Цели наказания в Российском уголовном праве

§ 5. ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ ЦЕЛЕЙ НАКАЗАНИЯ В СОВЕТСКОМ УГОЛОВНОМ ПРАВЕ

Как отмечал А. А. Пионтковский, некоторые авторы, исследуя задачи наказания в уголовном праве, сформулировав верно ту или иную цель — исправительную, предупредительную или охранительную — считали ее единственной, чем искажали действительную роль наказания в Советском государстве. В это время только зарождалась концепция советской теории уголовного права о соотношении принудительной и воспитательной сторон наказания, понятий «кара», «наказание» и «воспитание»101. 1
В связи с этим представляет интерес дискуссия, развернувшаяся на страницах журнала «Пролетарская революция и право» между Л. А. Саврасовым и Я. Л. Берманом.
В статье начальника карательного отдела НКЮ РСФСР Л. А. Саврасова
«Всегда ли преступника нужно «исправлять», перевоспитывать, и не должно ли в некоторых случаях за преступлением следовать наказание в буквальном смысле этого слова?» — спрашивал автор. И отвечал: «В нас крепко вошла и засела идея, что преступников нет, а есть только преступность, что поэтому казнить, наказывать преступников нельзя, что — я уверен — очень и очень многим поставленный мною вопрос покажется диким и нелепым. Если мы считаем и открыто заявляем, что некоторые враги народа должны истребляться, то так же честно и открыто, без всякого фарисейства, мы должны заявить, что за некоторые преступления мы будем наказывать, карать» до середины 30-х годов.
Я. Л. Берман подверг резкой критике позицию Л. А.
Саврасова. «Преступника редко можно помянуть добрым именем.
Но из этого совсем не следует делать вывода, что поэтому на наказание преступников власть должна смотреть как на расправу с ними»103. Он считал, что наказанию свойственны и кара, и воспитание, В области пенитенциарии задачей государственной власти должно быть только исправление преступника. Задача покарать, отплатить может быть сопутствующей первой
Л. А. Саврасов, вступив в Дискуссию с Я. Л. Берманом
«Наказание нельзя противопоставлять исправлению, ибо наказание есть целое, а исправление часть. Непоследовательность позиции Л. А. Саврасова очевидна.
В отношении одних преступников он допускал возможность достижения их исправления, что же касается других — врагов революции, то целью их наказания считал только кару. В его концепции отразилась та историческая обстановка, в которой зарождалось советское уголовное законодательство107.
Я. Л. Берман придерживался взгляда, что при применении конкретного наказания надо исходить из опасности преступника, а не из тяжести совершенного преступления, поскольку, по его мнению, классификация преступлений, сделанная по внешним признакам
(тяжести), неудачна. Он предлагал в основу уголовной ответственности положить правонарушение, а опасность личности преступникаЛ. Берман отрицал наличие свободной воли у преступника.
«Преступление является результатом определенных социальных отношений,
... каждый преступник ответствует не за свою вину, а за вину погрешностей в социальном устройстве. Для индивидуализации наказания Я. Л. Берман разработал классификацию преступников, взяв за основу смешанный критерий социального и биологического и соединив таким образом антропологическое и социологическое направления в учении о личности правонарушителя. В этой классификации выделены три группы.
В первую включались преступники, в чьей преступной деятельности решающую и непосредственную роль играли социальные факторы. В отношении их предлагалось принимать только такие меры, которые обеспечивали бы им, хотя бы и на время, нормальные социальные условия. , речь, по всей вероятности, идет о мерах наказания, не связанных с лишением свободы"0.
Вторую группу составляли лица, у которых «влияние социальных условий отразилось, как фактор преступности, благодаря также определенным дурным наклонностям». В таких случаях мерам первоначального порядка должны соответствовать особые меры воспитательного характера, содержание которых автор не рассматривал. Под дурными же наклонностями предлагалось понимать различные формы социальной испорченности правонарушителя.
