“Земля и воля”. Через два дня произошли восстания в Кронштадте и на

крейсере “Память Азова”, стоявшем на ревельском рейде.

С. Н. Сыромятников, близкий сотрудник П. А. Столыпина, явившись к нему

однажды утром, застал его в халате. ”Вы нездоровы” – спросил Сыромятников.

“Нет, - отвечал Столыпин, - мне сообщили ночью, что какой-то крейсер идёт

бомбардировать Петербург.

[pic]

[pic]

Я звонил по телефону целую ночь, пока удалось найти батарею и поставить её

при входе в Неву, чтобы расстрелять его. По счастью, крейсер ушёл в море.

Но я не спал всю ночь.”

Восстания были быстро подавлены, после чего последовали многочисленные

расстрелы. В такой обстановке Столыпин, уже в качестве премьера, вновь

начал переговоры о вхождении в правительство общественных деятелей. Вместе

с Горемыкиным в отставку были удалены известные реакционеры А. А. Ширинский-

Шихматов (обер-прокурор Синода) и А. С. Стишинский (главноуправляющий

землеустройством и земледелием). Предполагалось, что их места займут

представители общественности.

15 июля на министерской даче состоялась его встреча с земскими деятелями Д.

Н. Шиповым и князем Г. Е. Львовым (будущим председателем Временного

правительства). Разговор, однако, не получился. Тем не менее, не желая

обрывать переговоры, земские деятели выдвинули ряд условий своего вхождения

в правительство. Главные из них сводились к предоставлению общественным

деятелям половины мест в кабинете (включая пост министра внутренних дел),

выработке и публикации правительственной программы, немедленной

приостановке смертных казней и скорейшему созыву Думы. Граф П. А. Гейден, с

которым П. А. Столыпин встретился через два дня, был согласен на

предоставление общественным деятелям пяти мест в правительстве, но при

условии принятия последними определённой, согласованной программы.

Однако царь был против вступления в правительство “целой группы лиц с какой-

то программой”.

П. А. Столыпину так и не удалось освежить кабинет министров. Правительство

в основном осталось горемыкинским. Не все его члены были единомышлени-ками

Столыпина. Министр финансов В. Н. Коковцов, опытный государствен-ный

деятель и второе по значению лицо в каби нете, не скрывал скептического

отношения к аграрным начинаниям Столыпина и жалел на них денег. В оппози-

ции иногда оказавался и князь Б. А. Васильчиков, назначенный на пост главно-

управляющего землеустройством и земледелием.

Драматические события в августе 1906 года показали, что правительство по-

прежнему на первый план ставит борьбу с революционным движением. 12 августа

к министерской даче на Аптекарском острове подкатило ландо с двумя

жандармскими офицерами и одним человеком в штатском. Опытный швейцар

заметил у офицеров несоответствие в форме.

[pic]

[pic]

Вызвали подозрение и портфели, которые бережно держали все трое. Однако

швейцару не удалось их остановить. Вбежав в переднюю, они натолкнулись на

генерала, ведавшего охраной. Тогда они швырнули портфели и взрывом

мгновенно разметало дачу. Убито было 27 человек, в том числе три террориста

(Э. Забельшанский, И. М. Типунков и Н. И. Иванов), принадлежавшие к одной

из максималистких групп, отколовшихся от партии эсеров. Среди раненых

оказались дети Столыпина: трёхлетний Аркадий и пятнадцатилетняя Наташа.

Единственной комнатой, которая не пострадала, был кабинет Столыпина, где в

момент взрыва он и находился. Покушение ещё более укрепило престиж

Столыпина в правящих кругах.

По предложению царя Столыпин переехал вместе с семьёй в Зимний дворец,

охранявшийся более надёжно. 19 августа 1906 года в чрезвычайном порядке, по

87-й статье Основных законов, был принят указ о военно-полевых судах.

Впоследствии Столыпин признавался, что подобные меры – это “тяжёлый крест”,

который ему приходится нести против своей воли. 2 декабря 1906 года в

петербургском Таврическом саду террористы Березин и Воробьёв совершили

нападение на усмирителя московского восстания Ф. В. Дубасова.

Официальных сведений о числе жертв военно-полевых судов нет. По подсчётам

исследователей, за восемь месяцев (с августа 1906 года по апрель 1907 года)

они вынесли смертные приговоры 1102 человекам.

А. С. Изгоев, один из первых биографов Столыпина, писал, что в его времена

“ценность человеческой жизни, никогда в России высоко не стоявшая, упала

ещё значительно ниже”.

Большинство мемуаристов и историков не считает Столыпина “генератором

идей”. Хотя мы помним, что он имел достаточно твёрдые взгляды относительно

общины, хуторов, отрубов, рабочего страхования и народного просвещения.

