Сочетание перечисленных дополнительных  критериев с обязательными критериями, необходимыми и для любого группового преступления, характеризует преступление, учи­ненное устойчивой группой лиц, как несущее повышенный заряд опасности, поскольку деятельность ее более сущест­венно ущемляет социальные интересы потерпевших, а в их лице—охраняемые социальные интересы и в значительной мере увеличивает вероятность причинения серьезного вреда  общественным  отношениям. Все что поз­воляет оценивать такой тип групповых посягательств как до­стигший наивысшего уровня общественной опасности, в силу чего борьба с ним эффективна лишь с помощью жестких ме­тодов уголовно-правового воздействия. Это находит свое от­ражение и в законодательстве. Не случайно в Уголовном кодексе  РФ устойчивым преступным объ­единениям (сообществам) в Особенной части посвящены спе­циальные статьи.

2.  Объективные  и  субъективные  признаки  соучастия

Соучастие определяется законом как «умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления» (ст. 32 УК РФ). Эта же глава Уго­ловного кодекса определяет виды соучастников, основа­ние и степень их ответственности. Кроме того, различным вопросам ответственности соучастников посвящены и другие нормы Общей и Особенной частей Уголовного ко­декса. В частности, в числе обстоятельств, отягчающих наказание, закон называет совершение преступле­ния группой лиц (п. «г» ч. 1 ст. 63 УК РФ).

Определение соучастия, данное в законе, содержит минимум его существенных объективных и субъективных признаков.

К объективным признакам соучастия относятся: а) участие в преступлении двух или более лиц; б) объ­единение их усилий в данном посягательстве; в) причинная связь между действиями всех соучастников и насту­пившим результатом. Два последние признака образует объективное выражение указанной в законе совместно­сти соучастия.

Участие в преступлении нескольких лиц означает, что не один человек, а по крайней мере двое совершают об­щественно опасные деяния (действие или бездействие), направленные на один и тот же объект. Одна лишь внут­ренняя солидарность с преступлением еще не означает участия в нем. Равным образом не является соучастием и выражение одобрения преступным действиям, если оно не приняло форму содействия правонарушителям.

Организация преступления или подстрекательство к нему могут быть выполнены только путем активных дей­ствий. Исполнение и пособничество могут принять ха­рактер преступного бездействия.

В литературе встречается утверждение о том, что со­участие немыслимо при бездействии всех соучастников.  С этим трудно согласиться. Путем бездействия могут совершать преступление сообща несколько исполнителен или исполнитель и пособник. Если, например, мать, же­лая избавиться от новорожденного ребенка, не кормит его, а отец, зная о намерениях матери, не принимает мер по пресечению убийства, то оба родителя являются со­участниками этого преступления, хотя оба бездейство­вали.

Итак, первый объективный признак соучастия—уча­стие в совершении преступления двух или более лиц. Но не всякое одновременное причинение одному и тому же объекту вреда несколькими лицами является преступле­нием, совершенным в соучастии, так как не всякая дея­тельность нескольких человек в одно и то же время и в одном месте является совместная.

Только объединенная преступная деятельность не­скольких лиц создает качественно иную, по сравнению с одиночным посягательством, форму причинения вреда правоохраняемым объектам, дает основание рассматри­вать ее как соучастие, в отличие от множества разрознен­ных самостоятельных преступлений, совершенных даже и одно и то же время и направленных на один и тот же объект.

Внешним выражением совместности выступает объ­единение действий соучастников, которое может осущест­вляться н двух формах: 1) простого суммирования усилий  для достижения общего преступного результата; 2) взаимной обусловленности действий соучастников (сложное объединение)

Примером простого объединения действий может по­служить групповое изнасилование, когда несколько на­сильников совместными усилиями подавляют сопротив­ление потерпевшей. Преступная цель была достигнута путем сложения в общем-то аналогичных действий, в ре­зультате чего их вредоносная сила увеличилась и приоб­рела новое качество-совместность.

