усиливающейся размытостью границ и состава самой сниженной лексики в силу

следующих причин:

1) неустойчивости, известной неопределенности зачастую негативно-оценочных

коннотаций таких единиц в по существу новых для них контекстах

употребления, в иной (тоже новой для них) функциональной сфере

употребления (из устной неформальной сферы жаргона, городского

просторечия и пр. они переходят в официальную сферу массовой коммуникации

или публичного выступления);

2) быстрого, резкого расширения ситуаций общения, изменения характера

речевых ситуаций (от межличностной к массовой коммуникации, к прямому

переносу бытовых ситуаций в сферу официальности).

А также в связи с процессами детабуизации обсценной (инвективной)

лексики, наблюдаемой в последние годы в печати, в электронных СМИ, на

страницах художественной литературы. Эти процессы обусловлены обострением

политической борьбы, усилением эмиграции большей частью маргинального слоя

населения из стран Азии и Ближнего Востока в Западную Европу (в частности,

в Германию), усилением объемов публикации эротической продукции

(изобразительной и вербальной), ослаблением действия вербальных фильтров в

Мировой Сети.

Наиболее яркое отражение данные тенденции находят в коммуникативной

среде молодежи, т.е. в молодежном сленге. Ускорение темпа жизни (особенно с

середины 20-го века) приводит к быстрому росту словарного запаса, ведь

каждому новому понятию должно соответствовать как минимум одно слово.

Соответственно расширяется словарь сленга, так как именно молодое

поколение, еще не связанное литературной нормой и реакционным влиянием

традиции, первым воспринимает технические и социальные новшества и дает им

разговорные наименования. Чаще всего путем переосмысления уже существующих

слов при их заимствовании из «соседних» лексико-стилистических подуровней

разговорной речи. Психологические особенности переходного возраста играют

при этом немаловажную роль, поскольку здесь отдается предпочтение словам с

наиболее яркой экспрессивной окраской. Неслучайно данная работа ставит

своей задачей изучение процессов, проходящих в дискурсе сниженной лексики

немецкого языка, именно через призму молодежного сленга как самой активной

коммуникативно- языковой среды.

Таким образом, для нашего исследования важно рассмотреть общие

характеристики молодежной коммуникации и выделить характерные ее

особенности. Но в первую очередь необходимо разграничить понятия «сленг» и

«жаргон», которые в современной лингвистике трактуются зачастую как

синонимы.

1.2. Понятия «сленг», «жаргон»

Своим появлением на свет жаргон обязан развитию цехового производства

в средневековой Европе, когда перед цеховым коллективом, ввиду возрастающей

конкуренции, возникла проблема защиты тех или иных производственных знаний,

технологий. Это привело к возникновению особого кодированного языка

мастеров – арго. Слово «арго» произошло от фр. “argot” – речь

определенных, замкнутых групп, которая создается с целью языкового

обособления. Это в основном специальная или своеобразно освоенная

общеупотребительная лексика. В настоящее время слово «арго» устарело, и

вместо него используется понятие «жаргон».

Являясь довольно подвижными слоями разговорной речи, жаргон и/или

сленг включают в себя широко распространенную микросистему, имеющую

эмоциональную окраску, своеобразный вокабуляр. Сам термин «жаргон» пришел к

нам из французского языка, а «сленг» – из английского.

Во французской лингвистике термин «жаргон» зачастую толкуется как

неправильный, искаженный или искусственно изобретенный язык, понятный

только членам конкретной группировки.

Для англоязычного языкознания характерно разграничение понятий

«жаргон» и «сленг». В англоязычной лингвистике принято использовать термин

«сленг» для обозначения некодифицированного языка. В настоящее время в

словарях встречается как минимум два основных толкования слова сленг. Во-

первых, особая речь подгрупп или субкультур общества, и, во-вторых, лексика

широкого употребления для неформального общения [Pocket Oxford Dictionary

March 1994].

В отечественной лингвистике толкование этих терминов еще более

неоднозначно. Л.И. Антрушина, И.В. Арнольд, С.А. Кузнецова не

дифференцируют жаргон и сленг как два разных явления в языке, толкуя их как

речь социально и профессионально обусловленной группы, а также элемент

речи, не совпадающий с нормой литературного языка [Антрушина 2002: 55-65;

Кузнецова 2000: 1208], потому что у него наличествуют все типы

коннотаций: эмоциональная (в большинстве случаев ироническая,

презрительная и соответственно оценочная), экспрессивная, оценочная и

стилистическая. Таким образом сленг противопоставляется литературной норме

[Арнольд 2002: 162-163]. В.Н. Ярцева в своем определении сленга

называет его совокупностью жаргонизмов, которые употребляются в социальных

группах [Ярцева 1998: 151].

