окрестностях Феодосии ли привезенными художником из многочисленных

путешествий.

В жизни родного города Айвазовский принимал самое деятельное

участие. Его интересовало, например, где и как строятся новые дома, и ему

небезразлично было, какой архитектурный облик приобретет Феодосия. Он

стремился к тому, чтобы всякое дело, им затеваемое, приносило пользу городу

и горожанам. Феодосия всегда страдала от отсутствия питьевой воды, жители

собирали ее по каплям в городских фонтанах. Художник составил дарственную и

обратился к городским властям: «Не будучи в силах далее оставаться

свидетелем страшного бедствия, которое из года в год испытывает от безводья

население города, я дарю ему 50 000 ведер в сутки чистой воды из

принадлежащего мне Субашского источника». Это был щедрый и великодушный

дар. В знак благодарности горожане возвели в центре города фонтан-памятник,

одним из украшений которого стала бронзовая палитра, увитая лаврами с

надписью «Доброму гению». На средства Айвазовского были поставлены еще два

фонтана, один из которых он посвятил памяти А. И. Казначеева.

Благодаря стараниям Айвазовского и его настойчивости был расширен

и благоустроен феодосийский порт, что дало работу многим жителям, и

проведена железная дорога в Феодосии.

Но наибольшей его заботой оставалась художественная жизнь города.

Стараниями Айвазовского был создан археологический музей, открыта

библиотеку, построен концертный зал в центре Феодосии и, наконец, в 1880

году при его доме открылась картинная галерея, которую он завещал родному

городу со всеми находящимися там на день его кончины картинами.

Айвазовский был общителен и гостеприимен. В его доме, открытом

для всех, не только обсуждались городские дела и рождались новые идеи по

улучшению жизни феодосийцев. При жизни Айвазовского его дом был

художественным и духовным центром не только Феодосии, но и всего Южного

Крыма. В картинной галерее художник показывал горожанам вновь созданные

картины. Гостями Айвазовского были многие известные деятели русского

искусства. К нему приезжали Иван Шукшин, Илья Репин, Николай Дубовской,

Архип Куинджи, его посетил основатель Третьяковской галереи Павел

Третьяков, а на сцене специально устроенной в выставочном зале галереи,

выступали выдающиеся музыканты: Артур Рубинштейн, Генрик Венявский,

Александр Спендиаров, артист Малого театра Константин Варламов.

Через художественную мастерскую, созданную Айвазовским, прошли

многие ученики, приобретая здесь первые навыки живописного мастерства, -

известный маринист Лев Лагорио, выдающийся пейзажист Архип Куинджи и внуки

Айвазовского Михаил Латри и Алексей Ганзен, маринист Адольф Фесслер,

известные в будущем живописцы Константин Богаевский и Максимилиан Волошин.

Не раз Айвазовский открывал в Феодосии свои выставки, устраивал

городские праздники с фейерверками, музыкой, званными обедами. Гостям

подавались угощения, названный в честь его картин: суп «Черное море»,

пирожки «Хаос», соус «Азовское море», зелень «Капри», пунш «Везувий»,

мороженое «Северное море», шампанское «От штиля к урагану». Но праздники

лишь изредка прерывали размеренный трудовой ритм жизни.

Феодосийцы считали Айвазовского душой города, своим добрым

гением. В знак безграничного уважения к его личности и деятельности, «в

уважение особых заслуг, оказанных им городу», Феодосия признала его своим

почетным гражданином.

В семье художника подрастали четыре дочери-красавицы. Юлия

Яковлевна, любившая наряды, гостей, многолюдные приемы, все более

тяготилась тихой жизнью в маленькой Феодосии, но ее настойчивые просьбы

вернуться в столицу художник отклонял. Вместе с дочерьми Юлия Яковлевна

надолго уезжала то в Петербург, то в Ялту, то в Одессу. Сославшись на

необходимость дать дочерям образование, в середине 1860-х годов она

осталась в Одессе навсегда. Художник женился второй раз в 1882 году на

вдове феодосийского коммерсанта Анне Никитичне Саркизовой. О чувствах

немолодого художника свидетельствует ее портрет, исполненный Айвазовским в

год их свадьбы. Лицо молодой женщины с восточными чертами, с легкой

полуулыбкой, тронувшей губы, с выразительными темными глазами выдает ум,

спокойствие, женственность. Прозрачная белая шаль, окутывающая фигуру,

придает облику легкость и загадочность. Художник встретил в ней верную и

понимающую помощницу в своих трудах и творчестве.

Семидесятые года для Айвазовского – время размышлений, духовной

зрелости, осмысления творчества и жизни.

