Герои нашего времени

ВВЕДЕНИЕ.

Имя Маршала Советского Союза Георгия Константиновича Жукова

произносится в нашей стране с любовью и гордостью, оно стало по истине

легендарным. Громаден личный вклад этого выдающегося полководца в

блистательную победу нашего народа в Великой Отечественной войне.

Маршала Жукова как полководца отличали дар предвидения развития

крупномасштабных боевых событий и аналитический ум, позволявший ему верно и

в краткий срок оценивать обстановку любой сложности и принимать необычайно

смелые, неожиданные для врага решения. Он обладал огромным организаторским

талантом, железной волей, умел преодолеть любые препятствия на пути к цели.

Он был нерасторжимо связан с войнами Советской Армии - от генерала до

рядового солдата, действующего по поговорке «на миру и смерть красна», а

мужество высшей пробы. Во имя советского народа он сознательно шел иногда и

на крайний риск. Вместе с тем в самых тяжелых боевых ситуациях он заботился

о том, чтобы добиться успеха малой кровью. Маршал - одна из самых ярких

личностей, олицетворяющих нашу победу. Поэтому не случайно люди, чуждые

подлинным российским национальным интересам, кому не по нутру ее армия и

герои, направляют свои отравленные ложью стрелы в первую очередь против

великого полководца. В наше неимоверно трудное время для Российской армии

утверждение доброго имени Жукова, вдохновляющий пример его самоотверженного

и доблестного служения своему Отечеству нужны как никогда . . .

Целью данного реферата является попытка раскрыть по возможности

шире жизненный путь великого полководца, описать его становление, развитие

как военачальника, вскрыть интересные, не известные широким массам факты

его жизнедеятельности, отметить некоторые нюансы взаимоотношений Георгия

Константиновича с Верховным Главнокомандованием во главе с И.В. Сталиным, а

также пролить свет на те трудности и бесчестия, которые пришлось

незаслуженно и неповинно перенести этой поистине легендарной личности.

Глава 1

НА ЗАРЕ ЖИЗНИ.

В конце минувшего столетия в деревне Стрелковке Калужской губернии

стоял осевший на угол дом и два окна с одной комнатенкой. В нем в

николаевское время, в царствование Николая 1, жила бездетная вдова

Аннушка Жукова.

Сердобольная бездетная женщина, она взяла из приюта двухлетнего

мальчика, брошенного там трехмесячным младенцем с запиской « Сына моего

зовите Константином ». Это был отец будущего Маршала Советского Союза

Георгия Константиновича Жукова, родившегося 19 ноября по старому, 2 декабря

по новому стилю 1986 года.

Бедность, сокрушительная, унизительная, не давшая головы поднять,

была уделом семьи сапожника Жукова. Отец сапожничал в Москве, а когда летом

жил в деревне, чинил обувь односельчанам. Он никогда не брал много за свой

труд, что не проходило мимо внимания Устиньи Артемьевны, матери Егора,

корившей мужа за мотовство.

Но детство есть детство, пусть голодное, бедное. Хотя отец признавал

в качестве лучшего средства воспитания шпандырь (сапожный ремень) и без

задержки пускал его в ход, а мать не редко была суровой, Егор горячо любил

родителей и чтил их память всю жизнь. Пошло приобщение к крестьянскому

труду. Началось с волнующего сенокоса, а там - жатва. Подошло и время в

школу, в церковноприходскую, что в селе Величкого. Полтора километра через

луг от Стрелковки.

Егор учился на круглые пятёрки, хотя на его не по возрасту широкие

плечи постепенно переместился крестьянский труд домашнего хозяйства. Все же

он находил время кататься на лыжах, коньках по льду Огублянки ( ближайшей

небольшой речки ). Но радость из радостей - идти на охоту с «хромым

Прошкой», братом крестной матери. Надо думать, писал маршал, что страсть к

охоте ему привил Прохор.

1906 год - рубеж в жизни мальчика. Он окончил трехлетнюю

церковноприходскую школу отличником, получил похвальный лист. В этом же

году из Москвы вернулся навсегда в деревню отец. Сапожник отнюдь не был

кротким человеком, полиция отметила его среди недовольных стачечников и

демонстрантов. Константину Жукову отныне было запрещено проживание в

столице.

На семейном совете отец рванулся было отправить сына в Москву

учиться ремеслу. Мать отговорила: хотя бы пожил в деревни еще годик.

Егор прочитал множество книг, кажется все, что было в скромной школьной

библиотеке. Постепенно мальчик пришел в выводу, что вся мудрость жизни

заключена в книгах, а если так, то нужно быть среди делающих книг. А где их

готовят ? Разумеется в типографии ! Отец одобрил выбор сына, нор увы,

знакомых, которые бы взялись определить Егора учеником в типографию, не

было.

Родной брат Устиньи Михаил Пилихин, также выросший в страшной нужде,

из мальчика - ученика в скорняжной мастерской бережливостью обористостью

превратился в мастера меховщика. Теперь он имел собственную мастерскую.

Мать сговорилась с братом и Егор вступил на новый этап своей жизни.

