престиж России был поднят на более высокую ступень.

В 1717 году после бегства царевича Алексея во владения императора

Священной римской империи, Петр Великий, куда большим выбором дипломатов,

чтобы отправить кого-либо из них для розысков беглеца и возвращения его в

Россию, чем в начале века, в его распоряжении находились Борис Иванович

Куракин, Петр Павлович Шафиров, Василий Лукич и Григорий Федорович

Долгорукие и многие другие, но царь поручил это сложное и деликатное дело

тоже Петру Андреевичу Толстому. И в данном случае он вряд ли мог сыскать

лучшего исполнителя своей воли. Толстой мог быть и вкрадчивым, и суровым, и

мягким, и твердым, и резким, и обходительным, то есть обладал качествами,

использование которых обеспечило в тех условиях успех. У Петра не было

оснований быть недовольным трудами своего эмиссара - он действовал

напористо и в то же время без шума и, с одной стороны, своими действиями не

вызвал дипломатических осложнений с венским двором, а с другой – уговорил

царевича вернуться в Россию.

Алексей Васильевич Макаров.

Жизнь Макарова, внешне не броская, без ярких всплесков. Алексей

Васильевич не купался в лучах славы, не давал он и сражений, не вёл

успешных переговоров, не сооружал кораблей и не командовал ими. Макаров

вносил вклад и в победы русского оружия, и в успешные действия русской

дипломатии, и в строительство регулярной армии и флота, и в новшества

культурной жизни страны. Короче, он участвовал во всех преобразовательных

начинаниях царя. К этому его обязывала занимаемая должность: он являлся

кабинет-секретарём Петра. Макаров следовал за Петром повсюду. Образно

говоря, он был тенью царя, его памятью, глазами и ушами. Как и Пётр,

Алексей Васильевич работал, не зная устами, с полной отдачей сил. Царю,

бесспорно, импонировали спокойствие, уравновешенность, благоразумие и

пунктуальность кабинет секретаря. Макаров принадлежал к числу сподвижников

Петра, которые, подобно Меньшикову, Девиеру, Курбатову и многим другим, не

могли похвастаться своим родословием. Круг обязанностей Кабинета был

достаточно широк. Они включали в себя переписку с русскими послами и

агентами за границей, с губернаторами, коллегиями, Синодом и Сенатом;

заботы о найме иностранных специалистов и отправке русских людей за

границу; руководство строительством царских дворцов, устройством парков.

Кабинет ведал содержанием придворного штата, расходами на Кунсткамеру,

выдачу вознаграждений за монстров. Важной прираготивой Кабинета являлся

прием челобитных на царское имя. В кабинете отложились множество документов

военного содержания. Наконец, в последние годы жизни царя немало сил

Кабинета поглощало написание "Гистории Свейской войны".

Карьера Макарова не взмывалась по вертикали, как, например, у Меньшикова.

Напротив, восхождение к власти у него протекало медленно, не осложняясь,

впрочем, ни падениями, ни крутыми подъёмами. И всё же две вехи на его

долгом пути можно отметить. Первый раз это случилось в 1711 году, во время

Прутского похода, и затем повторилось в 1716-1717 годах, когда они

совершали путешествие за границей. Месяцы, проведённые вместе, сблизили

царя с Макаровым. Пётр в полной мере оценил многие достоинства своего

кабинет-секретаря: трезвую голову и ясный взгляд, способность трудиться, не

покладая рук, быть слугой верным и надёжным.

Чем обширнее становились обязанности Кабинета, и чем больше поступало

донесений, реляций, ведомостей, челобитных и прочих документов, тем весомее

становилась роль Алексея Васильевича. Царю естественно было не под силу

самому разобраться в массе входящей корреспонденции. Предварительный ее

просмотр и систематизацию, а также определение важности существа дела

производил кабинет-секретарь; он же докладывал о ней Петру, он же отвечал

сам или готовил проекты ответов, подписываемых затем царем. В промежутке

между этими заботами Макаров выслушивал повеления Петра, управлялся с

финансовыми делами Кабинета и даже выкраивал время для управления

собственными вотчинами.

Трудно себе представить, когда он успевал все это делать. Сил у Макарова

должно было быть чуть больше, чем у простого смертного. Это "чуть больше" и

превращало

Макарова в помощника, крайне необходимого царю. Правда, Алексей Васильевич

имел сотрудников, но не зависимо от них он тянул такой воз и с такой

щедростью растрачивал энергию, что это возводило его в ранг незаурядных

людей.

