Магистерская диссертация

Полгода в Одессе, и вот Менделеев вновь в Петербурге. Приехал он не с

пустыми руками: работа, которую он привез - тончайшее и кропотливейшее

исследование по удельным объемам. Это фактически его диссертация.

Он немедленно подал прошение ректору Петербургского университета о

допущении его к сдаче экзамена на степень магистра химии. Причем из-за

стесненности во времени просил проэкзаменовать его в течении двух

оставшихся недель мая. Блестяще ответив на вопросы по химии, физике,

минералогии и геогнозии, он сдал письменный экзамен по химии, после чего

ему был назначен срок защиты магистерской диссертации. За два летних месяца

он заканчивает диссертацию «Удельные объемы». В этой работе он сделал

важный шаг к будущей системе элементов, поскольку "объем атома" выступал -

аналогично кристаллической форме в "Изоморфизме" - в роли критерия сходства

и различия элементов и соединений. Она дает ему первую ученую степень

магистра. Магистра физики и химии. Менделееву исполнилось тогда всего

двадцать два года.

Это была его первая большая победа. Но победа, радость которой

омрачило горе: умерла Лиза -его любимая сестра, приехавшая вместе с ним из

Тобольска. И вот теперь он остался в Петербурге один. Иногда его тянет

домой, взглянуть на родные места, увидеться с близкими, но эта мечта еще

долгие десятилетия будет мечтой. И лишь на склоне лет, уже всемирно

известным ученым, возвращаясь из экспедиции, он сделает крюк,

чтобы увидеть Тобольск. Это будет недолгое возвращение, но полное

разочарований.

После этой удачной защиты он подает новое прошение. Менделеев желал

защищать еще одну диссертацию «Строение кремнеземистых соединений» - на

право читать лекции по химии в Петербургском университете. Менделеев

поразил всех своих друзей: он защитил вторую диссертацию. Что и говорить -

случай необычайнейший! Ученые не без колебаний приняли второй труд

Менделеева, хотя это и был серьезный вклад в химию стекловарения. Но уж

слишком все это было необычно...

Университет дал молодому магистру много: возможность читать лекции,

работать в лаборатории, общаться с первоклассными профессорами. Но не дал

денег: за чтение лекций он получал годовое жалование в 300-400 рублей.

А потом молодой Менделеев на почтовой карете, которую резво катила

четверка лошадей, едет в первую свою командировку - через Варшаву

дальше, в знаменитый Гейдельберг, в лабораторию патриарха химиипрофессора

Бунзена. За первые три месяца он объехал не меньше десятка университетских

городов. Выбор его остановился на Париже и Гейдельберге неслучайно. В

Парижском - Ж.Дюма, Бертло, Вюрц, в Гейдельберге-Бунзен, Кирхгоф. Кариус.

Но не сопоставление имен определило выбор, ему просто очень понравился

Гейдельберг. Встретился в эти времена с известными учеными Европы. Было

принято решение работать в домашней лаборатории, для этого ему нужно было

приобрести хорошие приборы. Заказал весы, насос, манометр, купил редкие

препараты, побывал во многих лабораториях Парижа.

Менделеев верил, что дни, проведенные в лаборатории Гейдельбергского

университета, рядом с прославленным химиком, будут ему полезны, но он

ошибся. Бунзен, занятый своими опытами, встретил молодого русского коллегу

вежливо, но сдержанно. А в лаборатории, где Менделееву выделили место,

было все как нельзя более нескладно: в тесноте толпились

студенты, не хватало посуды, реактивов. Менделеев тотчас понял, что

здесь он лишь потеряет время. С видом глубочайшего сожаления сказал

Бунзену, что он нездоров, поблагодарил за столь радушное

гостеприимство и тут же съехал с университетской квартиры. А вскоре снова

в путь. На этот раз - в Париж, к мсье Салерону - тому самому Салерону,

лучше которого никто не мог делать химические приборы и инструменты.

Менделееву нужны были самые точные из всех точных весов, потому что для его

работы не годились другие.

Он вернулся в Гейдельберг, где снял крохотную

комнатенку под лабораторию, и где его уже ждало обеспокоенное

письмо попечителя Петербургского учебного округа - видно, дошли

сообщения о выходке с Бунзеном. Менделеев ответил: «Главный предмет

моих занятий есть физическая химия».

Он не спешил домой не потому, что не желал видеть город, уже давно

ставший ему родным. Он не спешил потому, что в Гейдельберге ему хорошо

работалось, он чувствовал себя свободным, независимым. И потому еще, что

здесь он обрёл новых друзей.

Иван Сеченов, Александр Бородин, Дмитрий Менделеев - они были

тогда

молоды, их имена еще не звучали так громко, но каждый из них уже был

известен своими работами. Все трое с увлечением занимались химией.

