Понятие «вред здоровью» действующий УК РФ не раскрывает, вследствие чего оно стало предметом исследования науки уголовного права, а также объектом толкования ведомственных нормативно-правовых актов. В частности, Правилами судебно-медицинской экспертизы тяжести вреда здоровью 1996 г.[10] (далее – Правила) вред здоровью определялся как телесные повреждения, т.е. нарушение анатомической целости органов и тканей или их физиологических функций, либо заболевания или патологические состояния, возникшие в результате воздействия различных факторов внешней среды: механических, физических, химических, биологических, психических (п.2).

Полагаю, подобное толкование вреда здоровью должно быть закреплено на уровне закона (как специального, определяющего критерии оценки тяжести вреда здоровью в целом, так и уголовного), чтобы обеспечить единообразное понимание данного термина не только в теоретической и практической юриспруденции, но и судебной медицине. Пока же вопрос о содержании понятия «вред здоровью» остается в числе дискуссионных, так как ни об одной из возможных форм причинения вреда здоровью человека – телесных повреждениях, заболеваниях и патологических состояниях – в уголовном законе ничего не говорится. По моему мнению, в этом состоит существенный дефект юридической конструкции составов преступлений против здоровья человека. Тот факт, что в настоящее время трактовка указанных понятий черпается многими криминалистами из текста Правил, следует признать аномальным явлением, поскольку в медицинских нормативных актах отражено соответствующее этой профессии видение сути тех или иных юридических понятий, которое по содержанию в большинстве случаев не совпадает с правовым представлением о них.[11]

Вместе с тем, важно подчеркнуть обоснованность замены законодателем в статьях УК РФ понятия «телесное повреждение» понятием «вред здоровью»: последний как нельзя более точно отражает последствия преступлений против здоровья человека.[12] Во-первых, с позиций судебной медицины, понятие «телесное повреждение» имеет отношение к любому состоянию человека – прижизненному или посмертному, а «вред здоровью» – только к прижизненному, что более тесно связывает его с объектом рассматриваемых преступлений. Во-вторых, нанесение вреда здоровью обусловлено исключительно противоправными действиями, в то время как телесного повреждения – как противоправными, так и не противоправными действиями.[13] Наконец, в-третьих, понятие «вред здоровью» включает в себя такие категории, как психические расстройства, венерические заболевания, ВИЧ-инфекция, в то время как понятие «телесные повреждения» данные виды патологий не охватывает.

Надо сказать, что из трех возможных форм причинения вреда здоровью человека лишь телесное повреждение имеет длительную историю существования в юриспруденции и судебно-медицинской науке. Две другие формы – заболевания и патологические состояния – по сути, впервые с введением в действие УК РФ трактуются в уголовном праве как преступные последствия рассматриваемых преступлений. Отсюда возникает необходимость дать им правильное и точное определение.

Я поддерживаю позицию И.Б. Бойко, который под заболеванием применительно к преступлениям против здоровья человека предлагает понимать ненормальное состояние организма, характеризующееся появлением анатомических и (или) функциональных расстройств вследствие деструктивного воздействия внутренних (ненасильственных) неблагоприятных факторов (например, инфаркт миокарда, гипертоническая болезнь, язва желудка и др.). В свою очередь, патологическое состояние – это явление, как правило, развивающееся в ответ на имеющееся заболевание или полученное телесное повреждение и проявляющееся преимущественно функциональными расстройствами (например, шок, кома, острая сердечная недостаточность и др.). Оба явления, как справедливо отмечает ученый, являются сугубо медицинскими и устанавливаются на основе судебно-медицинской экспертизы.

Сложнее обстоит дело с толкованием телесного повреждения, поскольку различные авторы вкладывают в этот термин неодинаковый смысл. Расхождения во взглядах по указанному вопросу сводятся, в сущности, к тому, что именно следует считать объектом данного преступления: общественные отношения, обеспечивающие здоровье человека, или общественные отношения, обеспечивающие его телесную неприкосновенность, – и соответственно относятся или нет к телесным повреждениям удары, побои и иные насильственные действия, сопряженные с причинением физической боли. Надо сказать, что единого подхода к решению данной проблемы не было выработано ни в дореволюционной науке уголовного права, ни в более поздние десятилетия.