И.Р. Гальперин, наоборот, разграничивает эти понятия, указывая на то,

что жаргон имеет социальную, а не местную принадлежность, представляет

собой кодовую систему, которой соответствует определенное словарное

значение. Сленгу же, в отличие от жаргона не нужна трактовка. Это не

секретный код. Его с легкостью понимают те люди, которые говорят на данном

языке-коде, но воспринимают употребление этих слов, как что-то не совсем

обыденное или же как «извращение нормального языка». Жаргонизмы могут

переходить из одной социальной группы в другую и со временем даже

становиться нормой литературного языка. Выделяя специальные и

общеупотребительные жаргоны (принадлежат ко всем социальным группам), он

отмечает, что жаргон в свою очередь может стать сленгом, так как первый

переходит из определенного круга в общеупотребительный, а следовательно

меняет свою «таинственность и зашифрованность». Жаргонизмы отличаются ещё

тем, что имеют свое строгое место в социуме, поэтому легко классифицируются

по данному признаку [Galperin 1992: 104-116].

В своей работе мы будем придерживаться мнения И.Р. Гальперина и

разграничивать понятия «жаргон» (язык-шифр социально/профессионально

ограниченных групп) и «сленг» (язык неформального общения различных

социальных/возрастных групп). Молодежная коммуникативная среда

характеризуется использованием всех лексико-стилистических регистров,

тяготея при этом к сниженной лексике, лишь незначительную часть которой

составляет ученический/студентческий жаргон. Таким образом, рассматривая

молодежный сленг, мы имеем возможность проследить все явления, характерные,

как для самой молодежной коммуникативной среды, так и для устной

коммуникативной среды в целом, выявить источники пополнения регистра и

функциональную нагрузку отдельных стилистических кластеров. Несомненно

важным является понимание причин употребления сленга как основного языка

неформального общения.

1.3. Причины употребления сниженной лексики в языке молодежи

Total krass, wenn man von endgeilen Цtzis abstammt, die prompt zackig

mit den Monnis rьberwendeln, weil sie direkt in der Kieskneipe abscheffeln.

H. Ehmann

Если рассматривать условно-профессиональные языки, то можно выделить

следующий ряд причин их употребления членами коммуникативных групп: во-

первых, люди хотят общаться друг с другом в присутствии чужих, оставаясь

непонятыми, во-вторых, наличествует желание скрыть секреты своего ремесла и

торговли, в-третьих, они испытывают необходимость в изоляции от враждебно

настроенных сил (криминальные жаргоны). Еще одной немаловажной причиной

можно назвать стремление к речевой выразительности. Сленг, являясь в

большей мере социалектом нежели профессиональным языком, выполняет

дифференцирующую (защитную, разграничивающую) функцию лишь в том случае,

когда общающиеся используют именно жаргонную лексику, для которой данная

функция является основополагающей. Относительно непонимания между

поколениями интересно мнение Г. Эманна, приводящего следующий пример:

«Часто случается такое, что взрослые (родители, учителя или социальные

педагоги) стараются примазаться к языку подростков, ошибочно полагая, что

тем самым откроют для себя вход в «мир» молодых, или же надеясь добиться от

последних тем самым большего уважения. Эта попытка почти всегда терпит

крах, так как взрослые более не звучат аутентично и где только возможно

ведут себя, как слоны в посудной лавке. Плюс ко всему, языковое

подлизывание со стороны взрослых воспринимается подростками как внедрение в

интимную сферу, в которой хотелось бы оставаться по возрастному признаку

среди своих» [Ehmann 2001: 11].

Однако, по мнению профессора психологии Туринского университета Т. Дж.

Галлино, подростковый сленг меняется приблизительно каждые 5 лет. Вполне

естественно, что людям, не общающимся с подростками постоянно, а лишь время

от времени слышащим их диалоги на улицах и в транспорте, трудно уследить за

развитием молодежной языковой моды. Кроме того, далеко не каждый человек

знаком с закономерностями лингвистики даже на самом общем уровне. Видимо,

это две основные причины, которые заставляют простого обывателя считать

молодежный сленг более кодированным языком, чем он есть на самом деле

[Галлино 2003: 3].

Т. Дж. Галлино подчеркивает, что у всех подростковых групп бывает свой

независимый жаргон, со словами, отличающимися от тех, что есть в лексиконе

взрослых, как и от тех, которые используют их сверстники, но эти слова

подростки используют лишь непродолжительное время, т.е. до перехода в

следующую возрастную группу. Так жаргон студента в значительной мере будет

отличаться от жаргона школьника, но близость коммуникативных сред будет

отражена в общем для обеих групп социолекте – в молодежном сленге.