Яркий колорит его марин становится более спокойным. Он искал

мягкое соотношение цветов, наблюдал море в тихие пасмурные дни, когда

граница между небом и водой становится неуловимой, а для художника

усложняется задача передать на холсте тонкое соотношение полутонов, не

сделав картину скучной, остаться верным природе. Самые глубокие и серьезные

по своим живописным задачам холсты созданы им в эти десятилетия. Красивые и

тонкие по живописи Радуга Море, Группа облаков, Штиль у берегов, Черного

моря, мощное по грандиозности впечатления Черное море. К этому времени

относятся слова одного из самых проницательных и умных критиков – художника

Ивана Крамского: «никто не может сказать, чем может разрешиться в будущем

И. К. Айвазовский. Одно время, лет 10 назад, казалось, что талант его

исписался, иссяк, и что он только повторяет себя, но в последнее время он

делает опять доказательства своей огромной живучести».

Его привлекали библейские и евангельские темы, заключающие в себе

общечеловеческий смысл. Возникли циклы картин Хождение о водам, Христос на

берегу Галилейского озера, переход евреев через Черное море. Возвращаясь к

сюжету ранней молодости, когда была написана картина Хаос, он создал

грандиозное полотно Сотворение мира. Его волновали события космического

характера, грандиозные земные катаклизмы. Вслед за Карлом Брюлловым он

написал Извержение Везувия, по-своему трактуя гибель Помпеи и Геркуланума;

создал грандиозное полотно От штиля к урагану.

Художник по-прежнему много путешествовал, его интерес к жизни,

событиям, к творчеству неиссякаем. В 1868 году он совершил поездку по

Кавказу и Закавказью, в 1869 году присутствовал на открытии Суэцкого канала

и плавал по Нилу, не раз бывал в Италии, встречался с Джузеппе Верди, ездил

в Геную, чтобы собрать материал для картины об открытии Америки Христофором

Колумбом. Наконец уже совсем немолодой художник совершил в 1892 году

путешествие а Америку. Результатом каждой такой поездки становились новые и

новые картины.

В уважение к его заслугам флорентийская Академия художеств,

признав его в 1876 году своим членом, заказала Айвазовскому автопортрет для

галереи Уффици, где размещаются автопортреты самых выдающихся мастеров

живописи.

27 сентября 1887 года Россия отмечала пятидесятилетие творческой

деятельности выдающегося живописца. «Торжества и самые чествования

художника носили грандиозный, почти небывалый еще у нас в России характер»,

- свидетельствовал один из современников. Знаменитый мастер получил

поздравления от художников, актеров петербургских театров, московского

Малого театра, многочисленных обществ и, конечно, от российского флота.

К юбилейному дню Айвазовский открыл в античной галерее Академии

художеств, где проходило чествование, выставку вновь написанных картин.

«Продолжайте наделять отечественное искусство прекрасными плодами своего

творчества на гордость Академии, на славу России», - напутствовали

Айвазовского его собратья по искусству.

Казалось бы, художник достиг полной славы, материального

благополучия. Он был немолод, но так же, как и в ранней юности, продолжал

неустанно трудиться. Без творчества, ежедневной работы он не мыслил жизни.

Айвазовский устанавливал на мольберте огромные холсты и безбоязненно творил

на них море. Одна из лучших его картин Среди волн написана им, когда ему

было восемьдесят лет. Отвечая своему биографу Н. Н. Кузьмину, он писал за

полгода до смерти: «На Ваш вопрос, какие картины я считаю лучшими, я

ответить не могу… положительно в каждой есть что-нибудь удачное. Между

всеми моими произведениями, которых, вероятно, в свете до 6000, я не могу

выбрать. Вполне они меня не удовлетворяют. И теперь поэтому продолжаю я

писать. Я стараюсь, по возможности, исправить прежние недостатки… Благодаря

Бога, я чувствую себя здоровым и нисколько не ослабевшим к искусству.

Доказательство тому – нынешнее лето – я не помню, чтобы в продолжение 60-

летней деятельности я так много бы писал. О достоинстве их я не скажу, но

что их писал с большой страстью – это верно». С такой же страстью он

работал и в последний день своей жизни: 19 апреля 1900 года на мольберте

стоял холст с начатой картиной Гибель корабля – она осталась незаконченной.

С художником прощался весь город. Дорога к церкви Святого Сергия

была усыпана цветами. Последние почести своему художнику отдавал венный

гарнизон Феодосии.

На склоне лет, словно подводя итог своей жизни, Айвазовский

сказал собеседнику: «Счастье улыбнулось мне». Его большая жизнь, охватившая

почти весь XIX век, от его начала до самого конца, была прожита спокойно и

достойно. В ней не было бурь и катаклизмов, столь частых на картинах

мастера. Он ни разу не усомнился в правильности избранного пути и до конца

столетия донес заветы романтического искусства, с которого начинался его

творческий путь, стремясь сочетать повышенную эмоциональность с

реалистическим изображением природы.

