над православными, жившими на территории Речи Посполитой. Польские пушки

громили Смоленск. Сигизмунд хотел сам стать царем Руси сам и искоренить

православие. Но из тактических соображений решил временно согласиться на

передачу московского престола сыну. 4 февраля под Смоленском тушинцы

подписали договор о передаче власти королевичу Владиславу. Однако король не

послал помощь тушинцам. Поэтому в начале марта 1610 года пан Ружинский

поджег тушинский городок и двинулся под Волоколамск навстречу Сигизмунду.

Однако лишь немногие из русских тушинцев последовали за ним, большая же

часть поехала с повинную в Москву либо в Калугу.

А Скопин тем временем все торговался со шведами в Александровской слободе.

Несмотря на сопротивление [129] жителей, Корела была сдана шведам. Мало

того, царь Василий должен был обязаться:

"Наше царское величество вам, любительному государю Каролусу королю, за

вашу любовь, дружбу, вспоможение и протори, которые вам учинились и вперед

учинятся, полное воздаяние воздадим, чего вы у нашего царского величества

по достоинству ни попросите: города, или земли, или уезда".

Шведы утихомирились и двинулись со Скопиным вперед. 12 марта 1610 года

Скопин и Делагарди торжественно въехали в Москву. Однако 23 апреля князь

Скопин-Шуйский на крестинах у князя Ивана Михайловича Воротынского занемог

кровотечением из носа и после двухнедельной болезни умер. Пошел общий слух

об отраве. Современники подозревали в отравлении царского брата Дмитрия

Шуйского. Царь Василий был стар и бездетен, его наследником считал себя его

брат Дмитрий. Удачливый Михаил Скопин-Шуйский мог стать его конкурентом.

Смерть Скопина стала тяжелым ударом для царя Василия. Вдобавок царь

совершил непростительную, хотя и последнюю глупость — назначил командовать

войском вместо Скопина бездарного Дмитрия Шуйского.

40-тысячное русское войско вместе с 8-тысячным отрядом Делагарди двинулось

на выручку Смоленска. В ночь с 23 на 24 июня 1610 года польское войско под

командованием гетмана Жолкевского атаковало рать Шуйского у деревни

Клушино. Поначалу сражение шло с переменным успехом. Но в середине дня

немцы, составлявшие значительную часть шведского наемного войска, перешли

на сторону поляков. Шведские военачальники Делагарди и Горн собрали меньшую

часть наемников (этнических шведов) и ушли на север к своей границе.

Русское войско бежало. Дмитрий Шуйский возвратился в Москву "со срамом".

Вину за измену наемников летописец возлагает на Дмитрия Шуйского:

"Немецкие люди просили денег, а он стал откладывать под предлогом, что

денег нет, тогда как деньги были. Немецкие люди начали сердиться и послали

под Царево-Займище сказать Жолкевскому, чтоб шел не мешкая, а они с ним

биться не станут".

В самой Москве против царя Василия возник заговор. Формально руководителями

его стали честолюбивый Гедеминович, князь Василий Голицын, сам метивший в

цари, настроенный в пользу поляков боярин Иван Салтыков и неутомимый

участник всех заговоров смутного времени рязанский дворянин Захар Ляпунов.

На деле же все нити заговора тянулись к Филарету Романову. Не знаю, как его

и назвать летом 1610 года — вроде с патриархов его никто не снимал, царское

наказание ему не назначалось, но с другой стороны рядом с Романовским домом

были патриаршие палаты, где сидел патриарх Гермоген.

17 июля 1610 года Василия Шуйского заговорщики согнали с престола. То есть

ни революции, ни даже бунта не было. Просто толпа заговорщиков явилась в

Кремль и выгнала Шуйского из царского дворца. Шуйскому пришлось перебраться

в собственный дом. Однако патриарх Гермоген не поддержал заговорщиков,

против выступила и часть стрельцов. Тогда 19 июля тот же Захар Ляпунов с

толпой заговорщиков ворвался в дом Шуйского, и над стариком совершили обряд

пострижения в монахи. Причем монашеские обеты произносил вместо него

заговорщик князь Тюфякин, а сам Шуйский орал, что отказывается, и отчаянно

сопротивлялся. Кстати, патриарх Гермоген не признал такого насильственного

пострижения и назвал монахом князя Тюфякина, а не Шуйского. Но, увы, мнение

законного патриарха уже не имело значения. Василий Шуйский был заточен в

Чудовом монастыре, а затем передан вместе с братьями полякам. По приказу

польского короля Василия Шуйского с братьями несколько месяцев содержали в

тюрьме, а затем тайно убили.

