Казанская лингвистическая школа. Лингвистические взгляды И.А. Бодуэна де Куртенэ. Учение о фонеме
Вятский государственный гуманитарный университет
Кафедра русского языка и методики обучения русскому
языку
Р е ф е р а т
на тему
«Казанская лингвистическая школа. Лингвистические
взгляды И.А. Бодуэна де Куртенэ. Учение о фонеме»
Студентки 5 курса
заочного отделения
Микрюковой С.А.
Преподаватель:
к.ф.н. Жигулина Н.А.
Киров
2003
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ. 3
1. Общая характеристика
казанской лингвистической школы.. 4
2. Лингвистические взгляды
И.А. Бодуэна де Куртенэ. 8
3. Учение о фонеме. 14
ЗАКЛЮЧЕНИЕ. 16
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
В течение 80-х годов XIX века определеннее обрисовываются три
школы среди наших представителей сравнительного языкознания:
1) петербургская, с И.П.
Минаевым во главе, выпускавшая преимущественно индианистов-филологов (С.Ф.
Ольденбург, профессор санскрита на восточном факультете Петербургского
университета, Д.Н. Кудрявский, профессор Юрьевского университета);
2) московская, с Ф.Ф.
Фортунатовым во главе, учениками которого являются такие ученые, как профессор
Ульянов, академик А.А. Шахматов;
3) казанская, основанная И.А.
Бодуэном де Куртенэ, учениками которого являются Н.В. Крушевский, преемник
Бодуэна на казанской кафедре В.А. Богородицкий, А.И. Александров, профессор
славистики в Казанском университете, С.К. Булич, профессор Санкт-Петербургского
историко-филологического института и другие.
Из этих трех школ
петербургская не имеет определенного направления в смысле грамматическом. Казанская школа близко стоит к
европейской новограмматической, хотя и сложилась в значительной мере
самостоятельно. Московская школа занимает более обособленное положение, вообще
также обнаруживая прогрессивное направление.
Обратимся к подробному
описанию казанской лингвистической школы, обратив особое внимание на
лингвистические взгляды ее основателя – И.А. Бодуэна де Куртенэ.
Казанская
лингвистическая школа сложилась в конце 1870-х – начале 1880-х годов в Казанском
университете. Два главных ее представителя – И.А. Бодуэн де Куртенэ и Н.В.
Крушевский. Поскольку оба были поляками, принято считать Казанскую лингвистическую
школу направлением польской науки. Однако существовала она в России, ее
представители писали по-русски (работы И.А. Бодуэна де Куртенэ на польском и
немецком языках относятся к более позднему времени), а в состав школы входили и
русские ученые, ученики И.А. Бодуэна де Куртенэ, прежде всего В.А. Богородицкий
(1857–1941).
И.А. Бодуэн де
Куртенэ был создателем и многолетним руководителем Казанской лингвистической
школы (1875—1883), в состав этой школы входили Н.В. Крушевский, Василий
Алексеевич Богородицкий, А.И. Анастасиев, Александр Иванович Александров, Н.С.
Кукуранов, П.В. Владимиров, а также Василий Васильевич Радлов, Сергей
Константинович Булич, Кароль Ю. Аппель.
К основным
принципам Казанской школы относятсяследующие: строгое различение звука и буквы;
разграничение фонетической и морфологической членимости слова; недопущение
смешивания процессов, происходящих в языке на данном этапе его существования, и
процессов, совершающихся на протяжении длительного времени; первоочередное
внимание к живому языку и его диалектам, а не к древним памятникам
письменности; отстаивание полного равноправия всех языков как объектов научного
исследования; стремление к обобщениям (особенно у И.А. Бодуэна де Куртенэ и
Н.В. Крушевского); психологизм с отдельными элементами социологизма.
Наиболее
выдающимся среди представителей Казанской школы был крупный русско-польский
учёный Николай Вячеславович Крушевский (1851—1887). Короткая, но плодотворная
научная деятельность принесла ему мировую известность. Он состоял в переписке
со многими языковедами, в том числе с Ф. де Соссюром. Ему была присуща
устремлённость прежде всего к глубоким теоретическим обобщениям, к открытию
законов развития языка. Основной закон языка он усматривал в “соответствии мира
слов миру мыслей”. Н.В. Крушевский следовал основным принципам
естественнонаучного подхода к языку и сочетал этот подход с
индивидуально-психологическим. Он верил в непреложность фонетических законов,
призывая к изучению в первую очередь современных языков, дающих больше материала
для открытия разнообразных законов. Ему принадлежит разработка бодуэновской
идеи о переинтеграции составных элементов слова в результате процессов
переразложения и опрощения основы. Словообразование он квалифицирует как
стройную систему одинаково организованных типов слов, соотносящихся с типами
обозначаемых ими понятий, Им различались два вида структурных отношений между
языковыми единицами — ассоциации по сходству и ассоциации по смежности
(ассоциативные и синтагматические отношений у Ф. де Соссюра, парадигматические
и синтагматические отношения у Л. Ельмслева, отношения селекции и отношения
комбинации у Р.О. Якобсона). Его основные работы: “Очерк науки о языке” (1883),
“Очерки по языковедению. Антропофоника” (1893, посмертно).
