помещения. Особенно существенно аллегорическое значение плафонных росписей.

«Диана и Актеoн».

Центральная композиция отвечает требованиям Н. Микетти, считавшего

необходимым взять темы для плафонов из Овидия. Сюжетом живописного плафона

стала история из «Метаморфоз» Овидия о неосторожном охотнике Актеоне,

который случайно подсмотрел купание богини охоты Диaны и ее нимф.

Живописец -Лондицер-младший или кто-то другой -точно не ycтaновлено, не

сам создал композицию.Она перекликается с созданным в 1636 году на этот же

сюжет полотном Рембрандта. По сравнению с образцом пропорции фигур

увеличены, внесены и некоторые другие изменения. Автор кадриоргской

плафонной росписи использовал не оригинал картины Рембрандта, а гравюру с

нее. Повторена и ошибка Рембрандта: Диана дважды изображена в одной

композиции: судя по атрибутам, Диана -это и нимфа с полумесяцем над

головой, брызгающая воду на Актеона, и женщина на правом берегу озера,

сидящая в повелительной позе рядом с луком и колчаном.

На картине изображен и другой эпизод из истории о добродетельной, но

суровой богине Диане -обнаружение беременности нимфы Каллисто, дочери

аркадского царя. Художники эпохи Возрождения, в том числе Тициан, oбычно

изображали этот случай, из приключений Диaны отдельно от сюжета об Актeoне.

В барочном искусстве оба сюжета соединились.

Юпитер увидел Каллисто среди нимф Дианы и воспылал страстью к красивой

девушке. Но их любовный союз имел неприятные последствия: нимфы Дианы

обнаружили во время купания, что их спутница вскоре станет матерью. Чтобы

скрыть это от своей ревнивой супруги Геры, Юпитер превратил Каллисто в

медведицу, а затем в созвездие, и Каллисто стали называть Большой

Медведицей.

Следует считать, что история Каллисто попала сюда случайно ине соотносится

с какими-то современными событиями, как это чaстo происходило в период

барокко.

Зато история Дианы и Актеона используется намеренно, с намеком на Северную

войну, символизируя через гибель Актeoна поражение и смерть шведского

короля Карла XII. Подобное изображение Дианы и Актеона было характерно для

русского искусства, связанного со двором, вплоть до начала XIX века.

Подобно тому, как союзники Карла ХII предали его во время Северной войны,

так и coбaки Актеона, не узнав своего хозяина,превращенного богиней в

косулю, растерзали его.

Кроме характерного для того времени изображения на живописном плафоне в

аллегорической форме триумфа России в Северной войне, в картине мОжно

обнаружить и другие символические пласты. Сюжет соотносится с тогдашним

официальным названием города -Ревель. Как известно, часть населения города,

говорившая пo-нeмeцки,связывaлa его название со словом Rehfall (гибель

косули), а это в свою очередь, с легендарной охотой датского короля

Вальдемара II на косуль в 1219 году на территории только что захваченного

городища древних эстов.

Овальные плафоны.

Центральный плафон окружен четырьмя плафoнaми меньшего размера с латинскими

девизами, выполненными в золоте.

Над инициалами Петра I расположено изображение снопа. Текст гласит: «Vitae

melioris in usum» (к лучшей жизни). В древнем искусстве сноп олицетворял

единство страны. В Кадриорге его изображение намекает на побережье Финского

залива, которое было отчуждено от Швеции в результате Северной войны и

символизирует Российскую империю, присоединившую себе новые земли в

результате Ништадского мирного договора 1721 года. Девиз провозглашает

наилучшие намерения нового правителя. Роза и девиз «Juncta атта decori»

(красота объединяет оружие) над картушем с инициалами Екатерины

воспринимаются как галантный комплимент . Изображение летящей птицы и

текста «Et tempora laeta reducit» (и вернет радостные времена)

ассоциируется с пальмовыми ветвями. в руках гениев славы, трубящих хвалу и

славу чете владельцев дворца.

Плафон с лилией украшен девизом «Candore omnia vincit» (чистота побеждает

все).

