По существу, на аналогичной позиции стоят П. И. Гришаев и Г. А. Кригер. По их мнению, «классификация соучастия на фор­мы имеет своей целью показать степень соорганизованности пре­ступников и соразмерить опасность отдельных случаев совмест­ной преступной деятельности в целом»96. Материальным же критерием (основанием) такой классификации они считают «сте­пень согласованности действий соучастников» и обусловленную этим «степень соорганизованности преступной группы». П. И. Гришаев и Г. А. Кригер, как и А. Н. Трайнин, называют четыре формы соучастия: соучастие без предварительного сгово­ра, соучастие с предварительным сговором, организованную группу, и соучастие особого рода — преступную организацию. Кро­ме того, они подразделяют соучастие на виды, кладя в основу этого деления «характер преступной деятельности соучастни­ков». По этому критерию все случаи соучастия П. И Гришаев и Г. А. Крнгер подразделяют на два вида: простое соучастие (соисполннтельство) и сложное соучастие (соучастие с распреде­лением ролей) 2 .

Приведенная классификация форм соучастия имеет  ряд недостатков. И вовсе не потому, что в соучастии, как едином родовом понятии, не могут быть выделены группы случаев совместного участия двух или большего числа лиц в со­вершении преступления без предварительного соглашения и с предварительным соглашением, в форме организованной группы или в форме преступного сообщества. Все эти подразделения, бесспорно, имеют право на существование, но они не могут быть членами единой классификации. Одним из непременных условии классификации, как и всякого деления, является общность ч един­ство основания, по которому деление производится. Именно это единое для всех выделенных групп основание и отсутствует в предложенной классификации. Если для первой и второй форм соучастия, входящих в эту классификацию, общим основанием  деления является время соглашения (без предварительного со­глашения и с предварительным соглашением), то третья и чет­вертая формы выделены по совершенно иному признаку — по степени соорганизованности соучастников, устойчивости субъек­тивной связи между ними. Не выдержано в приведенной класси­фикации и другое правило, согласно которому члены деления должны взаимно исключать друг друга. Между тем у А. Н. Трайнина и Г. А. Кригера соучастие в форме организованной группы и преступного сообщества поставлены в один ряд, как понятие  одного класса, с соучастием с предварительным соглашением,  разновидностями которого они являются.

Эту логическую неточность устраняет подразделение соучас­тия, предложенное А. А. Пионтковским. По его классификации, соучастие как родовое понятие подразделяется на соучастие без предварительного соглашения и соучастие с предварительным со­глашением, которое, в свою очередь, может быть простым соуча­стием, организованной группой и преступной организацией или бандой . Таким образом, у проф. Пионтковского простое со­участие, организованная группа и преступная организация высту­пают уже как подразделения одной из двух основных форм со­участия, а именно соучастия с предварительным соглашением. В свою очередь, все эти формы соучастия, по А. А. Пионтковскому, «могут иметь место не только при соучастии в тесном смысле слова, но и при совиновничестве»1 .

Классификация А. А. Пионтковского в плане логическом — безупречна. Однако признать ее основой для подразделения совместной преступной деятельности двух или большего числа лиц также нельзя, поскольку ни время соглашения, ни степень устой­чивости организационных связей между соучастниками не яв­ляются теми критериями, по которым можно провести четкий водораздел, имеющий существенное значение для практики. Бес­спорно. такое деление имеет определенное значение для выяс­нения объема понятия соучастия. Оно помогает с большей пол­нотой охватить и определенным образом сгруппировать отдельные явления, образующие в своей совокупности родовое понятие со­участия, но служить базой для деления соучастия на формы  не может.2

Почти аналогичное подразделение соучастия дает М. И. Кова­лев. Подчеркивая, что соучастие «имеет внутреннюю и внешнюю стороны», он считает нужным проводить классификацию «на осно­ве этих различных сторон, образующих основу соучастия». При этом «ту классификацию, которая основана на внутренней связи между участниками преступления», М. И. Ковалев относит к ви­дам соучастия, а классификацию, вытекающую «из учета различ­ного характера деятельности отдельных соучастников преступле­ния» —к формам. Исходя из этих критериев, М. И. Ковалев различает два вида соучастия: соучастие без предварительного соглашения и соучастие с предварительным соглашением. Этот последний вид он считает нужным разделить еще на два вида: простое соучастие с предварительным соглашением и соучастие с предварительным соглашением, носящее характер преступной организации.

Формами же соучастия, по М. И. Ковалеву, «должны считать­ся два различных характера преступной деятельности: а) совиновничество и б) соучастие в тесном смысле слова»3.

В уголовно-правовой литературе предлагаются и другие кри­терии подразделения соучастия на формы. Так, В. Г. Смирнов «в зависимости от характера субъективной связи между лицами по поводу совершения преступления» выделяет три формы соучас­тия: простое соучастие (или совиновничество), соучастие при на­личии односторонней субъективной связи и соучастие при наличии взаимного соглашения по поводу совершения преступления меж­ду исполнителем преступления, с одной стороны, и соучастника­ми преступления—с другой .

