Департамент религиозных учреждений занимался мечетями, монастырями,

назначением и смещением имамов, муэдзинов, проповедников, наблюдением за

муфтиями. Религию сделали как бы отделом бюрократической машины, а улемов -

государственными служащими. Коран перевели на турецкий. Призыв на молитвы

стал звучать на турецком языке, хотя попытка отказаться от арабского на

молитвах так и не удалась - ведь в Коране в конце концов было важно, не

только содержание, но и мистическое звучание непонятных арабских слов.

Выходным днем кемалисты объявили воскресенье, а не пятницу, мечеть Айя-

София в Стамбуле превратилась в музей. В быстро росшей столице Анкаре

практически не строили культовых сооружений. По всей стране власти косо

смотрели на появление новых мечетей и приветствовали закрытие старых.

Турецкое министерство просвещения взяло под свой контроль все

религиозные школы. Медресе, существовавшее при мечети Сулеймана в Стамбуле,

которое готовило улемов высшего ранга, было передано богословскому

факультету Стамбульского университета. В 1933 году на базе этого факультета

был открыт Институт исламских исследований.

Однако сопротивление лаицизму - светским реформам - оказалось сильнее,

чем ожидали. Когда в 1925 году началось курдское восстание, его возглавил

один из дервишских шейхов, призывавших свергнуть «безбожную республику» и

восстановить халифат.

В Турции Ислам существовал на двух уровнях:

. формальный, догматический - религия государства, школы и иерархии;

. народный, приспособленный к быту, обрядам, верованиям, традициям масс,

который

находил свое выражение в дервишестве.

Изнутри мусульманская мечеть проста и даже аскетична. В ней нет алтаря

и святилища, так как ислам не признает Таинства причастия и посвящения в

духовный сан. Общие молитвы - это дисциплинирующий акт общины для выражения

покорности единому, нематериальному и отдаленному Аллаху. С древнейших

времен ортодоксальная вера, суровая в своем поклонении, абстрактная в

учении, конформистская в политике, не могла удовлетворять эмоциональные и

социальные потребности значительной части населения. Оно обращалось к

культу святых и к дервишам, которые оставались близки к народу, чтобы

заменить формальный религиозный ритуал или что-то добавить к нему. В

дервишеских монастырях проходили экстатические собрания с музыкой, песнями

и танцами.

В средние века дервиши зачастую выступали в качестве руководителей и

вдохновителей религиозно-социальных восстаний. В другие времена они

проникали в аппарат правительства и оказывали огромное, хотя и скрытое,

влияние на действия министров и султанов. Среди дервишей шло жестокое

соревнование за влияние на массы и на государственный аппарат. Благодаря

тесной связи с местными вариантами гильдий и цехов дервиши могли влиять на

ремесленников и торговцев. Когда в Турции начались реформы, стало ясно, что

не богословы-улемы, а именно дервиши оказывают наибольшее сопротивление

лаицизму.

Борьба порой принимала жестокие формы. В 1930 году мусульманские

фанатики убили молодого армейского офицера Кубилая. Его окружили, повалили

на землю и медленно отпилили ему голову ржавой пилой, выкрикивая: «Аллах

велик!», в то время как толпа одобрительными возгласами поддерживала их

деяние. С тех пор Кубилай считается как бы «святым» кемализма.

Со своими противниками кемалисты расправлялись без жалости. Мустафа

Кемаль обрушился на дервишей, закрыл их монастыри, распустил ордена,

запретил собрания, церемонии и особую одежду. Уголовный кодекс запретил

политические ассоциации на базе религии. Это был удар в самую глубину, хотя

он и не достиг полностью цели: многие дервишеские ордена были в то время

глубоко законспирированы.

4.2. Европейские стандарты общественной жизни

Несмотря на бедность в стране, Кемаль упорно тянул Турцию за уши в

цивилизацию.

