Принцип большей ответственности с учетом субъекта преступления (что, как уже указывалось характерно для феодального права как права-привилегии) действовал и при бесчестьи, наносимом должностным лицам. Оскорбление боярина, окольничего или думного человека со стороны более низких должностных лиц и свободных лиц влекло выплату бесчестья (ст. 91 гл. X), а со стороны посадских тяглых людей - торговую казнь и тюремное заключение
(ст. 92 гл. X).

Развивая законодательство об оскорблении женщины “непригожим” словом,
Уложение предписывает “правити за их бесчестия: жене против мужня оклада вдвое; дочери-девке против отцова оклада в четверо”, тогда как честь несовершеннолетнего мальчика защищалась лишь половинным возмещением (ст. 99 гл. X).

Преступления против семьи и нравственности.

Можно предположить, что в данной области в это время продолжают действовать нормы церковных уставов. Уложение несколько уточняет наказания за подобные преступления (ст. 80 гл. XX). Уложение запрещает сводничество, которым занимались и мужчины.

Наказание за изнасилование зависело от социального положения субъекта и потерпевшей. По Уложению 1649 г. даже недостаточная активность феодально- зависимых в защите чести своей госпожи или тем более пособничество в насилии влекло для них вместе с главными виновниками смертную казнь.
Насилие, совершённое не в отношении представителей господствующего класса, каралось торговой казнью и уплатой штрафа за бесчестье и обеспечиванием приданного (ст. 16 гл. XXII).

Развивая положения Устава Ярослава и ПСГ, относящиеся к преступлениям детей против родителей, Уложение вводит торговую казнь за грубость или нанесение побоев родителям, самовольное завладение их имуществом, непочитание и отказ кормить престарелых родителей, а также за обращение в суд с челобитными на родителей (ст.ст. 4-6 гл. XXII). Можно предположить, что доносы детей на родителей допускались только при обвинении в государственных преступлениях, так как недоносительство о них влекло смертную казнь.

К имущественным преступлениям относились разбой, похищение чужого имущества (татьба), мошенничество, истребление, повреждение и незаконное пользование чужого имущества.

Разбой был известен ещё со времён Русской Правды всегда относился к числу особо опасных преступлений. В отличие от прежнего законодательства, связывавшего обычно разбой с убийством, Уложение понимает под разбоем
“преступление против прав собственности и совершенно сливается с понятием грабежа с насилием: и без убийства и поджога разбой не теряет своих существенных признаков”[13]. Для наличия состава разбоя обязательно открытое явное нападение с целью завладения имуществом, совершаемое, как правило, группой.

Помимо уяснения состава преступления, Уложение изменило существовавший ранее порядок наказания за разбой и стало различать разбой с отягчающими обстоятельствами или без таковых. Постепенное изменение наказания за разбой выражалось в переходе от неопределённого наказания, зависящего от усмотрения судьи, к конкретному и значительно более тяжёлому наказанию. По боярскому приговору, данному в Разбойный приказ Борисом Годуновым, смертная казнь применялась к тем разбойникам, которые участвовали в одном разбое, но в нём было совершено убийство или поджог, или к лицам, участвовавшим в трёх и более разбоях, хотя бы без убийства или поджога. Разбойники, сознавшиеся в одном или двух разбоях, но без убийства или поджога, заключались в тюрьму
“до государева указа”. Уложение при определении за разбой руководствуется не понятием “лихой” человек, а вводит понятие “рецидив” и сопровождение разбоя, хотя бы и совершённого в первый раз, убийством или поджогом как отягчающих обстоятельств (ст.ст. 16-18 гл. XXI).

Первое место по численности совершаемых преступлений занимает татьба - кража. Ещё в Русской Правде происходит деление кражи на квалифицированную и простую. В ПСГ и ДУГ предусматривается рецидив как отягчающее вину обстоятельство.

