Под руководством
Микеланджело достраивалось само здание капеллы, увенчанной куполом, были
созданы им аллегорические статуи «День» и «Ночь», надгробная статуя Лорецо
Урбинского, «Мадонна с младенцем», а затем с конца 1526 по осень 1531г. В
работе последовал длительный перерыв, вызванный бурными политическими
событиями, произошедшими во Флоренции.
В эти трудные для
Италии годы усиливается военное соперничество между Францией и Испанией,
посягающих на отдельные разрозненные итальянские области. Вторгшиеся в 1527г
испанские войска Карла V на юг Италии, 7 мая заняли
Рим, подвергнув его страшному разграблению. Угроза иностранной интервенции
нависла и над Флоренцией. Население города поднимается на революционное
выступление против тирании Медичи, завершившееся изгнанием Медичи из Флоренции
и провозглашением республики.
Затем последовала
героическая оборона Флоренции против объединенных сил императора Карла V и примирившегося с ним папы Климента,
испугавшегося за судьбу своих родственников. Одиннадцатимесячная оборона
осажденной Флоренции вошла в историю города как одна из самых главных ее
страниц.
В борьбу за
свободу республики включился и Микеланджело. Он принимал участие в разработке
плана обороны города, а с апреля 1529г. На него было возложено заведование
всеми оборонительными укреплениями Флоренции. По свидетельству Кондиви, «приняв
на себя эту обязанность, Микеланджело возвел в городе для его защиты много
построек и окружил надежными укреплениями гору Сан Миниато, которая возвышается
над всеми окрестностями Флоренции».
В августе 1530г.
Флоренция пала под ударами превосходящих сил противника, учинившего жестокие
расправы над защитниками города. Гроза нависла и над Микеланджело. Но папа желал
завершения работы в капелле Медичи. Скульптор был вынужден подчиниться.
Настроение его, связанное с поражением Флоренции, наложило отпечаток на все его
дальнейшее творчество.
В 1534г.,
спасаясь от преследований герцога Алессандро Медичи, Микеланджело покинул
Флоренцию. И на этот раз навсегда. Он так и не завершил до конца статуй святых
Космы и Дамиана, исполненных по его моделям другими мастерами. И, тем не менее,
созданный им ансамбль, отличается своею цельностью, исполнен величия и
глубокого раздумья, торжественной и скорбной гармонии.
Микеланджело
изменил масштаб и пропорции капеллы, значительно увеличив ее высоту. Введя
дополнительный ярус с пилястрами, он перестроил, таким образом, общий характер
архитектурного пространства, с которым сливаются скульптуры, отошел от той
гармонии и равновесия форм, которые были предусмотрены первоначальным замыслом
и соответствовали старой ризнице Брунеллески, примыкающей к алтарю с северной
стороны.
Напряженность
устремленного ввысь архитектурного пространства капеллы Медичи соответствует
характеру размещенных здесь скульптурных произведений. Введя ряд узких
переходов из основного комплекса церкви Сан Лоренцо в капеллу, Микеланджело
усилил ощущение замкнутости, отрешенности помещения от внешнего мира. По
контрасту с нарочито малыми дверными проемами усиливается ощущение
величественности и высоты окружающегося пространства капеллы, четко
расчлененного на три яруса.
Темные,
зеленовато – серые карнизы, пилястры, арки люнетов, наличники и фронтоны окон
вносят конструктивную ясность, подчеркнутую всем построением капеллы. В нижнем
ярусе точно друг против друга размещены саркофаги герцогов Медичи – Джулиано
Немурского и Лоренцо Урбинского. В середине стены напротив входа установлена
статуя «Мадонны с младенцем», по обе ее стороны статуи святых Космы и Дамиана.
Таким образом, наиболее насыщенными архитектурными и скульптурными формами
оказались нижние ярусы боковых стен. Центральная часть каждой стены – гробницы
герцогов, примечательных лишь тем, что первыми в роду Медичи получили
герцогские титулы.
Статуи герцогов
расположены в тесных нишах над саркофагами. Их изображение не носит черт
портретного сходства, а скорее выражают представление о разных типах
человеческих характеров. Джулиано – с непокрытой головой, в доспехах античного
военачальника олицетворяет действенное начало Лоренцо в шлеме, затеняющем лицо,
сидит в позе глубокой задумчивости. Недаром еще в XVI в. эту статую называли мыслителем. При
всей идеальности пропорций фигур, правильности черт обе они отмечены печатью
усталости и меланхолии. Сжатые, стиснутые нишами, фигуры вызывают впечатление
напряженности и беспокойства.
