Как плугом, океан деля,

Мы будем помнить и в летейской стуже,

Что десяти небес нам стоила земля.

“Мужайтесь, мужи” - эти слова принадлежат не героической натуре, а

человеку хрупкому и впечатлительному, нуждающемуся как ребенок в помощи. И

все-таки они оправданы, и притом дважды: во-первых, уникальной

независимостью его мысли; во-вторых, постепенно созревающей от десятилетия

к десятилетию личной готовностью быть жертвой.

Происходящее в России “огромно”, и оно требует степени мужества,

которая была бы пропорциональна этой огромности. “Идеал совершенной

мужественности подготовлен стилем и практическими требованиями нашей эпохи.

Все стало тяжелее и громаднее, потому и человек должен стать тверже, так

как человек должен быть тверже всего на земле и относиться к ней, как алмаз

к стеклу”, - писал Мандельштам в 1922 г. в брошюре “О природе слова”. 1/

Поэты, укорененные в “старом мире, должны были в первые послеревюционные

годы решить для себя вопрос об эмиграции или отказе от нее. У Мандельштама

тема отказа появляется в 1920 году. И как только она крепнет, она

окрашивается в тона жертвенные, и притом отчетливо христианские. Символом

верности русской беде для Мандельштама становится Исаакиевский собор. После

прощальной глядки на Айя-Софию, символ вселенского православия, и на Сан-

Пьетро, символ вселенского католичества, взятые в единстве, сказано:

Не к вам влечется дух в годины тяжких бед,

Сюда влачится по ступеням

Широкопасмурным несчастья волчий след,

Ему ж вовеки не изменим:

Зане свободен раб, преодолевший страх,

И сохранилось свыше меры

В прохладных житницах в глубоких закромах

Зерно глубокой полной веры.

Начало 20-х годов является для Мандельштама периодом подъема для его

мысли и его поэзии. Но эмоциональный фон подъема, который зву-

------------------------------------------------------

1/ Мандельштам О.Э. Сочинения. В 2-х т. Т. 1. Вступительная

статья С. Аверинцева. М., Худож. лит., 1990, с. 41.

чит в стихотворении “В Петербурге мы сойдемся снова...”, очень естественно

соединяется с чувство обречности и физической болью тягот.1/

В Петербурге мы сойдемся снова,

Словно солнце мы похоронили в нем,

И блаженное, бессмысленное слово

В первый раз произнесем.

В черном бархате советской ночи,

В бархате всемирной пустоты,

Все поют блаженных жен родные очи,

Все цветут бессмертные цветы.

Дикой кошкой горбится столица,

На мосту патруль стоит,

Только злой мотор во мгле промчится

И кукушкой прокричит.

Мне не надо пропуска ночного,

Часовых я не боюсь:

За блаженное, бессмысленное слово

Я в ночи советской помолюсь.

Слышу легкий театральный шорох

И девическое “ах” -

И бессмертных роз огромный ворох

У Киприды на руках.

У костра мы греемся от скуки,

Может быть, века пройдут,

И блаженных жен родные руки

Легкий пепел соберут.

Где-то грядки красные партера,

Пышно взбиты шифоньерки лож,

Заводная кукла офицера -

Не для черных душ и низменных святош...

---------------------------------------------------------------------------

-

1/ Мандельштам О.Э. Сочинения. В 2-х т. Т. 1. Вступительная статья

С. Аверинцева. М., Худож. лит., 1990, с. 42-43.

Что ж, гаси, пожалуй, наши свечи

В черном бархате всемирной пустоты.

Все поют блаженных жен крутые плечи,

А ночного солнца не заметишь ты.

В статье “Слово и культура” Мандельштам пишет о том, что старая

русская культура еще жива и остается собою, но у нее, отрешенной от всех

своих внешних опор и предпосылок, словно открылось новое измерение.

О хрупком веселье русской культуры посреди гибельной стужи русской жизни

Мандельштамом сказаны самые пронзительные слова, которые когда-либо

говорились:

И живая ласточка упала

На горячие снега.

Это пятикратно повторенное под ударением “а” звучит как музыкальное

ламенто, в восторге которого боль и радость - одно и то же.

