Курсовая по дореволюционному кино

Курсовая работа

по теме

"Кино в дореволюционной России"

Выполнил студент

первого курса заочного отделения

сценарно-киноведческого факультета

Ямин Владимир

Кино в России до появления собственного кинопроизводства.

Огромный успех «синематографа братьев Люмьер» обусловил необыкновенно

быстрое его распространение во всем мире. Через пять с половиной месяцев

после первых коммерческих киносеансов в Париже синематограф появился в

России. 4 мая 1896 года на открытии летнего сезона в увеселительном

заведении «Аквариум» в Санкт-Петербурге, в том самом помещении, в котором в

1918 году снимались первые советские художественные фильмы, начались

гастроли иностранного аттракциона «Синематограф братьев Люмьер». Несколько

дней спустя кинематограф увидели москвичи в летнем саду «Эрмитаж»,

находившемся в аренде у известного антрепренера Лентовского. Затем,

примерно через месяц, кинематограф стал одним из главных аттракционов в

кафешантане Шарля Омона, выехавшем по случаю Всероссийской выставки из

Москвы в Нижний Новгород. Здесь его впервые увидел молодой Максим Горький.

И не только увидел, но и описал в корреспонденции, опубликованной в газете

«Одесские новости» от 6 июля 1896 года.

Из всех ранних откликов русской печати на новое изобретение

корреспонденция М. Горького представляет наибольший интерес. Для нас

особенная ее ценность заключается в том, что в ней удивительно живо

переданы те непосредственные впечатления, которые возникали у зрителей

после первого просмотра фильмов. Что же поражало первых зрителей в

кинематографе? Первое—иллюзия реальности:

«Экипажи идут с экрана прямо на вас, пешеходы идут, дети играют с

собачкой, дрожат листья на деревьях, едут велосипедисты—и все это,

являясь откуда-то из перспективы картины, быстро двигается,

приближается к краям картины, исчезает за ними, появляется из-за них,

идет вглубь, уменьшается, исчезает за углами зданий, за линией

экипажей, друг за другом... Перед вами кипит странная жизнь—настоящая,

живая, лихорадочная жизнь...»

Иллюзия была настолько велика, что первые кинозрители воспринимали картины,

проходившие на экране, как действительность, а экран был для них окном,

распахнутым в жизнь...

«На вас идет издали курьерский поезд — берегитесь! Он мчится, точно им вы

стреляли из громадной пушки, он мчится прямо на вас, грозя раздавить;

начальник станции торопливо бежит рядом с ним. Безмолвный, бесшумный

локомотив у самого края картины... Публика нервно двигает стульями — эта

махина железа и стали в следующую секунду ринется во тьму комнаты и все

раздавит...»

Но для первых кинозрителей пугающая реальность картины соединялась с прямо

противоположным качеством — ее условностью, вследствие которой

киноизображение казалось одновременно ирреальным. Эта условность

кинозрелища удивляла зрителей, пожалуй, еще больше, чем его иллюзорность.

Странным казалось многое: «серый тон гравюры», изменение реальных размеров

людей и вещей («все фигуры и предметы вам кажутся в одну десятую

натуральной величины») и, главное, безмолвие:

«Ваши нервы натягиваются, воображение переносит вас в какую-то

неестественно однотонную жизнь, жизнь без красок и без звуков, но

полную движения... Страшно видеть это серое движение теней, безмолвных

и бесшумных».

Успех кинематографа как аттракциона определялся, по-видимому, этими его

качествами: поразительной реальностью воплощаемых им картин жизни, с одной

стороны, и, с другой, их «неестественностью», фантастичностью. Этим он

удивлял зрителей. И примерно до 1906— 1907 годов, то есть до того времени,

когда зрители к нему окончательно привыкли и он перестал их удивлять,

кинематограф оставался по преимуществу аттракционом. Но не исключительно

аттракционом. Внимание зрителей все же привлекала и специфичность образов,

воплощаемые на экране. Фантастичность, «неестественность» кинозрелища уже

на первом этапе его развития породила жанр сказки, а впоследствии привела к

жизни детективно-приключенческий жанр и т.п. Фотографическая характерность

привела к использованию кино как средства документации событий

действительности. Это последнее качество было особенно важно. Поэтому

ранний кинематограф, особенно в России, прежде всего обратился к созданию

хроникальных фильмов.

Одновременно с первыми демонстрациями кинематографа в России происходили и

первые киносъемки. Май 1896 года ознаменовался восшествием на престол

последнего царя и знаменитой «Ходынкой». На торжества коронации был допущен

специально присланный братьями Люмьер из Парижа оператор Камилл Серф.

Трагические события на Ходынском поле он, правда, не снимал, но

коронационные торжества в Кремле запечатлел довольно подробно. Съемка

коронации Николая II была первой киносъемкой в России и вместе с тем одной

из первых в мире съемок актуальной политической хроники.

