верить, что Сталин – отец народов и прочее. Но они видели, что в его руках

власть и что он так или иначе охраняет наследие Октябрьской революции. Они

обещали ему свою верность без всякой задней мысли. Они, хотя и с горьким

чувством, жертвовали своей личностью, своим достоинством во имя

политической цели, которую они ставили выше всего. Тем не менее они не

спаслись. Сталин не верил им. Он вообще не способен верить в бескорыстные

мотивы, самоотвержение, которое ставит политическую цель выше личного

честолюбия и даже личного достоинства. Он считал, что они хотят обмануть

его. И так как он знал, что они не считают его великим человеком, а только

человеком, занимающим великое место, он ненавидел их двойной ненавистью.

Ему нужен был только повод, благоприятная обстановка, политическая цель,

чтобы истребить их и отомстить им за свою посредственность. Все они были

арестованы в 1936 году, высланы, многие расстреляны. Почему Сталину

понадобилось разрушать, истреблять этих людей, которые в известном смысле

были преданы ему вдвойне?

И этот процесс как и другие процессы сталинской политики развивался

медленно, автоматически и имел свою логику. Сперва Сталин не доверял и

нередко вполне основательно, покаяниям, опасаясь применения политики

троянского коня. С течением времени, путем контроля, отбора, обысков,

перлюстрации переписки и так далее опасение отпало. В партии были

восстановлены, правда, на второстепенных советских постах те, кто искренне

покаялись. Но когда наступила пора московских театральных процессов, все

эти бывшие члены оппозиции, хорошо знакомые с условиями оппозиции, хорошо

знавшие вождей оппозиции и действительное содержание их работы, становились

величайшей опасностью для адского замысла истребления старшего поколения

революционеров. В населении оказались рассеяны многие тысячи, десятки тысяч

свидетелей оппозиционной деятельности Троцкого, Зиновьева, Каменева и

других. Они могли шепнуть ближайшим друзьям, что обвинение есть подлог. От

друзей к друзьям это обличение могло распространиться по всей стране.

Опасных свидетелей надо было устранить.

Но было и другое соображение более близкого личного характера, которое,

несомненно, играло немалую роль в политической психологии Сталина.

Параллельно с истреблением оппозиции шло его личное обоготворение. Шла

перестройка его биографии, ему приписывались черты, которых он не имел,

качества, которыми он не располагал, подвиги, которые он не совершал. Между

тем, среди оппозиционеров и вполне искренне раскаявшихся были сотни и

тысячи людей, которые с ним близко соприкасались, которые знали его

прошлое, которые разделяли с ним тюрьмы и которых нельзя было обмануть,

хотя бы они и делали все от них зависящее, чтобы быть обманутыми. По мере

того как прежде в пропаганде, в печати, в школах поднималась волна

отвратительного византийства, Сталин никак не мог терпеть на ответственных

административных постах людей, которые знали правду и которые сознательно

говорили ложь в качестве доказательства своей верности вождю. К преданным,

но знающим прошлое, Сталин относился, пожалуй, с большей враждою, с большей

неприязнью, чем к открытым врагам. Ему нужны были люди без прошлого,

молодежь, которая не знала вчерашнего дня, или перебежчики с другого

лагеря, которые с первых дней смотрели на него снизу вверх, ему было

необходимо полное обновление всего партийного и советского аппарата.

Сталин не умен в подлинном смысле слова. Все низшие стороны интеллекта

(хитрость, выдержка, осторожность, способность играть на худших сторонах

человеческой души) развиты в нем чудовищно. Чтобы создать такой аппарат,

нужно было знание человека и его потайных пружин, знание не универсальное,

а особое, знание человека с худших сторон и умение играть на этих худших

сторонах. Нужно было желание играть на них, настойчивость, неутомимость

желания, продиктованная сильной волей и неудержимым, непреодолимым

честолюбием. Нужна была полная свобода от принципов и нужно было отсутствие

исторического воображения. Сталин умеет неизмеримо лучше использовать

дурные стороны людей, чем их творческие качества. Он циник и апеллирует к

цинизму. Он может быть назван самым великим деморализатором в истории.

Именно эти стороны характера – при определенных исторических условиях -

обеспечили Сталину его нынешнее положение. При исключительном, поистине

дьявольском честолюбии и столь же исключительной воле он отличался общей

посредственностью умственных качеств. Из этого основного противоречия –

флегматичности натуры – выросла осторожность, вкрадчивость, хитрость,

получившие в свою очередь сверхъестественное развитие. Мы имеем здесь ту

сверхкомпенсацию, которая нередко в биологическом мире заполняет

органическую слабость. Отсюда же из этого противоречия, которое через всю

его жизнь проходило, взялась и зависть – внутренняя незаживляющая рана – и

ее молочная сестра – мстительность.

