современного исторического процесса, Витте делал из этого весьма

своеобразный вывод. По его мнению, перед Европой в целом и перед Россией в

частности стоял выбор -— самодержавие или социализм. Только эти две

государственные формы могут удовлетворить массы. И по его убеждению,

наилучшей из них в этом плане является самодержавие, но «самодержавие,

сознающее свое бытие в охране интересов масс, сознающее, что оно зиждется

на интересах общего или социализма, существующего ныне лишь в теории».

Буржуазный парламентарный строй он считал нежизнеспособным, видел в нем

лишь переходную стадию развития к более совершенному общественному строю —

монархическому или социалистическому. Так охранительно-попечительная

политика самодержавия получала новое обоснование и содержание.

В основе этого утопического по существу воззрения лежал тезис об абсолютной

свободе верховной власти,- которая может действовать во благо всех классов,

слоев и групп населения. Примером в этом плане для Витте был Бисмарк,

который, перехватив ряд важнейших социальных требований у социалистов и

проведя соответствующие реформы, добился относительного социального мира в

стране и укрепления ее внешнеполитических позиций. В то же время он был

противником любых общественных самоуправляющихся организаций, не

вписывавшихся в самодержавно-бюрократическую структуру. Его идеалом была

сильная верховная власть, построенная на принципах просвещенного

абсолютизма, равно пекущаяся о «благоденствии» всех подданных и опирающаяся

в своей деятельности на крепкий бюрократический аппарат.

В конце XIX — начале XX века особое место во внутренней политике

правительства заняла земская тема, которая стала предметом самых острых

споров в правящих верхах в связи с поисками выхода из обострявшегося

политического кризиса. Поводом к полемике послужили разрабатывавшиеся в МВД

проекты распространения земств на неземские губернии и некоторого

расширения их хозяйственной компетенции. Определенная децентрализация

управления и расширение местного самоуправления рассматривались некоторыми

представителями российской бюрократии, в частности министром внутренних дел

И. Л. Горемыкиным, как средство укрепления основ самодержавия, местной

хозяйственной организации и одновременно как способ удовлетворения

некоторых претензий оппозиционных кругов общества. Витте выступил

решительным противником этих проектов. Им была подготовлена специальная

записка «Объяснение министра финансов на записку министра внутренних дел о

политическом значении земских учреждений» (1898 год), в которой

доказывалось, что самоуправление не соответствует самодержавному строю

государства. Он категорически возражал против введения новых земских

учреждений и предлагал реорганизовать местное хозяйственное управление,

усилив бюрократический аппарат и допустив лишь некоторое представительство

местной общественности. В ответ на новые доводы Горемыкина, что «местное

самоуправление не стоит в противоречии с началом самодержавной монархии» и

что его нельзя смешивать с народным представительством, Витте представил

еще одну записку, в которой, изложив, по сути, свою прежнюю позицию,

развернул аргументацию своих взглядов. Будучи конфиденциальной по форме,

записка была явно рассчитана на публику. И действительно, произошла, видимо

не без участия самого автора, «утечка информации» - документ был

опубликован за границей под названном «Самодержавие и земство» (Штутгарт,

1901) и получил широкую известность в России.

Чтобы снять с себя клеймо гонителя земств и ярого консерватора, Витте

поспешил объяснить читателям, что он не предлагает ни упразднения земств,

ни коренной ломки существующих порядков, что его предложения сводятся в

основном к реформированию местной правительственной администрации. Более

того, он сделал ряд оговорок, которые должны были засвидетельствовать

понимание им новых ценностей, привнесенных общественным прогрессом. Так, он

писал о признании в качестве важного фактора, определяющего уровень

развития общества, общественной и личной «самодеятельности», которая

определяет в конечном итоге мощь современного государства. По это, по его

мнению, возможно при любом строе, при самодержавии же эти качества

раскрываются наиболее полно.

Наряду с этим он утверждал, что в настоящее время «Россия не представляет

еще окончательно сложившегося государства и целостность се может

поддерживаться только сильной самодержавной властью». При самодержавном же

строе, с неизбежной при этом сильной бюрократизацией всех сторон жизни

общества, земство — непригодное средство управления. И не только потому,

что оно менее эффективно в сфере хозяйственного управления, но и главным

образом потому, что оно неизбежно приведет к народному представительству, к

конституции. Последняя же, по глубокому убеждению Витте, вообще «великая

ложь нашего времени». В России введение конституционных начал неизбежно

приведет к разложению «государственного единства».