Вид Константинополя при лунном освещении. 1846

Холст, масло 124 х 192,5 см

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Произведения, связанные с Турцией, в творческой биографии

Айвазовского представляют совершенно особую страницу. Четыре раза был

художник в этой стране. Картина Вид Константинополя при лунном освещении

исполнена в 1846 году после его первого плавания за год до этого к берегам

Турции. Тогда одним из самых ярких стало впечатление от Константинополя,

который соединил в своем облике черты восточной и западной культур. Делясь

впечатлениями от увиденного, художник писал своему доброму знакомому графу

Зубову в Петербург: «Вероятно, нет ничего в мире величественнее этого

города, там забывается Неаполь и Венеция».

Художник изобразил город, каким он предстал ему со стороны

пролива Босфор. На переднем плане, на берегу залива Золотой Рог у самого

большого причала Константинополя, возвышается мечеть Валиде или иначе –

Новая мечеть. На противоположной стороне залива залитые лунным светом

рисуются силуэты минаретов, куполов, дворцов причудливого восточного

города.

Айвазовский поместил картину среди других своих работ на

выставке, открытой им в Феодосии летом 1846 года. Известный композитор А.

Н. Серов, бывший тогда гостем художника, делился своими впечатлениями:

«Картины Керчь, Феодосия, Одесса стоят полных 12 баллов, а Константинополь

– 12 в квадрате… Она настоящий шедевр из всего, что он сделал… Вообще, я не

думаю, чтобы теперь был в Европе художник, который превзошел Айвазовского в

этом роде живописи».

Спустя годы после первой поездки в Константинополь Айвазовский

вновь и вновь будет обращаться к полюбившемся ему пейзажам, по памяти

создавая картины и бесконечно варьируя их.

Вторая поездка в Константинополь состоялась в 1858 году. Имя

Айвазовского было уже хорошо известно в кругах турецкой аристократии,

активно приобщавшейся к европейской культуре. Придворные султана и крупные

турецкие чиновники охотно покупали у русского художника его работы. В 1874

году султан Абдул-Азис сделал Айвазовскому крупный заказ – картины для

украшения нового дворца Долма-Бахче, построенного по европейским

архитектурным образцам. Более тридцати полотен написал художник по

поручению султана. За их исполнение Айвазовский был награжден бриллиантовым

знаком ордена Османие. Заказ был частью обширного замысла Абдул-Азиса,

широко образованного человека. По внедрению европейских черт в быт

турецкого общества.

Чесменский бой. 1848

Холст, масло. 193 х 183 см

Феодосийская картинная галерея им. И. К. Айвазовского

Чесменское сражение – одна из самых славных и героических страниц

в истории российского флота. Айвазовский не был, да и не мог быть

свидетелем события, происходившего в ночь на 26 июня 1770 года. Но как

убедительно и достоверно он воспроизвел на своем полотне картину морской

битвы. Взрываются и горят корабли, взлетают к небу обломки мачт,

поднимается пламя, и ало-сизые дымы смешиваются с облаками, сквозь которые

смотрит на происходящее луна. Ее холодный и спокойный свет только

подчеркивает адское смешение на море огня и воды. Кажется, что и сам

художник, создавая картину, переживал упоение битвой, где русскими моряками

была одержана блестящая победа. Поэтому, несмотря на ожесточенность

сражения, картина оставляет мажорное впечатление и напоминает грандиозный

фейерверк.

Сюжетом для этого произведения послужил эпизод русско-турецкой

войны 1768-1774 годов. Россия на протяжении десятилетий вела с Турцией

волны за обладание Черным и Средиземным морями.

Две русские эскадры, вышедшие из Кронштадта, после длительного

перехода по Балтике миновали Ла-Манш, обогнули берега Франции и Португалии,

прошли Гибралтар и вышли в Средиземное море. Здесь они встретились с

турецким флотом, считавшемся тогда сильнейшим в мире. После нескольких

военных стычек турецкий плот в панике укрылся в Чесменской бухте.

Российские корабли закрыли выход из бухты и в течение ночного боя

практически полностью сожгли и уничтожили турецкий флот. С российской

стороны погибло 11 моряков, с турецкой – 10 000 человек. Это была

беспримерная в истории морских сражений победа. В память о ней была выбита

медаль, граф Алексей Орлов, командовавший эскадрами, получил титул

Чесменского, а в Царском Селе Екатерина II велела воздвигнуть памятник этой

битве – Чесменскую колонну. Она и сейчас горделиво возвышается посреди

Большого пруда. Ее мраморный ствол завершает аллегорическая скульптура –

двуглавый орел ломает мраморный полумесяц.

Айвазовский в том же 1848 году написал картину Наваринский бой,

которая составила с Чесменским боем своеобразную пару-диптих, прославляющую

победы русского флота.

Девятый вал. 1850

Холст, масло. 221 х 332 см

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

И до этой картины Айвазовский не раз писал морские бури, но

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6