И, наконец, в третью группу входили лица, преступная деятельность которых непосредственно была вызвана болезненным, ненормальным состоянием. К ним надлежало применять главным образом меры воспитательного характера. направлений, приспособить их к условиям пролетарского государства».

Оригинальную трактовку целей наказания предлагал А. А. Жижиленко, по мнению которого, современной карательной системе присуща цель устрашения, поскольку сохраняются такие наказания, как смертная казньОсновной целью всякой современной карательной системы А. А. Жижиленко видел исправление преступника, его социальное перевоспитание. «Самое важное в этом отношении
— просветить ум человека, оказавшегося на преступном поприще, и привить ему навыки к трудовой жизни, любовь к труду и привычку трудиться.»" касается наказания как института уголовного права, то он видел его следующие цели:
1) охрана правопорядка. В этом смысле всякое наказание является мерой оборонительной, охраняющей существующий правовой уклад со всеми его особенностями. Без признания этой цели, как считал А. А. Жижиленко, нельзя представить себе наказания вообще. Она же преследуется и другими мерами правовой охраны;
2) правовое воспитание масс. Эта цель должна достигаться, с одной стороны, угрозой наказанием, с другой — его исполнением. Угроза осуществления наказания за определенное правонарушение указывает на недопустимость того или иного поведения и вместе с тем на значение и ценность отдельных благ и интересов.
Применительно к указанным группам А. А. Жижиленко формулировал и цели наказания. Случайного (эпизодического) преступника, как он считал, нет нужды исправлять. «Он в исправлении, в смысле социального перевоспитания, не нуждается; он такой же порядочный человек, как и все остальные граждане, преступления не совершившие. Но ему надо напомнить о существовании угрозы наказанием за учиненное им деяние и
«настоящих преступников» полагал возможным исправить или перевоспитать.
Г. Ю. Манне подчеркивал, что нет вечных и неизменных целей! Автор пытался определить иерархию целей уголовной репрессии способы решения поставленных задач. Так, цель общего предупреждения преступлений достигалась и достигается, по его мнению, воспитательным и мотивационным действием на массы: а) угрозы применении принудительных мер; б) исполнения этой угрозы в отношении лиц, совершивших социально опасное деяние. Цель исправления преступника, значение которой возросло позже, как полагал Г. Ю. Манне, тесно связана с институтом лишения свободы,
В советском уголовном праве цели наказания впервые были сформулированы в
Руководящих началах по уголовному праву РСФСР, утвержденных постановлением
НКЮ 12 декабря 1919 г.". В них говорилось: «Задача наказания — охрана общественного порядка от совершившего преступления или покушавшегося на совершение такового и от будущих возможных преступлений как данного лица, так и других лиц» (ст. 8). Из текста данной нормы видно, что уголовная репрессия проводилась с целью как общего, так и специального предупреждения. Причем в Руководящих началах были указаны и способы достижения специального предупреждения. «Обезопасить общественный порядок от будущих преступных действий лица, уже совершившего преступление, можно или приспособлением его к данному общественному порядку, или, если не поддастся приспособлению, изоляцией его и, в исключительных случаях, физическим уничтожением его» (ст. 9).
Иначе говоря, специального предупреждения предлагалось достичь путем ресоциализации виновного лица, а также применением в исключительных случаях высшей меры наказания.
Согласно Руководящим началам, наказание считалось мерой оборонительной. В законе нашла отражение теоретическая концепция, принадлежащая М. Ю.
Козловскому, отрицавшему свободу воли преступника. «В первую голову, наша карательная политика порвет совершенно с принципами возмездия хотя бы потому, что наш взгляд на преступника исключает наличность у него
«свободной» воли или просто «воли». Для нас, детерминистов в этом вопросе, аксиомой является положение, что преступник — продукт социальной среды и что все его действия, все его побуждения от его и нашей «воли» не зависят.
Нелепо поэтому воздавать «должное» за то, в чем он невиновен. Мучительность и жестокость наказания должны быть отброшены»122.
