черт его царствования, причем в главной его направленности — к дальнейшей

бюрократизации управления, к укреплению самовластья. Да и сами “гатчинские

привычки” (приверженность к воинской муштре) глубоко укоренились в нем,

любовь к парадам и разводам осталась у него на всю жизнь. По натуре

Александр I не был реформатором. К такому заключению пришел и весьма

осведомленный его биограф великий князь Николай Михайлович Романов:

“Император Александр никогда не был реформатором, а в первые годы

царствования он был консерватором более всех окружавших его советников”.

Однако Александр не мог не считаться с “духом времени”, в первую

очередь с влиянием идей французской революции, и даже в какой-то мере

использовал эти идеи в своих интересах. Любопытно его заявление: “Самое

могучее оружие, каким пользовались французы и которым они еще грозят всем

странам, это общее убеждение, которое они сумели распространить, что их

дело есть дело свободы и счастья народов, поэтому “истинный интерес

законных властей требует, чтобы они вырвали из рук французов это страшное

оружие и, завладевши им, воспользовались им против их самих”. В русле этих

намерений и следует рассматривать широковещательные демагогические

заявления царя (особенно за границей) о его стремлении к преобразованиям, к

обеспечению “свободы и счастья народов”, о намерении отменить в России

крепостное право и ввести “законно-свободные' учреждения”, т. е.

конституционные порядки.

По сути дела Александр I стремился, не меняя основного направления

политики Екатерины II и Павла I, к укреплению абсолютизма, найти способы

укрепления своей власти, которые соответствовали бы “духу времени”. В этом

и заключалась суть его заигрывания с либерализмом, присущего, впрочем, не

только Александру I, но и другим российским монархам. Однако он не

чуждался, особенно в годы его откровенно реакционного политического курса,

применять и “палаческие методы управления”. Одна из характерных черт

российского самодержавия — его умение, в зависимости от конкретной

обстановки, проводить гибкую политику, идти на уступки, приспосабливаться к

новым явлениям и процессам в стране и использовать их в интересах

укрепления своих позиций. В значительной мере этим и объясняются

относительная самостоятельность, сила и живучесть российского самодержавия.

Вступая на престол, Александр I публично и торжественно провозгласил,

что отныне в основе политики будет не личная воля или каприз монарха, а

строгое соблюдение законов. В манифесте от 2 апреля 1801 г. об уничтожении

Тайной экспедиции говорилось, что отныне положен “надежный оплот

злоупотреблению”, что “в благоустроенном государстве все преступления

должны быть объемлемы, судимы и наказуемы общею силою закона”. При каждом

удобном случае Александр любил говорить о приоритете законности. Населению

были обещаны правовые гарантии от произвола.

Все эти заявления имели большой общественный резонанс. Идея законности,

утверждения “власти закона” была главнейшей у представителей различных

направлений общественной мысли: Сперанского, Карамзина, декабристов,

Пушкина (наиболее четко выражена эта идея в его оде “Вольность”). Для

разработки плана преобразований царь привлек своих “молодых друзей”

Строганова, Кочубея, Чарторыйского и Новосильцева, которые и составили его

“интимный кружок” или “Негласный комитет”. Хотя комитет и назывался

“негласным”, но о нем знали и говорили многие. Впрочем, и сам Александр не

делал из него тайны, опираясь на него в борьбе с сановной оппозицией.

“Молодые друзья”, однако, уже оставили былые республиканские увлечения и

придерживались весьма умеренных взглядов, были осторожны в своих проектах и

предположениях и, строя планы реформы государственного управления,

рассуждая о необходимости издать “Жалованную грамоту народу”, тем не менее

исходили из незыблемости основ абсолютизма и сохранения крепостничества.

С июня 1801 по май 1802 г. комитет собирался 35 раз, но в 1803 г. после

всего дишь четырех заседаний был закрыт. Александр I уже прочно чувствовал

себя на троне, и не было нужды в либеральных разговорах. Хотя все дело и

ограничивалось по существу этими разговорами, но они пугали аристократию

екатерининских времен, окрестившую комитет “якобинской шайкой” (слова поэта

Г. Р. Державина). Повод к такому нелестному эпитету подал и сам царь, в

шутку называвший свой “интимный комитет” “Комитетом общественного спасения”

(так назывался один из комитетов французского Конвента в период якобинской

диктатуры под главенством М. Робеспьера).