С этой целью кемалисты решили внедрить в обиход европейскую одежду. В одной

из речей Мустафа Кемаль объяснял свои намерения таким образом: «Было

необходимо запретить феску, которая сидела на головах нашего народа как

символ невежества, небрежности, фанатизма, ненависти к прогрессу и

цивилизации, и заменить ее шляпой - головным убором, которым пользуется

весь цивилизованный мир. Таким образом, мы демонстрируем, что турецкая

нация в своем мышлении, как и в других аспектах, ни в коей мере не

уклоняется от цивилизованной общественной жизни». Или в другой речи:

«Друзья! Цивилизованная международная одежда достойна и подходящая для

нашей нации, и мы все будем носить ее. Ботинки или башмаки, брюки, рубашки

и галстуки, пиджаки. Конечно, все завершается тем, что мы носим на голове.

Этот головной убор называется «шляпа».

Был издан декрет, который требовал от чиновников носить костюм, «общий

для всех цивилизованных наций мира». Сначала обычным гражданам позволялось

одеваться, как они хотят, но затем фески объявили вне закона.

Для современного европейца насильственная смена одного головного убора

другим может показаться комичной и раздражающей. Для мусульманина это было

делом большой важности. С помощью одежды турок-мусульманин отделял себя от

гяуров. Феска в то время была распространенным головным убором мусульманина-

горожанина. Вся остальная одежда могла быть европейской, но на голове

оставался символ османского ислама - феска.

Реакция на действия кемалистов была любопытной. Ректор университета

Аль-Азхар и главный муфтий Египта писал в то время: «Ясно, что мусульманин,

который хочет походить на не мусульманина, принимая его одежду, кончит тем,

что воспримет его верования и действия. Поэтому тот, кто носит шляпу из

склонности к религии другого и из презрения к своей собственной, является

неверным.... Разве не сумасшествие отказаться от своей национальной одежды,

чтобы принимать одежду Других народов?» Заявления такого рода не

публиковались в Турции, но многие их разделяли.

Смена национальной одежды показала в истории желание слабых походить

на сильных, отсталых - на развитых. Средневековые египетские хроники

рассказывают, что после великих монгольских завоеваний ХII-го века даже

мусульманские султаны и эмиры Египта, отбившие нашествие монголов, начали

носить длинные волосы, как и азиатские кочевники.

Когда османские султаны в первой половине XIX века стали проводить

преобразования, они, прежде всего, облачили солдат в европейские мундиры,

то есть в костюмы победителей. Тогда и был введен вместо тюрбана головной

убор, названный феской. Он настолько привился, что спустя столетие стал

эмблемой мусульманской ортодоксии.

На юридическом факультете Анкарского университета однажды вышла

юмористическая газета. На вопрос редакции «Кто такой турецкий гражданин?»

студенты дали ответ: «Турецкий гражданин - это человек, который женится по

швейцарскому гражданскому праву, осуждается по итальянскому уголовному

кодексу, судится по германскому процессуальному кодексу, этим человеком

управляют на основе французского административного права и хоронят его по

канонам ислама».

Даже спустя много десятилетий после введения кемалистами новых

правовых норм чувствуется определенная искусственность в их применении к

турецкому обществу. «А вы, друзья, как ни рядитесь – всё в музыканты не

годитесь!» - так еще в ХIX веке о таких «реформах» сказал бы великий

баснописец Крылов.

Швейцарское гражданское право, переработанное применительно к нуждам

Турции, было принято в 1926 году. Кое-какие правовые реформы проводились и

раньше, при танзимате (преобразованиях середины XIX века) и младотурках.

Однако в 1926 году светские власти впервые осмелились вторгнуться в

заповедник улемов - семейно-религиозную жизнь. Источником права вместо

"воли Аллаха" были провозглашены решения Национального собрания.

Принятие швейцарского гражданского кодекса многое изменило в семейных

отношениях. Запретив полигамию, закон предоставил женщине право развода,

внедрил бракоразводный процесс, уничтожил юридическое неравенство между

мужчиной и женщиной. Конечно, новый кодекс носил вполне определенные

специфические черты. Взять хотя бы то, что он предоставлял женщине право

потребовать у мужа развода, если тот скрыл, что он безработный. Однако

условия общества, установившиеся веками традиции сдерживали применение

новых брачно-семейных норм на практике. Для девушки, которая хочет выйти

замуж, непременным условием считалось (и считается) девственность. Если муж

обнаруживал, что его жена - не девственница, он отсылал ее обратно

родителям, и до конца жизни она несла позор, как и вся ее семья. Иногда ее

убивали без жалости отец или брат.

