твердая уверенность, что с социальным злом и с насилием государства

следует бороться только ненасильственными методами, - все эти идеи

получили в его последующих письменных и устных выступлениях дальнейшее

развитие.

Верность своим духовным истокам он сохранил до конца дней, и именно

эта духовность, придавшая особую силу первому же возглавленному им

движению за права, достоинство и свободу людей, принесла ему высокий

титул Махатмы.

Путь к

свободе.

Вернувшись в Индию в 1915 г., Ганди основал в Ахмадабаде ашрам

(обитель), в котором он и его единомышленники готовились к применению в

Индии в борьбе за решение ее социальных и политических проблем методов,

принесших Ганди первые победы в Южной Африке. В соответствии с этим

обитель Ганди была названа им "сатьяграха ашрам". Ашрам существовал на

пожертвования богатых индийских патриотов, прежде всего членов ИНК. К

этому времени у

Ганди установились тесные дружеские отношения со многими конгрессистами.

Выдающийся индийский демократ Тилак и многие другие радикальные

представители ИНК привлекли Ганди своим обращением к индийским традициям,

но все же ближе ему были либеральные члены Конгресса, стремившиеся

достигнуть самоуправления Индии с помощью постепенных реформ.

Со времени своих первых контактов с ИНК в конце 90-х годов, когда

Ганди первый раз приезжал из Южной Африки в Индию, он считал своим гуру в

политических делах лидера умеренного крыла индийских конгрессистов Гопала

Кришна Гокхале. Гокхале всегда привлекал его стремлением "одухотворить

политику и социальную жизнь Индии", своим бесстрашием, жертвенностью и

стремлением руководствоваться указанием индийских шастр: "Истинная

мудрость не в том, чтобы начать какое-либо дело, а в том, чтобы знать,

как это дело довести до конца". Гокхале одним из первых конгрессистов

почувствовал великую притягательную силу Ганди, его огромное духовное

воздействие на окружающих, способность

вести за собой людей и подчинять их своей воле. Он оказал ему большую

помощь в организации ашрама и, несомненно, способствовал тому, что

руководители ИНК того времени увидели в Ганди будущего духовного лидера

своей организации.

В 1917 г. Ганди провел свои первые сатьяграхи в Индии (в Чампаране, в

Кхедде). Значение их трудно переоценить. Они сыграли огромную роль в

пробуждении политической активности широких слоев населения. Отмечая

состояние "страданий и бездействия", в котором находился в то время

индийский народ, Дж. Неру следующим образом охарактеризовал роль, которую

сыграло появление в Индии Ганди: "И вот пришел Ганди. Он был подобен

струе свежего воздуха, заставившего нас расправить плечи и глубоко

вздохнуть; подобно лучу света, он прорезал мрак, и пелена спала с наших

глаз; подобно вихрю, он все всколыхнул, и в первую очередь человеческое

мышление. Ганди не спустился сверху; казалось, он вышел из миллионных

масс индийцев, он говорил их языком и уделял им и их ужасающему положению

все внимание".

В 1918-1919 гг., когда вся Индия была охвачена волнением в связи с

отказом Англии выполнить обещание предоставить стране самоуправление

после окончания первой мировой войны, Ганди активно включился в

политическую борьбу. Он стал главным редактором газеты "Янг Индиа" и

издававшегося на гуджарати ежемесячника "Навадживан", с помощью которых

начал пропагандировать свои методы политической борьбы и "воспитывать

население в духе сатьяграхи". Он возглавил комиссию ИНК по расследованию

расстрела индийцев английскими солдатами в Амритсаре, стал одним из

авторов нового устава ИНК. "Я считаю, - писал в автобиографии Ганди, -

что, взяв на себя ответственность за выработку устава, по-настоящему

связал себя с политической деятельностью Конгресса".

Начало возглавляемой Ганди ненасильственной борьбы против господства

английского империализма в Индии положила массовая кампания против закона

о чрезвычайном положении, вступившего в силу в Индии в 1919 г. Закон был

разработан на основе предложений комиссии, возглавлявшейся английским

судьей Роулеттом, и вошел в историю под названием "Закона Роулетта". В

ответ на угрозу введения чрезвычайного положения Ганди написал "Клятву

сатьяграхи" и создал "Союз сатьяграхи" для сбора подписей под этой

клятвой. С вступлением закона в силу Ганди объявил о начале сатьяграхи и

призвал к проведению хартала (закрытие лавок) и прекращению всякой

деловой активности. Призыв Ганди был поддержан ИНК. Массовые харталы и

последовавшие за ними в 1919 г. революционные

выступления рабочих, ремесленников, торговцев, людей свободных профессий,

служащих, учащихся в различных частях страны побудили Ганди разработать

специальную поэтапную программу проведения сатьяграхи.

На первом этапе предусматривались следующие формы бойкота

колониального режима: отказ от почетных должностей и званий, от участия в

официальных приемах и других церемониях, бойкот английских школ,

колледжей, выборов в законодательные органы, бойкот иностранных товаров.