Так, Н.С. Таганцев писал, что «телесное повреждение должно охватывать все случаи причинения физической боли или страдания».[14] По мнению С.В. Познышева, под понятие телесного повреждения подходит причинение другому лицу не только страдания длящегося, до известной степени расстраивающего здоровье, но и мимолетной бесследно проходящей физической боли.[15]

Представляется, что такое широкое определение понятия телесного повреждения с теоретической точки зрения нельзя признать правильным. В противном случае однородными становятся различные по характеру и степени своей общественной опасности преступления, что недопустимо.

П.А. Дубовец полагал, что удары, побои и иные насильственные действия, связанные с причинением физической боли, так же как и все другие телесные повреждения, наносят вред здоровью человека.[16] При этом он ссылался на медицинскую литературу, согласно которой физические страдания, боль нарушают нормальное функционирование органов тела. Аналогичной точки зрения придерживаются и другие авторы, которые усматривают в собственной позиции некий компромисс, считая удары, побои и иные насильственные действия частным случаем нанесения телесных повреждений.[17]

Однако согласиться с изложенной трактовкой понятия телесных повреждений было бы неверно. В результате ударов, побоев и иных насильственных действий хотя и причиняется некоторый вред здоровью, но он столь незначителен, что объективно его не в состоянии выявить судебно-медицинская экспертиза и определить суд, и уже поэтому его не должен принимать во внимание закон. «Сущность: телесного повреждения, – как правильно отмечает В.К. Жукова, – выражается в причинении не любого, а лишь более или менее значительного, реально ощутимого вреда, т.е. расстройства здоровья».[18] У М.М. Гродзинского справедливое сомнение «вызывает: сама возможность существования такого телесного повреждения, которое не было бы связано с расстройством здоровья: всякое телесное повреждение всегда и непременно будет связано с расстройством здоровья».[19] Прав и Н.И. Загородников, который подчеркивал, что «одним из конститутивных признаков, отграничивающих телесные повреждения от других преступлений против здоровья, является причинение определенного вреда, объективно выраженного и поддающегося точному определению соответствующими специалистами».[20] Аналогичную позицию занимают разработчики Правил, в п.25.4 которых сказано, что небольшие немногочисленные повреждения (ссадины, кровоподтеки, небольшие поверхностные раны), не влекущие за собой кратковременного расстройства здоровья или незначительной стойкой утраты общей трудоспособности, не расцениваются как вред здоровью.

Я полностью согласен с теми авторами, которые определяют телесное повреждение как общественно опасное противоправное причинение вреда здоровью другого лица, выразившееся в нарушении нормального функционирования тканей или органов человеческого тела.[21] Такое определение, как представляется, включает в себя характерные юридические и медицинские признаки, относящиеся ко всем телесным повреждениям. Что же касается признания причинения вреда психическому здоровью (психической сфере) человека специальным видом телесных повреждений, я их мнения не разделяю.

Как правильно отмечает И.Б. Бойко, «телесное повреждение – исключительно судебно-медицинское понятие (в других медицинских науках, в том числе и в близкой судебной медицине – судебной психиатрии, этого понятия нет), которое имеет отношение только к телу – физической или соматической составляющей человека, т.е. ко всем разрушениям/расстройствам деятельности человеческого организма, не приведшим к нарушениям со стороны психики. Таким образом, психическая сфера, как и вопросы психического здоровья, к данному термину прямого отношения не имеют».[22] Тем не менее, это утверждение весьма условно, так как практически любое состояние нарушенного соматического здоровья неизбежно отражается на психике человека,[23] однако юридически более точно квалифицировать различные психические расстройства на основании термина «заболевания».

Глава 2. Характеристика состава преступления, предусмотренного ст. 111 УК РФ

2.1. Объект преступления

Родовым объектом преступлений, предусмотренных разделом 7 УК РФ, в с соответствии с текстом настоящего закона предусмотрена личность, с чем, кстати, согласны и большинство криминалистов, занимающихся этой проблемой. К последним, безусловно, следует отнести таких авторов, как С. В. Бородин,[24] Н. И. Ветров,[25] Т. О. Кашаева,[26] М. И. Ковалев и Н. А. Ныркова,[27] А. И. Коробеев,[28] Л. Л. Кругликов,[29] Я. Г. Лизогуб,[30] Г. М. Миньковский,[31] С. И. Никулин,[32] Л. А. Прохоров, М. Л. Прохорова,[33] М. Смирнов и А. Толмачев,[34] О. Ф. Шишов.[35]