Осетины известны своей мстительностью. У них сохранились еще, по крайней

мере, в годы юности Сталина, обычаи кровавой мести из рода в род. Сталин

перенес этот обычай в сферу высокой политики. Говорят, у хеврусов

существовал такой обычай кровавой мести. Если хеврусы хотели кому-либо

мстить, они бросали на могилу родственников своих врагов дохлую кошку.

Сталин, когда пришел к власти, все свои обиды, огорчения, ненависти и

привязанности перенес с маленького масштаба провинции на грандиозные

масштабы страны. Он ничего не забыл. Его память есть прежде всего

злопамятство. Он создал свой пятилетний и даже десятилетний план мести (

процессы ).

Его отношение к людям было неизменно окрашено недоброжелательством и

завистью. Он уже с этого времени стал отмечать тех, которые намеренно или

по невниманию наступали ему на ноги. Его честолюбие перекликались с

мстительностью. Уже в духовной семинарии, он в борьбе с монахами, в борьбе

с соперниками среди воспитанников научился подмечать слабые стороны людей,

чтобы бить противника в слабые места. В среде южан-кавказцев, быстро

воспламеняющихся, но и быстро остывающих, восприимчивых, нередко мягких и

сентиментальных, он научился сознавать свои преимущества – осторожность,

хитрость и холодную выдержку.

Честолюбие Сталина ожесточилось после ряда неудач и долгого ожидания. Он

открыто ставит свою кандидатуру на первое место в партии и государстве с

1929 года, когда он читает впервые на Четырнадцатом съезде политический

доклад. Ему 47 лет. На съезде во время доклада он имеет вид экзаменующегося

новичка. Он делает грубые ошибки, о которых шушукаются в кулуарах. Но

аппарат уже безраздельно в его руках. Он диктатор. Страна этого не знает.

Аппарату поручается сообщить ей об этом.

Трудно, невозможно понять и объяснить перелом в психике Сталина к концу

двадцатых годов, обостривший самые скверные черты его характера, если не

учитывать те неприятности, которые обрушились на Сталина в личной жизни.

Много сил, нервов, душевной энергии расходовал он на работе. И ему,

человеку впечатлительному, замкнутому, очень нужен был домашний уют, теплая

семейная атмосфера, где он мог бы сбросить напряжение, получить разрядку.

Сталин очень стремился к этому, хотел иметь надежный семейный очаг и не

просто красивую жену, а верного единомышленника и ласковую добрую хозяйку.

Это ведь очень важно, когда есть надежный тыл, где можно успокоиться,

восстановить силы. Особенно, когда тебе уже под пятьдесят. Но ничего

подобного у Сталина не имелось. Дома не получал он ни радости, ни

отдохновения. Одна лишь дополнительная нервотрепка. И чем дальше, тем

сильнее...

В общем, все эти обстоятельства привели Сталина к частым срывам,

расстройствам, он часами стоял возле зеркала, держа в руке поднятую бритву

и смотрел в никуда.

Ему вызвали лучшего, тогда, в Москве врача, Бехтерева Владимира

Михайловича. Тот тщательно осмотрел Сталина два раза: утром и поздно

вечером, но заключение его было безрадостным. Неуравновешенная психика.

Прогрессирующая паранойя с определенно выраженной подозрительностью и

манией преследования. Болезнь обостряется сильным хроническим

переутомлением, истощением нервной системы. Только исключительная сила воли

помогает Сталину сохранять рассудительность и работоспособность, но и этот

ресурс не безграничен. Однако на самого Сталина заключение Бехтерева не

произвело особого впечатления. Ему раньше уже говорили о заболевании и

довольно давно, еще до революции. Один из Сванидзе говорил, что Сталин

обращался к психиатру, после рождения Якова.

Отойти от дел и лечиться он не мог. Для него это было равно политической

смерти. Если устраниться от руководства - значит, навсегда: конкурентов

много. Тем более - лечение у психиатра. Сумасшедший, псих - разве может

такой человек занимать руководящий пост?!

Да что там лечение: Сталин боялся как бы не получил огласку сам визит

Бехтерева. Но совсем другое, если о болезни скажет сам Бехтерев. А он стар,

рассеян и вообще вне контроля. Мало ли что может сорваться с его языка. И

тогда конец политической карьере. Этот новый пунктик очень сильно давил на

психику Сталина. Успокоился он лишь тогда, когда профессор умер.

Через некоторое время, внезапно умерла Надежда Сергеевна Аллилуева. Перед

смертью она написала письмо, содержание которого в целом, в общем, не

важно. Достаточно лишь первых строк, повторяющих то, что она сказала как-то

на банкете: «Надо быть воистину гениальным человеком, чтобы оставить без

хлеба такую страну, как Россия», и тут же сугубо личный упрек: она забыла,

она даже припомнить не может, когда вместе ходили в театр...

