при ответе на вопрос: «What happened? ». Разграничивая действия и процессы,

Чейф указывает на роль пациенса у процессов и агента у действий, хотя

определение пациенса как «объекта воздействия» не вполне достаточно для

таких предикатов, которые нельзя отнести ни к действиям, ни к состояниям.

Как бы абстрагируясь от основных семантических типов предикатов, Чейф

выделяет группы глаголов, имеющих специфическую ролевую семантику:

экспериенциальные глаголы, в которых семантика субъекта характеризуется

экспериенциально: “Tom wanted a drink“, “Tom knew the answer”;

бенефактивные глаголы с семантической ролью Бенефицианта: “Tom has the

tickets”, “Tom lost the tickets”, дополняемые глаголы с наличием дополнения

(complement): “Mary sang a song”, “Tom ran a race”. При этом некоторые

экспериенциальные глаголы (drink, answer), в трактовке Чейфа, могут быть

состояниями, поскольку ненормативны в ответе на вопрос “What happened?”, не

употребляются в прогрессивной форме, сопровождаются Пациенсом в таких

предложениях как “Tom wanted a drink”, “Tom knew the answer”.

Экспериенциальные глаголы рассматриваются им как процессы: “Tom saw a

snake”, “Tom learned the answer”, “Tom had an owl”. Чейф относит их к

процессам на основании того, что эти предложения нормативны в ответе на

вопрос “What happened?”, а субъект проявляет себя как Пациенс.

У. Чейф совершено справедливо указывает на возможную неоднородность

семантических ролей субъектов при одном семантическом типе предиката.

Например, он относит к состояниям предикаты, имеющие семантическую роль

Экспериенцера (“Tom wanted a drink”, “Tom knew the answer”, “Tom liked the

asparagus”), Бенефицианта (“Tom has the tickets”, “Tom has a convertible”,

“Tom owns a convertible”), а к процессам также предикаты с семантикой

Эскпериенцера (“Tom heard an owl”, “Tom saw a snake”, “Tom learned the

answer”, “Tom remembered the answer”), Бенефицианта (“Tom found the

tickets”, “Tom acquired a convertible”). Однако в определении типа

предиката У. Чейф руководствуется лишь ограниченной экспериментальной

методикой, которая не раскрывает логики запрета, не соотносит используемый

тест и содержательный признак: “What happened ? - Tom has tickets. – Tom

lost tickets”. Ограничение на употребление в данном контексте указывает, по

мнению Чейфа, на то, что предикат “has” является состоянием, а “lost” –

процессом. Автором не принимаются во внимание и различия по грамматическим

признакам, хотя оба эти предиката имеют достаточно четкие разграничения по

своим морфологическим показателям.

Таким образом, исследование показывает, что используемая Чейфом

классификационная сетка семантических ролей (Агент, Пациенс, Экспериенцер,

Бенефициант) основывается в основном на интуитивных представлениях о

содержании каждой из их и не играет решающей роли в определении

семантического типа предиката.

В работах С. Дика выделяются четыре основных типа предикатов, в

которых отражены два параметра ситуации:

• динамичность\нединамичность;

•управляемость\неуправляемость.

Под динамичностью понимается изменяемость ситуации, а под

управляемостью -наличие в ней участника, от воли и усилий которого зависит,

будет ли данная ситуация существовать. На основе этих положений выделяются

следующие типы предикатов:

1. Состояния - нединамичные, неуправляемые ситуации;

2. Процессы - динамичные неуправляемые ситуации;

3. Положения - нединамичные, управляемые ситуации;

4. Действия - динамичные, управляемые ситуации.

Селиверстова О.Н. выделяет по семантике семь групп предикатов:

1 со значением действия

2 со значением процесса

3 со значением состояния

4 со значением качества

5 со значением класса и связи

6 со значением нахождения в пространстве

7 со значением потенциальности

Все эти группы связаны между собой определенной системой признаков.

Предикаты действия и процесса различаются между собой по признаку

агентивности / неагентивности субъекта, причем субъект процесса может

играть либо неагентивную, но определяющую роль в его протекании, либо быть

страдательным, то есть внешняя по отношению к нему сила опредляет то, что

процесс имеет место. Оппозиция между процессами и действиями в работе

Селиверстовой О. Н. специально не рассматривалась.