Такой взгляд на самодержавие вполне соответствовал честолюбивому характеру

могущественного министра, влиятельное положение которого в период расцвета

его карьеры во многом основывалось на личном расположении к нему Александра

111. Положение всесильною визиря при неограниченном деспоте вполне его

устраивало и, видимо, подпитывало его политические пристрастия. Ситуация

начала меняться с восшествием на престол Николая II. Последнему не могли

импонировать манеры министра финансов, его настойчивость, некоторое

менторство и наставительность тона в разговорах, частое упоминание о воле

его отца при решении тех или иных вопросов. Резкость и прямота суждений

министра -- то, что нравилось Александру,—воспринимались новым императором

как развязность и даже наглость. По свидетельству Витте, Николай II «но

характеру своему с самого вступления на престол вообще недолюбливал и даже

не переносил лиц, представляющих собою определенную личность, то есть лиц

твердых в своих мнениях, своих словах и своих действиях» . Далеко не все

эти качества в полной мере можно приписать безоговорочно автору этих строк.

Действительно представляя собой выдающуюся личность, Витте, как мы видим,

не отличался особой целостностью ни идей, ни действий. Об эклектичности,

противоречивости, а порой и беспринципности его хорошо сказал К. II.

Победоносцев: «Витте умный человек... но он весь составлен из кусочков» '.

К тому же, вращаясь в среде, где процветали интриги, лицемерие и корысть,

он вынужден был принять «правила игры», и надо признать - усвоил их как

нельзя лучше. И все же эти оговорки не умаляют достоинств Витте как

государственного деятеля сложной переходной эпохи российской истории и как

яркой, оригинальной личности. Свидетельства же его о характере Николая и о

его отношении к своим министрам совпадают с мнениями многих лиц, близко

знавших последнего царя.

Охлаждение к Витте и даже враждебность к нему императорской четы в какой-то

мере, видимо, было усугублено его поведением во время серьезной болезни

Николая II осенью 1900 года, когда в придворной среде даже возник вопрос о

его преемнике. Тогда Витте высказался за брата царя — Михаила, чем кровно

обидел императрицу, в пользу которой были расположены некоторые сановники.

К тому же рост его влияния серьезно обеспокоил царское окружение. Зять

императора великий князь Александр Михайлович внушал своему августейшему

шурину, что Витте «обезличивает не только другие министерства. но и само

самодержавие». Сыграли свою роль и усилия Плеве, всеми способами

пытавшегося скомпрометировать своего соперника. Он посылал Николаю

перлюстрированные письма, и которых так или иначе фигурировала фамилия

министра финансов. В одном из них, найденном в бумагах Плеве после его

смерти, сообщалось, что Витте состоит и тесном общении с русскими и

заграничными революционными кругами и чуть ли не руководит ими. В другом

выражалось удивление тем, что правительство, зная о враждебном отношении

первого министра к царю, о его близости к заведомым врагам существующего

государственного строя, «терпит такое безобразие» . На обоих письмах

имелись пометы императора, свидетельствовавшие о том, что он ознакомился с

их содержанием.

Все это наряду с нараставшими расхождениями по ряду важных аспектов

внутренней и внешней политики, особенно по поводу дальневосточных дел,

русско-японских отношений, а также в связи с установившейся в правых кругах

репутацией «красного», «социалиста», «опасного масона» привело в августе

1903 года к отставке Витте с поста министра финансов. Учитывая, однако, его

высокую международную репутацию, необходимость иметь под рукой

компетентного советника но сложнейшим проблемам, Николай II обставил свое

решение внешне вполне благопристойно: Витте получил крупное единовременное

вознаграждение (около 400 тысяч рублей) и был назначен председателем

Комитета министров. Должность эта была почетная, но фактически

маловлиятельная, так как Комитет занимался в основном мелкими текущими

делами.

Деятельность Витте после отставки

Оказавшийся не у дел министр, еще недавно считавший себя едва ли не

вершителем судеб России, крайне тяжело переживал опалу. Однако он не

захотел вернуться в мир бизнеса, хотя без особого труда мог получить

руководящее кресло в совете или правлении какого-либо предприятия или

банка. Прерогативы власти, вероятно, теперь ценились им выше материальных

благ. Если верить А. А. Лопухину, бывшему в то время директором

департамента полиции, то Витте в разговоре с ним намекал даже на

возможность устранения Николая II, рассчитывая вновь войти в фавор с

воцарением Михаила, с которым был в хороших отношениях 'г''. После убийства

эсерами 15 июля 1904 года В. К. Плеве он, по свидетельству современников,

предпринимал энергичные попытки возглавить МВД. Вместе с тем им уже в это

время высказывалась мысль, что для наведения порядка в империи необходимо

объединение министров в форме кабинета во главе с премьером, которым,

конечно, Витте видел себя. Планам его тогда не дано было свершиться. Но в

процессе нарастания революционных событий и во время самой революции ему не

раз предоставлялась возможность оказать влияние на их ход, а фактически и

на судьбы страны.