Это впечатление
усиливается другими компонентами ансамбля, архитектурными и скульптурными.
Перед нишами с фигурами Джулиано и Лоренцо установлены массивные саркофаги на
высоких поддержках. Полуовальные крышки саркофагов, спускаясь к краям,
завершаются волютами. На этих покатых неустойчивых площадках крышек, словно
соскальзывая вниз, расположены аллегорические статуи. На саркофаге Лоренцо –
«Утро» и «Вечер», на саркофаге Джулиано - «День» и «Ночь». Эти обнаженные
мужские и женские фигуры идеальных пропорций и форм – олицетворение неумолимо
текущего времени. Вместе с фигурами Лоренцо и Джулиано они составляют правильные,
заключающиеся в воображаемый треугольник, устойчивые композиции. Отсюда и
прочность местонахождения каждой фигуры. Вместе с тем при всей рассчитанности
построения каждая из фигур полна естественности и красоты.
Но за
героической красотой в аллегориях времен суток есть ощущение глубокого
беспокойства и напряжения, выраженных и в позах, и в лицах статуй. Среди них
особенно прекрасна «Ночь», чем-то напоминающая охваченную смутными
предчувствиями Еву из росписей Сикстинской капеллы. Мучительно тревожны ее сны
– на это намекает трагическая маска под рукой «Ночи».
Чувства, гнетущие
Микеланджело, находят выражение не только в аллегорических фигурах, но во всем
ансамбле и даже в статуе «Мадонны с младенцем» («Мадонны Медичи»), которая
акцентирует среднюю часть стены между гробницами. К ней обращены сидящие в
своих тесных нишах статуи Джулиано и Лоренцо Медичи.
Образ мадонны,
проникнутый трагизмом мироощущения, - значителен, величав, и человечен.
Задумчив взгляд
мадонны, погруженной в свой внутренний мир. Ее поза, напряженная и динамичная,
беспокойный ритм складок одежды – все связывает ее с другими образами капеллы,
с самой архитектурой, формы которой то концентрируются, то разрежаются,
создавая впечатление напряженности целого. Только сильный, недетский, серьезный
младенец, тянущийся к груди матери, продолжает линию образов, полных
внутреннего заряда, которые были созданы художником ранее. Но общее настроение
скорби, глубокого тяжелого раздумья, горечи утраты передано в ансамбле капеллы
с удивительной целостностью и силой.
В этом
архитектурно-скульптурном ансамбле проявились чериы нового стиля. Гармоническая
ясность и уравновешенность форм раннего Возрождения, величавость массивных
полнокровных форм Высокого Возрождения уступают здесь место внутренней
напряженности, динамике форм позднего Возрождения.
Позднеримский
период творчества.
Черты искусства
позднего Возрождения, обозначившиеся в капелле Медичи, усилились в последующих
работах Микеланджело. Этот наиболее сложный и противоречивый период творчества
начинается с 1534г. и охватывает три последних десятилетия его жизни,
проведенные в Риме. В эти годы были созданы не только выдающиеся живописные и
скульптурные произведения, но и наиболее значительные графические и
архитектурные работы. К этому же времени относится большинство его поэтических
сочинений, замечательных стихотворений лирико-философского содержания.
Характерной
чертой позднего периода творчества Микеланджело является незаконченность многих
его скульптурных произведений, в которых выражены настроения скорбного
раздумья, трагической обреченности. В то же время в области архитектуры он
достигает триумфа, героической мощи, взлета, который позволяет поставить его
поздние архитектурные творения в ряд с самыми высочайшими достижениями гения.
Замечательно и
то, что Микеланджело до конца своих дней сохранял удивительную творческую
энергию. В обстановке нарастающего духовного одиночества, утративший немногих
друзей и близких, он продолжал свою беспримерную творческую деятельность,
сохраняя незыблемый авторитет в искусстве. Это позволяло ему работать
бескомпромиссно и вдохновенно.
