С учетом приведенных доводов мы полагаем, что дела о преступлениях против интересов службы в коммерческих организациях не могут быть отнесены к категории дел частного обвинения. Речь в данном случае идет о делах частно-публичного обвинения[25], т.е. они возбуждаются не иначе как по заявлению руководителя коммерческой организации или с его согласия, но прекращению в связи с отзывом заявления или аннулированием согласия не подлежат производство по уголовному делу в таком случае ведется в общем порядке. В сущности, в этом и заключаются все основные процессуальные особенности уголовного преследования по делам о преступлениях против интересов службы в коммерческих организациях, т. е. ст. 271 УПК юридически должна быть приравнена к ч. 2 ст. 27 УПК обе эти нормы составляют единый уголовно-процессуальный институт.

Законодателю же остается только пожелать более строго следовать правилам юридической техники при принятии новых законов, чтобы не создавать при их толковании и применении проблем, подобных тем, что возникают в связи с появлением п. 2 примечания к ст. 201 УК РФ и ст. 271 УПК РФ.

2. Борьба со злоупотребелением и превышением должностных полномочий. Отечественный и зарубежный опыт.

2.1 Верхние эшелоны власти и закон

Особого разговора требует обсуждение вопроса о коррупционных преступлениях представителей верхних эшелонов власти Российской Федерации, об отсутствии реальных уголовных дел об их преступлениях. Нередко это обстоятельство служит основанием для упреков в неэффективности нового Уголовного кодекса Российской Федерации и в отсутствии надлежащей уголовно-правовой базы для борьбы с коррупционными преступлениями.

Нельзя, разумеется, при этом не вспомнить о том, что, несмотря на все старания российской прессы (именно периодической печати, а не вообще средств массовой информации, в частности, не телевидения или радио), “вытащившей” на “белый свет” серьезные фактические данные о злоупотреблениях многих должностных лиц первого эшелона власти на “ниве” приватизации крупнейших объектов госсобственности, проведения на этот счет аукционов, наделения соответствующих субъектов непомерными экспортными, таможенными и другими подобного рода льготами, “громких” уголовных дел так и не возникло.

Однако вряд ли в этом повинен новый Уголовный кодекс. Дело здесь совершенно в другом. В отсутствии на этот счет политической воли первых лиц государства и в отсутствии в России независимых от этой воли прокуроров и следователей, что в целом опять-таки объясняется тем, что указанные преступления есть коррупционные преступления политической элиты. Ссылаться же на отсутствие в УК правовой базы для борьбы с этими преступлениями, может лишь тот, кто не знает (скорее всего, делает вид, что не знает), что в УК РФ есть достаточно строгие уголовно-правовые нормы об ответственности, например, за взяточничество или за злоупотребление должностными полномочиями (вполне адекватные соответствующим нормам уголовного законодательства развитых стран Европы и Америки).

         Не случайно “верхи” не только законодательной, но и исполнительной власти всерьез озабочены получением едва ли не абсолютного иммунитета от ответственности за всевозможные прегрешения криминального порядка, допущенные ими за время пребывания у власти (что без всякого стеснения открыто обсуждается, обычно под предлогом достижения политического согласия или политической стабильности).

Попробуем без газетно-журналистских эмоций дать чисто уголовно-правовую оценку лишь нескольким фактам о возможной коррупции на уровне высших правительственных чиновников и президентской администрации.

Уровень первый – вице-премьер и министр правительства. Рассмотрим всего лишь единственный эпизод из многогранной на этот счет деятельности одного из самых известных политиков России А. Чубайса. Уровень “просто” вице-премьера – условный, так как непотопляемый политик — отец российского варианта приватизации (едва ли не во всем мире признанного специалистами, как грабительский) пребывал не только в этой должности; в разной последовательности А. Чубайс — и первый вице-премьер, и без приставки “первый”, и министр финансов и председатель Госкомимущества, и член Совета Безопасности, и глава администрации Президента Российской Федерации, в последнее время – глава РАО “ЕЭС России”.

В августе 1998 г., в преддверии известного кризиса, Россия получила солидный кредит МВФ в размере около 5 миллиардов рублей. Чем же объяснить такую “оплошность” бдительных кредиторов? И какова судьба этого кредита? О возможном августовском кризисе еще в начале 1998г. не говорил лишь ленивый. В конце весны–начале лета А. Чубайс в качестве спецпредставителя Президента Российской Федерации по связям с международными финансовыми организациями отправлялся с визитами в Данию и Норвегию. Там он вел переговоры с представителями первого заместителя министра финансов США Ларри Саммерсом. Ранее тот долгое время работал в акционерном обществе “Голдмэн энд Сакс”, крупнейшей финансовой компании США. Эта фирма занималась активными финансовыми спекуляциями на биржах, в т. ч. и на российских, работала на рынке ГКО, покупала и перепродавала гособязательства и ценные бумаги, играла на курсах валют.