. «Детерминизм не только не предполагает фатализма, а напротив, именно и дает почву для разумного действования»123. М. Ю. считал, что преступность исчезнет только при коммунистическом строе. Отсюда он делал вывод о том, что ставить перед наказанием цель исправления преступника бесполезно, поскольку она неразрешима. Единственной целью налагаемой кары должна быть — в соответствии с нашим взглядом на причины преступности — самозащита или охрана условий общежития от посягательства, М. Ю. Козловский отрицал и общепредупредительное значение уголовного наказания, а Н. В.
Судебная практика 1919—1920 гг. также свидетельствует о том, что народные суды и революционные трибуналы не преследовали цели возмездия. Назначая наказание, они исходили из оценки личности преступника и применяли такие меры, как, например, общественное порицание и принудительные работы без лишения свободы. Иначе говоря, роль наказания ими виделась в предупреждении совершения правонарушений128.
Принципиальные положения, относящиеся к целям уголовного наказания, были сформулированы Д. И. Курским. При обсуждении первого советского уголовного кодекса он подчеркивал: «...Преступник — это человек, который опасен в данное время, которого нужно изолировать или попытаться исправить, но которому ни в коем случае нельзя мстить.
Как и Руководящие начала 1919г., УК РСФСР 1922 наказание объявлял только мерой оборонительной (ст. 26). «Отказ от понятия «наказание» в данное время не означает для нас простой терминологической замены слова
«наказание» словами «мер социальной зашиты». В этом отказе выражается разрыв советского уголовного права со старыми, проникнутыми юридическим фетишизмом уголовно-правовыми построениями»135.
По мнению И. С. Ноя,. «Положительное значение отказа от термина
«наказание» в те годы состояло в том, что коренное изменение характера наказания в советском праве, таким образом, делалось более доступным для понимания широких кругов общественности молодой Советской Республики»136.
Идея мер социальной защиты, с точки зрения И. С. Ноя, свидетельствовала о том, что авторы законодательных актов молодого Советского государства хотели перейти от оценки деяния к оценке личности преступника, выдвинуть на первый план индивидуализацию мер борьбы с преступниками в интересах достижения социального предупреждения137.
Цели наказания и мер социальной защиты были закреплены в ст. 8 УК РСФСР.
В качестве таковых устанавливались: а) общее предупреждение новых нарушений как со стороны нарушителя, так и со стороны других неустойчивых элементов общества; б) приспособление нарушителя к условиям общежития путем исправительно-трудового воздействия; в) лишение преступника возможности совершения дальнейших преступлений
В Основных началах уголовного законодательства СССР и союзных республик
1924 г.143 законодатель отказался от термина «наказание». В соответствии со ст. 4 Основных начал меры социальной защиты применялись с целью: а) предупреждения преступлений; б) лишения общественно опасных элементов возможности совершать новые преступления; в) исправительно-трудового воздействия на осужденных. Особо подчеркивалось, что «задач возмездия и кары уголовное законодательство Союза ССР и союзных республик себе не ставит. Все меры социальной защиты должны быть целесообразны и не должны иметь целью причинение физического страдания и унижение человеческого достоинства». Как явствует из текста статьи, приоритет отдавался цели общего предупреждения преступлений.
В законе указывались и меры, посредством которых должны быть достигнуты провозглашенные цели:
1) судебно-исправительного характера. Они применялись к лицам, действовавшим виновно;
2) медицинского характера. Данные меры подлежали применению в отношении лиц, «совершивших преступления в состоянии хронической душевной болезни, или временного расстройства душевной деятельности, или в таком болезненном состоянии, когда не могли отдавать отчета в своих действиях или руководить ими, а равно в отношении тех, которые хотя и действовали в состоянии душевного равновесия, но к моменту вынесения приговора заболели душевной болезнью» (ст. 7). В этом случае, конечно, речь должна была идти не о совершении преступления, как указано в статье, а об общественно опасном деянии невменяемого лица;
3) медико-педагогического характера. Их надлежало применять лишь к малолетним; к несовершеннолетним эти меры применялись в томслучае, когда соответствующими органами признавалось невозможным применение мер социальной защиты судебно-исправительного характера.