Мустафа Кемаль всячески поддерживал эмансипацию женщин. Женщины были

допущены на коммерческие факультеты еще во времена Первой мировой войны, а

в 20-е годы они появились и в аудиториях гуманитарного факультета

Стамбульского университета. Им разрешили находиться на палубах паромов,

которые пересекали Босфор, хотя раньше их не выпускали из кают, разрешали

ездить в тех же отделениях трамваев и железнодорожных вагонов, что и

мужчинам.

В одной из своих речей Мустафа Кемаль обрушился на чадру. «Она

причиняет женщине большие страдания во время жары, - говорил он. - Мужчины!

Это происходит из-за нашего эгоизма. Не будем же забывать, что у женщин

есть такие же моральные понятия, как и у нас». Президент требовал, чтобы

«матери и сестры цивилизованного народа» вели себя подобающим образом.

«Обычай закрывать лицо женщинам делает нашу нацию посмешищем», - считал он.

Мустафа Кемаль решил внедрить эмансипацию женщин в тех же пределах, что и в

Западной Европе. Женщины получили право голосовать и быть избранными в

муниципалитеты и в парламент.

Кроме гражданского, страна получила новые кодексы для всех отраслей

жизни. На уголовный кодекс оказали влияние законы фашистской Италии. Статьи

141 -142 использовались для расправы с коммунистами и всеми левыми.

Коммунистов Кемаль не любил. Так, признанный всем миром Назым Хикмет за

свою приверженность коммунистическим идеям провел в тюрьме много лет.

Не любил Кемаль и исламистов. Кемалисты убрали из конституции статью

«Религия турецкого государства – ислам». Республика и по конституции и по

законам стала светским государством.

Мустафа Кемаль, сшибая феску с головы турка и вводя европейские

кодексы, пытался привить соотечественникам вкус к изысканным развлечениям.

В первую же годовщину республики он устроил бал. Большинство собравшихся

мужчин были офицерами. Но президент заметил, что они не решались приглашать

дам на танец. Женщины отказывали им, стеснялись. Президент остановил

оркестр и воскликнул: «Друзья, не могу себе представить, что в целом мире

найдется хоть одна женщина, способная отказаться от танца с турецким

офицером! А теперь - вперед, приглашайте дам!» И сам подал пример. В этом

эпизоде Кемаль выступает в роли турецкого Петра I, тоже насильно вводившего

европейские обычаи.

Преобразования затронули и арабский алфавит, действительно удобный для

арабского языка, но не подходящий для турецкого. Временное введение

латиницы для тюркских языков в Советском Союзе подтолкнуло к тому же деянию

Мустафу Кемаля. Новый алфавит был подготовлен за несколько недель.

Президент республики появился в новой роли - учителя. Во время одного из

праздников он обратился к собравшимся: «Мои друзья! Наш богатый гармоничный

язык сможет выразить себя новыми турецкими буквами. Мы должны освободиться

от непонятных значков, которые в течение веков держали наши умы в железных

тисках. Мы должны быстро выучить новые турецкие буквы. Мы должны обучить им

наших соотечественников, женщин и мужчин, носильщиков и лодочников. Это

нужно считать патриотической обязанностью. Не забывайте, что для нации

позорно на десять-двадцать процентов состоять из грамотных и на восемьдесят-

девяносто из неграмотных».

Национальное собрание приняло закон, вводивший новый турецкий алфавит

и запретивший применение арабского с 1 января 1929 года.

Введение латиницы не только облегчало обучение населения. Оно

знаменовало новый этап разрыва с прошлым, удар по мусульманским верованиям.

В соответствии с мистическим учением, принесенным в Турцию из Ирана в

средние века и принятым дервишеским орденом бекташи, образ Аллаха - это

лицо человека, знак человека - его язык, который выражается 28 буквами

арабского алфавита. «В них содержатся все тайны Аллаха, человека и

вечности». Для ортодоксального мусульманина текст Корана, включая язык, на

котором он сложен и шрифт, которым он напечатан, считается вечным и

нерушимым.

