Анатолия Фёдоровича по делу об убийстве иеромонаха Иллариона (20) и др.

Деятельность А.Ф.Кони как прокурора Петербургского окружного суда

была многообразна и, конечно, не ограничивалась выступлениями в качестве

обвинителя. Он руководил осуществлением прокурорского надзора, проведением

расследований, деятельностью своих помощников и всего аппарата прокуратуры.

Многие годы спустя, вспоминая этот период, Анатолий Фёдорович писал, что,

став во главе прокуратуры Петербургского суда, он организовал общие

собрания своих помощников под личным председательством. На них обсуждались

возникавшие в процессе деятельности всевозможные вопросы, по которым

представлялись подробные доклады; после обмена мнениями проводилось

голосование и принимались решения - в дальнейшем они получали форму

циркулярных указаний прокурора судебного округа.(21) Такие решения касались

толкования отдельных статей законов: об обязательности лиц, осуществлявших

прокурорский надзор, присутствовать в судебных заседаниях по делам частного

обвинения, об условиях допуска гражданского истца по уголовному делу, о

содержании и назначении обвинительного акта. Такая форма работы была

настоящей школой.

По инициативе А.Ф.Кони в его камере были устроены вечерние заседания,

которые не сразу, но постепенно вызывали у всех живейший интерес. На одном

из таких заседаний товарищ прокурора Жуковский прочёл свой реферат.

А.Ф.Кони так комментировал это событие: 2 до поздней ночи, не проронив

словечка, слушали мы его лекцию, которой мог позавидовать любой юридический

факультет».(22) Вырабатывавшиеся здесь общие принципы принимались к

руководству и тем самым обеспечивалось единообразное отношение работников

прокуратуры к решению сложных вопросов, возникавших на практике. Ночные

бдения, когда прокурор судебного округа тщательно изучал дела и готовил

свои выступления, вошли в привычку.

А.Ф.Кони по долгу службы приходилось лично руководить необходимыми

при расследовании уголовных дел следственными действиями (например, ночной

обыск в подпольном игорном доме Колемина).(24) А сколько личных ходатайств

было рассмотрено прокурором Петербургского судебного округа! И всегда

Анатолий Фёдорович вникал в сущность дела, находил приемлемую форму его

решения в полном соответствии с законом. «...Через 48 лет по оставлении

мною прокурорской деятельности, - писал А.Ф.Кони, - я спокойно вспоминаю

свой труд обвинителя и думаю, что едва ли между моими подсудимыми были

люди, уносившие с собой, будучи поражены судебным приговором, чувство

злобы, негодования или озлобления против меня лично. В речах моих я не мог,

конечно, оправдывать их преступного дела и разделять взгляд, по которому

всё понять - всё простить, или безразлично «зреть на правых и виновных».

Но я старался понять, как дошёл подсудимый до своего злого дела, и в анализ

совершённого им пути избегал вносить надменное самодовольство официальной

безупречности. Я не забывал русской поговорки «Чужими грехами свят не

будешь» или слышанного мною однажды на улице возгласа «святым-то кулаком да

по окаянной шее»».(25)

В памяти всех знавших Анатолия Фёдоровича Кони он остался прекрасным

оратором, превосходным лектором и ещё лучшим собеседником. Многие свои

произведения ещё до их публикации он читал в кругу близких друзей и

почитателей его таланта. Его присутствие на вечерах у приятелей,

сослуживцев, коллег по профессии всегда было событием. Выступление А.Ф.Кони

постоянно собирали большое количество публики. Различные благотворительные

общества часто приглашали его для публичных выступлений, сборы от которых

шли на оказание помощи нуждающимся. Тематика этих выступлений была самой

разнообразной. В качестве члена «Общества защиты женщин» Кони читал лекцию

на тему « О мерах борьбы с проституцией». В период с 1892 по 1905 г.

Анатолий Фёдорович выступал с лекциями в Петербурге в пользу голодающих,

пострадавших от войны и наводнения. Общая сумма сбора от этих лекций

превысила 25 тыс. Руб.(26) Кони читал специальные курсы лекций: уголовное

судопроизводство, судебная этика, этика общежития, теория и практика

судопроизводства, об ораторском искусстве, история литературы, врачебная

этика, призвание врача и врачебная тайна и др.(27)

В 1897 г. Б.Глинский издал книгу «Русское судебное красноречие». В

ней подробно описывались особенности многих русских ораторов, в том числе и

А.Ф.Кони. Автор книги высказал интересную мысль, что Судебная реформа 1864

г. вызвала оригинальное течение в русской жизни - русское судебное

красноречие.

Искусством крупного оратора А.Ф.Кони овладел в период своей

прокурорской деятельности. Залы судебных заседаний, где предстояли

выступления А.Ф.Кони как обвинителя, были до отказа заполнены публикой, а

содержание его речей было настолько логичным и доказательным, что суд чаще

всего вставал на его сторону.