После свержения Шуйского реальная, точнее, хоть какая то власть оказалась в

руках нескольких московских бояр. Но эта власть распространялась в основном

на Москву. 27 августа жители Москвы по наущению этих бояр целовали крест

королевичу Владиславу. Ночью с 20 на 21 сентября польское войско по сговору

с боярами тихо вошло в Москву.

Так Москва оказалась во власти поляков, также поляки заняли Можайск, Верею

и Борисов для обеспечения своих коммуникаций. В большинстве регионов царила

анархия. [130] Какие-то города целовали крест Владиславу, какие-то —

Тушинскому вору, а большинство местностей жили сами по себе.

11 декабря 1610 года на охоте татарская охрана убила Лжедмитрия.

Предполагают, что начальник татарской стражи Петр Урусов был подкуплен

поляками. Через несколько дней после его смерти Марина Мнишек родила сына

Ивана, но это уже не смогло предотвратить развал войск самозванца. Угроза

со стороны Лжедмитрия II, из-за которой многие города целовали крест

царевичу Владиславу, миновала. С другой стороны, король Сигизмунд и не

думал посылать Владислава в Москву, твердо заявив московским властям о

намерении самому сесть на престол.

А это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Одно дело иметь на

престоле 15-летнего юношу, который по соглашению с Жолкевским должен был

принять православие. И совсем другое дело стать подданными католика

Сигизмунда, который одновременно оставался бы еще и польским королем, то

есть фактически произошло бы присоединение России к Польше.

Союзники становятся врагами

Между тем шведы, убежавшие из-под Клушина, и новые отряды, прибывшие из

Выборга, попытались захватить северные русские крепости Ладогу и Орешек, но

были отбиты их гарнизонами. Шведы контролировали только город Корелу. Кроме

того, им удалось захватить некоторые участки побережья Баренцева и Белого

морей, включая Колу. В марте 1611 года войска Делагарди подошли к Новгороду

и стали в семи верстах у Хутынского монастыря. Делагарди послал спросить у

новгородцев, друзья они или враги шведам и хотят ли соблюдать Выборгский

договор? Новгородцы ответили, что это не их дело, что все зависит от

будущего государя московского.

Узнав, что земля встала против Владислава, Москва выжжена поляками, которые

осаждены первым земским ополчением Ляпунова, шведский король отправил

грамоту предводителям ополчения. В ней предписывалось не выбирать в цари

представителей иностранных династий [131] (он, естественно, имел в виду

поляков), а выбрать кого-либо из своих. В ответ на это приехавший в

Новгород от Ляпунова воевода Василий Иванович Бутурлин предложил Делагарди

съезд, на котором объявил, что вся земля просит шведского короля дать на

Московское государство одного из сыновей. Переговоры затянулись, так как

шведы, подобно полякам, требовали прежде всего денег и городов.

Между тем в Новгороде происходили события, которые давали Делагарди надежду

легко овладеть им. По шведским данным сам Бутурлин, ненавидевший поляков и

подружившийся с Делагарди еще в Москве, дал ему теперь совет занять

Новгород. По русским данным между Бутурлиным и воеводой князем Иваном

Никитичем Одоевским Большим было несогласие, мешавшее последнему принять

деятельные меры для безопасности города. Бутурлин общался со шведами,

торговые люди возили к ним всякие товары, и когда Делагарди перешел Волхов

и стал у Колмовского монастыря, то Бутурлин продолжал общаться с ним и

здесь. В довершение всего, между ратными и посадскими людьми не было

единогласия.

