На рисунке 1-4 представлена динамика занятости, выпуска и производительности труда в промышленности по различным странам, начиная с 1989 г, для Польши и с 1990 г, для других стран.

Имеющиеся данные позволяют нарисовать более детальную картину, согласно которой увольнения с работы были сперва добровольными, а стали все в большей мере вынужденными.  Подход фирм состоял сперва в использовании сокращенного рабочего дня, и административных отпусков, а также в использовании правительственных программ, которые финансировали добровольные ранние выходы на пенсию. В Польше в 1990 г. по крайней мере, 70 процентов сокращения занятости было получено за счет преждевременного выхода на пенсию; и, хотя в других странах соответствующие показатели были ниже - так в Венгрии между 1990 и 1992 гг.  этим путем было достигнуто 20 процентов сокращения занятости - такая реакция явно является общей.

Далее, вынужденные увольнения с работы были сконцентрированы на категории вспомогательных рабочих, включая административный персонал и канцелярских работников.  Это может частично объяснить изначально высокий удельный вес женщин в составе безработных.  Оказывается, что только в Венгрии, где мы наблюдаем более существенные структурные изменения к 1992 г., безработица среди мужчин доминирует над женской безработицей.

Тем не менее с течением времени наблюдается явный рост вынужденных увольнений с работы - в. ЧСФР, Венгрии и Польше с 1991 г. и в Румынии с 1992 г. При этом важное значение имеют способы выхода из состава рабочей силы.  Массовые увольнения были редкими.  Это может быть отнесено за счет законодательных препятствий, высоких издержек по увольнению и, несомненно, сохраняющегося права рабочих сильно влиять на решения по вопросам занятости.  Последний фактор представляется особенно важным дал Польши, Румынии и России. Кроме того, за исключением Венгрии с 1992 г. ни в одной стране не было действующей процедуры банкротства, что делало решения о широкомасштабных увольнениях и возможной ликвидации фирм более трудными.

При первом рассмотрении эти цифры говорят о том, что государственный сектор полагается сначала на то, что все утрясется само собой и только затем проводит требуемое для его выживания сокращение занятости.  Но это лишь часть истории.  Другой набор цифр - количество принятых на работу в государственном секторе - указывает на то, что наша общая картина должна быть, по крайней мере, усложнена.  В странах, по которым мы имеем данные, потоки вливающиеся в состав занятых в государственном секторе далеко не были незначительными.  В Польше в 1992 г., в то время как поток из состава занятых в государственном секторе составил 20 процентов, обратный приток превысил 10 процентов - удивительно высокий показатель.  В Венгрии поток из состава занятых в государственном секторе составил 22 процента и обратный приток - 10 процентов.  В России цифры были и вовсе удивительные - 22 и 19 процентов, соответственно.  Хотя эти показатели интенсивности потоков в состав занятых в государственном секторе далеки от уровня в 35 процентов, который наблюдается на рынке труда США, они, тем не менее, значительны.

Мы полагаем, что причины столь высоких показателей, характеризующих прием на работу, различны.  Высокие показатели в России, вероятно, отражают комбинацию факторов, включающих право фирм на получение повышенных субсидий при найме дополнительных рабочих, сверхоптимистичные виды на будущее развитие и динамику выпуска, технологию со свойствами, описанными Леонтьевской производственной функцией (Commander и Jackman 1993).  Это, однако, едва ли может объяснить ситуацию в Венгрии и Польше в 1992 г. Здесь частичным объяснением может служить неоднородность рабочих и необходимость заменить некоторых уволившихся работников даже перед лицом сокращения занятости.  Другим объяснением может быть неоднородность фирм, в том смысле, что некоторые фирмы расширяются даже в сокращающихся секторах. Представляется, что венгерские данные о найме работников фирмами подтверждают эту точку зрения, но сведения о том, как распределяется изменение занятости по отдельным фирмам фрагментарны.