Все эти события все сильнее и сильнее обостряли основные качества

личности, за которые его все больше и больше боялись. На семейном фронте он

потерпел поражение, а на политическом он был единственным и полным

победителем. Он сотворил свой собственный мир из страны. В Советском Союзе

существует правящая иерархия, строго централизованная и совершенно

независимая от так называемых Советов и народа. Подбор идет сверху вниз.

Сталин имеет в своих руках власть абсолютного самодержавца. Бюрократия

располагает огромными доходами не столько в денежном, сколько в натуральном

виде: прекрасные здания, автомобили, дачи, лучшие предметы употребления со

всех концов страны. Верхний столб бюрократии живет так, как крупная

буржуазия капиталистических стран, провинциальная бюрократия и низшие слои

столичной живут, как мелкая буржуазия. Бюрократия создает вокруг себя опору

в виде рабочей аристократии; т.к. герои труда, орденоносцы и прочие все они

пользуются привилегиями за свою верность бюрократии, центральной и местной.

Все они пользуются заслуженной ненавистью народа. И при всем этом в стране

царит террор Сталина…

Подведу некоторый итог всему выше написанному. В чем же все-таки

сущность беспринципного политиканства? В том, что по одному вопросу

сегодня придерживаются одних убеждений, а назавтра – прямо

противоположных. Сегодня доказывается одно, а назавтра по тому же вопросу,

при тех же условиях – другое. При этом беспринципный политикан и в том и в

другом случае считает себя правым и последовательным. Он спекулирует на

том, что массы сегодня часто забывают о том, что им говорилось и

обещалось вчера, а назавтра забудут то, что им говорилось сегодня.

Если же массы замечают трюк, то беспринципный политикан свой переход на

другую точку зрения старается обосновать тем, что теперь якобы

политическая и экономическая обстановка, соотношение классовых сил

радикально изменились, и поэтому нужны другая политика, тактика,

стратегия и прочее.

Сталин как вождь и теоретик

Гений и злодейство

Две вещи несовместные...

А.С. Пушкин

Партийный аппарат и кучка окружающих Сталина карьеристов и льстецов

упорно, изо дня в день, из месяца в месяц, на всех перекрестках трубят о

том, что Сталин – великий теоретик и вождь, гениальный ученик Ленина. Его

имя в настоящее время эти "ученые" карьеристы ставят рядом с именами

Маркса, Энгельса и Ленина. Всякого, кто этого не делает, берут под сомнение

и "обстрел".

Сталин, уцепившись за Маркса, Энгельса и Ленина, за их спиной

мошенническим способом намерен пробраться в ряды учителей рабочего класса.

Если история не признает его великим человеком, то он не намерен

признавать историю и с помощью своих "ученых" карьеристов хочет

переделать ее заново.

Если он никогда не способен подняться на вершины теоретического и

духовного величия Маркса, Энгельса и Ленина, то он намерен, наоборот, их

опустить до уровня своего собственного ничтожества. Если господствующие

классы с помощью печати и обработки сознания масс превращали иногда

гениальных людей в авантюристов, то почему же господствующая группа

авантюристов не может его превратить в гениального человека!

Ленин был вождем, но не был диктатором. Сталин, наоборот,

является диктатором, но не является вождем. Какая разница между вождем и

диктатором? Подлинный вождь выдвигается прежде всего движением масс, он

опирается в первую очередь на массы и на их доверие, он глубочайше связан

с массами, постоянно вращается среди них, он идет во главе их, говорит

им правду не обманывает их, и массы убеждаются на собственном опыте в

правильности его руководства и его поддерживают. Таков был именно

Ленин. Диктатор, наоборот, большей частью приходит к власти или через

подавление революции, или после спада волны революции, или через

внутренние комбинации правящей группы, или через дворцовый переворот,

опираясь на государственный или партийный аппарат, армию, полицию. Диктатор

опирается в основном не на массы, а на свою верную клику, на армию, на

государственный или партийный аппарат; он не связан с массами, он не

вращается среди них, он может с ними заигрывать и льстить им, но он

обманывает массы, он правит не потому, что массы ему доверяют, а чаще всего

вопреки этому. Политика диктатора – это политика внутренних закулисных

комбинаций, политика подбора лично ему верных людей, политика

оправдания, защиты и возвеличивания его господства. Наполеон, Муссолини,

Пилсудский, Хорти, Примо де Ривера, Чан Кайши и прочие – все они в

основном укладываются в эту характеристику. В эту характеристику

укладывается и диктатура Сталина, хотя его диктатура и отличается коренным

образом от буржуазных диктаторов тем, что она выросла на базе

пролетарской диктатуры, являясь искажением пролетарской диктатуры и

Страницы: 1, 2, 3, 4