Наиболее типичным
представителем Казанской школы был крупный языковед Василий Алексеевич
Богородицкий (1857—1941) Он определял язык как наиболее совершенное средство
обмена мыслями и как орудие мысли, как показатель классифицирующей деятельности
ума и в силу “одинаковости понимания” служащее объединению людей “к общей
деятельности”, как “социологический фактор первейшей важности”.
Исследовательская и преподавательская деятельность В.А. Богородицкого протекала
в области общего, индоевропейского, романского и германского, тюркского языкознания.
Он создал при Казанском университете первую в России лабораторию
экспериментальной фонетики, начавшую свои исследования ещё до первых опытов
аббата Руссло в Париже. Он уделял серьёзное внимание проблемам прикладной
лингвистики. Им была продолжена разработка теории процессов переразложения,
опрощения и др. В.А. Богородицкий осуществил первые в истории языкознания
исследования в области относительной хронологии звуковых изменений. В
исследованиях по тюркским языкам он синтезирует историко-генетический и
типологический подходы.
В работах
представителей Казанской школы предвосхищаются многие идеи структурной
лингвистики, фонологии, морфонологии, типологии языков, артикуляционной и
акустической фонетики. Они ясно представлляли себе проблему системности языка
(И.А. Бодуэн де Куртенэ и Н.В. Крушевский). Идеи Казанской лингвистической
школы оказали влияние на Ф. де Соссюра, на представителей Московской
фонологической школы и Пражской лингвистической школы.
Исключительно
плодотворной была деятельность И.А. Бодуэна де Куртенэ и многочисленных его
учеников по казанскому, петербургскому и варшавскому периодам. Сам учитель и
его продолжатели серьёзно воздействовали на формирование языкознания 20 в.
Переписка И.А. Бодуэна де Куртенэ и Ф. де Соссюра, широкий обмен идеями между
ними позволяют говорить о несомненном приоритете И.А. Бодуэна де Куртенэ в
решении большого ряда вопросов, связанных с утверждением структурализма, в
формировании исследовательских программ Пражской школы функциональной
лингвистики, Копенгагенской лингвистического кружка, в деятельности главы
Массачусетской ветви американского структурализма (Р.О. Якобсон).
Бодуэновско-щербовским направлением были заложены основы
деятельностно-функционального языкознания второй половины 20 в.
И.А. Бодуэн де Куртенэ начал
преподавать в Казанском университете с 1874 года. Активный период развития
Казанской лингвистической школы продолжался чуть более десятилетия. После
отъезда И.А. Бодуэна де Куртенэ из Казани в 1883, тяжелой болезни (1885) и ранней
смерти (1887) Н.В. Крушевского традиции школы более полувека продолжал
работавший в Казани до конца жизни В.А. Богородицкий. Однако продолжателей у
В.А. Богородицкого не было. И.А. Бодуэн де Куртенэ позже основал Петербургскую
лингвистическую школу, отчасти подхватившую традиции Казанской школы.
Казанская лингвистическая
школа оказала влияние на русскую, польскую и чешскую науку о языке, однако ее
роль в развитии мировой науки о языке оказалась меньше, чем она того
заслуживала (хотя главная работа Н.В. Крушевского и была переведена на немецкий
язык). Американская иследовательница Н.В. Крушевского Джоанна
Уильямс-Радваньска назвала его концепцию «потерянной парадигмой».
Основные теоретические
и методологические принципы языкознания ХХ в. начали складываться ещё в XIX в. В их формировании особую роль
сыграли И.А. Бодуэн де Куртенэ, Ф.Ф. Фортунатов и Ф. де Соссюр.
