Добро и зло в преломлении восточных религий, античной философии и христианства

смотреть на рефераты похожие на "Добро и зло в преломлении восточных религий, античной философии и христианства"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ

ИНСТИТУТ ГУМАНИТАРНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

Специальность: “Журналистика”

ЭТИКА

Добро и зло в преломлении

восточных религий, античной философии и христианства

Реферат

2001 год

Оглавление

Стр.

Введение
3
1. Восточные религии
4

1.1. Зороастризм
4

1.2. Буддизм
5
2. Античная философия
6

2.1. Сократ
6

2.2. Платон
8

2.3. Аристотель
9

2.4. Неоплатонизм
9

2.3. Стоицизм
11
3. Христианство
12

3.1. Бог и дьявол
12

4.2. Добро и зло
13

4.3. Теодицея
14

4.4. Грех и добродетель
16
Заключение
18
Список использованной литературы и источников
19

Введение

Нет, наверное, на земле человека, который так или иначе не ставил бы перед собой вопроса о добре и зле. Не было в истории человеческой мысли философа, который решая общие проблемы мироздания, не высказал бы о добре и зле своих суждений. Нет общества, которое в самых общих чертах не предписывало бы людям взглядов на добро и зло, не призывало бы их творить добро и искоренять зло. Таким образом, добро и зло – фундаментальные категории этического сознания, от содержания которых зависят все иные этические представления.

Одна из наиболее общих и сложных проблем теории морали всегда состояла в том, чтобы дать определение понятиям «добро» и «зло», раскрыть их содержание и сформулировать критерий деления моральных явлений на добрые и злые. В истории этики существовало множество попыток ответить на вопрос о том, что есть добро и зло. В зависимости от ответа на этот вопрос можно типологизировать отдельные направления этической мысли, выделить различные школы и концепции. Такими наиболее характерными направлениями в этике были гедонизм (представители его связывали понятия о добре и зле с удовольствиями и наслаждениями человека), эвдемонизм (добро выступало как основание человеческого счастья), утилитаризм и прагматизм (где добро понималось как польза); теологические концепции связывали добро с проявлениями божественной воли, рациональные – с всесилием человеческого разума, натуралистические – с естественной природой человека или более общей проблемой сохранения и продолжения жизни.

Представления о добре и зле складываются в процессе освоения, преобразования, осмысления человеком окружающего мира и самого себя. Они связаны с ориентацией на те или иные личностные или социальные ценности, существующие в данной культуре. Мир разделяется в моральном сознании на доброе и злое, хорошее и дурное, похвальное с моральной точки зрения и заслуживающее порицания. Все многообразие толкований сущности добра и зла в этике имеет под собой противоречия человеческого существования, ограниченного рамками внутреннего мира личности, истории общества или расширенного до вселенских масштабов.

От мифологии этика унаследовала общий шаблон объяснения зла – отождествление его с одной из сторон реального противоречия. Тенденция понимать зло как особое соотношение противоположностей пробивалась в истории этики чрезвычайно трудно и медленно. Значительно легче «развести» добро и зло по разным лагерям, отнести к различным источникам, субстратам и психическим способностям, к разным породам людей, нежели выявлять их в каждой паре противоположностей, в характере противоборства сил, явлений, общественных групп. За всяким конкретным подходом к объяснению зла стоит какое-то онтологическое, социальное и психологическое противоречие.
Содержание различных понятий морального добра и зла в религиозно-этических учениях прошлого обусловлено степенью развитости и осознания противоречий человеческой жизнедеятельности.