Здесь впервые законодатель ввел понятие «исправление» преступника, но не в качестве целей наказания, а как результат воздействия мер социальной защиты
В УК РСФСР 1926 г. была дана иная, чем прежде, иерархия целей наказания145. На первый план выдвигалась цель «предупреждения новых преступлений со стороны лиц, совершивших их», то есть специальной превенции. Затем указывалось на применение мер социальной защиты в иных целях: «воздействия на других неустойчивых членов общества и приспособления совершивших преступные действия к условиям общежития государства трудящихся» (ст. 9).
Следует признать верным утверждение А. А. Пионтковского о том, что соотношение общего и частного предупреждения, иерархия целей наказания зависят от конкретной социально-политической обстановки, а развитие советской уголовной политики будет идти по пути выдвижения на первый план специальной, но не общей превенции.
Одна из важнейших задач наказания по УК РСФСР 1926 г. состояла в осуществлении такого воздействия на лицо, совершившее преступление, которое предупредило бы совершение им нового деянияИ наконец, если в отношении врагов социалистического государства, как полагал законодатель, неизменной целью оставалась беспощадная кара, то в отношении неустойчивых трудящихся, нарушивших социалистический правопорядок, большое значение приобретала воспитательная работа, в частности, приспособление — путем наказания — совершившего преступление к условиям социалистического общежития.
На сессии Верховного Совета СССР в 1957 г. отмечалось: «Наказание у нас имеет целью перевоспитание преступника, а не возмездие, а система наказания должна строится с таким расчетом, чтобы вернуть наказуемого в общество полноценным во всех отношениях. Поэтому важно внести такие изменения в уголовное законодательство, которые бы усилили воспитательную роль наказания», "ступая через два года на сессии Верховного Совета СССР, Ф.
Горкин так характеризовал стоящие перед наказанием задачи: «Применение наказаний в социалистическом обществе преследует цель исправления и перевоспитания преступников. других государственных деятелей никто из них не видел целью (или одной из целей) наказания кару153.
§ 6. ЦЕЛИ НАКАЗАНИЯ В СОВЕТСКОМ УГОЛОВНОМ ПРАВЕ
В законе цели лишь перечислены в ст. 20 Основ. Однако в связи с ее неудачной формулировкой («наказание не только является карой за совершенное преступление, но и имеет целью...») учеными они определяются неодинаково.
Исходя из текста статьи, они выделяют: а) исправление и перевоспитание осужденных; б) предупреждение совершения новых преступлений осужденными; в) предупреждение совершения новых преступлений другими лицами. При этом подчеркивается, что каждая из указанных целей носит самостоятельный характер, имеет свое содержание, но в то же время они взаимосвязаны между собой.
М. Д. Шаргородский полагал, что целью наказания является только предупреждение преступлений (общее и специальное). Все же остальное: принуждение (угроза, устрашение) и убеждение (воспитание) — это средства, которыми достигается желаемая цель .
Принципиальным является вопрос о признании или отрицании кары как цели наказания в советском уголовном праве, вызвавший острую дискуссию, продолжающуюся и поныне. Ему, надо сказать, посвящена обширная литература.
Большинство советских ученых (А. А. Пионтковский157, М. Д. Шаргородский158,
И. С. Ной159 и др.) последовательно выступают против понимания кары как цели наказания. Другие же (Н. А. Беляев160, И. И. Карпец ), придерживаются противоположной точки зрения. Некоторые авторы, не вступая в полемику, связывают кару либо с сущностью наказания (Н. А. Стручков162, 3. А.
Астемиров , А. Е. Наташев164, П. П. Осипов165), либо с принципами наказания
- справедливости и соразмерности наказания содеянному (М. М. Бабаев166).
Под карой как целью наказания Н. А. Беляев, например, понимает причинение правонарушителю страданий и лишений в качестве возмездия за совершенное преступление. Наказание выступает как возмездие тогда, когда страдания и лишения причиняются лицу за совершение деяния с целью удовлетворения чувства справедливости общества .