Объединение может быть и более сложным, когда соучастники выполняют различные но характеру действия, но взаимно обусловливающие друг друга и явля­ющиеся звеньями одной цепи.

Среди условий, объективно определяющих совмест­ность деяния при соучастии, особое место занимает при­чинная связь между действиями каждого соучастника и преступным результатом. Последний здесь следует пони­мать в широком смысле: не только как признак объектив­ной стороны оконченного материального состава преступ­ления, но и как свойство всякого посягательства.

Поэтому в так называемых «формальных» составах, не содержащих последствий в качестве необходимых эле­ментов объективной стороны, следует установить причин­ную связь между действиями соучастников и виновным выполнением хотя бы одним из них того деяния, которое составляет объективную сторону формального состава преступления.

Применительно к соучастию причинная связь опреде­ляется тем, что каждый из соучастников вкладывает свои усилия в достижение общего преступного результа­та или создает для этого необходимые условия. При соучастии происходит сопричинение (совместное причине­ние) вреда, который наносится вследствие взаимодейст­вия нескольких соучастников. Действия каждого соуча­стника выступают в качестве составной части общей при­чины. Они создают реальную возможность преступного результата, превращающуюся в действительность усилия­ми исполнителя.

Некоторые авторы отрицали необходимость причин­ной связи в соучастии. Так, А. Я. Вышинский считал, что «для понятия соучастия необходимо наличие не причин­ной связи, а связи вообще данного лица с совершенным преступлением».

Это утверждение, заимствованное из английского уго­ловного права, противоречит основным принципам российского уголовного права, в частности принципу ответственности за виновное причинение вреда. Оно решительно отвергнуто большинством юристов, действующим законо­дательством и судебной практикой.

Для определения соучастия недостаточно установить объективные его признаки, нужно также установить и внутреннее, психологическое содержание совместности действий, т. е. субъективные признаки соучастия.

Соучастие возможно только при совершении умыш­ленных преступлений. Такой вывод вытекает как из нормы закона, так и из самого существа соучастия, предполагающего совместное умыш­ленное причинение вреда. Лицо, совершающее преступ­ление по неосторожности, не допускает возможности вре­да, надеясь предотвратить его, или даже не предвидит общественно опасных последствий своих действии, хотя должно и могло предвидеть. Если в конкретной обстанов­ке такую самонадеянность или небрежность проявляют одновременно несколько лиц, то они не становятся со­участниками, так как это обстоятельство не влечет един­ства и взаимообусловленности действий, направленных на достижение преступного результата, поскольку причинение вреда не входило в намерение действующих лиц.

Соучастие в преступлении может быть только умыш­ленным. Неосторожное «подстрекательство» или оказа­ние по неосторожности помощи преступнику (например, сообщение каких-либо сведений, необходимых для совер­шения преступления) не может рассматриваться как со­участие. Лицо лишь тогда может быть признано соучаст­ником, когда оно действовало умышленно.

Как известно, умысел бывает прямой и косвенный. В литературе, посвященной соучастию, распространено мнение, что соучастие возможно только в преступлениях, совершаемых с прямым умыслом. Другая точка зрения сводится к тому, что при соучастии умысел может быть, и прямым, и косвенным.

Представляется, что следует различать субъективное психическое отношение лица к последствиям совершае­мого в соучастии преступления и психическое отношение соучастника к самому факту своего присоединения к пре­ступной деятельности других лиц.        

Если форму вины соучастников определять, исходя из их отношения к последствиям совместно совершаемого преступления (а именно так ее определяет ст. 25 УК РФ), то следует признать, что эта вина может быть как в виде прямого, так и в виде косвенного умысла. Ког­да, например, двое из хулиганских побуждении бросают в реку третьего, не желая, не допуская его смерть, то они отвечают за убийство, совершенное в соучастии с косвенным умыслом. И если кто-то четвертый подстрекал их к этому, тоже не желая смерти, то и он должен отве­чать за соучастие в убийстве, совершенном с косвенным умыслом.