Поздний период
творчества Микеланджело открывает огромная живописная работа - фреска «Страшный
суд». Расположена она на алтарной стене той же самой Сикстинской капеллы, где
ранее он расписал свод. Фреска эта завершила поразительный по художественно –
образному решению ансамбль, равный которому трудно найти не только в
итальянской, но и в мировой монументальной живописи.
Как тема росписи
«Страшный суд», так и характер ее решения свидетельствуют о тех сдвигах,
которые произошли в творческой эволюции мастера, особенно наглядной при
сравнении росписи алтарной стены и свода. Если ранее работа посвящена первым
дням творения и воспевала могучую творческую энергию человека, то «Страшный
суд» заключает идею крушения мира и возмездия за совершенные на земле деяния.
Работа над
фреской «Страшный суд» проходила в труднейшей обстановке. Заказ на нее был
получен еще при Клименте XVII, но реализация и завершение
росписей пришлось на время папства Павла III. Папа Павел III (из рода Фарнезе), как и его
предшественники, понимал силу воздействия произведений искусства и
исключительность роли Микеланджело. Хотя именно при этом папе процесс
деградации экономической жизни страны и резкого наступления контрреформации и
католической реакции продолжал резко углубляться.
Учрежденный папой
в 1540г. Орден иезуитов, оплот католической реакции и мракобесия, широко
распространил свою зловещую деятельность. Реорганизованная по образцу испанская
инквизиция становится душителем свободолюбивых гуманистических идей
Возрождения, создает атмосферу травли и преследования всего прогрессивного.
Творчество Микеланджело в Средней Италии остается по существу единственным
оплотом гуманистических идей Возрождения.
И снова шесть лет
(1535-1541) напряженнейшего труда связывают Микеланджело с Сикстинской
капеллой. На этот раз он покрывает росписью около 200 кв. м алтарной стены
капеллы.
Создавая
«Страшный суд», Микеланджело решал сложнейшую задачу – сочетать роспись
алтарной стены с исполненной ранее фреской свода таким образом, чтобы не
помешать восприятию кайлой из них и вместе с тем объединить их в одном
ансамбле. И художник блестяще справился с этой задачей.
Если роспись
свода представляет собой сложную систему с архитектонически-ясными членениями и
многочисленностью сменяющих одна другую композиций и образов, то алтарная стена
занята одной гигантской композицией. Ритмически объединены в ней между собой
множество групп и фигур. Пространство в этой фреске – неглубоко, но оно словно
обладает способностью к бесконечному расширению во все стороны, что
способствует увеличению масштабности, монументальности изображения.
Среди огромного
множества фигур и групп ясно обозначается центр фрески, в котором
вырисовывается на фоне неба мощная фигура Христа, творящего суд. Отдаленный от
массы грешников и праведников пространственной паузой, он словно концентрирует
накал чувств и воли. Выражение его лица спокойно – уверенное. Жест правой руки
– решительный и властный. Это жест доминирует. Он творит суд, указывает,
повелевает. Скорбная мадонна, изображенная рядом с Христом, словно подтверждает
непреложную справедливость его решений.
Вокруг этих
центральных фигур в сложном ритме расположены вереницы людей, фигуры
праведников и грешников, призванных на страшный суд. Они составляют толпы,
среди которых выделяются группы и персонажи. Их мощные обнаженные тела
выделяются на фоне грозового неба и блеска молний.
Сверху, под
арками свода, поднятые ураганом орудия пыток Христа – крест и колонна – и
ухватившиеся за них люди, увлекаемые неодолимой силой.
По сторонам
Христа и вокруг него – праведники и грешники. Среди них выделяются справа от
Христа могучая фигура апостола Петра с ключами и мученики с орудиями пыток:
Себастьян – со стрелами, Екатерина – с колесом, Варфоломей – с ножом и
содранной кожей. Многие из них сильно индивидуализированы. Так в устрашающем
образе Варфоломея обнаруживаются черты сходства с известным литератором и памфлетистом
того времени Пьетро Аретино. Его отношения с Микеланджело были сложными. Начав
с пылкого восхваления художника, Аретино закончил тем, что обрушил на него
страшное обвинение в ереси. На коже, которую держит в руке Варфоломей,
Микеланджело поместил автопортрет в виде трагической маски.