Работая в министерстве финансов, Саммерс не утратил связи с компанией “Голдэн энд Сакс”. При этом следует отметить, что США и министерство финансов этого государства имеют громадное влияние на Международный валютный фонд. Чубайс, пользуясь своими дружескими связями с Саммерсом, просил последнего “надавить” на МВФ, чтобы фонд срочно выделил деньги российскому правительству, что и было сделано. Большая часть транша была брошена на валютные торги для поддержания курса рубля. Некоторые структуры, предупрежденные заранее о неминуемом кризисе, на удивление сверхактивно избавлялись от рублевых активов, меняя их на доллары и вывозили их из России. В числе таких осведомленных структур была и “Голдмэн энд Сакс”. В числе таких расторопных была и компания “Монтес Аури”, которую с 1996г. возглавлял сам А. Чубайс, а в 1998 – его преемник на посту председателя Госкомимущества А. Кох. Так вот, к 17 августа компания также перевела все свои рублевые ресурсы в доллары, судьба которых неизвестна. Газета, опубликовавшая эти сведения, сослалась на свой источник – на сотрудника ФСБ и советника кабинета министров С.3

Этот эпизод вполне вписывается в конструкцию состава преступления, предусмотренного ч. З ст. 285 УК РФ (злоупотребление должностными полномочиями). Объектом этих деяний (как и других должностных преступлений, является нормальная деятельность органов государственной власти (эти действия делают усилия государственной власти по достижению экономической стабильности неэффективными, подрывают авторитет этой власти).

Объективная сторона заключается, во-первых, в использовании должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы, и, во-вторых, в наступлении в результате этого для России тяжких последствий. Субъектом является лицо, занимающее государственную должность Российской Федерации. Субъективная сторона характеризуется прямым умыслом и корыстной и иной личной заинтересованностью. Наказание же за то достаточно суровое – лишение свободы на срок до десяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет. Разумеется, что все это требует доказательств. Они, однако, могут появиться лишь тогда, когда сообщаемые в прессе факты заинтересуют правоохранительные органы.

         Но здесь, как и почти во всех аналогичных случаях, происходит неувязка. В соответствии с п. 4 части 1 ст. 108 УПК РФ, статьи, заметки и письма, опубликованные в печати, являются поводами к возбуждению уголовного дела. Часть 2 этой статьи гласит, что дело может быть возбуждено только в тех случаях, когда имеются достаточные данные, указывающие на признаки преступления. В соответствии же со ст.112 УПК РФ при наличии повода и основания к возбуждению уголовного дела прокурор, следователь, орган дознания, судья обязаны в пределах своей компетенции возбудить уголовное дело. Но в том-то и заключается изюминка, что не нашлось такого прокурора, следователя или судьи (ну, что поделаешь, не читают они прессу!).

С другой стороны, если газета возводит поклеп на уважаемого государственного деятеля, те же субъекты правоохранительной деятельности обязаны возбудить уголовное дело по признакам ч. З ст.129 УК РФ (клевета, соединенная с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления. Наказание клеветнику грозит тоже немаленькое: максимальная санкция — до трех лет лишения свободы). Но и на этот счет глухое молчание правоохранительных органов. Не ценят они честь и достоинство “выдающихся государственных деятелей”, не ценят. Хотя применительно к нашему случаю это означает: кто же позволит в России применить на деле уголовный и уголовно-процессуальный закон к государственному деятелю такого ранга!

Есть и еще один аспект рассматриваемой ситуации. Потерпевший от клеветы государственный деятель вправе требовать от правоохранительных органов возбуждения уголовного дела за клевету и его заявление об этом в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством (той же ст.108 УПК РФ) является поводом к возбуждению уголовного дела. Кроме того, в соответствии со ст. 152 Гражданского кодекса Российской Федерации “оклеветанный” вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности и наряду с опровержением таких сведений требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных их распространением.

Молчит, однако, государственный деятель и не прибегает ни к уголовно-правовой, ни к гражданско-правовой охране чести и достоинства своей личности. Он выше того, чтобы замечать “наезды” на него “желтой” прессы, ему просто некогда, он думает о государстве. Ну, а о гражданско-правовых санкциях просто смешно вести речь, – что он бедный что ли?

Выделенный нами первый уровень коррупции – вице-премьер, увы, не исчерпывается одним вице-премьером. В печати с цифровыми выкладками сообщалось о коррупционной деятельности и некоторых других вице-премьеров (в т. ч. и первых)[26].

Материалы печати позволяют выделить и другие уровни коррупции правящей элиты: министров[27], председателей Госкомитетов правительства[28], директоров Центрального банка России[29], первых лиц в Администрации Президента Российской Федерации[30] ... и далее — через губернские и мэрские структуры. Правовые результаты публикаций этих многочисленных материалов, по большей части, нулевые. Если же кто-то из “обиженных” и скажет прилюдно (то есть, на какой-нибудь из пресс-конференций), что публикация лживая и он, мол, подаст на газету в суд, то позднее выяснится, что подать заявление не нашлось времени или желания.