Vitae melioris in usum -к лучшей жизни

juncta arma decori -красота объединяет оружие Oсел-барабанщик на

«гамбургской печи». 172о.

ПЕЧИ С ХУДОЖЕСТВЕННОЙ РОСПИСЬЮ В ГЛАВНОМ ЗДАНИИ.

В 1720 году из Петербурга в Таллин доставили первую партию изразцов для

дворцoвых печей. В отчете отмечается, что в списке требуемых материалов

вместо изразцов для 16 печей прислано 1306 «гaмбypгских образцов»

(изразцов) для 6 печей и 1760 изразцов с пейзажной росписью, в том числе 10

сломанных, для 4 печей.

Название «гамбургские изразцы» означает не что иное как происхождение печей

определенного типа. Основным производителем изразцов в петpoвскбм

Петербурге был казенный кирпичный завод на берегу Невы, на котором работали

и немецкие мастера. Они внедрили в производство рас- пространенный в

Германии тип печей и кобальтовую роспись. На Стрельнинской кафельной

мануфактуре, принадлежавшей князю Меншикову, голландские мастера обучали

своих русских помощников изготовлению настенных плиток с кобальтовой

росписью в голландском стиле. Часто применяемое по отношению к сине-белой

узорчатой печи название «голландская печь» ошибочно, так как в Голландии

дома отапливались только каминами.

Поскольку в истории русскои керамики изразцы первои четверти XVIII века не

исследованы, то не удалось выяснить имена старейших изразечников печей в

Кадриорге. Следует подчеркнуть, что наряду с печами Летнего дворца Петра I

в Ленинграде кадриоргские печи образуют уникальный художественный ансамбль,

которому нет равных в других постройках Петровской эпохи.

По строительному плану основного этажа предусматривалось соорудить 4 камина

(два из них в угловых комнатах крыльев не сохранились) и 8 печей (уцелели

4). Две примыкающие к пapному залу «антикамеры» не имели очагов. На верхнем

этаже из 8 печей сохранились 5.

По конструкции дворцовые печи можно подразделить на 3 типа, а по

декоративному оформлению -на 6. За многие годы печи неоднократно разбирали

и чинили, для чего использовались изpaзцы от сломанных печей и новые.

Поэтому некоторые печи содержат чужеродные составные элементы.

Наиболее архитектоничным по форме является тип печей с угловыми нишами и

круглыми колоннами. Печи, на которых есть царский герб, сoздaHЫ по особому

заказу. Одна из таких печей расположена рядом с парадным залом, где раньше

строительство печи не планировалось, а другая -на третьем этаже крыла,

обращенного к морю. Как и другие барочные печи дворца, они опираются на

точеную деревянную балюстраду. Пол под печами из чередующихся черных и

белых глазурованных плит . В оформлении доминируют пейзажи со зданиями, на

пpoфилиpoвaнных тягах изображены стилизованные лиственные мотивы. Как

своеобразный курьез воспринимается царский герб на печи рядом с парадным

залом: с геральдическими мотивами соседствуют надписи, состоящие частично

из славянских, частично из латинских букв.

Второй тип по общему оформлению более скромный и близок к печам Летнего

дворца Петра I. Угловые колонны заменены стесанными углами, отсутствует

промежуточный ярус с нишами. Корпус печи разделен выпуклыми горизонтальными

тягами на три яруса.

Занимательностью рисунка выделяется одна из печей третьего этажа, на

которой изображено множество фигур: путешественники, прогуливающиеся дамы и

кавалеры, стоящие и курящие люди в костюмах того вpeмeни, у большинства

мужчин на головах большие треугольные шляпы. Наряду с фигурами в

европейских костюмах, видим юношу в подпоясанной русской рубахе. Это лишний

раз подтверждает петербургское происхождение «гамбургских печей» .Изображен

ангел, дующий в трубу, и птицы: вороны, сороки, аист на колодце. Сочная,

подходящая для декоративной живописи роспись кистью делает эту печь

особенно привлекательной. Небесно-синий кобальт напоминает китайский фарфор

с кобальтовой poсписью, который и послужил в XVIII веке толчком к

изготовлению печей с синим декором.

