Научные исследования: реальность и перспективы

Содержание

Введение

1 Научные исследования: реальность и перспективы

1.1 Научные кадры: какие они?

1.2 Научно-интеллектуальный и научно-технологический потенциал

1.3 Место и роль фундаментальных исследований

1.4 Научно-исследовательская работа в Рубцовском Индустриальном Институте

Заключение

Список литературы

Введение

Целью данной работы является изучение и анализ развития научно-исследовательской деятельность.

«Сегодня главная задача – соединить результа­ты научного поиска с практи­ческими потребностями производст­ва, что позволит, уверен, во многом решить проблемы, стоящие перед отечественной экономикой», – утверждает В.В. Путин.

Одной из целей любого вуза является подготовка выпускника к научно-исследовательской деятельности в различных областях знаний, требующих от человека творческого напряжения и интеллектуальных усилий.

Исследовательский подход как способ познания мира и метод обучения был опробован еще в древности. Сократовский метод представлял собою беседу-исследование: с помощью остроумных вопросов, задаваемых собеседниками друг другу, выявлялись противоречия в общепринятом понимании тех или иных явлений окружающего мира, обнаруживалось несоответствие между привычными суждениями и теми представлениями, которые давал пристальный анализ. Осознание этих противоречий будило мысль, возникали новые вопросы, которые шаг за шагом вели к истине.

Актуальность данной темы обусловлена определенным интересом к научно-исследовательской деятельности.

Среди основных задач можно выделить следующие:

1. Рассмотреть научно-интеллектуальный и научно-технологический потенциал.

2. Показать место и роль фундаментальных исследований.

3. Проанализировать научно-исследовательскую работу в Рубцовском Индустриальном Институте.

В качестве теоретической базы были использованы работы Н. Гельмизы, М.М. Фирсовой, А. Огаркова и других авторов.

1 Научные исследования: реальность и перспективы

1.1 Научные кадры: какие они?

Во всем мире, по крайней мере, так думает большинство, науку делают молодые. У нас же научные кадры стремительно стареют. В 2000 году средний возраст академиков РАН был более 70 лет. Это еще можно понять – большой опыт и большие достижения в науке даются не сразу. Но то, что средний возраст докторов наук – 61 год, а кандидатов – 52 года, тревожит. Если положение не изменит­ся, то примерно к 2016 году средний возраст научных сотрудников достигнет 59 лет. Для российских мужчин это не только последний год допенсионной жизни, но и среднестатис­тическая ее продолжительность. Такая карти­на складывается в системе Академии наук. В вузах и отраслевых НИИ в общероссийском масштабе возраст докторов наук – 57-59 лет, а кандидатов – 51-52 года. Так что через 10-15 лет наука у нас может исчезнуть.

Но вот что интересно. По официальным данным, последние 10 лет конкурсы в вузы росли (2001 год стал в этом смысле рекордным), а аспирантура и докторантура «выпе­кали» молодых ученых высшей квалификации прямо-таки невиданными темпами. Если при­нять численность студентов, обучавшихся в вузах в 1991/92 учебном году, за 100%, то в 1998/99 году их стало на 21,2% больше. Чис­ленность аспирантов НИИ возросла за это время почти на треть (1577 человек), а ас­пирантов вузов – в 2,5 раза (82 584 челове­ка). Прием в аспирантуру увеличился втрое (28 940 человек), а выпуск составил: в 1992 году – 9532 человека (23,2% из них с защи­той диссертации), а в 1998-м – 14 832 чело­века (27,1% – с защитой диссертации).

Что же происходит у нас в стране с науч­ными кадрами? Каков на самом деле их ре­альный научный потенциал? Почему они ста­реют? Картина в общих чертах такова. Во-первых, по окончании вузов далеко не все студенты и студентки рвутся в аспирантуру, многие идут туда, чтобы избежать армии или три года пожить вольготно. Во-вторых, защи­тившиеся кандидаты и доктора наук, как пра­вило, могут найти достойную их звания зарп­лату не в государственных НИИ, КБ, ГИПРах и вузах, а в коммерческих структурах. И они уходят туда, оставляя своим титулованным научным руководителям возможность спокой­но стареть.