Обоснованные, на наш взгляд, возражения привел Н. А. Стручков: утверждения Н. А. Беляева были бы приемлемы, если бы чувство справедливости общества удовлетворялось в каждом случае применения наказания168
Установление принципа соответствия строгости наказания тяжести преступления можно объяснить только тем, считает Н. А. Беляев, что перед наказанием, кроме цели исправления преступника и предупреждения преступлений, ставится также цель кары осужденного. Чем более тяжелый ущерб причиняет или стремится причинить преступник обществу, тем более тяжкими страданиями и лишениями он должен искупить свою вину перед ним170.
Это утверждение было бы справедливым, если бы такая жесткая зависимость между деянием и назначаемым наказанием действительно существовала. Санкция статьи, бесспорно, служит отражением общественной опасности преступления: чем посягательство опаснее, тем большее наказание предусмотрено. Однако уголовное право наделено механизмом ее «корректировки» применительно к конкретному лицу и с учетом многих обстоятельств: наличие относительно определенных, альтернативных санкций, возможность избрать наказание ниже низшего предела или иного наказания, чем предусмотрено в законе, а также конкретных обстоятельств совершения преступления, данных о личности виновного и т. д. Возмездный характер наказания требовал бы абсолютно определенных санкций, от которых законодательство по существу отказалось.
Кроме того, существование кары как цели наказания было бы несовместимым с принципом его индивидуализации. Как правильно заметила Н. С. Лейкина,
«мерилом наказания должно быть и преступление, и личность преступника»171.
Впоследствии Н. А. Беляев несколько изменил свою позицию: «Эта группа ученых (к которой автор относит и себя. — А. Ч) ...утверждая, что кара является целью наказания, имела в виду то, что наказание наряду с другой целями преследует и удовлетворение чувства справедливости советских граждан. Таким образом, спор сводится к решению вопроса: является ли одной из целей наказаний удовлетворение чувства справедливости». Таким образом, автор по существу ставит знак равенства между карой и чувством справедливости.
Сам автор отвечает на него положительно, исходя из того, что чувство удовлетворения от причинения страданий человеку, совершившему преступление, имеется не только на уровне сознания отдельных лиц, но и на уровне общественной психологии. Важна психологическая сторона наказания, чтобы оно воспринималось в массовом правосознании как справедливая мера общественного воздействия это высказывание не делает позицию Н. А. Беляева более доказательной, так как из него не вытекает, что удовлетворение чувства справедливости есть цель уголовного наказания.
Приоритет отнесения кары к целям наказания по действующему законодательству принадлежит И. И. Карпецу, последовательно защищающему это положение. автор ссылается на судебную практику по делам рецидивистов, осуждавшихся пять и более раз и Продолжавших совершать преступления. «В отношении их цель исправления и перевоспитания не достигнута, но цель кары, цели защиты общества и частное предупреждение действуют»182
Во-первых, отметим некоторую неточность рассуждений И. И. Карпеца. Если преступник после осуждения вновь совершает преступление, то можно ли говорить о достижении цели частного предупреждения? Во-вторых, задачи наказания не меняются в зависимости от того, кто осужден: лицо, впервые совершившее преступление, или рецидивист. Различие проявляется в содержании наказания и его исполнении, которое назначается судом с учетом устойчивости антисоциальной установки личности преступника. Иначе говоря, для достижения целей наказания в отношении рецидивистов необходимы такие средства, которые не нужны для остальной, категории преступников: более длительные сроки лишения свободы, соответствующий режим отбывания наказания, особые условия досрочного освобождения и т. д
И. И. Карпец критикует юристов, признающих, что наказание устрашает, за нелогичность их позиций. Любой вид устрашения предполагает, по его мнению, кару как цель.