При всех, порой очень существенных, различиях в своих этических учениях моралисты разных эпох были единодушны в одном – в пессимистической оценке реального состояния межчеловеческих отношений. Каждый моралист и проповедник на своем языке, в рамках своей культуры и эпохи, констатировал, что в мире нет подлинной добродетели. Стремление людей к успеху и благополучию опасным образом оторвало их от нравственных обязанностей по отношению друг к другу. Человек находится в ситуации противоестественного выбора между добродетелью и счастьем. Однако основатели и последователи различных этических учений полагали и полагают, что существует перспектива, когда добродетель является хотя и узким, но единственным путем к подлинному блаженству, а нравственная порочность обрекает человека на жизненный крах. Они считают, что возможно такое устройство мира, при котором не убивают праведников и не возводят на трон злодеев. Каждый из них предлагает собственную этико-нормативную программу, в рамках которой достигается гармония между нравственными обязанностями человека и его себялюбивыми притязаниями.

1. Восточные религии

1.1. Зороастризм

В основе зороастризма лежит представление о морально-онтологической двойственности, лежащей в фундаменте мироздания. Согласно учению пророка
Заратуштры, у истоков мироздания стоят два равноправных духа – добрый бог
Ахурамазда (Ормузд) и злой – Анхра-Майнью (Ариман). Ахурамазда сотворил все доброе, чистое, разумное, его противник – все злое, нечистое и вредное.
Ахурамазда поддерживает жизнь, творит плодородные земли, воду, сияющий огонь. Его обиталище на небе. Анхра-Майнью создал смерть, пустыню, бесплодие, и живет он под землей. Но самое главное то, что между богами идет непримиримая борьба, в которой добро и зло не просто сражаются, а смешиваются, перепутываются друг с другом, и становится очень трудно отделить одно от другого. Наш мир – смешение и взаимопроникновение добра и зла.

Именно зороастризмом, вероятно, был задан исторический образец субстанционализации зла. В этой древнеиранской религии враждебные человеку сверхъестественные силы образуют целое царство. Возглавляет его Ариман – злой бог разрушения, соединяющий в себе Айшму (Хищничество, Разбой), Друджа
(Ложь) и олицетворения иных пороков. Проникнув в созданный добрым богом мир, Ариман испортил многое из того, что первоначально было совершенным. И в дальнейшем он со своим воинством либо разрушает то, что необходимо людям, либо создает то, что для них пагубно. Бог тьмы есть, таким образом, первоисточник всякого физического, социального и морального зла: и дурной погоды, и отклонений в нравах. Дух разрушения считался злым по сущности, а не под давлением обстоятельств. Зороастризм видел финал мировой драмы не в господстве добра над злом, а в окончательном отделении сил света от сил тьмы и полном уничтожении последних.

Добро существовало отдельно от зла в первоначальном божественном творении и должно было снова обособиться на третьей стадии космической истории, после уничтожения зла. Вторая историческая фаза, когда добро сражается со злом, - худшее и тяжелейшее время и у человека не может быть нравственно нейтральных действий. Все, что он совершает полезно либо
Ормузду, либо Ариману. Зороастризм впервые уподобил человеческую душу укреплению, каждый уголок которого незанятый своим богом, будет занят чужим. Субстанциализируя враждебность, это мировоззрение формировало фанатичное отношение к жизни. Перед лицом вездесущего врага человек не может позволить себе даже малейшей расслабленности и распущенности.

Субстанциализация зла, тройная периодизация истории, финальное разделение мировых сил, отождествление порочности с тьмой и грязью сохранены с соответствующими модификациями в некоторых направлениях греческой философии, в учении христианских отцов церкви. Но зороастризм обладал и специфическими чертами, которые либо отвергли, либо затемнили другие варианты дуалистического мировоззрения. Во-первых, полагая источник зла во враждебной и агрессивной духовной субстанции, Заратустра не осуждал материальности, телесности как таковой. Во-вторых, зороастризм очень высоко ценил созидательную деятельность человека, особенно земледелие и скотводство. Оптимистический взгляд на земное существование и ориентация на творчество значительно снижали фанатический потенциал идеи о мировой войне добра и зла.