8 июля 1611 года Делагарди попытался взять Новгород штурмом, но понес

большие потери и вынужден был отступить. При этом к шведам попал в плен

некий Иван Шваль — холоп дворянина Лухотина. Шваль знал, что город плохо

охраняется, и обещал провести туда шведов. Действительно, в ночь на 16 июля

холоп провел шведов через Чудинцовские ворота так, что никто этого не

заметил. О присутствии шведов в городе стало известно только тогда, когда

они напали на сторожей. Первое сопротивление шведы встретили на площади,

где находился Бутурлин со своим отрядом. Но сопротивление это было

непродолжительным — вскоре Бутурлин отступил за стены города, а его казаки

и стрельцы ограбили все встретившиеся им на пути лавки и дворы под тем

предлогом, чтоб добро не досталось шведам.

Было еще сильное, но бесполезное сопротивление в двух местах. Стрелецкий

голова Василий Гаютин, дьяк Анфиноген Голенищев, Василий Орлов и казачий

атаман Тимофей Шаров с отрядом из сорока казаков решили защищаться до

последнего. Шведы уговаривали их сдаться, [132] но они предпочли погибнуть

за православную веру. Софийский протопоп Аммос заперся на своем дворе с

несколькими новгородцами, они долго отбивались от шведов, перебив многих из

них. Аммос был в это время под запрещением у митрополита Исидора.

Митрополит служил молебен на городской стене, видел подвиг Аммоса, заочно

простил и благословил его. Шведы, озлобленные сопротивлением, подожгли двор

протопопа, и он погиб в пламени со своими товарищами: ни один не сдался

живым в руки шведам.

Это были последние защитники Новгорода. Митрополит Исидор и князь

Одоевский, видя, что ратных людей нет в городе, послали договариваться с

Делагарди. Первым условием была присяга новгородцев шведскому королевичу.

Делагарди со своей стороны обязался не разорять Новгород и был пущен в

кремль. До прибытия королевича новгородцы должны были повиноваться

Делагарди.

В находившемся рядом Пскове царило безвластие. Но, как говорится, свято

место пусто не бывает. 23 марта 1611 года в Иван-городе появился вор

Сидорка, назвавшийся царевичем Дмитрием (Лжедмитрий III). Самозванец

рассказал горожанам, ч-то он якобы не был убит в Калуге, а "чудесно спасся"

от смерти. В Иван-городе на радостях три дня звонили в колокола и палили из

пушек.

Лжедмитрий III вступил в переговоры со шведским комендантом Нарвы Филиппом

Шедингом. Когда шведский король узнал из донесения Шединга о явлении

спасенного Дмитрия, то направил в Иван-город своего посла Петрея, в свое

время бывшего в Москве и видевшего Лжедмитрия I. Прибыв в Иван-город,

Петрей увидел перед собой явного проходимца, после чего шведы прекратили

всякие контакты с ним.

8 июля 1611 года самозванец явился под стены Пскова. На выручку Пскову

шведы направили отряд Горна. Лжедмитрий III испугался и отступил к Гдову.

Горн отправил укрепившемуся в Гдове Лжедмитрию послание, где писал, что не

считает его настоящим царем, но так как его "признают уже многие", то

шведский король дает ему удел во владение, а за это пусть он откажется от

своих притязаний в пользу шведского королевича, которого русские [133] люди

хотят видеть своим царем. Самозванец отказался, его войска сделали вылазку

из Гдова и прорвались в Иван-город.

3 июня 1611 года пал Смоленск. Теперь у короля были развязаны руки, но из-

за нехватки денег и ряда других причин Сигизмунд не спешил к Москве.

Первое ополчение не сумело даже организовать полную блокаду Москвы.

Отдельные польские отряды прорывались в Москву и из нее. Подвоз

продовольствия осажденным полякам хоть и с перебоями, но все-таки шел. В

Москве интервенты захватили огромное количество пороха и мощную артиллерию.

В результате получилась не правильная осада, а скорее стоянка ополчения под

Москвой.

Ляпунов попытался организовать нечто вроде временного правительства в

лагере ополчения. Управление регионами осуществлялось посредством рассылки

грамот от имени "бояр и воевод, и думного дворянина Прокопия Ляпунова".