Сотрудники Центра информатизации, со­циально-технологических исследований и науковедческого анализа (Центр ИСТИНА) изучили около тысячи web-сайтов фирм и рекрутерских организаций с предложениями работы. Результат оказался таким: выпуск­никам вузов предлагают зарплату в среднем около 300 долларов (сегодня это почти 9 тысяч рублей), экономистам, бухгалтерам, менеджерам и маркетологам – 400-500 долларов, программистам, высококвалифи­цированным банковским специалистам и финансистам – от 350 до 550 долларов, ква­лифицированным менеджерам – 1500 дол­ларов и более, но это уже редкость. Между тем среди всех предложений нет даже упо­минания о научных работниках, исследова­телях и т. п. Это означает, что молодой кан­дидат или доктор наук обречен либо рабо­тать в среднем вузе или НИИ за зарплату, эквивалентную 30-60 долларам, и при этом постоянно метаться в поисках стороннего за­работка, совместительства, частных уроков и т. п., либо устроиться в коммерческую фир­му не по специальности, где ни кандидатс­кий, ни докторский диплом ему не пригодит­ся, разве что для престижа.

Но есть и другие важные причины ухода мо­лодых из научной сферы. Не хлебом единым жив человек. Ему нужна еще возможность совершенствоваться, реализовать себя, утвер­диться в жизни. Он хочет видеть перспективу и чувствовать себя, по крайней мере, на од­ном уровне с зарубежными коллегами. В на­ших, российских, условиях это почти невозможно. И вот почему. Во-первых, наука и опи­рающиеся на нее высокотехнологичные раз­работки у нас очень мало востребованы. Во-вторых, экспериментальная база, учебно-ис­следовательское оборудование, аппараты и приборы в учебных заведениях физически и морально устарели на 20-30 лет, а в лучших, самых передовых университетах и НИИ – на 8-11 лет. Если учесть, что в развитых странах технологии в наукоемких производствах сменяют друг друга через каждые 6 месяцев – 2 года, такое отставание может стать нео­братимым. В-третьих, система организации, управления, поддержки науки и научных ис­следований и, что особенно важно, информа­ционное обеспечение остались, в лучшем слу­чае, на уровне 1980-х годов. Поэтому почти каждый действительно способный, а тем бо­лее талантливый молодой ученый, если он не хочет деградировать, стремится уйти в ком­мерческую структуру или уехать за границу.

По официальной статистике, в 2000 году в науке были заняты 890,1 тысячи человек (в 1990 году в 2 с лишним раза больше – 1943,3 тыся­чи человек). Если же оценивать потенциал на­уки не по численности сотрудников, а по резуль­татам, то есть по количеству зарегистрирован­ных, особенно за рубежом, патентов, продан­ных, в том числе за рубеж, лицензий и публика­ций в престижных международных изданиях, то окажется, что мы уступаем наиболее развитым странам в десятки, а то и в сотни раз. В США, например, в 1998 году в науке были заняты 12,5 миллиона человек, из них – 505 тысяч докто­ров наук. Выходцев из стран СНГ среди них не более 5%, причем многие выросли, учились и получили ученые степени там, а не здесь. Та­ким образом, утверждать, что Запад живет за счет нашего научно-интеллектуального потен­циала, было бы неправильно, а вот оценить его реальное состояние и перспективы стоит.

1.2 Научно-интеллектуальный и научно-технологический потенциал

Бытует мнение, что, несмотря на все трудно­сти и потери, старение и отток кадров из науки, у нас все же сохраняется научно-интеллектуаль­ный потенциал, который позволяет России оста­ваться в ряду ведущих держав мира, а наши на­учные и технологические разработки до сих пор привлекательны для зарубежных и отечествен­ных инвесторов, правда, инвестиции мизерны.

На самом деле, чтобы наша продукция завое­вала внутренний и внешний рынок, она должна качественно превосходить продукцию конкурен­тов. Но качество продукции напрямую зависит от технологии, а современные, прежде всего вы­сокие технологии (как раз они наиболее рентабельны) – от уровня научных исследований и технологических разработок. В свою очередь, их качество тем выше, чем выше квалификация ученых и инженеров, а ее уровень зависит от всей системы образования, особенно высшего.

Если говорить о научно-технологическом потенциале, то это понятие включает не толь­ко ученых. Его составляющие еще и приборно-экспериментальный парк, доступ к инфор­мации и ее полнота, система управления и поддержки науки, а также вся инфраструкту­ра, обеспечивающая опережающее развитие науки и информационного сектора. Без них ни технологии, ни экономика просто не могут быть работоспособными.