Другой причиной вынужденной языковой диффренциации между поколениями,

по мнению психологов и лингвистов, становится возрастающий темп жизни, за

которым представители старшего поколения не всегда успевают. Появление

мобильных телефонов с сервисом SMS, электронной почты, ICQ и интернет-чатов

способствует тому, что в языке подростков все чаще встречаются простые

конструкции, с помощью которых можно максимально быстро передать свою

мысль. Т. е. фактически в устной речи все больше и больше используется так

называемый «телеграфный стиль», который зачастую раздражает людей старшего

поколения, привыкших к более глубокому, а потому более медленному

осмыслению информации.

Не в последнюю очередь с проблемой ускоренного темпа развития

информационных технологий (большинство компьютерных программ издаются на

английском языке) связана проблема англизации немецкой разговорной речи.

Это привело даже к появлению шутливых терминов “Denglish” (компонатив

“deutsch” + “english”) и “Germeng” (“german” + “english”) [Hoberg 2000:

13]. По последним данным, в немецкий язык перешло приблизительно 4000

заимствованных слов из английского языка и его американского варианта

[Гекало 2003: 3]. Английский язык, ставший языком интернет-общения, активно

используется не только молодым поколением, но и на телевидении, в прессе.

Процесс заимствований усилился настолько, что словари не успевают

фиксировать все изменения в языке [Гекало 2003: 4]. Употребление

(сознательно дифференцирующее, как и неосознанное, на поводу у языковой

моды) заимствованной лексики более «продвинутой» молодежью также

выстраивает стену между поколениями.

Второй важной причиной употребления молодежью сленга (и сниженной

лексики внутри последнего как таковой) является стремление коммуникантов к

выразительности, зачастую невозможной при использовании литературной

лексики. Вообще молодежная среда демонстрирует значительную свободу в

общении, фривольность, демократизм в кругу своих. Если для людей старшего

поколения человек, который ведет себя неформально, считается несерьезным,

то молодежь почти всегда ведет себя неформально, чтобы подчеркнуть степень

доверия к собеседнику, свое расположение к нему. Поскольку доверие в

данный возрастной период играет огромную роль, молодые люди используют

простой язык, одеваются согласно традиций своей группы, зачастую даже

манерой одеваться выражают свою иронию по отношению к себе самим, тем

самым как бы примиряясь с возможностью чужой иронии в свой адрес. Умение

веселиться и веселить ценится здесь довольно высоко.

Чаще всего даже жаргоны используются для забавы. Их возникновение не

связывается с особой необходимостью в этом, в них отсутствует секретность

или условность. Так, Ю.М. Скребнев под жаргоном понимает слова

профессиональных и социальных групп, отличающиеся неформальным характером и

являющиеся шутливой заменой слов, которые уже существуют в нейтральной

сфере литературного языка [Скребнев 2000: 66-72]. Именно выразительностью,

экспрессивной силой выражения значений можно объяснить использование в

молодежном сленге жаргонизмов маргинальных групп или же солдатского

жаргона.

Одной из важнейших причин использования молодежного сленга Германн

Эманн считает «аспект протеста» (der Protestaspekt) [Ehmann 2001: 10], так

как сама молодежь понимает свой язык в основном как оружие против языковых

норм взрослого мира и в первую очередь против самих взрослых, где грубость

и цинизм чаще всего адресованы не товарищам, а «предкам», «старикам»,

«шнуркам». Однако зачастую удар по норме и попрание правил языкового

этикета случаются и потому, что молодые люди просто не знают, что сказать.

Их излишняя простота и грубость в выражениях в этих случаях может быть

объяснена замешательством или смущением. Они могут быть достаточно неуклюжи

даже в ответ на вашу благодарность, и, хотя им и приятно, что их хвалят,

они чувствуют себя в достаточной степени неловко, чтобы ответить лишь

невнятным бурчанием, понятным только им самим. Если же речь идет об ответе

на что-то плохое, то здесь подросток умеет придать экспрессию даже

нейтральной лексике, делая ее максимально обидной для адресата.

Но наибольшей экспрессивной окраской в любом языке обладает

табуированная (инвективная) лексика. Частота употребление последней в

молодежных кругах значительно выше, чем в остальных возрастных группах, а в

последнее время заметен явный подъем частотного числа бранных выражений от

общего числа употребляемых молодежью лексических единиц, что вызывает

значительное беспокойство европейской общественности [Галлино 2003: 4].

Человек как биологическое существо связан сексом и отправлением

естественных потребностей. Это его физиология, без которой его

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7