На втором этапе сатьяграхи предлагалось перейти к отказу от уплаты

налогов. Целью сатьяграхи объявлялось достижение свараджа -

самоуправления Индии.

Программа Ганди была одобрена на сессии ИНК в Калькутте в 1920 г. В

том же году был принят новый устав, разработанный Ганди и превращавший

ИНК в массовую политическую организацию; создавались действующие между

сессиями высшие органы ИНК - Всеиндийский комитет и более узкий Рабочий

комитет.

Учение Ганди о массовых ненасильственных методах борьбы за

самоуправление Индии было принято в качестве официальной идеологии ИНК.

Отныне Ганди стал высшим духовным лидером ИНК, официально признанным

вождем индийского народа и начал свою ненасильственную революцию во имя

освобождения страны от британского колониального господства. Как уже

говорилось, сам Ганди понимал сатьяграху значительно шире, нежели

несотрудничество. Но те конкретные политические сатьяграхи, которые Ганди

проводил в Индии, были прежде всего кампаниями гражданского

несотрудничества: сам Ганди считал его главным методом борьбы индийцев за

свои права. По его словам, "несотрудничество - это наиболее эффективный

метод формирования общественного мнения", "несотрудничество - это и

дисциплинарная мера, и жертва, и требование уважения собственных

позитивных взглядов", "несотрудничество - это движение, направленное на

то, чтобы побудить англичан сотрудничать с нами на почетных условиях или

уйти из Индии".

Если в начале своего пути как духовного лидера и фактического

руководителя организованного национально-освободительного движения Ганди

считал возможным защитить жизнь, достоинство и права индийцев и добиться

самоуправления в рамках Британской империи, то в ходе борьбы он пришел к

убеждению, что только уход англичан из Индии, ее полная независимость

могут обеспечить стране свободное развитие и решение всех общественных

проблем.

Встав на путь политической борьбы, Ганди призывал проявлять "упорство

в истине" прежде всего в борьбе против колониального господства, против

империалистической эксплуатации, империалистической системы в целом,

поскольку эта система в соответствии с его представлениями была глубоко

аморальна. Именно в этом общем контексте следует понимать антиимпериализм

Ганди, о котором у нас написано так много.

Убежденность в справедливости борьбы против английского господства

придавала Ганди силы вновь и вновь поднимать народные массы на эту борьбу

(сатьяграхи 1919-1922, 1930-1932 гг., конца 30-х и начала 40-х годов).

Его политические противники убеждались во все возрастающем значении

Ганди. Уинстон Черчилль писал: "Тревогу и отвращение внушает вид Ганди -

мятежного юриста, ныне выступающего в качестве факира того типа, который

широко распространен на Востоке, поднимающегося полуголым по ступеням

дворца вице-короля Индии с тем, чтобы, руководя кампанией

несотрудничества и гражданского неповиновения, на равных вести переговоры

с представителями короля-императора".

Вся вторая половина жизни Ганди была фактически посвящена тому, чтобы

участие в сатьяграхе за сварадж стало нравственным долгом каждого

индийца, и достижение Индией независимости помимо всего свидетельствует

также и о том, что он преуспел в этом.

Важной стороной общественной деятельности Ганди были его усилия,

направленные на достижение социальной справедливости. Борьба за сварадж и

социальную справедливость были неразрывно связаны между собой. Так,

первая же резолюция ИНК о гражданском неповиновении во имя достижения

свараджа включала, по настоянию Ганди, специальный пункт о необходимости

отмены института неприкасаемости. "Никакой сварадж невозможен без того,

чтобы институт этот был отменен", - говорилось в резолюции.

После приостановления в 1922 г. первой всеиндийской сатьяграхи Ганда

счел целесообразным сосредоточить свои усилия на решении социальных

проблем: развитии домашнего ткачества (прядение на ручной прялке), борьбе

с неприкасаемостью (т.е. с социально-бытовой дискриминацией индийцев,

находившихся вне кастовых сословий индийского общества) и пропаганде

индусско-мусульманского единства. С помощью этих мер Ганди надеялся

облегчить положение наиболее обездоленных слоев населения и воспитать их

гражданское сознание. Сам Ганди назвал свою программу конструктивной. В

развитии домашнего ткачества он видел решенние многих социальных проблем

Индии и прежде всего проблемы занятости огромных масс населения,

обеспечения их одеждой и освобождения их от зависимости от импортных

тканей. Не случайно прялка (чарка) стала для него и его последователей

символом благополучия Индии, ее экономической независимости от Англии.

Ганди писал: "Я связал мою веру с прялкой. От нее, я глубоко убежден,

зависит спасение нашей страны. Прялка и только прялка может решить, если

вообще что-нибудь может решить, проблему глубокой нищеты Индии". "Прялка

в руках бедной вдовы приносит ей ничтожный доход, в руках Джавахарлала

она становится инструментом свободы Индии", "Существует жизненная связь

между сатьяграхой и чаркой, и чем больше это положение ставится под

сомнение, тем больше я утверждаюсь в нем".