В статьях начала 20-х годов поэт будто бы торопится сказать самое

главное. В статье “Пшеница человеческая”, наперед изобличающей пустоту,

историческую неоправданность, тупиковость всех предостоящих попыток

обновить кровавый пафос государственного величия, дан ошеломляюще трезвый,

реалистический опыт о духовной ситуации эпохи масс, когда вышедшая из

послушания “пшеница“ не дает выпечь из себя “хлеба”, а традиционные символы

государственной “архитектуры” превращается в бутафорию. “Обстановка

политической жизни Европы как самостоятельного, катастрофического процесса,

завершившегося империалистической войной, совпало с прекращением

органического роста национальных идей, с повсеместным распадом

“народностей” на простое человеческое зерно, пшеницу, и теперь голосу этой

человеческой пшеницы, к голосу массы, как ее нынче косноязычно называют, мы

должы прислушаться, чтобы понять, что происходит с нами и что нам готовит

грядущий день”, - писал Мандельштам.1/

Какие бы превратности не постигали хрупкое равновесие нервов

Мандельштама, какие бы зигзаги не прочерчивало его поведение в повседневной

жизни, его неподкупная мысль вглядывалась

-----------------------------------------------------------------

-----

1/ Мандельштам О.Э. Сочинения. В 2-х т. Т. 1. Вступительная

статья С. Аверинцева. М., Худож. лит., 1990, с. 43-44.

в происходящее твердо, без паники, без эйфории и ставила вопросы по

существу.

Равновесие, которым отмечено лучшее, что писал Мандельштам в начале

20-х годов, - равновесие тревог и надежд в осмыслении времени, оеспеченное

сознанием независимости собственной мысли, да и культуры в целом, и

равновесие темнот и ясности в облике стиха, обеспеченное тем, что поэт

называл чувством внутренней правоты, - уже к середие десятилетия

оказывается буквально взорванным.1/

Нельзя дышать, и твердь кишит червями

И ни одна звезда не говорит...

Для поэта страшнее внешней угрозы - угроза потерять чувство внутренней

правоты, усомниться в своем отношении к слову. Этого не сравнить ни с

какими неуютными обстоятельствами. Конечно, внутрення угроза в конечном

счете тоже связана с состоянием общества, но иной. более тонкой, связью;

дело не в том, что поэт со страхом оглядывается на кого-то, - просто

воздух, который он находит в своей собственной груди, зависит в своем

качестве от атмосферы общества. Голос, так властно звучавший в “Камне” и в

“Trisia”, становится судорожным и напряженным.

Трудная попытка уйти от самого себя запечатлена прежде всего в

“Грифельной оде”. Там примечательна не только густая темнота образов,

решительно нарастающая, не оставляющая мест ни для какой прозрачности, ни

для чего “дневного”2/:

Как мертвый шершень возле сот,

День пестрый выметен с позором.

И ночь-коршунница несет

Горящий мел и грифель кормит.

С иконоборческой доски

Стереть дневные впечатленья

И, как птенца, стряхнуть с руки

Уже прозрачные виденья!

----------------------------------------------------------------------------

---

1/ Мандельштам О.Э. Сочинения. В 2-х т. Т. 1. Вступительная

статья С. Аверинцева. М., Худож. лит., 1990, с. 45-46.

2/ Там же, с. 49.

Мандельштама постигает творческий кризис: ни одного стихотворения за

пять лет. Годы, когда не было стихов, заняты работой над прозой.

В 1928 г. Мандельштам писал, отвечая на анкету под заглавием “Советский

писатель и Октябрь”: “Октябрьская революция не могла не повлиять на мою

работу, так как отняла у меня “биографию”, ощущение личной значимости, Я

благодарен ей за то, что она раз навсегда положила конец духовной

обеспеченности и существованию на культурную ренту...”1/

В том же, 1928 г. выходит “Египетская марка”, где тема отталкивания от

себя доведена до надрыва, до транса:

“Старшно подумать, что наша жизнь - это повесть без фабулы и героя,

сделанная из пустоты и стекла, из горячего лепета одних отступлений, из

петербургского инфлуэнцного бреда”2/

У Мандельштама нет каких-то особенно филантропических тем; но ведь и

Пушкин не был сентиментальным моралистом, когда подвел итоги своих

поэтических заслуг в строке: “И милость к падшим призывал”. Дело не в

морали, дело в поэзии. Согласно пушкинской вере, унаследованной

Мандельштамом, поэзия не может дышать воздухом казней. Заступаясь за

приговоренных к смерти, Мандельштам не знал, что вскоре заступничество

понадобится ему самому.

Постигшие Мандельштама злоключения, несовместимость вольного поэта с

“литературой”, столь быстро адаптирующейся и умеющей доказать кому надо

собственную нужность. Сверхличной темой для Мандельштама становится - то,

что происходит со страной2/ :

Приказчик на Ордынке работницу обвесил - убей его!

Кассирша обсчиталась на пятак - убей ее!

Директор сдуру подмахнул чепуху - убей его!