1.2. Буддизм

В учении Будды есть два ряда утверждений, которые очевидным образом противоречат друг другу. С одной стороны, буддийский идеал предполагает освобождение от всех желаний, от удовольствий в такой же мере, в какой и от страданий. «Нет уз для тех, у которых нет приятного или неприятного»[1].
Отсюда вытекает, что для достижения нирваны необходимо прорваться по ту сторону добра и зла. Одно из высказываний Будды гласит: «Я называю брахманом того, кто здесь избежал привязанности и к доброму и к злому, кто беспечален, бесстрастен и чист»[2]. Блаженный потому является блаженным, что он «с благим и неблагим покончил» и ему «ни гнев, ни милость не свойственны». С другой стороны, Будда связывает достижение нирваны с нравственным образом действий, прежде всего с решительным, самым последовательным отказом от ненависти и насилия. Он прямо апеллирует к золотому правилу, являющемуся сердцевиной нравственности: «Все боятся смерти – поставьте себя на место другого. Нельзя не убивать, ни понуждать к убийству».[3] Как же соотносятся между собой эти взаимоисключающие суждения о морали?

Понятия добра и зла связаны с промежуточным статусом человека в мире.
Человек – существо несовершенное. Понятие зла выражает отрицательное отношение человека к своему несовершенству, а понятие добра – перспективу его продоления. Если человека уподобить путнику, то добро и зло обозначают противоположные векторы пути, по которому он идет. Они разграничивают все явления человеческой жизни и окружающего мира на два класса в зависимости от того, помогают ли они человеку двигаться вперед, к заветной цели, или препятствуют этому. Буддийское ненасилие предполагает существо, которое есть само совершенство. Это состояние человека, который дошел до цели.
Ненасилие, означающее абсолютный запрет на насилие и ненависть, не проводит различия между живыми существами с точки зрения их нравственноо качества, оно равно распространяется на добрых и злых. Для путника, достигшего цели, не существует тягот пройденного пути. Точно так же для блаженного не существует различий между добром и злом. Здесь речь идет о двух разных позициях: позиции человека, который еще находится в пути и, раздирая в кровь руки, карабкается вверх, и позиции человека, который уже преодолел этот путь и спокойно стоит на вершине. Для первого существенно знать, где добро и где зло, за какой куст он может схватиться, а за какой нет, для второго это потеряло актуальность.

Хотя ненасилие выше борьбы между добром и злом, оно тем не менее имеет ту же природу, что и добро. Более того, оно и есть добро, не ограниченное необходимостью противостоять злу. Это как бы чистое добро, которое не опускается до противостояния злу, а просто отторгает его, подобно тому, как океан выбрасывает на берег трупы. Можно сказать так: буддийское ненасилие выше противоположности добра и зла, но не самого добра. Свет закона ненасилия одинаково освещает и добрых и злых, хотя и светит светом добра.

В своем итоговом нормативном выводе учение Будды подвергает сомнению противоположность между добром и злом, чтобы обосновать правомерность одного лишь добра. Начало, где все сводится к одному лишь страданию, предполагает именно такой конец, где все сводится к одному лишь добру. Тем самым все учение оказывается стянутым обручем тех самых противоположностей, от которых оно стремилось освободиться. Страдание, оставаясь страданием, оказывается в нем также полюсом зла. Добро, оставаясь добром, в то же время выступает в учении Будды как полюс наслаждений. Страдание – зло – противостоит добру – наслаждению.

2. Античная философия

2.1. Сократ

Сократ стоял у истоков гносеологического объяснения зла. Он выдвинул принцип единства знания и добродетели. Знание блага и зла есть необходимое и достаточное условие добродетельного поведения. Отсутствие знания или его недостаток составляют главную причину неподобающих поступков. Сократовская теория зла конкретизируется тремя пародоксальными выводами: 1) никто не творит зла добровольно; 2) лучше терпеть несправедливость, чем совершать ее; 3) тот, кто чинит несправедливость намеренно, лучше того, кто делает это ненамеренно. Рационалистическая этика Сократа покоится на убеждении, что никакой склонности к злу в человеческой природе нет, что «все, делающие постыдное и злое, делают это невольно» [4]. Люди порочные являются рабами своего невежества, которое и есть самый главный порок. Понятия невежественной души темны, неотчетливы и спутаны между собой. Такая душа безрассудна, ибо она не знает меры удовлетворения желаний и страстей; труслива, ибо не видит разницы между действительной и мнимой опасностью; нечестива, так как не понимает воли богов; несправедлива, потому что не ведает законов государства.