“Дух времени” выразился в проведенных Александром мерах, хотя и

второстепенных, по такому жгучему вопросу, как крестьянский. С самого

начала новый царь без какого-либо специального указа или манифеста

прекратил раздачу крестьян в частные руки. Уже во время коронации в

сентябре 1801 г. таких раздач не последовало (вопреки сложившейся

“традиции”) “к великому огорчению многих жаждавших сего отличия”. Когда

один из сановников (герцог Александр Виртембергский, родственник царя) в

1802 г. обратился к Александру I с просьбой о пожаловании ему имения, царь

ответил: “Русские крестьяне большею частию принадлежат помещикам; считаю

излишним доказывать унижение и бедствие такого состояния, и потому я дал

обет не увеличивать число этих несчастных и принял за правило не давать

никому в собственность крестьян”.

Это отнюдь не означало, что казенные крестьяне были вполне

гарантированы от перевода их на положение крепостных. В 1810 — 1817 гг. в

связи с тяжелым финансовым положением империи было продано в частные руки

свыше 10 тыс. душ мужского пола крестьян; широко практиковалась сдача

казенных крестьян в аренду частным лицам в Белоруссии и на Правобережной

Украине (к концу царствования Александра в аренде там числилось 350 тыс.

душ). Казенных крестьян закрепощали и другими путями: например, переводили

в удельное ведомство (в разряд удельных крестьян, принадлежавших царской

фамилии), приписывали к казенным заводам и фабрикам, наконец обращали в

создаваемые при Александре I военные поселения (последнее бьыо худшим видом

крепостной зависимости, о чем будет сказано ниже).

О характере мер к смягчению крепостной зависимости крестьян можно

судить и по указу 1801 г. о запрещении публиковать объявления о продаже

крепостных “без земли” (“на своз”), хотя практика таковой продажи не

запрещалась: в публикуемых в официальных изданиях объявлениях теперь

сообщалось, что такой-то крестьянин или крестьянка не “продается”, а

“отдается внаймы”. Указами 1808 — 1809 гг. помещикам запрещалось продавать

крестьян на ярмарках “в розницу” (“с раздроблением семейств”, т. е.

отдельно мужа от жены и детей от родителей), ссылать крестьян по своему

произволу в Сибирь “за маловажные проступки”; помещиков обязывали кормить

своих крестьян в голодные годы. Ничтожные результаты дал и указ 20 февраля

1803 г. о “вольных хлебопашцах”, предусматривавший выкуп крестьян на волю с

землей по обоюдному согласию их с помещиками. Выкупная сумма была настолько

высока и сделки обставлялись такими кабальными условиями, что к концу

царствования Александра дарованным им правом смогли воспользоваться лишь 54

тыс. душ крестьян, что составляло менее 0,5% их общего числа. В 1804 — 1805

гг. был проведен первый этап крестьянской реформы в Латвии и Эстонии. На

этом этапе реформа коснулась “крестьян-дворохозяев”. Они получали личную

свободу без земли, которую должны были арендовать у своих помещиков за

установленные законом феодальные повинности — барщину и оброк. Указом 12

декабря 1801 г. недворянские свободные сословия — купцы, мещане, казенные

крестьяне — получали право покупать землю. Все эти меры Александра I в

принципе не затрагивали прав и привилегий помещиков.

Многие меры Александра I касались просвещения, печати, центрального

управления. В 1804 г. был издан цензурный устав, который считается самым

“либеральным” в истории России XIX века. Устав гласил, что цензура вводится

“не для стеснения свободы мыслить и писать, а единственно для принятия

пристойных мер против злоупотребления оною”. Цензорам рекомендовалось

руководствоваться “благоразумным снисхождением для сочинителя и не быть

придирчивым, толковать места, имеющие двоякий смысл, выгоднейшим для

сочинителя образом, нежели преследовать”. Однако цензорская практика

сводила этя благородные пожелания на нет, а годы усиления реакционного

курса Александра I характеризуются настоящим цензурным террором. И все же

некоторые цензурные послабления в первые годы его царствования нельзя не

отметить; расширялась издательская деятельность, — появился ряд новых

журналов и альманахов, печатались многочисленные переводы.

По инициативе Александра за счет казны были переведены на русский язык

и изданы произведения известных западноевропейских просветителей —

философов, экономистов, социологов, юристов — Адама Смита, Джорджа Бентама,

Чезаре Беккария, Шарля Делольма, Шарля Монтескье. Позже декабристы на

следствии будут постоянно указывать на этих авторов, из произведений

которых они заимствовали “первые вольнодумнические и либеральные мысли”.

Реформа народного образования была проведена в 1803 — 1804 годах.

Отныне в учебные заведения могли быть приняты представители всех сословий.