В Петербурге он часто поддерживал обвинение, а в качестве защитников

выступали его университетские профессора В.Д.Спасович, К.К.Арсеньев и

другие крупные светила петербургской адвокатуры. В это время его имя

становится широко известным не только Петербурге, но и по всей России.

Обвинительные речи Кони публикуются в столичной и периферийной прессе.

Все пишущие о Кони неизменно отмечают его прекрасное ораторское

искусство. И такая оценка совершенно бесспорна. Правда, нередко его относят

к числу защитников, адвокатов, упуская из виду, что за период его

деятельности по линии судебно-прокурорского ведомства он ни одного дня, ни

одного часа не работал в качестве адвоката и, следовательно, никогда не

выступал в качестве защитника.(29)

В личном архиве А.Ф.Кони сохранилось много различных заметок об

ораторском искусстве и в их числе - работа «Советы лекторам», вошедшая в

некоторые сборники произведений Кони.(32) Эти советы состоят из 21 пункта и

представляют значительный интерес, особенно для тех, кто стремится

совершенствовать своё лекторское мастерство. По всей видимости, это тезисы

цикла лекций, которые Анатолий Фёдорович читал в «Институте живого слова» в

1920-1922 гг. Над проблемами ораторского искусства он работал до последних

лет жизни.

По поводу судебных речей Кони было принято говорить: «Этим речам

нельзя подражать, но по ним нужно учиться». Характерно разнообразие их

содержания. Обращает на себя внимание и то, что он, прокурор, не давит на

судью, не громит подсудимого, а лишь умело группирует улики, анализирует

их, устраняет возможные сомнения, и из его убедительной речи постепенно

виновность подсудимого становится очевидной и бесспорной. Он был врагом

механического приложения статей закона и считал необходимым тщательно

изучать каждое дело. В «судебную деятельность, - говорилось в адресе

императорской Академии наук по случаю 50-летия служебной и общественной

деятельности А.Ф.Кони (34), - он внес творчество учителя: учителя

правосудия, учителя глубокого психологического анализа, без которого

немыслимо понимание поступков человека, учителя человеколюбия, без которого

немыслим правый суд, учителя того истинного красноречия, которое находит

простые, но настоящие слова, проникающие в сердце и ум человека».(35)

Русскому обществу А.Ф.Кони был известен прежде всего как судебный

оратор. В библиографической справке о нём (1895 г.) особо подчёркивалось

его ораторское искусство.(36) Речи Анатолия Фёдоровича отличались глубоким

психологическим анализом обстоятельств дела. С особенной тщательностью

останавливался он на выяснении характера обвиняемого. В житейской

обстановке он находил «лучший материал для верного суждения о деле»,

подкрепляя это тезисом: «Краски, которые накладывает сама жизнь, всегда

верны и не стираются никогда». В.Д.Спасович, защищавший подсудимого по делу

об утоплении крестьянки Емельяновой её мужем, по окончании судебного

следствия сказал Кони: «Вы, конечно откажетесь от обвинения: дело не даёт

Вам никаких красок - и мы могли бы ещё сегодня собраться у меня на

юридическую беседу». Кони ответил: «Нет, краски есть: они на палитре самой

жизни и в роковом стечении на одной узкой тропинке подсудимого, его жены и

его любовницы».(37)

Сила ораторского искусства Кони проявлялась в том, что он умел

показать не только то, что сеть, но и как оно образовывалось. В этом одна

из самых сильных и достойных внимания сторон его таланта судебного оратора.

В 1888 г. вышло первое большое произведение А.Ф.Кони -«Судебные речи».

Посылая свою книгу Л.Н.Толстому, он писал ему: «...она является результатом

деятельности в той области общественного строя, где его прирождённый грех -

делить людей «на плачущих и заставляющих плакать» - чувствуется с особенной

силой». Касаясь содержания своих судебных речей, Анатолий Фёдорович

отмечал: Показная сторона в работе обвинителей и защитников всегда меня...

отталкивала, и, несмотря на неизбежные ошибки в моей судебной службе, я со

спокойной совестью могу сказать, что в ней не нарушил сознательно одного из

основных правил кантовской этики, т.е. не смотрел на человека, как на

средство для достижения каких-либо даже возвышенных целей»(38)

В середине 1875 г. А.Ф.Кони переводится на службу в аппарат

Министерства юстиции. В его архиве сохранилась запись, связанная с этим

новым назначением: «К.И.Пален, приглашая меня заменить Сабурова... выслушав

о моём нежелании оставлять судебное ведомство, со свойственным прямодушием

сказал: «По уходе Андрея Александровича мне здесь нужна судебная

власть»».(39) Так состоялось его назначение на должность вице-директора

департамента Министерства юстиции. Анатолий Фёдорович Кони становится одним

из ведущих советников министра юстиции, постоянным участником всех важных

совещаний министра. К Кони всё чаще обращаются за советами.