Иван Александрович / Ян Игнацы Нечислав Бодуэн де Куртенэ (1845—1929), один из
величайших языковедов мира, равно принадлежит польской и русской науке. Он
обладал широким научным кругозором. Его длительная (около 64 лет) творческая
деятельность началась ещё в домладограмматический период. Он поддерживал
научные контакты со многими видными языковедами мира. Ему принадлежит более 500
публикаций на самых разных языках. Он получил степени магистра (1870) и доктора
(1874) сравнительного языковедения в Петербургском университете и преподавал в
университетах Казани, Кракова, Дерпта (Юрьева), Петербурга и Варшавы. В науку
И.А. Бодуэн де Куртенэ вступил в период борьбы в историческом языкознании
естественнонаучного и психологического подходов, будучи реально независимым по
отношению к господствовавшим лингвистическим школам и направлениям. Вместе с
тем он оказал влияние на многих
языковедов, объединив вокруг себя многочисленных учеников и последователей и
сыграв существенную роль в созревании идей синхронного структурного
языкознания. Он стремился к глубокому теоретическому осмыслению всех главных
проблем науки о языке и объявил общее языкознание собственно языкознанием.
Бодуэну были не
чужды колебания между физиолого-психологическим дуализмом и
психолого-социологическим монизмом в объяснении природы языковых явлений.
Эволюцию его взглядов характеризует своеобразное движение к синтезу
деятельностного подхода В. фон Гумбольдта, натуралистических идей А. Шлайхера и
психологических идей Х. Штайнталя, стремление видеть сущность языка в речевой
деятельности, в речевых актах говорящих, а не в некой абстрактной системе (типа
la langue Ф. де Соссюра).
Бодуэн не
принимает “археологического” подхода к языку и призывает к изучению прежде
всего живого языка во всех его непосредственных проявлениях, наречиях и
говорах, с обращением к его прошлому лишь после основательного его
исследования. Бодуэн один из первых сказал о том, что
нужно изучать живой язык, его диалекты (поэтому он часто совершал
лингвистические экспедиции), а не "мертвые буквы", которые неизвестно
как звучали в момент своего написания.
Он признаёт
научным не только историческое, но и описательное языкознание, различая
состояние языка и его развитие. Ему свойственно диалектическое понимание
языковой статики как момента в движении языка, в его динамике или кинематике.
Он указывает на возможность видеть в состоянии языка и следы его прошлого, и
зародыши его будущего. Он убеждён в нарастании черт системности в процессе
развития языка, призывая искать эти черты в противопоставлениях и различиях,
имеющих социально-коммуникативную функцию.
Бодуэн критически
оценивает теорию “родословного древа” и механистические попытки реконструкции
праязыка, призывая считаться также с географическими, этнографическими и
прочими факторами и признавая смешанный характер каждого отдельно взятого
языка. Бодуэн допускает сознательную языковую политику.
Ученый принимает
идею вспомогательного искусственного международного языка. Проблема создания общего языка для всех жителей планеты
издревле волновала человеческие умы. Первый проект искусственного славянского
языка известен в России еще с XVII века. Но особенно эта идея была популярна среди
южных славян, которые часто подвергались нападениям как с севера, так и с юга,
и они боялись ассимиляции. Бодуэн де Куртенэ изучал на практике, что такое
"родство языков", и сделал научный обзор славянских языков (кстати,
он не только отредактировал, но и дополнил "Толковый словарь живого
великорусского языка" В.И. Даля - также выпускника Дерптского
университета). А сам Бодуэн - автор первого в мире диалектного славянского
словаря тончайшей транскрипции. По его записям можно и сегодня воспроизвести
живую разговорную речь. Поэтому не случайно, что ученый предложил рассмотреть
проект создания межславянского языка на I съезде славянских филологов и историков, который
состоялся в Петербурге в 1904 году.
На материале
исследования флексий польского языка он устанавливает изменения по аналогии и
вводит это понятие (ещё до младограмматиков) в широкий научный обиход.
Обоснование этих изменений, в отличие от младограмматиков, он ищет не в индивидуально-психологических,
а социолого-психологических факторах. Вместе с тем он не принимает
младограмматическое понимание звуковых законов, указывая на противоречивость и
многочисленность одновременно действующих факторов звуковых изменений. Бодуэн тщательно
описывает звуковую сторону диалектов ряда славянских языков и литовского языка.
При этом он пользуется собственной фонетической транскрипцией с множеством
дополнительных знаков.
Бодуэну
принадлежит одна из первых в мировой лингвистике структурно-типологическая
характеристика различных видов письма. Он делает попытки осмыслить специфику
регламентированной письменной речи в отличие от устной.
В языке
выделяются три уровня: “фонетическое строение слов и предложений”,
“морфологическое строение слов” и “морфологическое строение предложений”.