И. П. Малахов в основу подраз­деления соучастия на формы кладет наз-ванную в законе деятельность соучастников и, в соответствии с этим, формами соучастия считает сводничество, подстрекательство и пособничество.1

М. Д. Шаргородский выносит за преде­лы института соучастия соисполнительство и формами соучастия считает сводничество, простое соучастие и преступную орга­низацию2.

В. С. Прохоров полагает, что, «поскольку содержани­ем соучастия является общественно опасная деятельность двух или более лиц, формой соучастия может быть названа только форма деятельности, а критерий разграничения соучастия на фор­мы заключается в типовом различии характера совместной дея­тельности соучастников». В. С. Прохоров различает три формы соучастия: соисполнение, соучастие в тесном смысле слова и пре­ступную организацию.

Аналогичное деление соучастия, отличающееся от приведен­ного только терминологией, предлагал и М. А. Шнейдер . Одна­ко «смысл и основания классификации форм соучастия», но М. А. Шнейдеру, «определяются их зависимостью от структуры взаимоотношений соучастников и от условий, порядка и пределов их ответственности с учетом степени и характера участия в со­вершении преступления».

Н. Д. Дурманов предлагает различать «две основные формы соучастия»: соисполнительство и соучастие в тесном смысле сло­ва. В рамках соисполнительства Н. Д. Дурманов выделяет ор­ганизованную группу и преступное сообщество.

Изложенный выше перечень точек зрения по вопросу о том, что считать критерием классификации соучастия и на какие фор­мы его следует подразделять, можно было бы продолжить. Но уже и сказанное со всей определенностью показывает, что мне­ния отечественных криминалистов по названной проблеме весьма про­тиворечивы.

Прежде чем изложить положительную конструкцию решения вопроса о формах соучастия, необходимо четко определить, что является объектом классификации и, исходя из этого, установить тот признак, который позволит четко размежевать отдельные раз­новидности соучастия как родового понятия, т. е. определить основание деления.

Согласно ст. 32 УК РФ  соучастие в качестве родового понятия может быть определено как совместное участие двух или более лиц в совершении преступления. Иными словами, соучастие — это совместная общественно опасная деятельность, и, как тако­вая, она может быть подразделена на формы.

Любая, в том числе и общественно опасная, совместная дея­тельность может характеризоваться различными признаками. По каждому из этих признаков (безразлично, относится ли он к объективной или к субъективной сфере человеческого пове­дения) можно провести, придерживаясь законов логики, более или менее четкое деление. Возможно также подразделить и сов­местную общественно опасную деятельность нескольких лиц, об­разующую соучастие. Однако для того, чтобы деление являлось классификацией по формам, необходимо в основание такого де­ления положить наиболее существенный, коренной признак.

Изучение общественно опасной деятельности вообще и совме­стной преступной деятельности, образующей соучастие, в частности, является средством для решения главного вопроса уголовного права — назначения справедливого наказания за со­вершенное преступление. Назначение же наказания неразрывно связано с вопросом о составе преступления, за который каждый из соучастников несет уголовную ответственность. Из сказанного вытекает, что наиболее общим признаком, по которому следует проводить деление соучастия на формы, является конструкция состава преступления каждого из соучастников, предопределен­ная законом.

И действительно, обращаясь к нормам Уголовного кодекса, мы видим, что в одних случаях (при однотипной с исполнителем индивидуально совершаемого преступления) деятельности со­участников законодатель не считает нужным регулировать вопрос об уголовной ответственности за нее иначе, чем это предусмотре­но для индивидуально действующего лица. В других — при рас­пределении функций между соучастниками—законодатель вво­дит особую конструкцию состава, создает специальный институт Общей части уголовного права. В третьих — прямо в нормах Осо­бенной части предусматривает ответственность за групповую деятельность или деятельность в составе преступного сообщества, т. е. предусматривает в Особенной части Уголовного кодекса спе­циальный деликт.

Таким образом, фактически сам законодатель, конструируя составы, по которым наступает ответственность соучастников, проводит классификацию совместной общественно опасной дея­тельности, образующей соучастие.

Исходя из изложенного, соучастие, по мнению Ф.Г. Бурчак, можно было бы подразделять на следующие три формы: соисполнительство, соучастие  в тесном смысле слова (с распределением ролей) и соучастие особого рода, непосредственно предусмотренное в Особенной части Уголовного кодекса1 .

В уголовном законодательстве России не было н пока нет исчерпывающего решения вопроса о формах (видах) соучастия в преступлении. Не используется в нем н само понятие «форма соучастия», как и понятие «вид соучастия».

В специальной и учебной литературе о соучастии в преступ­лении варианты классификации соучастия в преступлении весьма многообразны, что обусловлено в основном различием в крите­риях деления соучастия в преступлении на формы или виды. Нередко то, что в одном месте обозначается понятием «форма соучастия», в другом месте обозначается как «вид соучастия» в преступлении.