Трудно ответить на вопрос, сколько еще предстоит потерь и структурных изменений в сфере занятости. Обзор подготовлен- ный Pinto, Belka.Krajewski (1993) содержит оценки менеджеров фирм о сохраняющейся избыточной занятости в середине 1992 г. в Польше. Медиана лежит между 5 и 10 процентами, а средняя величина составляет 12 процентов при том, что на прибыльных фирмах избыточная занятость все еще составляет 10 процентов. В Венгрии доля фирм, отчитавшихся о найме новых работников, стабильно возрастала с примерно 10 процентов во второй половине 1991 г. до приблизительно 25 процентов в первой половине 1993 г. Стабилизация занятости в государственном секторе в некоторых странах может служить свидетельством того, что при урегулировании прав собственности мы наблюдаем окончание спада. Но это может отражать также нежелание государства допускать большое сокращение занятости. Этим можно объяснить последние изменения занятости в государственном секторе Болгарии, где бюджетные и политические проблемы связанные с дальнейшим сокращением занятости побуждали правительство фактически субсидировать фирмы, что вело к сохранению численности персонала.

Но это поднимает вопрос о том, что происходит по мере того, как приватизация действительно осуществляется. Регрессионные уравнения связывающие изменения занятости с действительными или планируемыми изменениями в формах собственности в Венгрии показывают достаточно сильную обратную зависимость. Но в целом имеется немного строгих свидетельств того, чтобы изменения наименования или формы собственности устойчиво представляли - в области занятости - меру изменения режима функционирования фирм. Примечательно, что в Чешской Республике, несмотря на принятие закона о банкротстве (апрель 1993 г.)и завершение первого раунда ваучерной приватизации, закрытия предприятий не приобрели сколько-нибудь существенных масштабов.

Похоже, что банки боятся вызвать широкую волну вторичных банкротств. Общая картина состоит, таким образом, в сокращении занятости государственными фирмами, в ходе которого изменения наименования фирм слабо отражают структурные изменения. Ранее мы обосновали, почему это именно так.

Динамика заработной платы.

Рисунок 1-5 детализирует динамику реальной заработной платы с учетом потребительских цен, реальной заработной платы с учетом цен производителей и удельных затрат на оплату труда с 1989 г. для Польши и с 1990 г. для остальных стран.

В таблице 1-4 та же информация представлена другим путем через компоненты показателя удельных затрат на оплату труда. Удельные затраты на оплату труда могут быть выражены как произведение реальной заработной платы с учетом потребительских цен, отношения дефлятора потребительских цен к показателю уровня цен производителей и показателя, обратного производительности труда. Таким образом, удельные затраты на оплату труда возрастают, если растет реальная заработная плата с учетом потребительских цен или если ускоряется рост потребительских цен по сравнению с оптовыми, или если падает производительность труда. В таблице представлен вклад каждого из трех компонентов.

Рисунок и таблица говорят о том, что для всех стран характерна очень похожая картина. Во всех случаях, начало переходного этапа было связано с резким падением реальной заработной платы с учетом потребительских цен. Падение реальной заработной платы с учетом потребительских цен в первый месяц реализации стабилизационной программы наблюдалось в размерах от 27% в ЧСФР до 57% в Болгарии. К концу первого года сокращение реальной заработной платы с учетом потребительских цен составило от 18 до 40 процентов в Болгарии, бывшей ЧССР, Польше, Румынии и России. Только в Венгрии, где рост уровня цен был намного меньше, не наблюдалось или наблюдалось очень небольшое снижение реальной заработной платы. Можно было бы ожидать, что такое снижение заработной платы происходит в результате установления потолков заработной платы,которые ведут к неполной индексации. И действительно, именно для этого и были введены такие потолки. Но первоначально во всех странах, кроме Венгрии, заработная плата была установлена ниже потолков, определенных государственной политикой заработной платы. Это может быть отнесено на счет ряда причин, наиболее важными из которых были осторожность в условиях неопределенности и желание поддержать уровень занятости; обе причины были вызваны сокращением ликвидных средств (Calvo и Coricelli 1993).  За первоначальным снижением реальной заработной платы с учетом потребительских цен последовал/о частичное восстановление ее уровня.  Но к концу 1992 г. реальная зарплата с учетом потребительских цен все еще была на 20-35 процентов ниже ее предреформенного уровня; исключением вновь является Венгрия, где реальная заработная плата с учетом потребительских цен почти не изменилась.

