раскроют удивлённо, когда узнают, что Савва Иванович вдруг, изволите ли

видеть, - оперу открыл! Ну что ж !.. Нет положения, из которого

предприимчивый Савва Мамонтов не нашёл бы выхода. Пусть новая опера

считается театром Кроткова: “Русская частная опера”.

В 1884 Мамонтов начал подготовку к будущему её легальному

существованию. Первым спектаклем Частной оперы было решено сделать

“Русалку”. Декорации к нему писал Левитан по эскизам Васнецова. Эскизы

делал и Поленов, однако сами декорации писались без исключения молодыми

перспективными художниками, такими, как, например, Коровин. Сам Савва

Иванович занимался тем временем подготовкой труппы, то есть вокальной и

сценической части оперы, ну и , конечно, оркестровой. Он считал, что певцы

в его новой опере, так же как и декораторы, должны быть молодыми, ещё не

испорченными дурной традицией казённой императорской оперы, не тронутыми

рутиной и карьеризмом, словно ржавчина разъедающими душу актёра.

На главную роль в дебютном спектакле Частной оперы “Русалка” Мамонтов

решил пригласить ещё не испорченную какими - то ни было выступлениями , ещё

проходившую курс консерватории, двадцатидвухлетнюю Надежду Васильевну

Салину, которая не без горечи называла себя “дитя театра”. Сколько она

помнила себя, она всегда кочевала по провинциальным городам России с какой

- то бродячей труппой актёров, в которой выступала её мать, а иногда и она

сама, если по сценарию требовался “ребёнок без речей”. С момента их с

Саввой Ивановичем знакомства Мамонтов, по её словам, “сиял над ней

путеводной звездой”.

Обстановка в опере была товарищеская - во многом благодаря Савве

Ивановичу, который всегда умел поддержать моральный дух актёров. Все актёры

били ещё молоды, все только ещё начинали, но у всех у них был общий кумир,

человек, который собрал их всех вместе - Савва Мамонтов. Артисты сдружились

с молодыми художниками - декораторами: свойским Костей Коровиным,

Левитаном, Врубелем, Забелиным.

И вот начались бесконечные репетиции. Репетировали сразу и “Русалку”,

и “Снегурочку”, и “Фауста”. Все артисты были молоды, энтузиазма было хоть

отбавляй. Зато не было опыта: репетировали до изнеможения. Савва Иванович и

тут не терял своей увлечённости, широты натуры, щедрости во всём,

энтузиазма, способности вдохновлять. Едва актёры уставали, он, уставший ещё

больше, пытался взбодрить их весёлой шуткой, смешным рассказом или чаем с

кулебякой. Он присутствовал на каждой репетиции, наблюдал за всем и за

всеми. Поначалу он рассказывая актёрам об опере, об истории сюжета, об

эпохе, психологии действующих лиц, а потом предоставлял каждому свободу

трактовки, каждому давал возможность проявить индивидуальность, однако

никого не выпускал из поля зрения. И стоило только ему заметить фальшивый

жест или фальшивую интонацию, как он немедленно своеобразно реагировал:

улыбался чуть заметно и каким - нибудь скупым жестом, как бы невзначай

брошенной фразой давал понять актёру его ошибку, причем делал это так

ненавязчиво, так деликатно, что актёр сразу понимал свою ошибку и делал

именно так, как нужно.

Результатом такой работы была не только спевка, но и сыгранность

актёров, о которой и знать не знали в казённой опере. И было решено

дебютировать “Русалкой” уже девятого января 1885 года в Лианозовском

театре. Официальная московская пресса никак не отреагировала на появление

первой в России частной оперы. Театральной школы, не говоря уже о

специальном образовании, у Мамонтова не было. Но всё же его нельзя считать

дилетантом в театральном деле. Его юношеское увлечение театрам, общение с

Островским в Секретаревском кружке, домашние постановки, непризнание им

казённой театральной рутины, новаторское отношение к опере - всё это

должно было предопределить его успех.

Мамонтов среди интеллигенции считался законодателем художественного

вкуса. По воспоминаниям современников, если кто - то покупал какую-нибудь

красивую вещь, то непременно говорили: “Надо непременно показать её Савве

Ивановичу!”.