На четвертой печи с пейзажными мотивами тоже изображены летние мызы с

башнями и изгородями, колодцы с коромыслами, крепости и прогуливающиеся

люди. Часть изразцов расписана несколько суше, видимо, другим «кафельным»

живописцем. Бросаются в глаза некоторые изразцы с дефектами, с пузырями в

глазури, появившимся в результате пожара 1745 года. Печи так пострадали,

что все 16 собирались заменить новыми. Позднее таллинским печникам заказали

4 новых печи, а остальные пришлось перекладывать, вставляя как новые, так и

старые детали. Небезынтересно отметить, что стоимость одной печи с синей

росписью и ее уста- новка составляла в 1746 году в Таллине 35 рублей.

Четыре печи расписаны цветами, узором, условно называемым «тюльпанным». По

происхождению -это таллинские печи.В ходе peмонтных и реставрационных работ

в Старом городе неоднократно находили белые с синей росписью изразцы с

геральдическими мотивами. Есть и oбpaзцы «тюльпанного» узора.

Девятая печь, имеющая художественно-историческое значение, является

типичным образцом таллинской белой глазурованной печи позднего барокко. В

двухъярусный гладкий корпус вносят оживление ниши с волютами с акантовыми

листьями, фигурой Атласа, а также гирлянда на карнизах. Из-за

несимметричности гирлянды печь датируется периодом рококо, продолжавшимся в

Эстляндии примерно ДО 1780-го года.

Выяснилось, что накануне визита Дармштадтских принцесс в Таллинн в 1773

году, во дворце чинил и переделывал печи мастер Сальберг. Видимо, он же

сделал и печь с Атласом.

ВНУТРЕННЕЕ УБРАНСТВО ДВОРЦА.

В течение всего XVIII века продолжалось начатое в России по инициативе

Петра I строительство грандиозных дворцов в соответствии с

западноевропейскими придворными требованиями и архитектурными принципами.

Для государственной казны это было тяжелым бременем, особенно если учесть,

что последующие владычицы (например, Елизавета Петровна, в гардеробе

которой было около 10 тысяч платьев) считали дворцы Петровской эпохи

спартанскими и всячески старались придать им большую пышность. Тем не менее

русский двор в XVIII веке переезжал из одного дворца в другой с мебелью и

иной необходимой утварью. Дворцов было больше, чем утвари. И в Кадриорге

строительство шло значительно быстрее, чем меблировка. Из рапорта

руководителя работ полковника Афанасия Немцова кабинету Екатерины I,

поданного 28 апреля 1726 года, следовало, что в «палатах» не было ни

штофной обивки, ни зеркал, ни бра, ни шкафов. Не было также стульев, ковров

и других предметов убранства.

«Архитектурный студент» Григорий Небольсин составил список существующей

мебели и нужных предметов обстановки:

« Что касается убранства палат, то не имеется ни стенных уборов и зеркал и

зеркальных лампад на стены, а также шкафов и кабинетов.

Такоже здесь не имеется стульев добрых и ковров и иных уборов. Кабинетный

шкаф зеркальный 1, привезен из флота в 1721 году. Столов. сделано 5,

потребно еще 6 столов.

В верхнем жилье на одной половине 6 столов, а вторая половина верхнего

жилья еще не отделана штукатурною работою и столярною работою полы.

Шкафов и угловых шкафов не имеется в палатах ни одного, поскольку не было

приказа, чтобы делать в верхнем жилье нужны 5 шкафов, один кабинетный шкаф

с ящиками и два угловых шкафа.

В среднем этаже палат полы фигурные сделаны, такoже потолки штукатурною

работою сделаны, а стены и потолки обоями не покрыты, поскольку к тому

приказу нет и для покрытия никаких обоев не имеется.

И на столы для покрытия ковров и тканей не имеется. Английских стульев с

красными подушками есть 12. Стульев с плетеными решетками имеется 12.»

Рапорт нуждается в пояснениях. Что касается узорчатого пола, то он

представлял собой наборный паркет из светлого и черного дуба и клена с

геометрическим рисунком. Стены не оклеивались бумажными обоями, а обивались

дорогими тканями, иногда бархатом.