Особое ужесточение наказания за первую кражу не только по сравнению с
Судебниками, но и Уставной книгой Разбойного приказа ввело Уложение. Оно установило обязательную пытку татя уже при обвинении в первой краже (ст.ст.
9-10, 37, гл. XXI).

Татьба различалась в зависимости от места её совершения. Стоглав и
Уложение подразделяют понятие церковной татьбы на кражу церковного имущества, понимаемую как святотатство, и кражу имущества, отданного в церковь на хранение. Под головной татьбой одни исследователи понимают кражу людей, другие утверждают, что это татьба, сопряженная с убийством. Все эти виды краж: церковная татьба, головная татьба, повторная (рецидив) карались смертной казнью (ст.ст. 12, 13, 14 гл. XXI).

Делая значительный шаг вперёд по пути охраны частной собственности,
Уложение допускает убийство вора, пойманного с поличным в доме, не только в момент совершения преступления, но и во время погони за ним, а также в случае оказания им сопротивления им при поимке (см. выше). Жена и дети вора, знавшие о наличии в доме краденных вещей, должны были оплатить их стоимость. При отсутствии средств они отдавались истцу для отработки долга.
Женский труд зачитывался по “полутретья рубли” (ст. 88 гл. XXI).

Уложение чрезвычайно широко толкует нарушение права собственности. Это не только кража домашнего имущества, но также хлеба и сена в поле (ст. 89 гл. XXI). Под понятие кражи подводится ловля рыбы в чужом пруду или саду
(садке). На практике эта норма трактовалась более шире и включала ответственность за ловлю бобров и выдр. Одинаковое наказание нёс не только непосредственный исполнитель, но и пособник: “который кузнец кому капкан новой втретие сделает или старой поделает”. Степень наказания зависела не от стоимости украденного, а от рецидива (ст. 90 гл. XXI). Похищение имущества во время стихийных бедствий рассматривалось как грабёж. Если человек доказывал, что имущество было взято им из воды или огня без цели присвоения, о чём он своевременно заявил в приказ, имущество оставалось в его владении. Собственнику предоставлялось право вернуть своё имущество, выплатив человеку, спасшему это имущество, половину его торговой стоимости
(ст. 91 гл. XXI).

Наряду с разработкой составов татьбы уголовное право с середины XVI в. вводит такой состав преступления как мошенничество. Этот состав впервые появился в Судебнике 1550 г.

Истребление, повреждение и незаконное пользование чужого имущества.

Отражая дальнейшее развитие земельных отношений, Уложение 1649 г. в главе X усиливает по сравнению с судебниками ответственность за порчу и уничтожение межевых знаков. Оно карается нещадным битьём кнутом, тюремным заключением, выплатой истцу “за всякую грань по пяти рублёв” и влечёт обязанность нарушителя восстановить испорченное: “... межи и грани сделати и ямы выкопати по-прежнему” (ст. 231 гл. X). Кроме этого предусматриваются следующие случаи: незлонамеренное нарушение межи, когда ответчик не нёс уголовного наказания, ограничиваясь выплатой штрафа и восстановлением границ (ст. 232 гл. X); нарушение межей с прямым умыслом на присвоение земель, влекущее помимо возмещения убытков, наказание по усмотрению государя (ст. 233 гл. X). Регламентируется порядок подновления заросших межей с занесением в книги (ст. 234 гл. X), и порядок решения земельных споров (ст.ст. 235-237 гл. X).

К числу преступлений, направленных на истребление чужой собственности, относились повреждения лесных и охотничьих угодий, бобровых гонов, хмельника, птичьей привады (силков, сетей), бортей, леса (ст.ст. 214-220 гл. X), а также злостное истребление скота и домашних животных. Убивший животное “не повинно”, т.е. без самообороны, должен был отдать потерпевшему такое же животное или выплатить вознаграждение.

К истреблению или присвоению чужого имущества относились сбор и увоз со спорного участка. (ст.ст. 211-213 гл. X).