Динамика реальной заработной платы с учетом цен производителей отражает увеличение клина между потребительскими ценами и ценами производителей (ускоренный рост первых и отставание последних), которое обусловлено продолжающимся процессом либерализации цен.  Поэтому, после первоначального снижения, реальная зарплата с учетом цен производителей выросла быстрее, чем реальная зарплата с учетом потребительских цен.  В то время как реальная зарплата с учетом потребительских цен в Болгарии составляет 50 процентов от дореформенного уровня, реальная зарплата с учетом цен производителей выше, чем была перед началом переходного этапа.  Резальная зарплата с учетом цен производителей равна 100 процентам предреформенного уровня в Польше, 90 процентам в бывшей ЧССР, НО процентам в Венгрии и 80 процентам в Румынии.

Таблица 1-5.  Валовая прибыль к объему реализации 1989-92 гг., %

Страны 1989 1990 1991 1992

Венгрия 5,0 3.3 -1,1 -

Польша 28.0 23,3 6,9 3.0

ЧСФР 9.2 9,4 9,8 -

Словакия - 14,4 6,1 0,8

Болгария 34,7 14,7 8,2 -2,4

Румыния 4,2 3,7

Добавим, что динамика удельных затрат на оплату труда отражает снижение производительности труда.  В итоге удельные затраты на оплату труда не меняются или повышаются по сравнению с предреформенным уровнем.  Оборотная сторона этого явления - очень низкие прибыли.  Поведения фирм в области заработной платы и занятости было таким, чтобы распределять  между занятыми большую часть доступной прибыли.  С учетом всех надлежащих предостережений о достоверности измерения прибыли, таблица 1-5 ясно показывает резкое снижение доли волновой прибыли в стоимости реализованной продукции, за исключением Чешской Республики до 1992 г. Показателем масштабов падения прибылей в Польше является то, что к началу 1992 г. более 45 процентов польских фирм стояли бы перед необходимостью ликвидации, если бы была введена процедура банкротства (Uiszei 1993).

Хотя мы не приводим в таблице данных по России, быстрый рост цен производителей по сравнению с потребительскими ценами в 1992 г. и размеры шока реальной заработной платы с учетом потребительских цен компенсируются здесь значительным падением производительности труда.  Как это ни парадоксально, но мы можем наблюдать сдвиг в пользу прибыли даже в то время, когда нелегко определить, кто же является капиталистами.

Можем ли мы рассказать больше о факторах, определяющих заработную плату, сравнительной значимости заработной платы и занятости при принятии решений о поведении фирмы на рынке труда, и о роли условий самого рынка труда?  Даже если мы не имеем еще точной картины, мы имеем теперь несколько ключей к ответам.

Во всех случаях зарплата в принципе регулировалась правительствами посредством политики доходов.  Представляется, что это должно было уменьшать разброс в изменениях зарплаты по секторам и отраслям.  Но более дезагрегированный анализ, как, например, на базе Венгерских отраслевых данных, указывает на большие различия и сильные отраслевые эффекты.  Подобные расхождения мы находим и между странами.  В России реальная заработная плата едва сдвинулась от уровня, сложившегося в результате ценового шока в январе i992 г. Впечатление явно таково, что рабочие согласились со столь незначительным повышением заработной платы в обмен на стабильную занятость.  Это может также быть результатом предприватизационных ожиданий, когда работникам представляется, что после приватизации заработная плата значительно возрастет.  Там, где макроэкономическая и структурная политика были непоследовательны - Румыния, - трудоустроенные рабочие больше требовали повышения зарплаты, чем сохранения уровня занятости.