Позитивная копия съемки коронационных торжеств была поднесена Люмьером царю

и, по-видимому, встретила его одобрение. Во всяком случае, она положила

начало особому виду дореволюционной русской кинохроники, так называемой

«царской хроники», которая снималась в России систематически с 1896 по 1917

год главным образом русскими кинооператорами и без специального расчета на

показ в коммерческой киносети. Только примерно с 1908 года, когда

кинематографы значительно распространились в России, царское правительство

сочло возможным использовать некоторые сюжеты этой хроники для

монархической пропаганды. Значительно сложнее обстояло дело с развитием

обычных видов кинохроники. Созданию русской кинохроники, как и вообще всего

производства фильмов в России, мешали два обстоятельства. Первое из них

заключалось в том, что Люмьер, надеявшийся монопольно эксплуатировать

изобретенный им киноаппарат, не продавал свою аппаратуру, и русским

фотографам, пожелавшим заняться киносъемками, приходилось приобретать

аппараты у других предпринимателей, располагавших менее совершенными

конструкциями,—чаще всего у Гомона, эксплуатировавшего аппарат Демени, и у

англичан, продававших очень неудачный аппарат Роберта Пауля. Это первое

препятствие имело временный характер: Люмьеру не удалось сохранить

монополию, он продал свой патент, и уже в первые годы XX века киносъемочные

аппараты можно было свободно приобрести и у Пате, и у Гомона, значительно

усовершенствовавшего свою первую модель, и у других — английских и немецких

кинопромышленников, второе препятствие мешало развитию русской

кинематографии в течение значительно более долгого времени. Оно заключалось

в том, что быстро возникшим на Западе крупным кинематографическим

предприятиям удалось захватить русский кинематографический рынок и вынудить

театровладельцев вплоть до 1908 года демонстрировать исключительно те

фильмы, которые они экспортировали в Россию. Применявшаяся на протяжении

первого десятилетия существования кинематографа система снабжения фильмами

исключала возможность продвижения на экраны фильмов собственного

производства (а следовательно, и вообще создания собственного производства

кинокартин) в таких экономически отсталых странах, какой была, в частности,

царская Россия. Эта система, буквально за несколько лет превратившая

мелкого дельца Шарля Пате во владельца миллионного состояния, заключалась в

том, что и производство и распределение фильмов концентрировались в одних

руках.

Предприниматель, решивший заняться демонстрацией фильмов, должен был

поехать в Париж (только в 1904 году первое представительство иностранной

кинофабрики открылось в Москве чтобы купить у Пате или Гомона в кинотеатр

или аттракцион киноаппарат, к нему — комплект фильмов. Естественно, что тот

ограниченный запас картин, который он мог приобрести, быстро надоедал

зрителям. Тогда кинодемонстратор, если он владел сравнительно крупным

театром, сборы в котором могли быстро окупить стоимость приобретенных лент,

снова выезжал за границу покупать новые программы. Если же его кинотеатр

делал небольшие сборы, то он вынужден был со своей программой переезжать в

другой город, где до него либо вовсе не было кинематографа, либо был

кинематограф с другой программой. Мелкие «переезжие», или «подвижные» (как

их тогда называли), кинематографы кочевали по всей стране, знакомя зрителей

с новым видом зрелища. Крупные накапливали на своих складах огромные запасы

использованных, но вполне пригодных для демонстрации лент. И они стали

сперва продавать эти ленты с большой скидкой, а затем и отдавать их в

прокат. Так возникла система проката в1907 году, окончательно победившая

прежнюю систему распределения лент, и между владельцем кинотеатра и

кинофабрикантом встал еще один капиталист—прокатчик. Возникновение системы

проката означало замену одних монополистов другими. В России накануне

первой мировой войны почти весь оптовый прокат, почти все снабжение страны

кинофильмами было поделено между тремя фирмами—Пате, Ханжонкова и

товариществом «Тиман и Реингардт», под контролем которых функционировали

так называемые районные прокатные конторы, каждая из которых обслуживала по

договорам кинотеатры нескольких губерний.

Акционерное общество Ханжонкова.

Александр Алексеевич Ханжонков родился в 1877 году, в семье

обедневшего помещика. В 1896 году Александр оканчивает юнкерское училище и

принимается в один из лучших казачьих полков, расквартированных в Москве.

Семь лет офицерской службы разочаровали Ханжонкова - сделать карьеру без

денег и связей было нелегко и он стал думать об отставке. Увидев первый раз

фильм, Ханжонков решает связать свою карьеру с кинематографом. Он

знакомится с Ошем и выйдя в отставку и получает реверссумму в 5 тысяч

рублей, на которую открывает прокатную контору в Москве.