Тягчайшим преступлением, направленным на истребление чужого имущества, являлся поджог. Поджог, совершённый из-за вражды или ради разграбления, был известен Кормчей книге и сохранился в Уложении 1649 г.(ст. 228 гл. X).

Обострение классовой борьбы, стремление дворянства укрепить свою диктатуру требовали усиления карательной политики государства. Соборное
Уложение 1649 года и Новоуказные статьи продолжали применяться в начале
ХVIII в., но многие нормы права ХVII в. фактически потеряли силу после государственных преобразований начала ХVIII в.

Законодательная деятельность Петра I в области уголовного права была чрезвычайно интенсивной. Исследователи насчитывают только указов уголовно- правового характера 392. Кроме того, многие правовые нормы содержались в общих актах (инструкциях, наказах, регламентациях и т.п.), определяющих правовое положение различных звеньев государственного аппарата.

Наибольший интерес из уголовно-правовых документов петровского времени представляет Артикул воинский 1715 года с кратким толкованием.

О его происхождении в исторической и юридической литературе нет единого мнения. Некоторые дореволюционные исследователи (Сергеевский Н.Д., Таганцев
Н.С. и др.) отрицали самостоятельный характер Артикула воинского, считая его переводом иностранного закона на русский язык. Однако изучение истории разработки Артикула воинского, а также анализ его содержания свидетельствуют о том, что это оригинальный памятник русского права, сыгравший большую роль в развитии уголовного и процессуального законодательства России.

Первое издание Артикула воинского было осуществлено в 1715 году на русском языке. Чуть позже Артикул воинский был издан на русском и немецком языках.

Спорным в литературе является вопрос о пределах действия Артикула воинского. Артикул воинский не заменил Уложения 1649 г., а действовал параллельно с ним вплоть до издания Свода законов Российской Империи.

Артикул воинский предназначался прежде всего для военнослужащих и должен был применять военными судами, но наличие в нем статей о преступлениях не только воинских, но и политических и общеуголовных предопределило его применение и в общих судах.

Воинские артикулы без значительных изменений действовали для войск в военное время до 1812 г. (до издания Полевого уголовного уложения 1812г.) а в мирное время - до 1839 г., то есть до издания Военно-уголовного устава.

Артикул воинский делится на 24 главы. Каждая из них имеет свое название. Нумерация артикулов едина для всего закона. Общее количество статей составляет 209. Артикулы (статьи) расположены по определенной системе не всегда последовательной. Многие артикулы снабжены специальными толкованиями, разъясняющими их смысл, а иногда дополняющими их.

По сравнению с Соборным Уложением 1649 г. Артикул воинский значительно более четко определяет многие институты уголовного права. Артикул воинский уже знает термин “преступление”. В указе 1714 говорится : “Многие, якобы оправдая себя, говорят, что сие не заказано было, не рассуждая того, что все то, что вред и убыток государству приключить может, суть преступление”.11ж Таким образом, под преступлением понималось не только нарушение закона, царской воли, но и любое деяние, хотя бы и не предусмотренное законом, но и могущее причинить какой-либо вред государству. Эта идея выражена во многих указах и в тексте присяги, приведенной в Артикуле воинском.

Следует также обратить внимание на важность появления специального термина преступление, преступитель, преступник, которыми Артикул воинский заменяет прежние (характерные для Соборного Уложения, Новоуказных статей и указов первых лет петровского царствования) термины “воровство”, “вор”, употреблявшиеся для обозначения всякого уголовно наказуемого деяния и лица его совершившего.

Преступление означает прежде всего нарушение закона; преступитель, преступник - это нарушитель закона, лицо, преступившее запреты, установленные законом. Появление термина “преступление” не означало четкого формулирования этого понятия, но послужило толчком к дальнейшему развитию уголовного законодательства в России. Положения Артикула воинского легли в основу статей тома ХV Свода законов Российской империи, в которых впервые в истории России было дано общее определение понятия преступление.