На низших ступенях училищ обучение было бесплатным, на “казенном коште”

училась часть студентов в университетах. Вводилась преемственность учебных

программ. Низшей ступенью являлось одноклассное приходское училище, второй

— уездное трехклассное училище, третьей — шестиклассная гимназия в

губернском городе. Высшей ступенью был университет, который был поставлен

также во главе учебного округа и должен был обеспечивать гимназии и училища

учебными программами и кадрами учителей из числа воспитанников

университета. Помимо существовавшего с 1755 г. Московского университета, в

1802 — 1804 гг. были открыты еще Дерптский (ныне Тартуский), Виленский,

Казанский и Харьковский, а также на правах университета Петербургский

педагогический институт (преобразован в университет в 1819 г.).

Университеты призваны были готовить кроме учителей для гимназий кадры

чиновников для гражданской службы и специалистов-медиков. Университетам

предоставлялась широкая автономия. К университетам приравнивались

привилегированные средние учебные заведения — Царскосельский (учрежден в

1811 г.) и Демидовский (в 1803 г. в Ярославле) лицеи. Основанием в 1801 г.

Института путей сообщения и в 1804 г. Московского коммерческого училища

было положено начало высшему специальному образованию.

Еще большее значение имели преобразования органов центрального

управления. Все важные законы 1802 — 1812 гг. (а позже, при Николае I)

составлялись или редактировались М. М. Сперанским. Выходец из семьи бедного

сельского священника Владимирской губернии, Сперанский, благодаря своему

выдающемуся уму, энергии и необычайной работоспособности, быстро сделал

блестящую служебную карьеру. Все современники Сперанского и впоследствии

историки отмечали, что никто не мог с таким блеском и строгой логикой

составить доклад, проект закона. Он оказался наиболее подходящей

кандидатурой для разработки преобразований, которые в новых условиях, не

меняя основ феодально-абсолютистского строя, могли бы придать российскому

самодержавию внешние формы конституционной монархии. В конце 1808 г.

Александр I поручил Сперанскому разработку плана государственного

преобразования России, и к октябрю 1809 г. проект под названием “Введение к

уложению государственных законов” был им представлен царю

В своем проекте Сперанский теоретически оправдывает и закрепляет

неравенство сословий, привилегии дворянства и отсутствие политических и

гражданских прав у “народа рабочего”, куда им зачислялись помещичьи

крестьяне, рабочие по найму и домашние слуги. В “среднее состояние”

включались свободные, но непривилегированные сословия (купцы, мещане,

государственные крестьяне), которым предоставлялись “гражданские”, личные и

по имуществу, но не политические (участие в управлении) права. Проект

проводил принцип “разделения властей” — законодательной, исполнительной и

судебной, при независимости судебной власти и ответственности

исполнительной перед законодательной. Эта система давала доступ к

управлению страной дворянству и верхам нарождающейся буржуазии, нисколько

не нарушая абсолютной власти царя.

Александр I признал проект “удовлетворительным и полезным”, однако

проведение его в жизнь встретило сильное противодействие со стороны высших

сановников, считавших его слишком радикальным и “опасным”, и дело свелось к

учреждению в 1810 г. Государственного совета — законосовещательного органа

при императоре. Новый орган, централизуя законодательное дело, обеспечивал

единообразие юридических норм, предотвращая появление противоречий в

законодательных актах, но сама законодательная инициатива и окончательное

утверждение законов оставались всецело прерогативой царя. Члены

Государственного совета не избирались, а назначались императором Сперанский

получил важную должность государственного секретаря — начальника канцелярии

Государственного совета.

1807 — 1812гг. — вершина карьеры Сперанского: он занимал посты товарища

(заместителя) министра юстиции, директора Комиссии составления законов и

Комиссии финляндских дел, ведал подготовкой и проведением финансовых

реформ.

В 1811 г. было обнародовано подготовленное Сперанским “Общее учреждение

министерств”, которое увенчало министерскую реформу, начатую в 1802 г.,

когда старые петровские коллегии были заменены новой европейской формой

высшей исполнительной власти — министерствами. Теперь дела по каждому

ведомству решались не “коллегией” во главе с ее президентом, а единолично

министром, ответственным только перед императором. Если первоначально, по

положению 1802 г., структура и функции министерств еще не были четко

определены, то новый закон 1811 г. строго разграничивал компетенцию

министерств, увеличивал их численность (с 8 до 12), устанавливал принцип

единоначалия и регламентировал взаимоотношения министерств с другими

органами высшего государственного управления — Сенатом, Комитетом министров

и Государственным советом. Реорганизованное таким образом при Александре I

центральное управление просуществовало, с небольшими изменениями, вплоть до

1917 года.

Преобразовательная деятельность Сперанского вызвала недовольство в

реакционных придворных кругах; вокруг него плелись интриги. До Александра I

доходили слухи, муссируемые придворной средой, о “неблаговидных” отзывах о

нем Сперанского. Самолюбивый император почувствовал себя оскорбленным, но

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6