Менделеев пытался постичь суть явлений, происходящих на уровне значительно

более тонком, нежели молекулярный, и открыл температуру абсолютного

кипения. Сеченов проникал в химию газообмена в живых тканях, а автор

«Князя Игоря» с упоением возился с пробирками и колбами и к тому времени

был автором нескольких крупных печатных работ по химии.

Трое великих русских. Маленькая «могучая кучка». Они

работали не

покладая рук, а вечерами сходились за чаем, делились всем, что накопилось

за день. Чуть позже, когда к ним присоединился Мечников, они дали клятву,

что, если кому-нибудь из них в жизни будет трудно, все соберутся, чтобы

прийти на помощь. Они сдержали эту клятву.

...А в Гейдельберге они переживали счастливое время. В работе все

ладилось - и поэтому настроение было прекрасным, а отдыхали они тоже

самозабвенно. Бородин часто садился за рояль, а то все разом шли в

соседний городок слушать знаменитый орган.

Вместе с Бородиным Менделеев частенько ходил в горы. Что их влекло...

Разве можно об этом сказать? Им нравилось идти вверх по трудной дороге,

цепляясь за камни, увязая иной раз в грязи и в снегу. А без этого в жизни

чего-то недоставало. Как хорошо Дмитрий Иванович сам написал об этом

Феозве Лещевой - подруге своей сестры Ольги, своей будущей жене. Как его

тянуло тогда к Феозве и как много позже он будет готов отдать все, что

угодно, лишь бы расстаться с ней. Как хорошо он написал ей: «Не забудешь

этой минуты, рад будешь десять верст лезть, чтобы еще раз испытать то же.

А отчего? Я Вам не скажу. Не скажу не потому, что не хочу, нет, сам не

знаю и выдумывать не могу...»

Друзей объединяло не только пристрастие к химии - они были во многом

похожи-с одинаковой страстью отдавались работе, а увлекшись чем-то, с

головой погружались в новое дело. Правда, проявлялось у них

это по-разному. Менделеев весь отдавался страсти и не остывал, пока в

нем тлела хотя бы искра. Он не брался за что-то другое, пока не

убеждался в том, что здесь он узнал и взял все. Он искренне радовался

своей близости с Бородиным, поскольку считал его необыкновенно

талантливым человеком и благодарил судьбу за то, что она их свела.

А Бородин был похож на шумный, сверкающий фейерверк, который он сам

умел готовить и готовил всегда отменно, с любовью. Он отлично писал маслом

и рисовал, умел лепить и гравировать - не говоря о том, что он играл на

многих инструментах, - был химиком и композитором. И как знать, не от этой

ли дружбы с Бородиным пошло потом менделеевское увлечение искусством.

Видимо, все-таки многогранность-это действительно неизбежное проявление

большого таланта. Человек, великий по-настоящему, наверное, не может

вложить в одно русло всю свою силу и весь свой талант. Жизнь, словно бы

опасаясь потерять бесценные крупицы человеческого дарования, не

позволяетему сделать это.

Вернувшись оттуда Дмитрий Иванович засел за изучение капиллярности. В

своей студенческой работе «Изоморфизм» убедился. что одного изоморфизма

недостаточно для полного выявления сходств и различий между элементами. он

немедленно делает следующий шаг - приступает к изучению удельных объемов

различных веществ. Оказалось изоморфизм никак не связан с удельным объемом.

когда речь заходила о сложных веществах. Но вычислив удельные объемы для

химических элементов. Менделеев сразу обнаружил у необычайно схожих по

химическим свойствам элементов, каковы хлор, бром, йод, близость удельных

объемов. Так вдруг обнаружилась связь между химической активностью и

«объемом атомов с их атмосферою», а совершенно ясно, что эта «атмосфера»

целиком зависит от сил сцепления, о существовании которых он догадался еще

до этой работы. Менделеев решил непосредственными измерениями узнать силы

сцепления. В ходе этой титанической работы Менделеев пришел к открытию

температуры абсолютного кипения.( В 1884 году во время празднования своего

300-летия Эдинбургский университет, присваивая ему степень почетного

доктора прав, в числе его заслуг упомянул и его исследования при

температуре абсолютного кипения). 3-го сентября 1860-го года в Карлсрэ

съехалось более 140 ученых-химиков в работе конгресса принимал участие и

Менделеев. Конгресс навел порядок в химической номенклатуре, четко

определил такие фундаментальные понятия, как атом, молекула и атомный вес.

Возвратившись в Петербург, Менделеев оказался на распутье. Продолжать

начатые в Гейдельберге исследования не было возможности и, в известной

степени вынужденно, он принимается за работу, казалось бы, лежащую далеко в

стороне от его творческих устремлений. Заботы о заработке занимали все его

время. Он нашел место преподавателя в корпусе инженеров путей сообщения,

начал читать в университете органическую химию, но в результате

студенческих волнений университет был закрыт.