Егора учили, начав с основательного знакомства с овладением иглой.

Егор учился прилежно и настойчиво, быстро приобретая навыки умелого

работника. Стимулы были перед глазами - некоторые из недавних учеников

Пилихина уже завели собственное дело, а он быстро и сильно богател.

Но строй жизни и ученичества был страшный. Мальчика- ученика били

все - хозяин, мастера и мастерицы, « не отставала от них и хозяйка». Били

за провинность, оплошность или за просто так, срывая дурное настроение.

Егор, конечно, не был агнцем и во всяком случае давал отпор ровесникам. А

когда подрос, то сам стал раздавать подзатыльники младшим ученикам.

Крепкого парня, каким постепенно становился Егор, часто посылали

отвести заказчикам меха. Давали пятак или гривенник на конку, иной раз путь

предстоял далёким. Егор предпочитал мерить ногами московские версты, а на

сбереженные деньги покупать книги. Он поступил на вечерние

общеобразовательные курсы, окончание которых давало право выпускника

городского училища. Трехгодичные курсы он закончил с отличием. С 1911 года,

когда Егору исполнилось 15 лет, его стали величать Георгием

Константиновичем. Он перешел в разряд старших мальчиков, которому

подчинялось трое мальчиков - учеников.

Наблюдательный Пилихин открыл у Георгия талант - умение работать в

магазине. На третьем году учебы на скорняка Георгий все больше времени

работал в магазине.

В 1912 году Георгий впервые получил десятидневный отпуск и навестил

родных в Стрелковке. В конце того же 1912 года свершилось: обучение у

Пилихина окончилось. По обычаю Георгию дали небольшую премию и полную

экипировку - костюм тройку, пальто демисезонное, пальто зимнее на меху с

каракулевым воротником, белье, обувь. Так полагалось одеваться молодому

мастеру, прошедшему обучение в известной к тому времени фирме Пилихина.

Безукоризненно чистый и предельно аккуратный, Георгий выделялся среди

работавших у Пилихина. Георгий для себя сделал выбор между мастерской и

магазином, где « приходилось вращаться среди более или менее интеллигентных

людей, слышать их разговоры о текущих событиях ».

1914 год опрокинул судьбы народов. Когда до Москвы докатилась весть

об объявлении войны Австро-Венгрией и Германей. Белокаменная вспухла

манифестациями. Георгий едва ли вникал в смысл лозунгов, он с

профессиональным прищуром стоящего за прилавком следил за тем, как с ура-

патриоты громили магазины австрийских и немецких фирм. Той же участи

подвергались магазины, принадлежавшие иностранцам вообще. Были бы

иностранные имена на вывесках.

Патриотическая волна сорвала с мест зеленую молодежь. Душевный друг

Александр Пилихин с горящими глазами уговаривал Егора не идти, а бежать на

фронт - успеть бы к победоносному параду православного воинства в Берлине и

в Вене.

Отказ Жукова последовать за приятелем ( после вразумлений своего

рода идейного наставника, Федора Ивановича Колесова ) поставил точку на

многолетней дружбе. Только в 1917 году закончился скорбный путь Александра

по госпиталям. В 1918 году он снова записывается добровольцем в армию. Убит

в том же году под Царицыном.

Кровавая мясорубка войны набирала обороты. В июле1915 года объявили

досрочный призыв молодежи года рождения Жукова. Неизбежное случилось. Он

съездил в деревню, помог старикам с уборкой урожая и 7 августа 1915 года

был призван в армию.

В позиционной войне угасла прежняя роль кавалерии. Профессиональные

военные, в большинстве к сожалению расстались с былым представлением о

красоте и результативности атак в конном строю. Но легенда о благородном

роде войск - коннице - жила в юношеских сердца. Георгию не терпелось

встретить свою судьбу на службе военной. После первоначальной подготовки в

Калуге, только в сентябре солдаты - москвичи попали в 5 - й запасной

кавалерийский полк, расквартированный в городе Балаклее Харьковской

губернии. Здесь готовили пополнение для фронтовой 10 - й кавалерийской

дивизии .

С подчеркнутой военной точностью уже на другой день по прибытии их

переобмундировали, выдали желанную кавалерийскую форму, скрипучее

новехонькое седло и сбрую, карабин и холодное оружие - саблю ( или палаш ).

У каждого была своя лошадь.

Волнение и восторг молодого кавалериста, наверное помогли ему втянутся

в учебу. А учили в запасном полку зверски. По мимо личной подготовки -

забота о коне. Подъем в кавалерии в пять утра, трехкратная уборка лошадей.

Ребята терпели, до крови растирая ноги при езде. « Терпели до тех пор, пока

не уселись крепко в седла».

К весне 1916 года обучение закончилось, уже сформировался маршевый

эскадрон. Тут пришел приказ: лучших направить в учебную команду готовить

унтер - офицеров. Среди них был, естественно, отлично успевавший Жуков.

В учебной команде в городе Изюм Жукову пришлось совсем плохо.