Турецкий язык в османские времена стал тяжелым и искусственным,

заимствовав не только слова, но и целые выражения, даже грамматические

правила из персидского и арабского. С годами он становился все более

напыщенным и неэластичным. В период правления младотурок пресса начала

использовать несколько упрощенный турецкий язык. Этого требовали

политические, военные, пропагандистские цели.

После внедрения латиницы открылись возможности для более глубокой

языковой реформы. Мустафа Кемаль основал лингвистическое общество. Оно

поставило себе задачей уменьшить и постепенно удалить арабские и

грамматические заимствования, многие из которых закрепились в турецком

культурном языке.

Затем последовало более смелое наступление на сами персидские и

арабские слова, сопровождавшееся перехлестами. Арабские и персидские языки

были классическими языками для турок и внесли в турецкий такие же элементы,

как греческий и латинский в европейские языки. Радикалы из лингвистического

общества были настроены против арабских и персидских слов как таковых, даже

если они составляли значительную часть языка, на котором каждый день

говорил турок. Общество готовило и публиковало список чужеродных слов,

осужденных на выселение. А тем временем исследователи собирали «чисто

турецкие» слова из диалектов, других тюркских языков, древних текстов,

чтобы найти замену. Когда ничего подходящего не находили, изобретали новые

слова. Термины европейского происхождения, столь же чуждые турецкому языку,

не подвергались гонениям, и даже импортировались, чтобы заполнить пустоту,

создавшуюся после отказа от арабских и персидских слов.

Реформа была нужна, но отнюдь не все соглашались с крайними мерами.

Попытка отделиться от тысячелетнего культурного наследия вызывала скорее

обеднение, чем очищение языка. В 1935 году новая директива остановила на

некоторое время изгнание привычных слов, восстановила какую-то часть

арабских и персидских заимствований.

Как бы то ни было, турецкий язык менее чем за два поколения

существенно изменился. Для современного турка документы и книги

шестидесятилетней давности с многочисленными персидскими и арабскими

конструкциями несут на себе печать архаичности и средневековья. Турецкая

молодежь отделена от сравнительно недалекого прошлого высокой стеной.

Результаты реформы благотворны. В новой Турции язык газет, книг,

правительственных документов примерно тот же, что и разговорный язык

городов.

В 1934 году было решено отменить все титулы старого режима и заменить

их обращениями "господин" и "госпожа". Одновременно 1 января 1935 года

вводились фамилии. Мустафа Кемаль получил от Великого национального

собрания фамилию Ататюрк (отец турок), а его ближайший сподвижник, будущий

президент и лидер народно-республиканской партии Исмет-паша фамилию Иненю

(по названию места, где он одержал крупную победу над греческими

интервентами).

Хотя фамилии в Турции - дело недавнее, и каждый мог выбрать себе что-

нибудь достойное, но значение фамилий столь же разнообразно и неожиданно,

как и в других языках. Большинство турок придумали себе вполне подходящие

фамилии. Ахмет-бакалейщик стал Ахметом Бакалейщиком, Исмаил-почтальон

остался Почтальоном, корзинщик - Корзинщиком. Некоторые выбрали такие

фамилии, как Вежливый, Умный, Красивый, Честный, Добрый. Другие подобрали

Глухой, Толстый, Сын человека без пяти пальцев. Есть, например, Тот, у кого

сотня лошадей, или Адмирал, или Сын адмирала. Фамилии, вроде Сумасшедший

или Обнаженный, могли пойти от ссоры с правительственным чиновником. Кто-то

воспользовался официальным списком рекомендованных фамилий, и так появились

Настоящий турок, Большой турок, Суровый турок.

4.3. Консолидация общества на идеях национализма

Последние фамилии косвенно преследовали еще одну цель. Мустафа Кемаль

искал исторические аргументы, чтобы восстановить у турок чувство

национальной гордости, подорванное за предшествующие два века почти

непрерывными поражениями и внутренним развалом. О национальном достоинстве

заговорила прежде всего интеллигенция. Ее инстинктивный национализм носил

по отношению к Европе оборонительный характер. Можно представить себе

чувства турецкого патриота тех дней, который читал европейскую литературу и

почти всегда находил слово «турок», употребленным с оттенком пренебрежения.

Правда, образованные турки забывали, как они сами или их предки презирали

своих соседей с утешительной позиции «высшей» мусульманской цивилизации и

имперского могущества.