Следовательно, речь должна идти не об отсутствии необходимых уголовно-правовых законов (они в новой России, как и во всем цивилизованном мире, есть), а в отсутствии действительно независимых правоохранительных органов, независимых от высших эшелонов власти, от власти политической элиты. И пока, как видно, изменений на этот счет не предвидится.

2.2 Рациональное зерно зарубежного опыта

Есть ли возможности использования законодательного опыта борьбы с коррупционными преступлениями европейских стран и США для совершенствования российского уголовного законодательства? На мой взгляд, есть. Несмотря на значительные трудности использования зарубежного правотворческого опыта (трудности, вызываемые серьезными различиями построения системы национального уголовного законодательства, законодательной техники и традиций в правотворческой сфере) для совершенствования российского уголовного законодательства, такая возможность не только существует, но она является необходимой. Можно выделить основные направления использования такого опыта.

Прежде всего, это имплементация норм Европейской конвенции об уголовной ответственности за коррупцию (Конвенция Совета Европы 1999 г.). Разумеется, что это должен быть не просто механический процесс, а кропотливая работа, учитывающая собственные (национальные) правотворческие традиции построения системы уголовного законодательства, в т. ч. и системы норм об уголовной ответственности за коррупционные преступления.

И все же перспективы реализации такой задачи представляются вполне оптимистическими. Представляется, что ее реализацию необходимо осуществить, исходя из специфики структуры российского УК, особенностей законодательной техники при конструировании норм о должностных преступлениях в частности, и норм Особенной части УК РФ вообще, более склоняющейся к абстрактному, а не казуистическому построению их диспозиции.

В соответствии с этим вряд ли будет продуктивным метод дополнения действующего УК РФ целым “набором” специальных норм, копирующих нормы Конвенции. Более эффективным видится другой путь. Необходимо при этом исходить из того, что в принципе нормы УК РФ охватывают ответственность за коррупционные преступления в виде пассивного подкупа (ст. 290 – получение взятки), в т.ч. и путем использования должностным лицом своего влияния, в виде активного подкупа (ст. 291 – дача взятки), в виде злоупотребления должностного лица своими полномочиями из корыстной или иной личной заинтересованности (ст. 285) и в виде служебного подлога (ст.292). В связи с этим, необходимо внести изменения в Примечание к ст. 285 УК РФ о субъектах должностных преступлений. В частности, требуется специальное указание на то, что субъектами этих преступлений в соответствии с требованиями Конвенции должны признаваться и иностранные государственные должностные лица, и члены иностранных государственных собраний, и должностные лица международных организаций, и члены международных парламентских собраний и судов или должностные лица международных судов (таким образом, будут выполнены требования статей 5, 6, 9, 10 и 11 Конвенции).

Требования же статей 7 и 8 Конвенции (об активном и пассивном подкупе в частном секторе) можно воплотить в УК РФ путем внесения дополнений в примечание к ст.201 УК РФ об ответственности за злоупотребление полномочиями. Дополнения эти должны заключаться в указании на то, что объектами коммерческого подкупа (по терминологии Конвенции – активного) будут лица, перечисленные в ст. 5-6, 9-11 Конвенции (т. е. должностные лица международных организаций, члены международных парламентских собраний, судьи и должностные лица международных судов). Такое дополнение будет относиться к составам преступлений, предусмотренных ст. 201 (злоупотребление полномочиями) и ст. 202 (злоупотребление полномочиями частными нотариусами и аудиторами).

Ст. 13 Конвенции об ответственности за отмывание доходов от преступлений, связанных с коррупцией, не требует внесений изменений в формулировку ст. 174 об ответственности за легализацию (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных незаконным путем, так как такой способ их приобретения, как коррупционных, вполне охватывается формулировкой российского УК о заведомо незаконном способе (пути) приобретения соответствующих денежных средств или иного имущества.

         Состав преступления, предусмотренный ст.14 Конвенции (преступления, касающиеся операций со счетами), если он совершается должностными лицами, охватывается ст. 292 УК РФ о служебном подлоге. Однако применительно к преступлениям против интересов службы в коммерческих и иных организациях такой специальный состав отсутствует, и, чтобы выполнить требования ст.ст.7 и 8 Конвенции об активном и пассивном подкупе в частном секторе, главу 23 УК РФ о преступлениях против интересов службы в коммерческих и иных организациях необходимо дополнить специальной нормой о служебном подлоге, совершаемом лицами, выполняющими управленческие функции в указанных организациях.

Вторым направлением (помимо имплементации норм европейской конвенции) является формулирование ряда специальных норм о коррупционных преступлениях по типу содержащихся в уголовном законодательстве некоторых европейских стран и США. Так, печальный опыт российской действительности в части неимоверной коррумпированности ее политической элиты делает настоятельно необходимым формулирование в УК РФ норм по типу предусмотренных федеральным законодательством США об уголовной ответственности государственных служащих, если те: принимают участие в том качестве в каких-либо делах, где они сами, их супруги или родственники являются доверительными собственниками либо партнерами; получают жалование или другие дополнительные выплаты за свои услуги из любого другого источника, кроме положенной им заработной платы и других законных доходов государственного служащего.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7