Оказавшись во главе правительства, он затребовал из всех ведомств те

первоочередные проекты, которые давно были разработаны, но лежали без

движения вследствие бюрократической привычки откладывать любое крупное

дело. В итоге Столыпину удалось составить более или менее целостную

программу умеренных преобразований. 24 августа 1906 года правительство

опубликовало декларацию, в которой пыталось оправдать свою политику

массовых репрессий. 25 августа Столыпиным была обнародована программа в

которой он изложил основные направления своей политики.

[pic]

[pic]

27 августа 1906 года по 87-й статье был принят указ о передаче

Крестьянскому банку для продажи части казённых земель. Столыпин придавал

большое значение этому указу, считая, что тем самым он перехватывает у

кадетов идею “общегосударственного земельного фонда” для наделения наиболее

малоземельных крестьян и оставляет ни с чем своих главных оппонентов.

5 октября 1906 года последовал указ об отмене некоторых ограничений в

правах крестьян. Этим указом были окончательно отменены подушная подать и

круговая порука, сняты некоторые ограничения свободы передвижения крестьян,

избрания ими места жительства, отменён закон против семейных разделов,

сделана попытка уменьшить произвол земских начальников и уездных властей,

расширены права крестьян на земских выборах.

Аграрная реформа

Осенью 1906 года в крестьянском движении обозначился спад, и правительство

раскрыло, наконец, свои планы по аграрному вопросу. 9 ноября 1906 года был

издан указ, имевший скромное название “О дополнении некоторых постановлений

действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и

землепользования”. Так началась столыпинская аграрная реформа, точнее

началась аграрная программа, а аграрная реформа была лишь её частью.

Столыпинская аграрная реформа, о которой в наши дни много говорят и пишут,

в действительности – понятие условное. В том смысле условное, что она, во-

первых, не составляла цельного замысла и при ближайшем рассмотрении

распадается на ряд мероприятий, между собой не всегда хорошо состыкованных.

Во-вторых, не совсем правильно и название реформы, ибо Столыпин не был ни

автором основных её концепций, ни разработчиком. И, наконец, в-третьих, у

Столыпина, конечно же, были и свои собственные замыслы, которые он пытался

реализовать.

Мы помним, что Столыпин, будучи саратовским губернатором предлагал

организовать широкое содействие созданию крепких индивидуальных

крестьянских хозяйств на государственных и банковских землях. Эти хозяйства

должны были стать примером для окружающих крестьян, подтолкнуть их к

постепенному отказу от общинного землевладения.

[pic]

[pic]

В течении ряда лет группа чиновников МВД во главе с В. И. Гурко

разрабатывала проект, долженствовавший осуществить крутой поворот во

внутренней политике правительства. К приходу Столыпина Гурко занимал пост

товарища министра, основные идеи и направления проекта уже сформировались.

В отличие от столыпинского замысла, прект Гурко имел в виду создание

хуторов и отрубов на надельных (крестьянских) землях (а не на

государственных и банковских). Разница была существенной. Впрочем, не это

было самое главное в проекте Гурко. Образование хуторов и отрубов даже

несколько притормаживалось для другой цели – укрепления надельной земли в

личную собственность. Каждый член общины мог заявить о своём выходе из неё

и закрепить за собой свой чересполосный надел, который община отныне не

могла ни уменьшить, ни передвинуть. С агротехнической точки зрения такое

новшество не могло принести много пользы (надел как был чересполосным, так

им и оставался), но оно было способно сильно нарушить единство

крестьянского мира, внести раскол в общину. Проект Гурко представлял собой

удобную площадку, с которой правительство могло приступить к форсированной

ломке общины.

В мае 1906 года на первом съезде уполномоченных дворянских обществ с

докладом “Основные положения по аграрному вопросу” выступил Д. И.

Пестржецкий, чиновник МВД, принимавший участие в разработке аграрных

проектов.

Правительство стремилось во что бы то ни стало отмежеваться перед дворянами

от думских проектов принудительного отчуждения помещичьей земли, а

потомуосновная часть доклада была посвящена критике таких проектов.

Докладчик утверждал, что в целом по стране “за последнее время никакого

реального основания для огульного наделения крестьян землёю не возникло”.

Отдельные случаи малоземелья, говорилось в докладе, могут быть

ликвидированы при помощи покупки земли через Крестьянский банк или путём

переселения на окраины.

“Инициатива по введению улучшений в крестьянском хозяйстве, -

подчёркивалось в докладе, - должна составить предмет главнейших забот

государства и земства. Следует отрешиться от мысли, что когда наступит

время к переходу к иной, более культурной системе хозяйства, то крестьяне

перейдут к ней по собственной инициативе”.

Настроение прибывших на съезд дворян не было единодушным. Некоторые из них

были настолько напуганы революцией, что считали необходимым сделать

уступки.