Еще Измирский конгресс 1923 года принял «Экономический обет» на

принципах национального единства и предотвращения классовой борьбы. В нем

пишется, что «турки любят друг друга от души, без различия классов и

убеждений». Это были не просто красивые слова, а реальная задача

преодоления последствий гражданской войны, раскола общества, разрешения

межнациональных и социальных противоречий. Перед Мустафой Кемалем стояли

труднейшие задачи: в том числе консолидация общества на идеях здорового

национализма. В течение многих веков Турецкая империя играла ведущую роль в

мировой политике. Это наложило своеобразный отпечаток на сознание туркав,

на образ их мышления. Преодолеть имперский стереотип, когда каждый турок

считал себя выше, чем остальные жители государства, было труднее, чем даже

перестроить экономику страны. Тем более, что турецкий султан был

одновременно халифом правоверных, а турки считали свою страну центром

исламского мира. В годы младотурецкой революции главной доктриной был

оттоманизм, т.е. стремление превратить всех жителей империи в единую нацию.

По сути, речь шла об ассимиляции турками остальной части народов

государства. Встретив упорное сопротивление этой политике, младотурки

перешли к концепции «пантюркизма». Во внутренней политике пантюркизм по-

прежнему был направлен на ассимиляцию народов, а во внешней – подчинение

господству турок других тюркских народов от Босфора до Алтая. Идея

пантюркизма сочеталось с огромным влиянием идей панисламизма, основанного

на объединении мусульман под властью турецкого султана-халифа. Мустафа

Кемаль выделил тюркизм от пантюркизма. Уже во время освободительной войны

против оккупационных сил Антанты, Мустафа Кемаль понял, что победа возможна

только за счет консолидации турецкой нации, а не всего населения империи.

Утрата провинций, говорящих но арабском языке, переселение турок из Греции

превратила Турцию в более однородное в национальном плане государство. Это

создало условия для объединения на этнической почве.

Таким образом, кемалисты поставили вопрос об отказе от имперских

амбиций и признании права ранее покоренных народов самостоятельно решать

свою судьбу. Идея национального единства сыграла настолько значительную

роль, что новая турецкая армия смогла остановить наступление превосходящих

греческих войск и разгромить их.

Мустафа Кемаль сформулировал основные принципы национальной идеи -

родина, нация, республика, общественные права. Наряду с ними было приняты

ряд принципов, которые были включены в Конституцию. Республиканизм означал

верность республиканской форме правления; революционизм - верность

принципам борьбы за независимость, национализм - возвышение турецкой нации;

лаицизм - защиту принципа отделения религии от государства; народность -

непризнание классов и классовой борьбы; осуществление народного

суверенитета на основе демократизма. В разной степени эти принципы были

претворены в жизнь при правлении Ататюрка и в нынешние времена.

4.4. Поддержка частной инициативы

В 20-е годы правительство Кемаля немало делало для того, чтобы

поддержать частную инициативу. Но социально-экономическая действительность

показала, что в Турции этот метод в чистом виде не работает. Буржуазия

устремилась в торговлю, домостроительство, спекуляцию, занималась

пенкоснимательством, в последнюю очередь думая о национальных интересах и

развитии промышленности. Режим офицеров и чиновников, сохранивших

определенное презрение к торговцам, все с большим неудовольствием наблюдал

затем, как частные предприниматели игнорировали призывы вкладывать деньги в

индустрию.

«Экономический конгресс», созванный кемалистами в Измире в феврале

1923 года поставил задачу перехода от мануфактуры и мелкого производство к

крупным фабрикам и заводам, создания отраслей промышленности, для которых в

стране имелось сырье, формирование государственного банка. В двадцатые годы

правительство стремилось расширить использование сельскохозяйственных

машин. С этой целью был принят ряд законов, которые предусматривали

поощрительные меры для крестьян, использующих сельскохозяйственную технику.

Правительство оказывало всемерную помощь кооперативам, снижало

железнодорожные тарифы на перевозку фруктов, инжира, зерна и т.д.