Что касается психического отношения лица к факту присоединения к преступной деятельности других или к возбуждению такой деятельности (при подстрекательст­ве), то оно всегда характеризуется желанием принять участие в преступлении.  Без этого желания нет соучастия.

Совместность действий соучастников внутренне, субъ­ективно обусловливается их согласованностью, которая обычно достигается соглашением между участниками совместно совершаемого преступления. Соглашение мо­жет произойти задолго до начала преступления и выра­жаться в тщательной разработке плана действий с де­тальным распределением ролей, а может возникнуть не­посредственно перед началом или вовремя посягательства и  принять форму обмена жестами или молчаливого со­гласия.

Соглашение (сговор) между двумя соучастниками предполагает существование двусторонней субъективной связи между ними: каждый соучастник знает, что он дей­ствует не в одиночку, а совместно с другим лицом.

Поскольку соучастие в подавляющем большинстве случаев возникает в результате сговора, это привело к весьма распространенному в литературе утверждению, что соглашение — неотъемлемый признак соучастия.

Другая точка зрения, которой придерживается А.Ф. Зелинский и некоторые иные авторы1, сводится к тому, что соглашение между всеми соучастниками не является обязательным конструктивным признаком соучастия, ибо исполнитель может и не знать об оказанном ему содействии. Согла­сованность действии может быть достигнута посредством односторонней субъективной связи, когда пособник или подстрекатель осознает преступный характер как действий исполнителя, так н своего содействия ему, но исполнитель не знает об оказываемой ему помощи (или подстрека­тельстве). В таком случае согласованность действий со­участников достигается без сговора. Так, трудно отрицать соучастие со стороны того, кто незаметно для убийцы подбрасывает ему нож или из чув­ства солидарности отвлекает охрану во время побега за­ключенного без его ведома н согласия. Попытки изобра­зить такого рода действия как «посредственное причине­ние» противоречат принятому в науке пониманию этого и мало убеждают.2

Концепция минимальной (односторонней) субъективной связи, согласно ко­торой для наличия соучастия в преступлении достаточно того, что подстрекатель и пособник знают о преступной деятельности ис­полнителя, и вовсе не обязательно, чтобы исполнитель знал об их деятельности, имела определенные основания в уголовном законодательстве до 1958 года. Однако в Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, принятых в 1958 году, и в изданных вслед за ними Уголовных кодексах союзных республик, а также в ныне действующем уголовном законодательстве она не имеет достаточного осно­вания.

В законодательном определении понятия соучастия как умыш­ленного совместного участия двух и более лиц в совершении преступления термин «умышленное» вовсе не случайно помещен на первом месте. Это означает, что он имеет вполне определенное отношение к каждому из последующих терминов этой формулы закона, в том числе и к указанному в законе минимуму соучаст­ников, состоящих из двух лиц. Отсюда с очевидностью следует, что предписание закона об умышленной совместности участия в преступлении в равной мере относится к каждому из них, в том числе и к исполнителю преступления, ибо он по прямому указа­нию закона (ст. 33 УК) тоже является соучастником преступле­ния. Это, в свою очередь, должно означать только одно: в каком бы сочетании с другими соучастниками ни выступал исполнитель (с организатором, подстрекателем, пособником или с другим исполнителем-соисполнителем), для него остается единое и не­преложное требование закона, чтобы он действовал так же умыш­ленно совместно, как и иные соучастники. Поэтому признаки взаимной осведомленности и согласованности в очерченном выше смысле не могут не быть на стороне исполнителя преступ­ления.

Характерно, что при изложении приведенной концепции ее сторонники пользуются либо надуманными примерами, либо во­обще их не приводят. Это вполне естественно, ибо судебно-следственная практика исходит и основана на действующем уголов­ном законе, которому эта концепция не соответствует.