Причем имена бояр не указывались. Самым "родовитым" из этого правительства

был князь Трубецкой, получивший боярство в Тушине. Однако и такое

правительство не устраивало казаков. В соперничество с Ляпуновым вступил

казачий атаман Иван Заруцкий.

30 июня казаки Заруцкого вызвали в свой круг Прокопия Ляпунова и предъявили

ему поддельное письмо антиказачьего содержания. Ляпунов посмотрел на

грамоту и сказал: "Рука похожа на мою, только не я писал". Но казакам был

нужен лишь повод, и через секунду Ляпунов лежал мертвый под казачьими

саблями.

Через несколько дней казаки устроили новую провокацию. В стан ополчения

была доставлена икона Казанской Богоматери. Духовенство и все служилые люди

пошли пешком навстречу иконе, а Заруцкий с казаками выехали верхом. Казакам

не понравилось, зачем служилые люди захотели отличиться благочестием, и

начали издеваться над ними. Дело кончилось убийством нескольких десятков

человек, среди которых были дворяне и стольники. После всего этого

большинство служилых людей покинуло лагерь ополчения. Под Москвой остались

казаки и немногочисленные дворяне, в основном те, кто служил Лжедмитрию II

в Тушине и Калуге. [134]

Теперь первое ополчение фактически превратилось в банду разбойников. Чтобы

придать ему хоть какую-то легитимность, вожди ополчения лихорадочно стали

искать претендента на престол, за "справедливое" дело которого они, де,

воюют. Младенец Иван, сын Марины Мнишек, явно не проходил по возрасту. В

итоге 2 марта 1612 года казачий круг провозгласил государем псковского

самозванца, Лжедмитрия III. Заруцкий и Трубецкой вместе со всем ополчением

целовали крест "Псковскому вору".

Опять на Руси было безвластие, опять русские люди должны были выбирать

между плохим и очень плохим, то есть между воровскими казаками Заруцкого и

ненавистником православия Сигизмундом.

4 декабря 1611 года Лжедмитрий III торжественно въехал в Псков, где

немедленно был "оглашен" царем. Но, увы, его "царствование" продолжалось

недолго. В Пскове возник заговор против самозванца. 18 мая 1612 года

Лжедмитрий III бежал из города, однако через два дня был пойман и в цепях

доставлен в Псков. 1 июля его повезли в Москву. По дороге на конвой напали

казаки пана Лисовского. Псковичи убили "вора" и кинулись бежать.

Но вернемся к событиям в Новгороде. 27 августа 1611 года шведскому королю

Карлу из Новгорода были отправлены послы, но вручать грамоты им пришлось

уже новому королю Густаву II Адольфу, так как 29 октября Карл IX умер. В

феврале 1612 года на сейме в городе Нючёпинг (Норчепинг) Густав II Адольф

заявил новгородским послам, что сам он только новгородским царем быть не

желает, а хочет быть общерусским царем, а в случае невозможности этого

предпочитает отторжение от России части ее территории и присоединение ее к

Шведскому королевству. Что же касается кандидатуры принца Карла-Филиппа, то

в случае прибытия за ним представительного новгородского посольства он

отпустит его для занятия новгородского и, возможно, московского престола.

Между тем шведы, где силой, где посулами к середине 1612 года овладели

городами Орешек, Ладога, Тихвин, а также Сумским острогом на Белом море.

[135]

В Нижнем Новгороде Кузьма Минин и Дмитрий Пожарский сформировали второе

ополчение. В отличие от первого ополчение это были не казацкие "воровские"

отряды, а регулярное войско, состоявшее из дворян и служилых людей. Поход

второго ополчения и взятие им Москвы хорошо известны каждому читателю.

Автору же остается лишь обратить внимание на ряд неоспоримых фактов,

которые, тем не менее, до сих пор замалчивались.

Дореволюционные и советские историки существенно исказили образ Дмитрия

Михайловича Пожарского (1578-1642). Делалось это с разными целями, а

Страницы: 1, 2, 3, 4