Любопытная форма поощрения правительством местной текстильной

промышленности осуществлялась в соответствии с законом, принятым в декабре

1925 года. Государственные служащие обязаны были носить одежду,

изготовленную из тканей отечественного производства, даже если эти ткани

стоили на 10 процентов дороже, чем импортные. Разница в цене покрывалась

государственными учреждениями и муниципалитетами.

Однако когда грянул мировой экономический кризис, больно ударивший по

Турции, Мустафа Кемаль обратился к политике государственного регулирования

экономики. Эта практика получила название этатизма. Правительство

распространило государственную собственность на значительные секторы

промышленности и транспорта, а, с другой стороны, открыло рынки для

иностранных инвесторов. Эту политику в десятках вариантов повторят потом

многие страны Азии, Африки, Латинской Америки.

В 30-е годы Турция занимала третье место в мире по темпам

промышленного развития.

Однако реформы кемалистов распространялись в основном на города. Лишь

самым краем они касались деревни, где до сих пор живет почти половина

турок, а во время правления Ататюрка жило большинство.

5. МОЕ МНЕНИЕ ОБ АТАТЮРКЕ И ЕГО РЕФОРМАХ

Ататюрк как человек и политический деятель производит двоякое

впечатление. Положительные аспекты его жизни и правления Турцией, наиболее

известные во всем мире, изложены в предшествующих главах.

Однако есть много негативных черт характера Ататюрка и неудач в его

президентском правлении, о которых не хотят говорить в Турции и которые

тщательно скрывают от мировой общественности.

Ататюрка называют суровым и блестящим солдатом, но его требования «не

воевать, а умирать» говорят, скорее, о безжалостности и самодурстве, нежели

о выдающихся военных качествах. Неумение или нежелание находить общий язык

с членами политических обществ и неучастие в рискованных мероприятиях этих

обществ характеризуют Ататюрка как бескомпромиссного, неуживчивого

человека, к тому же хитрого и коварного, ставящего личные интересы заведомо

выше коллективных.

«Вытягивание за уши Турции в цивилизацию», в том числе путем запрета

ношения фесок, введения гражданских браков (при допущении законности

убийства женщины, если выяснится, что она вступила в брак не девственницей)

свидетельствует больше об авантюризме, чем о продуманных действиях.

Культ Ататюрка в Турции, хотя и носит официальный и массовый характер,

вряд ли может быть назван безусловным. Даже кемалисты, которые клянутся в

преданности его идеям, на самом деле идут своим путем. Утверждение

кемалистов, будто всякий турок любит Ататюрка, - всего лишь миф.

У реформ Мустафы Кемаля много врагов - явных и тайных. Попытки

отказаться от некоторых его преобразований не прекращаются и в наше время.

Левые политические деятели постоянно вспоминают о репрессиях, которым

подвергались их предшественники при Ататюрке и считают Мустафу Кемаля

просто сильным буржуазным лидером. Исламский мир не желает признавать его,

не прощая тем самым ликвидацию халифата.

У Мустафы Кемаля были и достоинства, и человеческие слабости. Он

обладал чувством юмора, любил женщин и веселье, однако сохранял трезвый ум

политика. Его уважали в обществе, хотя его личная жизнь отличалась

скандальностью и распущенностью. Кемаля часто сравнивают с Петром I. Как и

русский император, Ататюрк питал слабость к спиртному. Он умер 10 ноября

1938 года от цирроза печени в возрасте 57 лет. Его ранняя смерть стала

трагедией для Турции.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Реформы выдающегося государственного деятеля Турции Мустафы Кемаля

(Ататюрка) позволили полуразрушенной войной стране, находящейся под

бременем султана и всецело зависящей от религиозных исламских деятелей,

превратиться в процветающее буржуазное государство, ориентирующееся на

европейские нормы и стандарты, имеющее достаточно развитые промышленность и

сельское хозяйство и являющееся безусловным лидером среди стран исламского

мира.

ЛИТЕРАТУРА

1. Асылбек Бисенбаев. Ататюрк. – Интернет-сайт

http://sesna.hypermart.net.

2. Мустафа Кемаль (Ататюрк). – Интернет-сайт http://www.peoples.ru.

3. Ататюрк. – Энциклопедия «Кирилл и Мефодий», т. 1, компакт-диск,

1998 г.

Страницы: 1, 2