Нельзя отрицать, что наказание устрашает. Однако устрашение, содержащееся в наказании, воздействует на преступника и на иных лиц, заставляя их воздержаться от совершения преступлений, то есть выступает в качестве средства достижения цели.. Но в то же время есть две категории лиц, в отношении которых оно не действует. К первой относятся граждане, которые в силу своей ценностной ориентации не совершают преступлений и поэтому не боятся наказания. Вторую категорию составляют лица, которые, наоборот, не боясь наказания, вступают в противоречие с уголовным законом. Таким образом, устрашение, являясь свойством наказания, действует на людей неодинаково, как до, так и после совершения преступления. Стало быть, между карой как целью и устрашением как свойством наказания нет такой логической связи, о которой говорит И. И. Карпец.
Одним из доводов сторонников анализируемой концепции выступает наличие в законодательстве исключительной меры наказания. И. И. Карпец, не соглашаясь с М. Д. Шаргородским, писавшим, что смертная казнь по своему содержанию является карой, она, безусловно, устрашает, но не имеет целью кару, задает вопрос: а какую же цель имеет такое наказание? Исправлять и перевоспитывать тут уже некого. О частном предупреждении тоже говорить не приходится.
Значит, делает вывод автор, преследуется цель кары и общего предупреждения. что смертная казнь не преследует цели исправления и перевоспитания. В то же время, думается, и не целью кары обусловлено существование наказания в виде смертной казни.
Какая же цель преследуется при назначении этого наказания? Как уже отмечалось, И. И. Карпец полагает, что достижение общей превенции. Так же считает, например, и Б. П. Золотов, который, однако, отрицает при этом цель кары. Иную позицию занимает И. С. Ной, видя цель смертной казни в обеспечении специальной превенции. Думается, что при применении исключительной меры наказания (как, впрочем, и других) ставятся две цели; специального предупреждения (преступник лишается физической возможности совершать новые преступления) и общего предупреждения
(оказывается воздействие на других лиц).
И последнее. Признавая кару в качестве цели наказания, мы должны были бы констатировать: цели наказания шире целей уголовной ответственности, нарушив тем самым соотношение данных институтов. Заканчивая анализ рассматриваемой концепции, еще раз подчеркнем: «Кара — это средство, но не цель наказания»186.
Большинство юристов, исходя из ст. 20 Основ, в числе целей наказания называют исправление и перевоспитание. Причем некоторые специалисты различают два значения указанных понятий: во-первых, как результат определенного воздействия на лицо, совершившее преступление, во- вторых, как специфический воспитательный процесс, протекающий в условиях исполнения наказания и применения мер исправительно-трудового воздействия187.
Надо сказать, что в понимании указанных терминов нет единодушия. Некоторые ученые истолковывают исправление как цель наказания, а перевоспитание — как процесс, направленный на достижение этой цели.
И. Д. Перлов считал: «Исправить осужденного — значит сделать его безопасным для общества, исключить возможность совершенных им новых преступлений, полностью решить задачу частного предупреждения.
Перевоспитать осужденного — значит в корне изменить его сознание, мировоззрение, полностью освободить от пороков, антиобщественных взглядов, сделать его высокосознательным и активным членом общества... Исправление входит в содержание понятия перевоспитания как составная часть его»189.
Против такого понимания исправления и перевоспитания возражал Н. А.
Стручков. По его мнению, авторы, видя в перевоспитании достижение уровня коммунистической сознательности, переоценивают возможности наказания. Кроме того, такая позиция нелогична: если исправление часть перевоспитания, то вряд ли в законе нужно ссылаться как на часть, так и на целое. Достаточно было бы назвать последнее. Но в законе указано и исправление, и перевоспитание190.
Ю. М. Ткачевский рассматривает исправление и перевоспитание как цель наказания и как воздействие на осужденных. Различие между анализируемыми понятиями заключается в глубине и объеме тех изменений, которые достигнуты в результате оказанного на преступника воздействия. «При перевоспитании происходит коренная переделка сознания осужденного. Это возможно только при преодолении глубоко укоренившихся антиобщественных взглядов, привычек и навыков» . Исправление же автор считает менее сложным и менее длительным процессом, связывая его с изменением лишь некоторых черт характера человека, отдельных, еще не глубоко укоренившихся антисоциальных привычек и побуждений.