Осенью 1904 года процесс нарастания революционной ситуации вступил в новую

фазу, захватив широчайшие слои российского общества. После массовых

крестьянских выступлений 1902 года, волны всеобщих забастовок,

прокатившейся но югу страны летом 1903 года, оппозиционные настроения,

усугубленные рядом чувствительных поражений России в начавшейся н 1904 году

русско-японской войне, охватили и высшие классы общества. Состоявшийся 6—8

ноября съезд земских деятелей высказался за введение представительных

учреждений и установление в стране буржуазно-демократических свобод. «Союз.

освобождения»—возникшая на рубеже 1903—1904 годов нелегальная либеральная

организация -- принял обращение о проведении с 20 ноября так называемой

«банкетной кампании», в ходе которой участникам предлагалось принимать

решения с пожеланиями буржуазно-либеральных преобразований. В 34 городах

России состоялось более 120 собраний и митингов, в которых приняло участие

около 50 тысяч человек, открыто высказавшихся против неограниченного

самодержавного режима.

В таких условиях царизм помимо ужесточения репрессий попытался сбить волну

недовольства, став на путь лавирования. В ноябре декабре 1904 года в

правящих сферах обсуждалась всеподданнейшая записка князя П. Д. Святополк-

Мирского, нового министра внутренних дел, имевшего в общественных кругах

репутацию либерального бюрократа. Само назначение его на этот пост. по

словам Витте, представляло собой флаг. который правительство выкинуло в

знак примирения с обществом. Основной упор в записке был сделан на анализе

сложившейся ситуации, на доказательстве невозможности сохранения в

неизменном виде политического режима. В качестве одной из важнейших мер

выхода из кризиса предлагалось допустить участие выборных представителей в

работе Государственного совета. Царь созвал специальное совещание

сановников, на которое был приглашен и Витте.

Последний, стремясь поднять свой пошатнувшийся престиж, проявил необычайную

политическую активность. В либеральных кругах, где разделялись

реформаторские идеи, он всячески подчеркивал свою близость к Мирскому,

представляя его своим ставленником. По свидетельству В. Н. Коковцова, он

«везде и всюду противопоставлял его покойному Плеве как образец

просвещенности, государственного ума и той новой складки представителя

власти, которая должна сменить ушедший со сцены чин полицейского

администратора, чуждого понимания необходимости примирить власть с

обществом и приготовить переход к новым приемам управления . Одновременно,

пытаясь поднять свои акции и у трона, он выступал убежденным противником

любого представительства. Эта двойственность и непоследовательность

наглядно проявлялись и в ходе обсуждения записки. В целом он вроде бы и

поддержал министра внутренних дел, солидаризовавшись с ним в его оценке

кризисной ситуации. Но по вопросу о приглашении выборных представителей

общественности в Государственный совет, за что, кстати, высказались

большинство участников совещания, он заявил, что, с одной стороны, такая

мера, видимо, нужна, но при этом, с другой стороны, необходимо иметь в

виду, что она не может не поколебать существующий государственный строй .

Император, согласившись с мнением большинства, подготовку проекта указа о

предполагавшихся реформах поручил Витте, рассчитывая с его помощью выйти с

наименьшими потерями из сложившейся ситуации. Проект был составлен и послан

царю. В его преамбуле от имени верховной власти провозглашалось:

«Когда потребность той или другой перемены оказывается назревшей, то к

свершению ее мы считаем необходимым приступить, хотя бы намеченные

преобразования вызывали внесение в законодательство существенных

изменений». Далее в весьма расплывчатых выражениях содержались обещания

постепенно уравнять крестьян в правах с другими сословиями, ввести

государственное страхование рабочих, умерить стеснение печати и т. д. Был

там и пункт о выборном представительстве, правда, с оговоркой о

«непременном сохранении незыблемости самодержавия». Перед подписанием указа

состоялась еще одна беседа Николая II с Витте. Царь заявил, что в целом он

одобряет проект. Вызывает сомнение лишь пункт о представительстве. И Витте

вновь повторил свои опасения, что представительство выборных в

Государственном совете может явиться первым шагом к конституции.

Неприемлемым является, с его точки зрения, и предложение о созыве Земского

собора ввиду полного анахронизма этого института. Его позиция, несомненно,

укрепила паря во мнении об опасности и вредности предложений Мирского,

который в результате, как отмечал А. А. Лопухин, оказался «опасным

потрясателем основ, а Витте спасателем престола» .

Сейчас трудно со всей определенностью сказать, было ли это со стороны Витте

шагом с целью восстановить свою репутацию в глазах Николая, или таким

образом проявились его монархические убеждения. Как бы то ни было. так была

упущена еще одна возможность перевести назревавшую революцию в русло

реформ. Указ 12 декабря 1904 года, обещавший некоторые преобразования, был

опубликован без пункта о представительстве, но с твердым заявлением о

«незыблемости основных законов империи». Более того, наряду с указом был

опубликован текст правительственного сообщения, в котором всякая мысль о

политических реформах и представительных учреждениях объявлялась «чуждой

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6