Предикаты состояния отличаются от предикатов действия и процесса по

признаку статичности / нестатичности . Субъект состояния всегда имеет

характеристику страдательности. Состояние всегда ориентировано на свой

субъект. Это сближает состояние и качества, которые отличаются от остальных

тем, что представляют собой параметры объекта, то есть входят в набор тех

элементов, из которых строился объект вообще или в какой-то временной

отрезок его существования. Качества – параметры объекта, они не

локализованы непосредственно на оси времени, а соотносятся с ней.

Предикаты связи обозначают связи, отделенные от действий, процессов,

качеств, нахождения в пространстве. Они характеризуют свой субъект как

играющий, хотя и не агентивную, но определенную роль в установлении

описания связи. Противопоставленные им предикаты со значением действия и

состояния придают субъекту признак страдательности.

Пространственные предикаты могут сочетаться только с наречиями,

характеризующими продолжительность нахождения в некотором пространстве и

могут иметь разную соотнесенность с осью времени, в зависимости от типа

того пространства, о котором идет речь.

Предикаты потенциальности характеризуют свои денотаты как имеющие

определенную локализацию на оси времени или называющие момент, когда эта

реализация может произойти (I could see him for some time. I can do it

now.)

Каждый из выделенных типов может разделяться на

1 предельные и непредельные

2 мгновенные и продолжительные

Среди предикатов со значением действия выделяются такие, которые

могут обозначать отдельные действия, и такие, которые могут обозначать

отдельные действия, и такие, которые могут обозначать только классы

действий ( обобщение гетерогенных действий ) : e.g. to smoke, to rule

(вообще).

Критически анализируя представленные классификации предикатов, Т.Д.

Шабанова отмечает неточность формулировки признаков, составляющих

содержательную сторону семантических ролей и, как следствие этого,

возможность попадания различных семантических типов в одну

классификационную ячейку. Выделение семантических падежей как элементарных

неопределяемых значений требует более дробного семантического толкования,

т.к. описанная методика определения семантики падежей без их понятийного

представления через набор элементарных признаков является источником

путаницы и многозначных трактовок одного и того же предикативного типа.

Недостаточность критериев для определения некоторых семантических типов

предикатов и неполное толкование семантических понятий, как то:

контролируемость, динамичность, управляемость и др., приводит к тому, что

денотативная ситуация воспринимается с некоторыми искажениями. Данные

замечания наводят на мысль о необходимости разработки более дробной

классификации семантических типов предикатов, примером которой является

классификация глаголов зрения Т.Д. Шабановой.

В основе классификации Т.Д. Шабановой лежит принцип выделения

элементарных значений, составляющих семантические роли, приписываемые

актантам и определяющие семантический тип предиката с одной стороны, и

ориентация на формальные грамматические признаки с другой. В качестве

элементарных значений выделяются такие семантические понятия, как сила

(энергия), тип силы, источник энергии, приложение силы, контролируемость

приложения силы, осознаваемость приложения силы.

Понятие «сила» рассматривается как векторная величина,

характеризующаяся направлением в пространстве и точкой приложения.

Приложение силы для того, чтобы возникла новая фаза действия (процесса),

возможно в том случае, если некто или нечто является источником энергии,

поставляемой для возникновения изменения как при контакте между телами, так

и через посредство создаваемых телами полей, причем под силой понимается

любой тип энергии, способный производить движения, действия, изменения:

чисто физическая, волевая, ментальная, духовная. Приложение силы может

исходить как от самого субъекта, так и со стороны. Другими словами,

приложение силы может иметь несколько векторов: по источнику силы, по

направлению приложения. Понятие «приложение силы» рассматривается Т.Д.

Шабановой в совокупности с такими понятиями, как «+\-инициатива», «+\-

контролируемость», «+\-осознаваемость», и выступает как элементарное

значение, которое служит раскрытию понятийного содержания таких

семантических категорий, как Агентивность Ч. Филлмора, Агент У. Чейфа,

определяющий и неопределяющий субъект О.Н. Селиверстовой. Набор

семантических признаков, связанных с приложением силы, как отмечает

Т.Д.Шабанова, необходимо рассматривать, принимая во внимание структуру

предиката на линейной оси времени, поскольку каждый из признаков по-разному

проявляет себя на отдельных этапах временного континиума действия.