В группе
низвергаемых в ад грешников, в фигуре с ключами- символом папской власти,
усматривали изображение папы Николая III , а в ползущих и высовывающихся из- за Адама и св. Петра фигурах
находили черты сходства с папами Павлом III и Климентом XVII.
В нижней части
фрески, под фигурами трубящих ангелов, дано изображение ада, земной тверди,
вносящее ощущение относительной устойчивости в общее решение фрески. Здесь
адская река и Харон, перевозчик душ грешников – мотив, навеянный «Божественной
комедией» Данте. Здесь также изображена масса персонажей с остро характерными,
почти портретными чертами. В отталкивающем образе Миноса, судьи с ослинысм
ушами, современники Микеланджело замечали сходство с папским церемонемейстером
Бьяджо да Чезена.
Еще при жизни
Микеланджело фреска была подвергнута варварско – лицемерной трансформации. По
приказу папы другим художником были приписаны драпировки, частично прикрывшие
наготу грешников. С усилением феодально-католической реакции были намерения
вовсе уничтожить это великое творение Микеланджело, и только вмешательство
живописцев римской академии св. Луки позволило сохранить эту поразительную
фреску.
«Страшный суд» -
грандиозная массовая сцена, единая по построению композиции, с ясно выраженным
центром и вихреобразными ритмами движений. Сама массовость изображения,
безграничность пространства, приобретающего космический размах, характеризуют
новый масштаб росписи. Изменилась и трактовка образов. Вера в безграничные
возможности человека сменяется горечью разочарований.
И все же
Микеланджело не может отказаться полностью от своего идеала всесильной
творческой личности, прекрасного человека, который находит наиболее полное
воплощение в образе Христа, творящего суд и восстанавливающего справедливость.
Кстати сказать, и те, над которыми он творит суд, при всем безмолвии все еще
остаются физически могучими людьми. В этой несоответствии физической силы и
подавленной воли заложено противоречие образного смысла росписи, ее глубокий
внутренний драматизм. «Страшный суд» вошел в ансамбль Сикстинской капеллы,
внеся свой могучий драматический аккорд в ее героическое звучание.
Активное волевое
начало определяет смысл скульптурного бюста Брута (1537-1538, Флоренция,
Национальный музей). В этом историческом поротрете борца за свободу республики
против тирании Микеланджело выразил свои республиканские убеждения.
Бюст Брута явился
своего рода откликом на убийство в 1537г. тирана Флоренции, ненавистного
Алессандро Медичи его родственником Лоренцино. В устранении тирана скульптор
видел надежду на восстановление республики. В действительности же смерть
Алессандро Медичи не привела ни к каким общественным сдвигам.
По сравнению с
прежними скульптурными произведениями Микеланджело, в которых особое внимание
было обращено на пластику человеческого тела и его динамику, в бюсте Брута
скульптор сосредоточивается на характеристике духовной жизни героя. Сила
образа, решительность и активность его подчеркнуты своеобразным поворотом
головы, горделивым и стремительным. Крупные черты лица, волевого и
значительного, устремленный вдаль взгляд, сдвинутые брови – все дышит страстной
убежденностью. Не утрачивая масштабности образа, Микеланджело все более уходит
здесь от образа идеального к индивидуализации и характерности.
«Брут» - образ
народного трибуна. Героизм его обусловлен осознанной исторической миссией.
Отсюда проявление воли, убежденности, благородства и ума.
Бюст Брута не был
закончен. Богатейшая его пластика сохранила следы энергичной рубки шпунтом по
мрамору. Но и сама эта волевая манера исполнения соответствует характеру
образного строя произведения, в котором создан один из самых значительных,
многоплановых и ярких образов гражданственного звучания не только в искусстве
Микеланджело, но и во всем искусстве эпохи Возрождения.
Заключительный
этап творчества.
Творческую
эволюцию Микеланджело – живописца завершают фрески, исполненные для капеллы
Паолины в Ватикане на сюжеты «Обращение апостола Павла» и «Распятие апостола
Петра» (1542-1550). В них еще более усиливаются ноты трагедийности. Еще острее
становятся характерные типы. Необычная точка зрения сверху приводит к специфическому
ракурсу изображения, в котором резко разграничены сферы светлого неба и тяжелой
темной земли, привлекающей основное внимание мастера.
Страницы: 1, 2, 3, 4
|