Старший унтер-офицер крепко невзлюбил Жукова. Силач, сбивавших солдат с ног

ударом кулака, он все же не осмелился и пальцем тронуть Георгия, и по все

вероятности оценив ширину плеч молодого драгуна и взгляд исподлобья ,

который не сулил обидчику ничего доброго. О физической силе Георгия уже

наслышались знавшие его. И от этого ненавидели вдвойне. Но, несмотря на все

пережитое от самодуров и садистов, Жуков много раз на протяжении своей

службы добрым словом поминал учебную команду унтер-офицеров как

воспитателей солдат.

В начале августа 1916 года пятнадцать бравых драгун выехали из

Харькова. Когда Жуков в составе 10 - го драгунского Новгородского полка

оказался на боевых позициях в Бистрецком районе, он убедился, что разговоры

об армии, слышанные им по дороге из « учебки », - лишь тыловая болтовня.

Его кавалерийская дивизия втянулась в боевую работу, разумеется, в пешем

строю. Идти по горам, поросшим лесом, было бы безумием. Он застал угасающие

атаки Юго-Западного фронта, почувствовал боль и разочарование, когда

приходилось под огнём уползать в свои окопы после очередной неудачной

атаки. Неудачи на этом участке, впрочем, не вызывали особых толков и

пересудов. Другое дело разговоры о происходившем где-то « там », где

катастрофа обгоняла катастрофу.

Георгия тяготился окопной войной, Он вызывался в войсковую разведку

и несколько раз с товарищами ходил за линию фронта. Из рискованного поиска,

привел захваченного им немецкого офицера. Георгиевский крест за подвиг.

Очередной поиск в конце октября едва не кончился трагически. Головной

дозор, в котором был Жуков, напоролся на мину. Двоих тяжело ранило, Георгия

контузило, вышвырнуло из седла, и он очнулся только через сутки. Госпиталь

и второй георгиевский крест. Не оправившись от травмы к концу года, вышел

из госпиталя и ушел в ту же « учебку ». Утром 27 февраля 1917 года эскадрон

был поднят по тревоге и направился в Балакалею. Никто ничего не знал. На

плацу у штаба построились рядом с другими частями. Тут к кавалеристам

пришли рабочие с красными знаменами, загремели ораторы: « Николай 2 отрекся

от престола, народу нужны мир, земля и воля ». Многократно прокричали «

ура ». Разъехались по казармам. Революция свершилась.

Пришло отшумело митинговое лето1917 года, эскадрон по прежнему в

Лисках. Вокруг в селах и городах бурлили страсти, вдруг все чаще и чаще

стала слышаться украинская речь. Не певучий язык Тараса Шевченко, а какой-

то диалект. Совершенно неожиданно Георгий узнал, что он русский

эксплуататор, москаль и « гать » с Украины. Солдатский комитет, начавший

как большевистский, постепенно впал в апатию. Жуков убедил комитет

эскадрона распустить солдат по домам, в Россию. Иного выхода он не видел,

националисты зверели на глазах и даже грозили оружием. Русским парням,

отправлявшимся домой, комитет настоятельно посоветовал брать с собой

карабины и боевые патроны.

Насмотревшись на разгул национализма и получив стойкое отвращение к

самостийникам, Жуков тайком уехал в Москву, где объявился 30 ноября 1918

года. В царивших в Москве хаосе и неразберихе Жуков не видел для себя места

и счел за благо махнуть в деревню, в Стрел ковку.

Отец, мужики, хотя и не единодушно, считали, что большевики за

народ. Если так, тогда стоит предложить свои услуги и делать то чему его

хорошо научили - служить в армии.

То, что Жуков нащупал самостоятельно на основании уже не бедного

жизненного опыта, приводилось в контекст марксистско - ленинской теории.

Прошло полгода, комиссар счел знания Жукова достаточными, а классовое лицо

не вызывающим сомнение.

«1 марта 1919 года », - вспоминал Жуков, - « меня приняли в члены

РКП(б). Много с тех пор забыто, но день, когда меня принимали в члены

партии, остался в памяти на всю жизнь. С тех пор все свои думы, стремления,

действия я старался подчинять обязанностям партии, а, когда дело доходило

до схватки с врагами Родины, я, как коммунист, помнил требование нашей

партии быть примером беззаветного служения своему народу ».

В мае 1919 года 1-я Московская кавалерийская дивизия отправилась

на восточный фронт, против Колчака. В горнило гражданской войны

красноармеец Жуков ушел коммунистом.

С мая дивизия в боях у Уральска, где подпирала 25-ю Чапаевскую

дивизию. На сибирских просторах нашлось место для лихих кавалерийских атак,

отчаянной рубки с казаками, не уступавшими москвичам в боевой подготовке. С

обеих сторон те же солдаты империалистической войны, как называли тогда

войну 1914-1918 годов.

Случайно в заботах о боевой подготовке Жуков познакомился со своим

однофамильцем, командиром дивизии. Тот отметил прекрасное знание

кавалеристом езды и выездки коня. Очарованный самородком, обнаруженных в

Страницы: 1, 2, 3, 4