Другое дело. что ситуации, на которых основываются сторон­ники концепции «минимальной» субъективной связи, конечно, не всегда и по всем безразличны для уголовного закона, однако даже значительное их сходство в отдельных случаях с соучастием в преступлении не должно служить основанием для их отожде­ствления. Квалификация таких случаев, как соучастие в пре­ступлении, свидетельствовала бы о возрождении аналогии уго­ловного закона, о переносе специальных положений закона об ответственности за соучастие в преступлении на деятельность, специально прямо им не предусмотренную.    

Становится поэ­тому очевидно, что усилия сторонников рассматриваемой кон­цепции должны быть нацелены не на отождествление случаев с соучастием в преступлении, на которых они основываются, а на создание в законе специальной нормы, предусматривающей ответственность в таких случаях (вне рамок института соучастия).1

Сговор о совместном совершении преступления или осведомленность о преступном намерении исполнителя не означают обязательного совпадения мотивов и целен, ко­торыми руководствуются соучастники Так, подстрека­тель из чувства мести платит деньги убийце, а тот дей­ствует из корысти. Важно то, что они стремятся к дости­жению общего для них преступного результата или допускают его наступление.

Но при совершении тех преступлений, состав которых предполагает специальную цель или специальные моти­вы, для соучастия необходимо, чтобы лица, совместно совершившие деяние, по крайней мере знали о мотивах и целях того соучастника, который действует по этим мотивам и стремится к достижению специальной цели. При этом необязательно, чтобы каждый соучастник лич­но преследовал эту специальную цель.

3. Формы  соучастия  и  виды  соучастников

3.1. Классификация  соучастия  и ее критерии

Проблема видов (форм) соучастия принадлежит к числу наиболее сложных и дискуссионных. В Уложении о наказаниях уголовных и ис­правительных (1845 г.), как ранее отмечалось, соучастие подразделялось на два вида - соучастие с согласием соучастников и без него. УК РСФСР 1922, 1926 и 1960 годов не содержали статьей о видах соучастия. В 1994 г. в УК была включена ст. 17' о групповом совершении преступления. Од­нако проблематичным оставалось соотношение группового преступле­ния с иными видами соучастных преступлений.1

Разграничение соучастия в широком смысле, как родового по­нятия, охватывающего все случаи совместного участия двух или большего числа лиц в совершении преступления, и соучастия к узком смысле, как специального института Общей части, признан­ного регулировать вопрос об уголовной ответственности тех лиц, которые, совершая действия, прямо не предусмотренные статья­ми Особенной части, вместе с тем обусловливают наступление преступного результата, неразрывно связано с делением со­участия на формы.

Всякое деление, как и особая его форма — классификация, в конечном счете, является логической операцией, и, как таковая, должна проводиться в соответствии с устанавливаемыми наукой логики правилами. Только при этом условии классификация мо­жет выполнить свою роль — помочь четко очертить объем рас­сматриваемого понятия, охватывающего конкретное явление, и тем самым полнее раскрыть его содержание, выраженное в об­щих чертах в определении.

В теории советского уголовного права почти все криминалис­ты, занимавшиеся проблемой соучастия, уделяли вопросам клас­сификации соучастия много внимания, однако единства взглядов в уголовно-правовой литературе по этому вопросу) к сожалению, нет. Так, например, автор первой советской монографии о соучас­тии А. И. Трайнин выделял следующие три формы соучастия: без предварительного соглашения (простое соучастие), с предва­рительным соглашением и соучастие особого рода (преступную организацию и преступное сообщество). После издания указов Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и об­щественного имущества» и «Об усилении охраны личной соб­ственности граждан» А. Н. Трайнин дополнил данную им класси­фикацию форм соучастия четвертой формой — организованной группой  В основу приведенной классификации проф. Трайниным положены, как он пишет, «характер и степень субъективной связанности соучастия», а назначение таковой он усматривает в установлении различной социальной опасности каждой из форм соучастия.1

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5