Однако перечисленные ученые за редким исключением, пытаются избежать семантизации этого, безусловно правового понятия, хотя и признают некоторую правовую проблематичность его раскрытия. Так, например, Т. В. Кондрашова прямо указывает, что «не могут быть названы личностью аницефалы и так называемые «маугли» и «тарзаны», поскольку они не обладают и не могу обладать ни второй сигнальной системой, ни способностью к анализу. И все-таки лишение их жизни, безусловно, расценивается российским законодательством как убийство».[36]

С. И. Никулин, в свою очередь, пытается расширить это категориальное правовое понятие и считает, что «личность – человек», рассматриваемый не только как биологический индивид, но и как существо социальное, как участник (субъект) тех или иных общественных отношений.[37] С ним фактически солидаризуются и С. В. Бородин,[38] М. И. Ковалев и Н. А. Ныркова.[39]

Оригинальную позицию в настоящем споре занял О. Ф. Шишов. Так, вначале, он полностью поддерживает всех перечисленных авторов и в свою очередь настаивает на том, что «личность представляет собой не только биологическое, человеческое существо, но является сущностью общественных отношений, создателем и носителем социальных ценностей, субъектом трудовой деятельности, общения и познания».[40] Однако, продолжая свою мысль, он указывает, что «в философской литературе существует мнение, разделяемое и отдельными представителями юридической науки, согласно которому не каждый человек является личностью. Э. В. Ильенков считал, что «личность возникает тогда, когда индивид начинает самостоятельно, как субъект, осуществлять внешнюю деятельность по нормам и эталонам, заданным ему извне, – той культурой, в лоне которой он просыпается к человеческой жизни, к человеческой деятельности».[41] Другой известный философ, В. П. Тугаринов заявлял: «Нельзя безоговорочно всех людей без исключения считать личностями, личность должна обладать чертами, которые свойственны лишь взрослому и психически нормальному человеку».[42]

С точки зрения закона и правовой науки, такие взгляды неприемлемы. Конституция РФ[43] не проводит различий между понятиями «личность» и «человек». В уголовном законодательстве эти понятия воспроизводятся как идентичные.[44]

Анализируя настоящую позицию, следует, видимо, согласиться с последним выводом О.Ф. Шишова и признать, что современное уголовное законодательство Российской Федерации действительно считает идентичными настоящие понятия, однако последнее является, скорее всего, недостатком юридической конструкции нашего законодательства.

В связи с чем, видимо, следует вначале разобраться с семантологическим содержанием самого этого понятия. В соответствии с семантикой русского языка «личность – (есть) человек – носитель каких-то свойств».[45] Следовательно, личность от человека отличает наличие каких либо особых свойств. Каких именно?

В соответствии с данными современной психологии «личность – это такая система психических регуляторов, которая обеспечивает ориентировку и поведение человека в надситуативных целостностях социальной среды, таких, как идеалы, мораль, истина и подобные всечеловеческие ценности[46] или «личность – специфическая человеческая система психических регуляторов активности человека, такая устойчивая функциональная система в психике, благодаря которой человек становится инициативным, целеустремленным, убежденным деятелем, способным не только приспосабливаться к среде обитания, но и улучшать ее».[47] Где последние также признают, что «личность есть относительно поздний продукт общественно-исторического и онтогенетического развития человека. Об этом писал, в частности, и С. Л. Рубинштейн.[48]

Последователи марксистко-ленинского учения, как представители материалистического направления в философии, в свою очередь указывали: «чтобы раскрыть содержание понятия «личность», надо, прежде всего, определить сущность человека как социального существа, ибо личности существуют только в человеческом обществе». По словам К. Маркса, «сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений».[49] Этот тезис Маркса направлен, прежде всего, против Фейербаха, который в понимании сущности человека исходил из представления об изолированном индивиде и считал, что индивиды, составляющие общество, связаны между собой «только природными узами». Фейербах не видел того, что «абстрактный индивид, подвергаемый им анализу, в действительности принадлежит к определенной общественной форме».[50] Понять, что представляет собой человек определенной эпохи, каковы его характерные особенности, объяснить, почему у него складывается такой, а не иной социальный облик, можно, только исходя из системы общественных отношений данного общества.

Общественные отношения обусловливают в немалой степени биофизические и в ещё большей степени психологические и другие особенности человека. Из марксистского определения сущности человека к совокупности всех общественных отношений отнюдь не следует, что марксизм сводит его целиком к этой социальной сущности, что свойства человека не связаны с его физическим бытием. Когда дело касается индивида, то он предстает перед нами как «совокупность физических и духовных способностей, которыми обладает организм, живая личность человека».[51]

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9