Появляется неожиданная корреляция между условиями рынка труда и изменениями заработной платы.  Согласно одной из точек зрения, страны с более Щедрыми пособиями по безработице характеризуются более сильным давлением на заработную плату (Burda 1993), о чем свидетельствуют различия между Венгрией и Чешской Республикой.  Кто-то, тем не менее, может спросить, является ли такая связь причинной связью.  Высокие коэффициенты возмещения пособием трудовых доходов для некоторых категорий работников, преимущественно, неквалифицированных, в Венгрии не могут объяснить продолжительность безработицы или изменение состава безработных и не представляются мощным фактором длительного воздействия.  Но в более общем плане, ясно, что уровни пособий по безработице низки во всех странах, где коэффициенты возмещения резко снижаются за пределами короткого периода, который обычно устанавливается различными режимами пособий по безработице.  (Scarpetta, Boeri, and Renters- wand 1993).

Венгерские данные свидетельствуют о достаточно сильной связи между переменными параметрами региональных рынков труда и изменениями заработной платы, и региональный уровень безработицы показывает традиционную обратную связь с заработной платой.  В Чехии и Словакии движение заработной платы к прежнему уровню также указывает на сильное воздействие региональной безработицы.  Обобщенные данные и данные по отдельным фирмам в основных отраслях промышленности России свидетельствуют о том, что заработная плата была чувствительна к масштабам сокращения производства, и отношение региональных изменений заработной платы к скорректированному уровню безработицы (те, кто ищет работу, плюс отправленные в вынужденный отпуск и вынужденные работать неполное рабочее время) характеризуется слабой обратной зависимостью; более высокий уровень незанятости оборачивается меньшими изменениями в заработной плате.  В Болгарии региональные данные за 1991 и 1992 годы раскрывают развивающуюся традиционную обратную связь между поведением относительной заработной платы по регионам и региональной безработицей.

Безработица и уровень оплаты труда в частном секторе.

Получить точные данные о размерах частного сектора и объеме выпуска в нем весьма сложно, поскольку официальная статистика занижает размеры частного сектора так же, как и его рост.  В частности, информация об очень небольших по размерам фирмах,

которые, главным образом, и влияют на показатель роста частного сектора, является неполной.  Зная о расхождениях в статистических данных, мы в этом разделе частично полагаемся на результаты наблюдений.

Таблица 1-1 уже содержит наши оценки занятости в частном секторе по годам и странам.  Умозрительно мы могли бы сопоставить эти оценки с информацией о вкладе частного сектора в создание ВВП.  Однако точно это сделать невозможно, так как оценки занятости широко варьируют и часто весьма изменчивы.  Но тем не менее, данные по занятости дают нам возможность приблизительной оценки изменении этого показателя.

Так, занятость в частном секторе повысилась во всех странах, часто с помощью явных или неявных налоговых льгот.  Наивысшей отметки этот уровень достиг в Польше и Венгрии.  Занятость в частном секторе обеих стран составила более 35 процентов.  Относительно Польши это свидетельствует о том, что имело место расширение сельскохозяйственного сектора, который в основном является частным.  А относительно Венгрии - о наличии в предыдущие годы значительного по размерам нерегистрируемого частного сектора экономики, который постепенно стал легальным и пополнил данные статистики. В странах с низким уровнем традиций предпринимательства, таких как Болгария, Румыния, Россия и Словакия, рост занятости в частном секторе незначителен, и занятость в данном секторе ниже 10-25 процентов.  Только в России рост занятости в частном секторе отражает значительную приватизацию средних и больших предприятий.

Страницы: 1, 2, 3, 4