Очень важный вопрос – подготовка специа­листов в вузах. Попытаемся разобраться как их готовят на примере наиболее быстро разви­вающихся секторов современной науки, к кото­рым относятся медико-биологические исследо­вания, исследования в сфере информационных технологий и создания новых материалов. По данным последнего, изданного в США в 2000 году справочника «Science and engineering indicators», в 1998 году расходы только на эти направления были сопоставимы с расходами на оборону и превосходили расходы на космичес­кие исследования. Всего на развитие науки в США было затрачено 220,6 миллиарда долла­ров, из них две трети (167 миллиардов долла­ров) – за счет корпоративного и частного секторов. Значительная часть этих гигантских средств пошла на медико-биологические и осо­бенно биотехнологические исследования. Зна­чит, они были в высшей степени рентабельны, поскольку деньги в корпоративном и частном секторах тратят только на то, что приносит при­быль. Благодаря внедрению результатов этих исследований улучшились здравоохранение, состояние окружающей среды, увеличилась про­дуктивность сельского хозяйства.

В 2000 году специалисты Томского государ­ственного университета совместно с учеными Центра ИСТИНА и нескольких ведущих вузов России исследовали качество подготовки био­логов в российских вузах. Ученые пришли к выводу, что в классических университетах пре­подают в основном традиционные биологичес­кие дисциплины. Ботаника, зоология, физио­логия человека и животных есть в 100% ву­зов, физиология растений – в 72%, а такие предметы, как биохимия, генетика, микробио­логия, почвоведение – только в 55% вузов, экология – в 45% вузов. В то же время совре­менные дисциплины: биотехнологию расте­ний, физико-химическую биологию, электрон­ную микроскопию – преподают лишь в 9% ву­зов. Таким образом, по самым важным и пер­спективным направлениям биологической на­уки студентов готовят менее чем в 10% клас­сических университетов. Есть, конечно, исклю­чения. Например, МГУ им. Ломоносова и осо­бенно Пущинский государственный универси­тет, работающий на базе академгородка, вы­пускают только магистров, аспирантов и док­торантов, причем соотношение учащихся и научных руководителей в нем – примерно 1:1.

Такие исключения подчеркивают, что студен­ты-биологи могут получить профессиональную подготовку на уровне начала XXI века лишь в считанных вузах, да и то небезупречную. По­чему? Поясню на примере. Для решения про­блем генной инженерии, использования техно­логии трансгенов в животноводстве и растени­еводстве, синтеза новых лекарственных пре­паратов нужны современные суперкомпьюте­ры. В США, Японии, странах Евросоюза они есть – это мощные ЭВМ производительнос­тью не менее 1 терафлоп (1 триллион опера­ций в секунду). В университете Сент-Луиса уже два года назад студенты имели доступ к супер­компьютеру мощностью 3,8 терафлоп. Сегод­ня производительность самых мощных супер­компьютеров достигла 12 терафлоп, а в 2004 году собираются выпустить суперкомпьютер мощностью 100 терафлоп. В России же таких машин нет, лучшие наши суперкомпьютерные центры работают на ЭВМ значительно мень­шей мощности. Правда, нынешним летом рос­сийские специалисты объявили о создании оте­чественного суперкомпьютера производитель­ностью 1 терафлоп.

Наше отставание в информационных тех­нологиях имеет прямое отношение к подготов­ке будущих интеллектуальных кадров России, в том числе и биологов, поскольку компьютер­ный синтез, например, молекул, генов, рас­шифровка генома человека, животных и рас­тений могут дать реальный эффект лишь на базе самых мощных вычислительных систем.

Наконец, еще один интересный факт. Томс­кие исследователи выборочно опросили преподавателей биологических фа­культетов вузов и установили, что лишь 9% из них более или менее регулярно пользуются Интернетом. При хроническом дефиците научной информа­ции, получаемой в традицион­ной форме, не иметь доступа к Интернету или не уметь пользоваться его ресурсами означает только одно – нарастающее отставание в биологических, биотехнологических, генно-ин­женерных и прочих исследова­ниях и отсутствие совершенно необходимых в науке международных связей.