Различаются также три стороны: “внешняя” (фонетическая), “внеязыковая”,
включающая в себя семантические представления, и “собственно языковая”
(морфологическая — при самом широком понимании этого термина; эта сторона языка
образует его “душу” и обеспечивает специфическое для каждого языка соединение
звуковой стороны и семантических представлений). Синтаксис предстаёт как
“морфология высшего порядка”. Бодуэн вводит в научный обиход понятие морфема.
Слово в составе предложения характеризуется как минимальная синтаксическая
единица (синтагма).
И.А. Бодуэн де
Куртенэ акцентирует роль социологии, которая — наряду с индивидуальной
психологией — должна служить объяснению
жизни языка. Он подчёркивает необходимость обращения к объективной истории
общества, обеспечивающего непрерывность общения между людьми во времени, от
поколения к поколению.
Бодуэн
опережал свое время, он сделал несколько гениальных предсказаний о связи
лингвистики с другими науками - психологией, антропологией, социологией,
биологией и заложил основы таких наук, как психолингвистика и социолингвистика.
Ученый первым начал применять в лингвистике математические модели и был
зачинателем нового направления - экспериментальной фонетики.
Различаются
горизонтальное (территориальное) и вертикальное (собственно социальное)
членение языка. Он проявляет глубокий интерес к жаргонам и тайным языкам,
признаёт реальность языков отдельных индивидов и (по мало понятным причинам)
отказывается признавать реальность общенародного языка. Язык характеризуется
как орудие “миросозерцания и настроения”. В этой связи Бодуэн призывает изучать
народные поверья, предрассудки и т.п. Он понимает язык как главный признак,
служащий определению антропологической и этнографической принадлежности людей.
Он провозглашает равенство всех языков перед наукой. Ему присущ большой интерес
к лексикографическим проблемам, проявившийся в работе над переизданием
“Толкового словаря живого великорусского языка” В.И. Даля.
Бодуэн
разрабатывает принципы типологической классификации славянских языков (по
долготе—краткости гласных и по функции ударения), а также проводит
типологические исследования других индоевропейских языков и урало-алтайских
языков. Ему принадлежит пророческое утверждение о внедрении в будущем в
языковедческие исследования математического аппарата. Поэтому он всемерно
поддерживает шаги по созданию в стране лабораторий экспериментальной фонетики.
Им создаются не только учебник, но и первый в университетской практике сборник
задач по введению в языковедение.
Любопытны
мысли ученого и о преподавании языков, в том числе для иностранцев, которые он
выразил в статье “Значение языка как предмета изучения”. “Из всех общественных
или психолого-социальных проявлений, - писал ученый, - язык представляет самое
простое, самое богатое и вместе с тем постоянно, беспрерывно наличное в
умственном мире каждого человека. Перед объектами естественных наук язык имеет
то технически-педагогическое преимущество, что он всегда, так сказать, под
рукою, он всегда присущ, и при его наблюдении не требуется никаких особенных
приборов и приспособлений”. “Но выстроить правильно процесс преподавания очень сложно.
Нужно подготовить такие учебники, чтобы они могли "приохочивать к занятию
этим языком, а не запугивать учащихся”.
Так,
ученый критикует автора “Учебника русского языка для немцев” А. Быстрова за
“называние букв звуками...”. Такое же недопустимое смешение букв и звуков
Куртенэ находит и в “Русском букваре для польских детей” В. Хорошевского.
Дело
в том, что основные принципы Казанской школы языкознания строго различали звуки
и буквы. Например, в некоторых случаях - ель, боец, отъезд, елка, прием,
вьюга, ясный, обезьяна - буквы е, ё, ю, я обозначают сочетание двух звуков
([й] + гласный). А в словах типа мера, поселок, клюв, сяду - один
гласный звук [э], [о], [у], [а] и мягкость предшествующего согласного.
Бодуэн
помимо работы в университете преподавал в первом классе Казанской гимназии. О
своем опыте он подробно рассказал на первом съезде преподавателей русского
языка в военно-учебных заведениях. Широко известен такой пример.
Профессор
задал вопрос: “Какой корень у слова “власть”?” Ученик не смог ответить. Тогда
Бодуэн задает новый вопрос:
- Ну а какой глагол в связи с этим словом?
- Владеть, - последовал ответ.
- Какой корень в слове “владеть”?
- Влад.
- А в слове “власть”?
- Влад.
- Как же это так?
- “Д” перед “т” переходит в “с”!
В России
значительную роль в развитии общей фонетики сыграли труды Ивана Александровича
Бодуэна де Куртенэ (Казанская лингвистическая школа), а также его учеников —
Василия Алексеевича Богородицкого и Льва Владимировича Щербы: именно Бодуэном
де Куртенэ и Щербой было положено начало теории фонемы (фонологии). Таким
образом, фонология зародилась в России в 70-80 гг.