[pic]

[pic]

“Лучше всего сразу, не унижаясь до принудительного отчуждения, заранее

удовлетворить требования крестьян … - сказал саратовский земский деятель

граф Д. А. Олсуфьев. – Мы должны добродетельно идти навстречу к продаже

крестьянам земли, сохраняя и за собой часть … Компромис необходим …” Но эти

здравые рассуждения не встретили сочувствия у большинства присутствующих.

Однако большинство уполномоченных было настроено решительно против общины.

“Община – это то болото в которое увязает всё, что могло бы выйти на

простор,- сказал К. Н. Гримм,- благодаря ей нашему крестьянству чуждо

понятие о праве собственности. Уничтожение общины было бы благодетельным

шагом для крестьянства.” Эти же мотивы повторялись в резких нападках на

общину В. Л. Кушелёва, князя А. П. Урусова, П. В. Попова.

Община подчёркивали дворянские представители, должа быть безусловно

уничтожена.

Нападки на общину в какой-то мере были лишь тактической уловкой правого

дворянства: отрицая крестьянское малоземелье, помещики стремились

перевалить на общину всю ответственностьза крестьянскую нищету.

Вопрос о хуторах не вызвал больших прений. Сами по себе хутора и отруба

мало интересовали дворянских представителей.

Между тем обстановка в стране была неопределённая. Давление дворян

уравновешивалось давлением Думы и крестьянства. После роспуска I Думы

ситуация ещё более обострилась. В конце августа 1906 года Столыпин провёл

мероприятия по передаче Крестьянскому банку части государственных земель

для продажи крестьянам.

Тем самым он приступил к исполнению своего замысла, созревшего ещё в

Саратове. По существу, выражаясь современным языком, речь шла о

приватизации части государственного имущества.

Эти мероприятия вызвали возражения со стороны Гурко. Он считал, что

казённые земли и так почти всецело в руках крестьян, которые многие годы

снимали их в аренду. У Гурко возникли сильные подозрения относительно

дальнейших намерений Столыпина, когда известный латифундист граф А. А.

Бобринский передал ему слова, сказанные мимоходом главой правительства:

“Вам придётся расстаться с частью своих земель граф.”

[pic]

[pic]

В действительности Столыпин, думается, не допускал и мысли о полной

ликвидации помещичьего землевладения. М. П. Бок привела в своих

воспоминаниях следующие слова отца: “Не в крупном землевладении сила

России. Большие имения отжили свой век. Их, как бездоходные, уже сами

владельцы начали продавать Крестьянскому банку. Опора России не в них, а в

царе.” Что-то похожее Столыпин, надо думать, действительно говорил – и это

не было сказано случайно, под впечатлением от нескончаемых крестьянских

бунтов. Бунты в конце концов прекратились, но осталось это убеждение,

засевшее глубоко в сознании. В 1909 году, когда обстановка в стране

коренным образом изминилась, Столыпин вновь коснулся этого вопроса – не в

беседе с дочерью и не в случайном разговоре с графом, а в интервью

корреспонденту газеты “Волга”: “Вероятно, крупные земельные собственности

несколько сократятся, вокруг нынешних помещичьих усадеб начнут возникать

многочисленные средние и мелкие культурные хозяйства, столь необходимые,

как оплот государственности на местах”.

В конце 1905 года, когда дела у царского правительства были из рук вон

плохи, главноуправляющий землеустройством и земледелием Н. Н. Кутлер

поставил вопрос о частичном отчуждении помещичьих земель. Но царь после

недолгого колебания решительно отверг кутлеровский проект, а сам Кутлер с

треском вылетел в отставку.

Столыпин, как видно, считал, что в таком проекте нет надобности. Частичное

отчуждение помещичьей земли фактически уже идёт. Многие помещики,

напуганные революцией, продают имения. Важно, чтобы Крестьянский банк

скупал все эти земли, разбивал на участки и продавал крестьянам. Из

перенаселённой общины лишние работники уйдут на банковские земли. Идёт

переселение в Сибирь. Под воздействием определённых правительственных мер

община прекратит все эти свои бесконечные земельные переделы.

Примерно так сложилась у Столыпина общая концепция реформы. В этих рамках

он смирился с проектом Гурко и даже как бы “усыновил” его. Правда, это был

не тот случай, когда приёмное чадо становится похожим на отца. Скорее,

происходило обратное. “Надо вбить клин в общину”, - говорил Столыпин своим

сподвижникам. “Вбить клин”, заставить прекратить переделы, наделать хуторов

и отрубов на общинных землях – все эти идеи подспудно или открыто были

выражены в проекте Гурко. Оттуда Столыпин их и почерпнул.

Страницы: 1, 2, 3, 4