Эти высказывания Ганди, относящиеся к разным периодам его жизни,

позволяют понять ту неразрывную связь, которая всегда существовала между

его политической, социальной и нравственной позициями. Прялка была

неразрывно связана с представлениями Ганди о социальной справедливости.

Эти представления, нашедшие отражение в конструктивной

программе Ганди 20-х годов, и вся его социальная деятельность, которую

сам он также характеризовал как конструктивную, были направлены на защиту

мелкособственнических интересов и прав наиболее обездоленных слоев

населения. Не случайно важным пунктом его конструктивной программы 20-х

годов стала кампания защиты неприкасаемых, которую он не прекращал всю

свою жизнь.

"Нельзя ограничиваться положением "насколько это возможно", - писал

Ганди, - когда речь идет о неприкасаемости. Если неприкасаемость должна

быть изгнана, она должна быть изгнана полностью и из храма, и из всех

других сфер жизни".

Ганди стремился не только добиться прекращения дискриминации

неприкасаемых с помощью светских законов. Он стреемился доказать, что

институт неприкасаемости находится в противоречии с индусским принципом

единобытия, и таким образом подготовить индийское общество к тому, что

неприкасаемые такие же его равноправные члены, как и остальные индийцы.

Борьба Ганди с неприкасаемостью, как и с любым неравенством, также имела

религиозную основу: Ганди считал, что изначально всем людям, независимо

от их расовой, кастовой, этнической и религиозно-общинной принадлежности,

присуща врожденная божественная природа. В соответствии с этим он и

неприкасаемых стал называть хариджанами - детьми божьими. Добиваясь

уничтожения дискриминации хариджанов, Ганди действовал собственным

примером: он допускал хариджанов в свой ашрам, разделял с ними трапезу,

ездил в вагонах "третьего класса" (его так и называли "пассажир третьего

класса"), объявлял в защиту их прав голодовки. Однако он никогда не

признавал каких-либо особых их интересов в общественной жизни,

необходимости бороться за резервацию для них мест в учреждениях, учебных

заведениях, законодательных органах. Он был против обособления

неприкасаемых в обществе, в национально-освободительном движении. И этим,

в основном, объясняются его глубокие расхождения с лидером неприкасаемых

доктором Амбедкаром, которого он очень уважал, но с которым так и не смог

объединиться в борьбе против неприкасаемости.

Провозгласив конструктивную программу, Ганди создал ряд организаций

для ее выполнения. К числу наиболее активных принадлежали "Чарка Сангх" и

"Хариджан Севак Сангх".

Ганди не смог добиться коренного изменения положения неприкасаемых и

тяжело переживал это. Тем не менее его влияние на политическую культуру,

политическое сознание Индии в вопросе о неприкасаемости, несомненно. В

том, что первая конституция Индии официально запретила дискриминацию

неприкасаемых, немалая его заслуга.

Столь же большое значение придавал Ганди борьбе за индусско-

мусульманское единство. Признание равенства всех религиозных общин,

борьба против их противопоставления в общественной жизни и политике,

против дискриминации в отношении последователей какой-либо одной религии

были его нравственной позицией. Его учение об Истине исходило из того,

что все религии истинны, а различия между ними объясняются условиями

места и времени.

Индусско-мусульманская проблема привлекла его внимание, как только он

вернулся в Индию из Южной Африки. Уже тогда он вел свои первые переговоры

с будущим "отцом мусульманской нации" М.А.Джинной. Впервые Ганди

встретился с Джинной еще в 1914 г. на приеме, который устроили ему

индийцы в Лондоне, где он остановился на пути в Индию. В 1915 г. он

вместе с такими известными в то время лидерами ИНК, как Анни Безант и

Сароджани Найду, присутствовал на совещаниях, организованных мусульманами

по инициативе Джинны для выработки соглашения между Мусульманской лигой у

ИНК, и сыграл немаловажную роль в подписании в Лакнау в 1916 г. Пакта

индусско-мусульманского единства в борьбе за сварадж.

Ганди принял активное участие в халифатском движении индийских

мусульман . Он не раз выступал на мусульманских митингах, организованных

халифатистами, и присутствовал на конференции в Дели (1918 г.), где в

последний раз совместно выступили против английской колониальной политики

Джинна, руководитель левого крыла Мусульманской лиги и Комитета

халифатистов Мохаммад Али, руководитель мусульман-конгрессистов Абул

Калам Азад и Ганди. По предложению Ганди халифатисты приняли его тактику

массового гражданского несотрудничества. Однако Джинна с самого начала

был против массовых кампаний за сварадж, считая, что они препятствуют

осуществлению реформ, в которых он видел в то время единственный путь к

самоуправлению. Он отошел от ИНК и фактически отказался признать духовное

лидерство Ганди.

После прекращения в 1922 г. первой кампании гражданского

неповиновения от Ганди отошли и халифатисты, и радикальные мусульманские

лидеры во главе с Мохаммадом Али. Отныне в сатьяграхах Ганди принимали

участие только мусульмане-конгрессисты, и хотя до конца 30-х годов они

составляли большинство индийских мусульман, авторитет Ганди в глазах

Страницы: 1, 2, 3, 4