Имя А.Ф.Кони к тому времени было уже широко известно среди судебных

деятелей. Был известен он и в правительственных сферах. По указу императора

он назначается членом Совета управления при великой княгине Елене Павловне,

затем членом Высочайше учрежденной комиссией для исследования

железнодорожного транспорта России, состоит профессором училища

правоведения. Теперь ему становиться более понятным механизм подбора судей,

в частности в состав особых присутствий по политическим делам. А.Ф.Кони

описывает такой случай. В феврале 1877 г. он присутствовал на большом

приёме с участием императора и всех министров. Во время приёма к нему

подошёл сенатор Б.Н.Хвостов. «»Как я рад, что вас вижу.. мне хочется

спросить вашего совета; ведь дело-то очень плохо!» - «Какое дело?» - «Да

процесс 50-ти ... Я сижу в составе присутствия, и мы просто не знаем, что

делать: ведь против многих нет никаких улик. Как тут быть? А? Что вы

скажете?» - «Коли нет улик, так - оправдать, вот что я скажу...» - «Нет, не

шутите, я вас серьёзно спрашиваю: что нам делать? « - «А я серьёзно

отвечаю: оправдать! - «Ах, боже мой, я у вас прошу совета, а вы твердите

одно и то же: оправдать; а коли оправдать-то неудобно?!» - «Ваше

превосходительство, - сказал я, взбешённый, наконец, всем этим, - вы -

сенатор, судья, как можете вы спрашивать, что вам делать , если нет улик

против обвиняемого, то есть если он невиновен? Разве вы не знаете, что

единственный ответ на этот вопрос может состоять лишь в одном слове -

оправдать! И какое неудобство может это представлять для вас? Ведь вы не

административный чиновник, вы - судья, вы сенатор!» - «Да, - сказал мне, не

конфузясь нисколько, - хорошо вам так, вчуже-то говорить, а что скажет

он?...» И он мотнул головою в сторону государя...»(40) Вот такую

убийственную характеристику дал сам сем себе представитель многочисленных

«диких невеж сената», как называл их Герцен.

В апреле 1877 г. у министра юстиции состоялось совещание ответственных

лиц, на котором обсуждался вопрос о выработке программы борьбы против

антиправительственной пропаганды. Совещание проводилось по указанию

императора. Почти все выступавшие выдвигали идею «завинчивания

гаек»,говорили о необходимости замены уголовных наказаний телесными.

Диссонансом прозвучало мнение Кони, попытавшегося раскрыть некоторые

социальные корни пропаганды, дающие ей пищу: мало земли, много налогов,

отсталая система обучения и воспитания молодёжи, неповоротливость

законодательных органов, забвение истории русского народа и нежелание

изучать ее в гимназиях. Он подверг резкой критике деятельность различных

высопоставленных комиссий, обратил внимание на бесправное положение наёмных

рабочих и др. Кони предложил пересмотреть закон о наказаниях за пропаганду,

который слишком жесток: «Эти поселения, эти годы каторги, которая

заменяется каменным гробом центральных тюрем, - это все убивает молодые

силы, которые еще пригодились бы в жизни страны...»(41) Но и это

предложение вызвало резкие возвращения. Совещание закончилось, не выработав

никаких рекомендаций. Либеральный настрой А.Ф.Кони пока что Палена не

настораживает. Но постепенно он начинает понимать, что советник в

противовес общей линии открыто становится в оппозицию большинству деятелей,

составляющих верхушку при министре юстиции. После смерти начальника

департамента Министерства юстиции Адамова А.Ф.Кони короткое время исполняет

его обязанности. Но в это время Пален готовит перемещение Кони на другую

работу: Было принято решение о назначении его председателем Петербургского

окружного суда.

1 апреля 1878 г. все газеты поместили информацию о суде над Верой

Засулич.(42) Суворинская газета «Новое время» писала: «31 марта в первом

отделении окружного суда слушалось дело о покушении на убийство С.-

Петербургского градоначальника». Газета информировала своих читателей, что

еще ни один процесс не привлекал в залы суда такой многочисленный и такой

избранной публики. В числе посетителей был, между прочим, и канцлер князь

Горчаков. Заседание открылось в 11 часов утра под председательствованием

А.Ф.Кони при участии судей Сербиновича и Дена. В последующие дни подробно

сообщалось о ходе процесса. В состав присяжных вошли 9 чиновников, 1

дворянин, 1 купец, 1 свободный художник; старшиной присяжных был избран

надворный советник А.И.Лохов. Газета «Русские ведомости» (№ 85) отмечала,

что в зал окружного суда публики собралось столько, сколько, сколько могло

вместиться, причём зал начал заполняться еще до 10 часов утра. В местах для

публики заполняться еще до 10 часов утра. В местах для публики сидели

преимущественно дамы, принадлежавшие к высшему обществу; за судьями, на

стульях, поставленных в два ряда, помещались должностные лица судебного

ведомства, представители высшей администрации. Особые места были отведены

для представителей литературы. Сообщалось о присутствии на процессе

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6