Мужик припрятал в амбаре рожь - убей его!

Настоящая правда - страшна. В поэзию Мандельштама входят темы,

разработанные перед этим в прозе. Поэт принял свою судьбу, возобновляя

внутреннее согласие на жертву:

А мог бы жизнь просвистать скворцом,

-------------------------------------------------------------------------

1/ Мандельштам О.Э. Сочинения. В 2-х т. Т. 1. Вступительная

статья С. Аверинцева. М., Худож. лит., 1990, с. 49.

2/ Там же, с. 50.

Заесть ореховым пирогом,

Да, видно, нельзя никак...

Но его мужество - мужество отчаяния. “Были мы люди, а стали людье”. У

него никогда еще не было этих неистовых интонаций, выражающих состояние

души, когда последние силы собраны, как в кулак:

По губам меня помажет

Пустота,

Строгий кукиш мне покажет

Нищета.

Поэзия Мандельштама становится в начале 30-х годов поэзией вызова,

гнева, негодования:

Пора вам знать, я тоже современник,

Я человек эпохи Москвошвея, -

Смотри, как на мне топорщится пиджак,

Как я ступать и говорить умею!

Попробуйте меня от века оторвать, -

Ручаюсь вам - себе свернете шею!

В ноябре 1933 года Мандельштамом были написаны стихи против Сталина

Мы живем, под собою не чуя страны,

Наши речи за десять шагов не слышны,

А где хватит на полразговорца,

Там припомнят кремлевского горца...

13 мая 1934 года Мандельштам был арестован и выслан в Чердынь. Арест

очень тяжело сказался на Мандельштаме, временами у него наступало

помрачение сознания. Не признавая и все же каждодневно ощушая себя “тенью”,

изверженной из мира людей, поэт проходит через свое последнее искушение:

поддаться иллюзорному соблазну вернуться в жизнь. Так возникает “Ода

Сталину”. И все-таки работа над “Одой” не могла не быть помрачением ума и

саморазрушением гения.

2 мая 1938 года повторный арест. В лагере под Владивостоком 27 декабря

1938 года Осип Мандельштам умер. Все было кончено. Все было впереди. 1/

З а к л ю ч е н и е

Поэзия Мандельштама -память русской культуры

Серебряный век русской культуры закончился после 1917 года, с началом

гражданской войны. В двадцатые годы еще продолжалась инерция, ибо такая

широкая и могучая волна, каким был наш серебряный век, не могла не

двигаться некоторое время, прежде чем обрушиться и разбиться. Еще были живы

большинство людей, творчеством которых был создан серебряный век, но сама

эпоха закончилась. Остался холодный лунный пейзаж без атмосферы. Но со

второй половины 50-х годов, едва отпустил страх, списки мандельштамовских

стихов начинают расходиться по рукам, служа заветным паролем для тех, кто

хранил память культуры. Для многих мандельштамовская поэзия становиться

формирующим, воспитывающим переживанием. Оказывается, что слух новых

поколений подготовлен и настроен на поэзию Осипа Мандельштама.2/

О своей песни Мандельштам сказал: “Утеха для друзей и для врагов

смола”. Без темных лучей вражды спектр того ореола, в котором является нам

мандельштамовская поэзия, неполон. Если эти лучи погаснут, Мандельштам

перестанет тревожить и озадачивать нас.

----------------------------------------------------------------------------

-

1/Мандельштам О.Э. Собрания произведений:. Сост., подг. текста и

прим. С.В. Василенко и Ю.Л. Фрейдина. М., Республика, 1992,

с. 395.

2/ Воспоминания о серебряном веке. Сост. В. Крейд. М., Республика,

1993, с. 7.

СПИСОК

ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Мандельштам О.Э. Сочинения. В 2-х т. М., Худож. лит., 1990.

2. Мандельштам О.Э. Собрание произведений. Стихотворения/ Сост., подг.

текста и прим. С.В. Василенко и Ю.Л. Фрейдина. М., Республика, 1992.

3. Воспоминания о серебряном веке. Сост. В. Крейд. М., Респуб-

лика, 1993.

4. Мандельштам О.Э. Сб. Четвертая проза. В 2- т. М., СП Интерпринт,

1991.

ПЛАН РЕФЕРАТА

I. Вступление. Эпоха серебряного века и Осип Мандельштам.

П. Основаня часть. Россия Осипа Мандельштама:

1. Истоки и универсализм поэзии Мандельштама

2. Своеобразие поэзии Мандельштама.

3. Россия в поэзии и прозе О. Мандельштама

Ш. Заключение. Поэзия Мандельштама - память русской культуры.

Страницы: 1, 2