Но в Петербурге Менделеев вдруг также ощущает и острую радость

возвращения. Он понял, что все годы скучал без этого города. Теперь он

не один здесь: вернулась сестра Ольга. Вместе со своим мужем декабристом

Басаргиным она была в долгой сибирской ссылке. Здесь, в ее доме,

Менделеев все чаще встречается с Феозвой Лещевой - она ему нравится, но он

плохо знает женщин и не уверен в том, что надо следовать совету сестры и

жениться. Он хочет выяснить - смогут ли они с Феозвой понять друг

друга, но всякий раз растерянно умолкает: нет, видно, не пристало

спешить, торопить судьбу. Пусть все складывается так, как есть, без всяких

усилий.

Он верит, что так будет лучше. Потом вдруг прилив отчаяния - он

сомневается в себе, в своей избраннице и пишет письмо. Нет, не письмо, а

крик души несется к сестре в Москву (ее увлекли на время дела). А та

отвечает: «Ты помолвлен, объявлен женихом, в каком положении будет она,

если ты теперь откажешься?» И он уступает.

И вот ведь что странно: он был человеком с сильным характером, умел

постоять за себя и не дай бог кому-то его обидеть, а здесь вдруг он

уступил. С чего бы? Он знал, что был влюблен только, а не любил.

В 1861 г. Бутлеров излагает свою теорию строения органических

соединений. И, любопытное совпадение, - в том же году Менделеев публикует

две работы, целиком посвященные органической химии. Одна из них, сугубо

теоретическая, называется "Опыт теории пределов органических соединений". В

ней он развивает оригинальные представления о предельных их формах в

отдельных гомологических рядах. Таким образом, Менделеев оказывается едва

ли не первым теоретиком-"органиком" в России. Выходит в свет его

"Органическая химия" -- первый отечественный учебник, посвященный этой

области химии. Уже через два года появляется второе издание. За свой труд

ученый удостаивается Демидовской премии - высшей научной награды России

того времени. Присуждение премии разрешило главную материальную проблему. И

тогда Менделеев решил заняться устройством своей личной жизни. В 1862 году,

в возрасте 27 лет, он женился на Феозве Никитичне Протопоповой. Он верил,

что, если бы оставил Феозву, для нее это действительно стало б

ударом. И вот с этим-то он смириться не мог. Он не умел причинять боль

другим.

Через три года у Менделеевых родился сын. Дмитрий Иванович вкупе с

другом своим профессором Ильиным покупает у разоренного князя небольшое

именьице Боблово, неподалеку от Клина, переезжает туда и с

пылом начинает заниматься сельским хозяйством.

Впрочем, увлечение это не было случайным: Менделеев давно скучал без

природы. В Боблове ему хорошо. Он много гулял, ездил верхом, хлопотал на

своем опытном поле, а вечерами частенько встречал идущее с пастбища

стадо. Он все это очень любил. Но дело не только в этом. Опыты,

которые он ставит, служат одной цели. Его наука должна сослужить людям

конкретную пользу. Здесь, в Боблове, он воспитывает в себе иное

отношение к делу: труд ученого не должен быть вне связи с практикой. И в

самом конце своей жизни он вспомнит об этих бобловских днях и напишет об

опытах: «Они важны для меня потому, что оправдывают все мое

дальнейшее отношение к промышленности». Вот, оказывается, когда он начал

думать о будущем.

А пока еще он гулял с сыном по просекам, с мальчишеским азартом играл

на лужайке в крокет, возился на току, собирал только что купленную

молотилку. И видно было, что вот здесь, в Боблове, он чувствует себя самим

собой, вольготно и счастливо.

Так думала, глядя на него, его жена. Она думала, что так

будет

всегда, что Дмитрий Иванович понял, наконец, где и в чем его счастье. От

одних только этих мыслей волна тихой радости переполняла ее. Но она

ошибалась. В ее муже в то время зрел великий ученый. Он сам об этом не

помышлял. Она этого просто не понимала.

Периодический закон

И вновь Петербург. Мысль о химическом сродстве элементов, которая

пришла еще в годы студенчества, опять волновала его. Он был абсолютно

твердо убежден, что непременно должен существовать некий закон-властный,

неумолимый, который и определяет это сродство или различие элементов,

населяющих мир.

Сколько до него было попыток-наивных, надуманных-найти этот закон,

повинуясь ему, расставить все элементы по стройной системе... В то время

химики открыли и «обмерили» 64 элемента, знали их атомные веса, так что

уже был материал для работы. Не было только человека, который сумел бы

проникнуть в эту тайну, лежащую, как казалось, где-то неподалеку и тем не

менее недосягаемую.

Французский химик Шанкуртуа искал закономерность, расположив элементы

по винтовой нарезке, нанесенной на стоящий цилиндр. Все напрасно.

Английский химик Ньюлендс, человек, вероятно, утонченной натуры,

напряженно искал разгадку с помощью музыки. Он верил, что те соотношения,

Страницы: 1, 2, 3, 4