Став представителем УРБАН и ЭКЛИПС, Ханжонков и Ош (который работал

до этого у Пате) стали продавать картины этих фирм, по 6-12 картин

(себестоимость была 40 копеек, а отпускная цена - 55 копеек, т.е. их

прибыль составляла ~10%). Первые шесть месяцев они едва сводили концы с

концами. Летом 1907 года фирма "Э. Ош и А. Ханжонков" снимает картину

"Палочкин и Галочкин", но она не была выпущена, т.к. оказалась неудачной

(что сказывалось непрофессионализмом - кое-где не было видно голов у

клоунов или было отрезано камерой все, кроме руки и т.п.). После неудачной

закупки Ошем американских картин, Ханжонков выкидывает его из дела.

Поправив дела фирмы, продав несколько десятков удачных картин, Ханжонков,

без труда смог найти компаньонов с вкладами по 5 тысяч рублей. Оба

компаньона были заняты своими делами и не вмешивались в дела фирмы (один из

них был секретарем правления Высшего коммерческого училища, а второй -

бухгалтером). С этими новыми компаньонами он учредил фирму "А. Ханжонков и

К(", которая начала функционировать в новом помещении в Савинском подворье.

Помещение было хорошо отделано и имело проекционный зал. Прибыли,

отобранные Ханжонковым, картины фирм: Урбан, Эклипс, Мелье, Гелворт,

Биоскоп, а также Италафильм и аппараты "Теофиль Пате" и поющие аппараты

Жоржа Мандель, и дела фирмы резко пошли на повышение. Был куплен аппарат

для создания надписей Гомон у закрывшегося представительства Гогион и

Сиверсен, что позволило писать русские титры к иностранным фильмам.

Оборудовав лабораторию на пропускную способность 500 метров пленки в сутки,

Ханжонков решил заняться выпуском собственных картин. Сначала это были

видовые картины. Снимал Сиверсен, который был первым оператором фирмы.

Первая картина была о московском Кремле, потом они сняли еще несколько

хроник, соперничая с русскими хрониками Пате и Дранкова.

В начале 1908 года Ханжонков посетил Дранкова, чтобы продавать его

картины через свою контору (по предложению второго). "Наши хроники ничуть

не уступали по качеству хроникам Дранкова и Пате. Мы, правда, не гнались за

сенсациями, но увлекались этнографическими и географическими сюжетами." -

А. Ханжонков. Ханжонков решает поставить художественный сюжетный фильм. Его

внимание привлекает цыганский табор, но при виде камеры (точнее при съемке)

цыгане переставали петь и танцевать и смотрели на скрежещущий аппарат.

После проявки стало ясно, что фильм не вышел - негатив пустили на "концы".

Осенью 1908 года появилась первая русская картина, разыгранная на воле -

"Стенька Разин" (Понизовая Вольница). Она шла с не меньшим успехом, нежели

шедевры "Фильм д`Ар". Это был фильм фирмы Дранкова. После неудачи с

цыганским табором Ханжонков долго пытался привлечь московских актеров к

съемкам, но лишь с переходом к нему В.М. Гончарова (вдохновителя Стеньки

Разина) они смогли преступить к съемкам сразу трех картин: "Песнь про купца

Калашникова", "Выбор царской невесты" и "Русская свадьба в шестнадцатом

столетии".

Появилось сообщение в прессе о землетрясении в Сицилии и Ханжонков дал

срочную телеграмму "Итала-филм", чтобы их оператор, за счет фирмы "А.

Ханжонков и К(", выехал в Мессину и отснял разрушения. Фирма экстренно

отпечатала 60 экземпляров и доставила их с курьером через пограничную

таможню, а не через Московскую (которая не работала по случаю праздника).

Расчет был правильный - в то время, как "Землетрясение в Мессине", заснятое

почти всеми крупными фирмами (такими как Гомон и Пате) лежало на московской

таможне, Ханжонков успел собрать заказы и разослать все копии пленки по

крупнейшим городам России (доставка, что интересно, осуществлялась через

проводников поездов). Это был рекорд по доставке и распространению

сенсации.

Весной 1908 года рынок оказался перенасыщен иностранными картинами.

Понизился спрос на них. Летом, после открытия "Первой в России специальной

прокатной конторы Аргасцева" в Москве, прокат стал узаконенной формой

обращения картин на рынке. Поставщики картин больше не общались с

театровладельцами - между ними вырос прокатодатель.

Видовые и хроникальные картины, снятые вне ателье были удачнее. В 1909

году выходит "Купец Калашников" и сразу приносит бешеную популярность. Из

выпущенных в этом сезоне картин наибольшим успехом пользовались: "Ермак",

"Власть Тьмы" и "Коробейники". Успех в России картин с русскими сюжетами

вызвал возникновение скороспелых кинопроизводств. Таковы были: о-во

"Аполон" и фирма Каржинского в Питере, фабрика военных и спортивных картин

Далматова, прокатная контора Мишенькова в г. Уфе, выпустившая "Виды Урала",

на юге - товарищество "Эльбрус" (среди хроник фирмы "Аполон" следует

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6