Идея о том, что зло творится только по неведению, основана на отождествлении или, по крайней мере, на неразрывном соединении морального и физического зла, несправедливости и несчастья, деяния и воздаяния. Едва ли кто-нибудь решится по своей воле идти навстречу бедствиям, не имея надежды на благоприятный исход. Но о том, что за всякую безнравственность приходится расплачиваться, человек не знает (более того, его жизненный опыт убедительно свидетельствует об обратном). Он может только верить, что так должно быть, что это справедливо. Если же такой веры у него нет, то знание не удержит его от злодеяний.

Суть морального учения Сократа состоит в следующем. От сознательного выбора человека (не от судьбы или каких-то иных, неподвластных ему сил) зависит то, насколько его фактическая жизнь соответствует его же собственным представлениям о достойной жизни. А сознательный выбор есть знающий выбор. Расхождения между моральными притязаниями и счастьем, когда счастливыми оказываются худшие, связано с неправильным пониманием счастья.
Есть только один путь к счастью – путь доказательного знания. Добродетель тождественна знанию в том смысле, что только добродетельного можно считать действительно знающим. Мораль зависит от познания – познание зависит от морали. Не может быть поведение человека разумным, если оно не является одновременно ответственным. И наоборот. Поэтому до тех пор, пока добродетель будет находиться в конфронтации со счастьем, человек не может утверждать, что он-то знает, что он живет разумной жизнью.

Нравственное учение Сократа в некотором смысле представляет собой самый плоский утилитаризм: доброе, хорошее есть, по Сократу лишь полезное; что хорошо одному, то дурно другому – добро относительно и условно.
Прекрасное есть благопотребное и общественное, умеренность, скромность, повиновение законам рекомендуются как наиболее полезные. Обратные качества выставляются как вредные. Таким образом, содержанием «познания блага» является здесь эмпирическая польза.

2.2. Платон

Пифагорейско-платоновская философия, объясняя происхождение зла, сместила акцент на бездушную материальность, а религиозные учения продолжали связывать его с враждебной человеку духовностью. Платон в поисках истоков зла обратился к деятельности демиурга – божественного строителя космоса. Качество сотворенного продукта зависит как от способностей творца, так и от свойств используемого материала. Существует, с одной стороны, демиург, обладающий истинно сущими идеями и абсолютно творческой мощью, а с другой – строительный материал, лишенный всякой внутренней определенности и постоянства, но способный оказывать сопротивление созидательной активности. Если мощь творца безгранична, то наличие недостатков в творении можно объяснить лишь несовершенством употребляемого вещества. Всякая неполноценность в мире обусловлена тем, что материя сопротивляется усилиям демиурга. Следовательно, первопричиной зла является материя или «не-сущее».

Такое подкупающее в своей простоте соображение не удалось, однако, провести без противоречия. Чтобы сопротивляться усилиям, материя должна обладать какой-то собственной необходимостью, то есть иметь структуру, но ведь она мыслилась Платоном как нечто совершенно неопределенное. К тому же сопротивление предполагает некую активность, а материя чисто пассивна.
Остается либо допустить, что она не лишена какой-то упорядоченности и, стало быть, причастности к благу, либо полагать первопричину зла по- другому, ближе к зороастрийскому дуализму, например, в виде злой мировой души. Указанное противоречие заставляло Платона колебаться между материальным и духовным принципом зла. Конечно, злая душа мира – это еще не враждебный бог, но уже весьма близко к нему.

Страницы: 1, 2