Нынешние студенты даже на самых передовых биологичес­ких факультетах получают под­готовку на уровне 70-80-х го­дов прошлого века, хотя в жизнь они вступают уже в XXI веке. Что касается на­учно-исследовательских институтов, то только примерно 35 биологических НИИ РАН имеют более или менее современное оборудование, и поэтому только там проводятся исследова­ния на передовом уровне. Участвовать в них могут лишь немногие студенты нескольких уни­верситетов и Образовательного центра РАН (создан в рамках программы «Интеграция на­уки и образования» и имеет статус универси­тета), получающие подготовку на базе академических НИИ.

Другой пример. Первое место среди высо­ких технологий занимает авиакосмическая отрасль. В ней задействовано все: компьюте­ры, современные системы управления, точное приборостроение, двигателе- и ракетострое­ние и т.д. Хотя Россия занимает в этой отрас­ли достаточно прочные позиции, отставание заметно и здесь. Касается оно в немалой степени и авиационных вузов страны. Участво­вавшие в наших исследованиях специалисты Технологического университета МАИ назвали несколько самых болезненных проблем, свя­занных с подготовкой кадров для авиакосми­ческой отрасли. По их мнению, уровень под­готовки преподавателей прикладных кафедр (проектно-конструкторских, технологических, расчетных) в области современных информа­ционных технологий все еще низок. Это во многом объясняется отсутствием притока мо­лодых преподавательских кадров. Стареющий профессорско-преподавательский состав не в состоянии интенсивно осваивать постоянно совершенствующиеся программные продукты не только из-за пробелов в компьютерной под­готовке, но и из-за нехватки современных тех­нических средств и программно-информаци­онных комплексов и, что далеко немаловаж­но, из-за отсутствия материальных стимулов.

Еще одна важная отрасль – химическая. Сегодня химия немыслима без научных иссле­дований и высокотехнологичных производ­ственных систем. В самом деле, химия – это новые строительные материалы, лекарства, удобрения, лаки и краски, синтез материалов с заданными свойствами, сверхтвердых мате­риалов, пленок и абразивов для приборо- и машиностроения, переработка энергоносите­лей, создание буровых агрегатов и т.д.

Каково же положение в химической про­мышленности и особенно в сфере приклад­ных экспериментальных исследований? Для каких отраслей мы готовим специалистов-химиков? Где и как они будут «химичить»?

Ученые Ярославского технологического уни­верситета, изучавшие этот вопрос совместно со специалистами Центра ИСТИНА, приводят такие сведения: сегодня на долю всей россий­ской химической промышленности приходит­ся около 2% мирового производства химичес­кой продукции. Это лишь 10% объема хими­ческого производства США и не более 50-75% объема химического производства таких стран, как Франция, Великобритания или Ита­лия. Что же касается прикладных и экспери­ментальных исследований, особенно в вузах, то картина такова: к 2000 году в России было выполнено всего 11 научно-исследовательс­ких работ, а число экспериментальных разработок упало практически до нуля при полном отсутствии финансирования. Технологии, ис­пользуемые в химической отрасли, устарели по сравнению с технологиями развитых про­мышленных стран, где они обновляются каж­дые 7-8 лет. У нас даже крупные заводы, на­пример по производству удобрений, получив­шие большую долю инвестиций, работают без модернизации в среднем 18 лет, а в целом по отрасли оборудование и технологии обновля­ются через 13-26 лет. Для сравнения: сред­ний возраст химических заводов США состав­ляет шесть лет.

1.3 Место и роль фундаментальных исследований

Главный генератор фундаментальных иссле­дований в нашей стране – Российская акаде­мия наук, но в ее более или менее сносно обору­дованных институтах работают всего около 90 тысяч сотрудников (вместе с обслуживающим персоналом), остальные (более 650 тысяч чело­век) трудятся в НИИ и вузах. Там тоже проводят­ся фундаментальные исследования. Поданным Минобразования РФ, в 1999 поду в 317 вузах их было выполнено около 5 тысяч. Средние бюд­жетные затраты на одно фундаментальное исследование – 34 214 рублей. Если учесть, что сюда входит приобретение оборудования и объектов исследования, затраты на электроэнер­гию, накладные расходы и т. д., то на зарплату остается всего от 30 до 40%. Нетрудно подсчи­тать, что если в фундаментальном исследова­нии участвуют хотя бы 2-3 научных сотрудника или преподавателя, то они могут рассчитывать на прибавку к заработной плате в лучшем слу­чае 400-500 рублей в месяц.

Страницы: 1, 2