Перед дебютом “Русалки” хотя все и волновались, но всё же

рассчитывали на успех. Однако дебют провалился… Молодая Надежда Салина,

исполнявшая Русалку, от которой зависел успех, пела ужасно. Ту, что дебют

был неудачен, понимали все. Пресса обрушила на Частную оперу лавину

критики. Савва Иванович бал очень недоволен. Вторым спектаклем шёл “Фауст”,

поставленный Поленовым. На этот раз все актёры пели замечательно, однако

зрители не поняли во многом нового и оригинального замысла. Второй акт

проходил при почти пустом зале.

Только человек с такими железными нервами и таким упорством, как

Мамонтов, человек, уверенный в правоте и конечном торжестве своего дела,

мог не пасть духом. И спектакли продолжались. Снова ставили “Русалку”. На

этот раз Салина исполнила заглавную партию просто великолепно, и спектакль

увенчался хоть каким - то, но успехом.

Однако какая роль самого Саввы Мамонтова во всём этом предприятии? Он

не пишет декораций - это делают Васнецов, Поленов, Левитан, Коровин. Он не

управляет оркестром - это делают маэстро из Италии. Он не поёт. Однако

ошибочно думать, что он только снабжал предприятие деньгами и пытался

заручиться поддержкой Островского, Стасова, художников. Роль Мамонтова в

его опере была всеобъемлюща. Все нити исходили от него. Впервые в русском

театре роль режиссёра была поднята на такую высоту. Он режиссирует, он

сочиняет мизансцены, подсказывает актёрам как ходить, как держаться на

сцене, как петь. Петь нужно играя - таков режиссёрский принцип Мамонтова.

Не всё это только начало, первые шаги, уроки; уроки не только для артистов,

но и для самого Мамонтова.

А пока, убедившись за время первого сезона в косности московской

публики, Савва Иванович пошёл на компромисс: то и дело приглашались лучшие

певцы - иностранцы. Русские зрители пока не были способны понять русскую

оперу. Поэтому во время второго сезона иностранные оперы преобладали над

русскими. В сентябре 1886 года открылся новый, третий и последний сезон

Русской частной оперы. Савва Иванович понял уже, что временно потерпел

поражение, что русская публика оказалась неподготовленной к той театральной

революции, которую он хотел совершить, и которая, как он был убеждён,

неизбежно совершится. Он не имел практического опыта общения с публикой, не

видел ещё путей, какими должен был быть завоёван прогресс. Уроки поражения

нужно было обдумать, чтобы впоследствии опять выйти на бой с рутиной и

победить её.

В 1894 году у Мамонтова появилась мысль о возрождении его оперы. Так

и получилось через два года, однако решающим стал 1895 год, когда Савва

Мамонтов заметил никому ещё тогда не известного молодого актёра Фёдора

Шаляпина. Именно благодаря этой случайной встрече возродилась мамонтовская

опера. В тот же вечер, когда Мамонтов услышал голос Шаляпина в Панаевском

театре, Савва Иванович подошёл к нему. Познакомились. Не в силах ждать,

Мамонтов предложил Шаляпину спеть. Последний с радостью согласился. Голос

Шаляпина поразил Савву Ивановича своей силой и красотой. Он говорил:

”Шаляпин - настоящая сила. Какой голос! В консерватории не учился… А кто

знает, не сам ли он консерватория?!” После этого Мамонтов твёрдо решил

возродить оперу. Несколько артистов из прежнего состава только того и

ждали. Весь 1895 год прошёл в подготовка к новому рождению Частной оперы.

На летние месяцы, во время каникул в Мариинском театре Шаляпин

присоединился к новой труппе Саввы Мамонтова.

Шаляпин прекрасно вжился в среду актёров и художников. Кроме того сам

Мамонтов очень привязался к Шаляпину, решил сделать из него настоящего

певца, настоящего актёра, полноценную личность. Шаляпина поразила та

творческая обстановка, которая царила в труппе. Начались репетиции. Только

теперь Шаляпин понял, что значит по - настоящему работать над ролью, над

партией. Савва Иванович неустанно объяснял ему, какой образ должен он

создать, как играть, как петь. Каждая беседа с Мамонтовым казалась ему

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6