По-иному истолковывает эти понятия И. С. Ной. С его точки зрения, исправление и перевоспитание находятся в одной плоскости выражают результат исполнения наказания194. Вопросы исправления перевоспитания он предлагал рассматривать в аспекте морального юридического исправления. Под моральным исправлением подразумевается такое воздействие на осужденного, в результате которого не совершает нового преступления не из страха перед законом, потому, что это противоречит его новым взглядам и убеждениям, есть предполагается превращение осужденного в примерного гражданина социалистического общества. По мнению автора, цели мораль-|го исправления не отличаются от воспитательных задач, решаемых советским государством и общественностью в отношении этих граждан. Юридическое исправление видится И. С. Ною в факте несовершения осужденным нового преступления.
Однако подобное утверждение методологически неверно и теоретически несостоятельноВ середине 60-х годов в ходе широкой дискуссии о целях наказания была высказана точка зрения о едином смысловом значении терминов «исправление» и «перевоспитание» , И действительно, «исправить» означает сделать лучше, освободив от каких-либо недостатков, [пороков, «перевоспитать» — воспитать по- новому, заново. Иными словами, исправиться — значит перевоспитаться, и наоборот, перевоспитаться — означает исправиться96.
Ряд ученых относят исправление и перевоспитание не к цели наказания, а к средствам ее достижения.
С. В. Полубинской предложено ввести в ст. 20 Основ в качестве самостоятельной цели воспрепятствование осужденному продолжать преступную деятельность. специального предупреждения200. На наш взгляд, воспрепятствование осужденному продолжать преступную деятельность полностью охватывается указанной целью, является его частью.
Некоторые ученые выделяют конечную цель наказания — искоренение преступности, ее предупреждение (сокращение и ликвидация преступности) . Эта позиция неверна с методологической точки зрения, ее сторонники переоценивают возможности наказания.
Преступность — сложное социальное явление правового характера, обусловленное совокупностью ряда обстоятельств: причин, условий, поводов Ликвидация преступности связана Б устранением в том числе и социальных причин. Реальное состояние преступности зависит от двух видов факторов: криминогенных, порождающих преступность; антикриминогенных — препятствующих совершению преступления.
К числу последних относится и наказание.
Таким образом, социальное значение наказания определяется тем, что оно, наряду с другими мерами, способствует искоренению преступности. Уголовное наказание по отношению к преступности вторично. Оно связано не с причинами, порождающими ее, а со следствием — результатом действия этих причин. Поэтому наказание не может ликвидировать преступность.
Ведь признание такой возможности означает и признание влияния наказания на преступность Вторая сторона проблемы заключается в следующем. Если наказание никак не влияет на преступность, то зачем тогда оно применяется? И не должны ли мы в таком случае пересмотреть все теоретические положения учения о наказании? Б. С. Никифоровым выделена интегративная цель наказания. Она, по его мнению, заключается в том, что «применение наказания есть способ возвращения нарушенного социально-психологического порядка в упорядоченное состояние, есть метод его восстановления»204. В своих рассуждениях автор исходил из взгляда на наказание как на ответ государства на преступление
С точки зрения Б. С. Никифорова, в результате применения наказания состоявшееся нарушение «погашается» как в социальной действительности, так и в общественном сознании.
Советское государство, осуществляя уголовную политику, стремится, чтобы осужденный, отбыв наказание, более не совершал преступлений. Это достигается путем воспитания преступника, его устрашения, а также создания условий, физически исключающих совершение им новых деяний. Кроме того, угрозой наказания, а затем конкретным его применением уголовное право решает задачу предупреждения возможности совершения преступлений со стороны неустойчивых граждан.
Следовательно, перед советским уголовным правом могут стоять две цели наказания — специальное (частное) предупреждение и общее предупреждение преступлений. Они тесно взаимосвязаны с функциями уголовного права, и, что немаловажно, результаты их осуществления могут быть познаны. Уровень реализации первой цели будет характеризоваться состоянием рецидива.
Показателем достижения второй цели является общее количество преступлений, совершенных ранее не судимыми лицами.

Страницы: 1, 2