Рассмотрим данные семантические признаки подробнее. Итак; инициатива

понимается как реализация свободной воли субъекта по начинанию,

продолжению, изменению, прекращению «работы». Таким образом, инициатива

может проявляться на всех стадиях временного континиума действия и тесно

связана с контролируемостью. «Контролируемость» как элементарное значение

определяется как приложение субъектом волевых усилий в виде сознательного

управления стадиями совершения «работы». Другими словами, если субъект

может начать или прекратить действие, то в семантической роли субъекта

присутствует семантика контролируемости. Отсутствие сознательного

управления действиями свидетельствует об отсутствии данного признака.

Необходимо заметить, что семантический признак «контролируемости» может

входить в структуру семантической роли лишь в тех случаях, когда актант

предиката является одушевленным лицом, которое потенциально могло бы

управлять процессом приложения силы. При этом субъект Х выступает как

носитель свободной воли.

В связи с описанием данного элементарного значения Т.Д. Шабанова

обращает наше внимание на такую ситуацию, когда субъект не контролирует

свои действия сознательно, но этот контроль может осуществляться на

подсознательном уровне. Этот тип контролируемости связан с тем, что субъект

может довести свои действия до автоматизма, и ему не нужно проявлять

волеизъявление для их совершения, например: «Он машинально открыл дверь».

В данном случае контроль присутствует только на подсознательном уровне,

т.к. субъектом является «человек мыслящий». Автоматическая контролируемость

присутствует и в таком случае, когда субъект выполняет какое-либо действие

по воли другого человека, например: «Он заставил меня съесть хлеб.» В

данном случае речь идет о потенциальной контролируемости.

Семантический признак «осознаваемость» является релевантным для тех

случаев, когда субъект Х является источником лишь физической силы,

приложение которой не контролируется волеизъявлением. Полностью

неосознаваемое приложение силы возможно в двух случаях: либо когда в роли

субъекта выступает неодушевленный предмет, либо когда одушевленный субъект

проявляет себя только как источник биологической энергии, обеспечивающий

выполнение «работы». Естественно, что семантический признак

контролируемости полностью отсутствует.

На основе рассмотренных элементарных значений Т.Д. Шабанова

выделяет следующие семантические роли глаголов зрения:

1. Инициатор характеризуется приложением волевой силы на предшествующей

стадии, что устанавливается тестом на сочетание исследуемого глагола с

выражением волеизъявления: Не wants to look around. Данная семантическая

роль может быть охарактеризована следующим набором семантических

признаков:

+ приложение волевой силы

+инициатива

где второй компонент является проявлением первого.

2. Деятель на «начальной» стадии характеризуется тем, что субъект

контролирует приложение силы по восприятию объекта на «начальной» стадии.

Семантика данной ролевой позиции заключается в том, что субъект направляет

волеизъявление не на определение объекта «работы», а на ее совершение,

т.е. контролирует сам процесс. Данная семантическая роль определяется

следующим набором признаков:

+ приложение физической силы

+ приложение волевой силы

- инициатива

+ контролируемость на начальной стадии,

3. Деятель на «конечной» стадии характеризуется наличием контролируемого

субъектом приложения силы по прекращению «работы» на конечной стадии. В

этом случае позиция субъекта может рассматриваться как активная, но лишь

на заключительном этапе. Данная семантическая роль может быть

представлена в виде набора семантических признаков следующим образом:

+ приложение физической силы

+ приложение волевой силы

- инициатива

-контролируемость на начальной стадии +контролируемость на

конечной стадии.

4. Осознающий Агентив определяется тем, что потенциально контролируемость

свойственна субъекту, но в реальной ситуации данный семантический признак

отсутствует на всех стадиях. Шабанова отмечает, что выбор термина

«Агентив» не случаен, т.к. он употребляется в оппозиции термину «Деятель»

чтобы показать, что реальная контролируемость отсутствует в семантической

роли этих глаголов, хотя источник силы и создает динамичный предикат.

Набор признаков этой семантической роли может быть охарактеризован

следующим образом:

+ приложение физической силы

+ приложение волевой силы

+ потенциальная контролируемость

+ У как каузатор приложение физической силы

+ осознание приложения физической силы.

5. Неосознающий Агентив характеризуется тем, что субъект является только

источником приложения силы, т.е. либо является неодушевленным предметом,

либо проявляет себя как биологическое существо, источник физической

энергии. Причем как осознаваемость, так и контролируемость процесса

выполнения «работы» полностью отсутствует. Данная семантическая роль

определяется следующим набором семантических признаков:

+ приложение физической силы

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6