Преступления подразделялись на умышленные, неосторожные, и случайные
(арт. 158, 159). Случайные преступления не наказывались, таким образом, виновность определялась как необходимое условие для наступления ответственности. Тем не менее, законодатель не отказывался от принципа объективного вменения, что позволяло устанавливать наказание без вины: для суда был важен результат действия, а не его мотив.

Следует также отметить, что грань между неосторожным и случайным преступлениями была весьма тонкой.

Из содержания Артикула воинского можно сделать вывод, что ему была известна необходимость установления причинной связи между действием и преступным результатом. Об этом говориться в арт. 154, определяющем наказание за убийство. В том же артикуле впервые в истории русского права предусматривается судебно-медицинская экспертиза: “лекарей определить, которые бы... розыскали...какая притчина в смерти...была... “.

В этом законе получили развитие институты, исключающие наступление уголовной ответственности - необходимая оборона и крайняя необходимость.
Институт необходимой обороны определен в арт. 156 и 157. В толковании к арт. 157 подробно регламентируются пределы необходимой обороны, соразмеренность обороны и нападения, одновременность обороны и нападения; невозможность для обороняющегося уступить или уйти “без опасения смертного”. Нападение должно было быть наличным - или начавшимся или непосредственно предстоявшим ; нельзя обороняться против предполагаемого или оконченного нападения: “... есть ли оный, кто задерет, уступит и от обиженнаго побежит, а обиженный ево настигать побежит, и тогда убьет, то оный уже регулы нужнаго оборонения преступил”. Преступивший пределы необходимой обороны подвергался наказанию, но менее жестокому, чем за убийство. Крайняя необходимость закреплена в арт. 123 (сдача крепости в случае крайнего голода и т.п. причин), в арт. 180 (слом двора, забора в случае пожара), в арт. 195 (кража от голода) и др.

Артикул воинский не определяет невменяемость и малолетство как факторы, исключающие уголовную ответственность. Они учитывались при определении наказания и обычно являлись смягчающими обстоятельствами (арт. 195).

В Артикуле воинском предусматривается смягчение наказания за совершение преступления в состоянии крайнего возбуждения (аффекта) (арт. 152).

Менее суровое наказание устанавливалось для офицеров, виновных в смерти своих подчиненных, наступившей в результате применения к ним наказания
(арт. 154, толк).

К отягчающим обстоятельствам относились совершение преступления в пьяном состоянии (арт. 3, 8, 11, 12 и др.), совершение убийства каким-либо мучительным способом (например, путем отравления), убийство отца, матери, ребенка, офицера. Артикул воинский знает понятие рецидива преступлений.
Наказание усиливалось по мере повторения преступлений: за первую кражу полагалось наказание шпицрутенами, за вторую - прогон через строй 12 раз ( т.е. в 2 раза больше, чем за первую), за третью - отрезали нос и уши и ссылали на каторгу, кража, совершенная в четвертый раз наказывалась смертной казнью.

Преступление делилось на стадии: умысел, покушение на преступление и оконченное преступление. В ряде случаев законодатель предусматривал наказание за один только умысел (в государственных преступлениях).
Покушение на преступление могло быть оконченным и неоконченным: закон предусматривал возможность добровольного отказа от совершения преступления.
За оконченное преступление и за покушение обычно, за некоторыми исключениями, устанавливалось одинаковое наказание.

Артикул воинский знает соучастие . Наиболее опасными считались групповые преступления. Институт соучастия еще не был достаточно разработан, но известны подстрекательство (арт. 2), недоносительство по политическим преступлениям (арт. 19), пособничество (арт. 95), укрывательство (арт. 190), некоторые другие. Соучастники, как правило, наказывались одинаково (арт. 189).
Преступления против церкви. Преступлениям против веры посвящены главы I и
II. Их содержание не охватывает всех известных в то время составов преступлений против веры являясь как бы дополнением соответствующих статей
Соборного Уложения 1649 г.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12