И.А. Бодуэн де
Куртенэ строит первую в мировой науке о языке теорию фонемы. Как он сам писал, существует "несовпадение физической
природы звуков с их значением в механизме языка для чутья народа". То есть
материальный элемент языка – “звук речи” - не совпадает с основной фонетической
единицей, которую Бодуэн называл фонемой. Определения фонемы у ученого
менялись, но фонема всегда понималась им как психическая сущность,
"некоторое устойчивое представление группы звуков в человеческой психике".
Правда, эта теория не была понята его современниками - она появилась слишком
рано. Но в XX веке она оказала решающее воздействие на развитие фонетики.
Ученый исходит из
осознания неустойчивой природы звуков речи как явлений физических, ставя им в
соответствие устойчивое психическое представление (названное взятым у Ф. де
Соссюра термином фонема, но трактуемое совершенно иным образом). Фонема
понимается как “языковая ценность”, обусловленная системой языка, в которой
функцию имеет лишь то, что “семасиологизировано и морфологизировано”.
С теорией фонемы
тесно связана его теория фонетических альтернаций (чередований). Бодуэн
различает антропофонику, или собственно фонетику, занимающуюся звуками речи в
физиологическом и акустическом аспектах, и фонологию, связанную с психологией.
Постулируются два членения речи — психическое (на “единицы, наделённые
значением” — предложения, слова, морфемы, фонемы) и фонетическое (на
"периферические единицы” — слоги и звуки). В психическом представлении
звука выделяются кинакемы и акустемы, к которым впоследствии пражцы возводят
понятие различительного признака фонемы. Бодуэн подчёркивает, что морфема
состоит не из звуков, а из фонем. Звуковые изменения в языке, по его мнению,
обусловлены фонологическими (т.е. структурно-функциональными) факторами.
Казанская
лингвистическая школа признана в мировой лингвистике как непревзойденный
образец прогнозирования кардинального направления развития отечественного
языкознания XX столетия.
Ключевыми тенденциями, на которых базировалась и на которые продолжает
опираться лингвистика, следует считать такие понятия, как системность и
функциональность. Последовательная работа, проделанная И.А. Бодуэном де Куртенэ
в доказательство системности языка, логически привела к поискам закономерностей
этой системности в функционировании языка в речевом его употреблении. В
результате как в современной лингвистике, так и в лингводидактике возрос
интерес к освещению теории языка и использованию в практике обучения функциональной
стороны языковых единиц. Этим объясняется появление новых типов грамматик –
функциональных (А.В. Бондаренко, Г.А. Золотова, В.Г. Гак и др.).
ХХ в. выдвинул в
центр внимания языковедов другие проблемы. Начал утверждаться приоритет
синхронического подхода к языку (тем более что его современное состояние
носителю языка интересно прежде всего), что явилось результатом научного
подвига, совершённого И.А. Бодуэном де Куртенэ, Н.В. Крушевским, Ф.Ф.
Фортунатовым, Ф. де Соссюром, Л.В. Щербой, Е.Д. Поливановым, Н.С. Трубецким,
Р.О. Якобсоном, В. Матезиусом, К. Бюлером, Л. Ельмслевом, А. Мартине, Л.
Блумфилдом, Э. Сепиром, Дж. Фёрсом, а также их учениками и многочисленными
продолжателями.
1. Алпатов В.М. История
лингвистических учений. - М., 1998.
2. Березин Ф.М. История русского
языкознания. - М., 1979.
3. Березин Ф.М. Русское
языкознание конца XIX - начала XX в. // Хрестоматия. - М., 1981.
4. Большой энциклопедический
словарь: Языкознание / Гл. ред. В.Н. Ярцева. - М, 1998.
5. Виноградов В.В. История
русских лингвистических учений. - М., 1978.
6. Звегинцев В.А. История
языкознания ХIХ-ХХ веков в очерках и
извлечениях. - М., 1964. - Ч. 1; - М., 1965. - Ч. 2.
7. Кодухов В.И. Общее
языкознание. - М., 1974.
8. Кондрашов Н.А. История
лингвистических учений. - М., 1979.
9. Лингвистический
энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. - М., 1990.
10. Крушевский Н.В.
Труды по языкознанию. - М., 1999.
11. Сусов И.П.
История языкознания. - Тверь, 1999.
|
Казанская лингвистическая школа. Лингвистические взгляды И.А. Бодуэна де Куртенэ. Учение о фонеме
Наверх