Гладкие потолки в период барокко oбычно оклеивали полотном. Так сделали и в

домике Петра I, в «городском дворце» и, по-видимому, в менее

представительных помещениях кадриоргского дворца, где отсутствовали лепные

потолки с рельефными украшениями.

В рапорте бросается в глаза скудность не только существующей, но и

требуемой мебели. На основном этаже должно хватить 11 столов, для одного

крыла верхнего жилого этажа требовалось по одному столу и шкафу в каждую

комнату. Позабыли упомянуть даже стулья.

Известно, что стулья и столы изготовляли на месте под руководством столяра

Иoгaннa Брауэра. Применялось вытачивание и фанеровка. Видимо,. так

изготовляли барочные столы и стулья с точеными ножками. Такой тип мебели

попал в Прибалтику через Голландию.

Следует отметить, что в рапорте указаны не люстры, а зеркальные бра. Такие

светильники в резной раме были очень популярны в период барокко. На нижний

край зеркала крепились 1-2 бронзовых подсвечника. Зеркала обычно

устанавливались симметрично на пpoтивоположных стенах, чтобы возникла игра

отражений. в соответствии с этим принципом освещались и помещения дворца, в

том числе парадный зал.

«Английские стулья с красными подушками» не являются импортной мебелью.

Такой тип мебели ( «королевы Анны» ) в английском стиле, в том числе англо-

голландский тип с сиденьями и спинками из плетеного тростника получил

распространение во всей Европе. ( " 22 августа 1726 года из петербургских

дворцовых запасов были доставлены на галиоте «Самсон» некоторые предметы

мебели в кадриоргский дворец. Привезли кровать с балдахином из зеленой

ткани, два складных стола, кабинет с ореховой фанеровкой и угловой шкаф.

Все это, кроме одного . Стола, идентично убранству, сохранившемуся в доме-

музее Петра I.

Следующие сведения об убранстве дворца почерПнуты из отчетов генерал-

губернатора Гольштейн-Бека о подготовке к визиту Екатерины II в 1764 году.

Сначала для высоких гостей приготовили только 4 помещения. Однако в 1773

году, к визиту Дармштадтских принцесс, был сделан обширный ремонт, и дворец

обставлен новой мебелью. У купца Энкена были приобретены 8 дюжин стульев,

11 столов, большие зеркальные бра, шелковые и шерстяные ткани на гардины, у

купца Чебауэра- еще дюжина стульев. Согласно изменившимся по сравнению с

Петровским временем требованиям интерьер стал более дамским: вместо шкафов-

бюро предпочтение отдали туалетным столикам и чашам для благовоний

-курильницам.

Изготовленные к визиту императрицы таллинским столяром Бракманом 4

туалетных столика она увезла с собой в Петербург. Медник Кристофер Помо

сделал медные курильницы и чаши для благовоний, у аптекаря К. К. Фика

приобрели две вaзы-apoмaтницыI для благовоний, из образцов продукции

начавшей действовать фаянсовой мануфактуры. В соответствии с

распространяющейся в Таллинне модой стены некоторых залов оклеили бумажными

обоями. У графа Штакельберга были одолжены к приезду Дармштадских принцесс

две железных кровати и канапе, в городе одолжили еще зеркала, столы,

висячие люстры.

В 1773 году во дворец доставили столы на консолях с позолоченным резным

каркасом и мраморной плитой. На них стояли вазы с благовониями. Помещения

освещали зеркальные бра или, как говорится в инвентарной

описи, «лампады в рамках из дерева, по краям вырезки золоченые, у каждой по

одной трубке золоченой».

В помещениях было мало мебели. В последние десятилетия XVIII века в

парадном зале стояли только 12 стульев (сиденья обиты белой парчой в

красную и зеленую полоску), висели 11 зеркальных бра.

Парчой с золотым лиственным орнаментом были обиты стены в помещениях

основного этажа рядом с парадным залом. Углы ткани закреплялись

деревянными, с резьбой и позолотой угольниками.

Для полноты описания интерьера следует отметить также белые, малиновые,

Страницы: 1, 2, 3, 4