Наиболее оптимальным вариантом классификации соучастия в преступлении с позиций уголовного закона, широты охвата всех известных практике случаев проявления этой специфической формы преступной деятельности, глубины проникновения в ее особенности представляется наиболее часто встречающееся деле­ние всех случаев соучастия в преступлении, с одной стороны, на формы, а с другой — на виды соучастия. С некоторыми коррек­тивами он может быть взят за основу.

В соответствии с этим вариантом классификации все случаи соучастия в преступлении сначала подразделяются на виды: про­стое соучастие (соисполнительство) и сложное (при наличии в нем фигур подстрекателя, пособника пли организатора), а затем на формы соучастия в преступлении: соучастие без предваритель­ного сговора, соучастие с предварительным сговором, организо­ванная группа и преступная организация. По существу, в этом варианте представлены две классификации с использованием различных критериев, положенных в основу деления.

Деление соучастия на виды произведено с использованием такого критерия, как различие в характере поведения соучастников преступления,  а деление на формы — с использованием признака степени согласованности поселения соучастников вмес­те с внешними ею проявлениями. Однако различие и характере повеления соучастников (критерии деления на виды) прежде всего ориентирует на особенности образа преступного поведения соучастников преступления (подстрекательство, пособничество, организаторские действия, исполнительские действия) и заслоняет особенности совместной преступной деятельности при про­стом виде соучастия и сложном его виде.

Все совместно действующие лица при соисполнительстве (простой вид) непосредственно своими действиями выполняют объективную сторону деяния, предусмотренною статьей Особенной части УК, то есть непосредственно воздействуют на объект охраны. В случаях же сложного соучастия (когда наряду с испол­нителем в преступлении участвуют подстрекатель, пособник или организатор) особенность совместной преступной деятельности проявляется в том. что только исполнитель (соисполнители) не­посредственно своими действиями выполняет объективную сто­рону деяния, предусмотренного статьей Особенной части УК, а остальные соучастники выполняют ее опосредованно, то есть посредством действий исполнителя (соисполнителей).

Из сказанного следует, что акцент должен делаться не на различии в характере действий соучастников, а на обусловленном этим различием том или ином способе совместного воздействия на объект охраны — том либо ином, так сказать, «способе про­изводства» преступления. Поэтому в качестве критерия деления соучастия в преступлении на указанные два вила должен быть взят обусловленный различием в характере действий соучастни­ков способ непосредственного или опосредованного совместного их воздействия на объект охраны.

Особенности того пли другого способа воздействия на объект охраны находят прямое отражение в различных формулах уголовно-правовой квалификации содеянного в случаях простого и сложного соучастия. В конкретных случаях простого соучастия содеянное исполнителями (соисполнителями), коль скоро оно вписывается в рамки объективной стороны деяния, предусмот­ренного Особенной частью УК, квалифицируется прямо по соот­ветствующей статье (части статьи) Особенной части УК, то есть без ссылки на ст. 33 Общей его части.

В случаях же сложного соучастия содеянное исполнителем  (соисполнителями) на том же основании также квалифицируется прямо но соответствующей статье (части статьи), предусмотрен­ной Особенной частью УК. а содеянное иными соучастниками (подстрекателем, пособником или организатором), как прави­ло. -- по той же статье Особенной части УК, но с обязательной ссылкой на ст. З3 Общей его части.

Таким образом, этот вариант классификации соучастия в пре­ступлении целиком основан на законе (ст. ст. 33, 34 УК). напря­мую работает на соответствующие закону квалификацию содеян­ного и индивидуализацию наказания, с достаточной ясностью ориентирует как на особенности способа совместной преступной деятельности, так и на различия в характере и степени участия в преступлении каждого соучастника.

В отношении другого варианта классификации соучастия в преступлении (деления его на упомянутые выше формы) необхо­димо прежде всею хотя бы кратко сказать об уместности упот­ребления понятия «форма соучастия» для обозначения того либо другого члена деления.

Понятие «форма» имеет место лишь применительно к какому-то единичному предмету, явлению, процессу. Нельзя говорить о форме в отношении целого класса предметов или явлений, объ­единяемых но какому-либо общему для них признаку. Особен­ности одного предмета, повторяющиеся в других предметах, по­зволяют обособить их в определенный класс, для обозначения которого всегда уместно собирательное понятие «вид». Понятие «форма» несет иную смысловую нагрузку и в роли собирательного понятия не употребляется. Поэтому и в отношении членов деле­ния применительно ко второму варианту классификации соучас­тия в преступлении умеет нее пользоваться понятием «вид соучас­тия».

Далее, согласованность поведения соучастников, внешним проявлением которой служат сговор (соглашение) в письменной или устной формах, жесты, знаки или просто визуально различи­мая направленность и координация их действии, берется в един­стве объективного и субъективного как критерий деления соучас­тия на виды в этом варианте его классификации. Поэтому, вопреки утверждениям со стороны его критиков, никакой подмены критерия здесь не происходит.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5