Многие челобитчики научились обходить петровские указы, каравшие за

подачу царю прошений: они обращались с просьбами не к царю, а к Макарову,

что бы тот исхлопотал у монарха положительное решение вопроса. Почти все

просили кабинет-секретаря донести свою просьбу до царя ” во благополучное

время”. И Макаров терпеливо его выжидал, тем самым, предотвращая вспышку

царского гнева по поводу предоставляемых ему донесений, содержащих плохие

вести для него. Стоит упомянуть о деле Курбатова, обвинявшегося в

казнокрадстве. Роль Макарова в этом деле была крайне сложной и требовала от

него не только ловкости, но и отваги. Ему приходилось лавировать между

противоборствующими силами – Меньшиковым и Курбатовым, с каждым из которых

он находился в приятельских отношениях. Кроме того, Макарову надлежало

считаться и с самим царём, внимательно следившим за ходом следствия и

считавшим Курбатова казнокрадом. Во время следствия Алексей Васильевич

делал всё возможное, чтобы облегчить судьбу приятеля. Но старания кабинет-

секретаря оказались тщетными, и веру царя в виновность Курбатова он не

поколебал. Также были наиболее известные дела Ершова и Кикина, в которых

Макаров выступил в роли заступника обвиняемого. В общем целом служба

Макарова на посту кабинет-секретаря была весьма необходимой и полезной для

Петра.

Звёздный час Макарова, как и Меньшикова, наступил в годы

непродолжительного царствования Екатерины I. Алексей Васильевич был вторым

после Меньшикова человеком, к предложениям которого императрица

прислушивалась и выражала готовность согласиться с ними. При Екатерине

Кабинет, а вместе с ним и кабинет-секретарь достигли наивысшего авторитета

и влияния. Но со смертью Екатерины судьба Кабинета, как и его секретаря,

была предрешена. Неделю спустя после похорон императрицы, 23 мая 1727 года,

Верховный тайный совет принял два указа, которыми положил конец

существованию Кабинета и назначал Макарова президентом Камер-коллегии.

Таким образом, Алексей Васильевич был удалён от двора. Портрет Макарова

будет выглядеть ущербным, если не оставить его хозяйственную деятельность.

Алексей Васильевич принадлежал к типу помещиков, представленных такой

колоритной фигурой, как Меньшиков. Конечно, земельные богатства Макарова не

шли ни в какое сравнение с владениями Шереметьева и особенно Меньшикова.

Тем немение Макарова можно отнести к помещикам выше среднего достатка. С

Меньшиковым Макарова сближает не только практичность, но и происхождение

вотчинного хозяйства. Оба они начинали с нуля, не имея ни земли, ни

крестьян. Превращение сына вологодского посадного человека в помещика -

плод собственных усилий и предприимчивости Макарова. В нем чиновник,

знавший себе цену на бюрократическом поприще, бок о бок уживался с

расчетливым дельцом, умевшим округлять свои богатства. К концу жизни

Макаров стал довольно крупным помещиком. Он владел не менее чем полутора

тысячами крепостных крестьян. Девиз хозяйственной деятельности Макаров

сформулировал сам: "а … люди ж всякого себе добра ищут, что нам можно

делать". Слово у него не расходилось с делом. Кабинет-секретарь,

действительно, всю жизнь был озабочен поисками для себя "добра", то есть

повышения доходности вотчин.

Безусловно, Алексей Васильевич брал взятки, иначе он не был бы сыном

своего века. Но брал он, видимо, в таких размерах, что этого рода поступки,

считавшиеся в те времена обычными, не привлекали внимания трёх следственных

комиссий и изветчиков, сочинявших доносы.

В самом начале царствования Анны Иоановны карьера Макарова круто

оборвалась. Он оказался не у дел. Имя Макарова было предано забвению. С

1731 года Алексей Васильевич находился под следствием, причём следствия

накатывались одно ан другое, подобно волнам, обрушивая на его голову

непрерывные испытания. Они тянулись на протяжении томительного долгого

десятилетия. В эти годы он стал жертвой "остермановщины" и предстаёт как

трагическая личность. Макаров принадлежал к числу первых русских людей

поднявших голову против немецкого засилья.

Внимательно присмотревшись к деятельности Алексея Васильевича, можно без

труда обнаружить в ней скрытое от поверхностного взгляда огромное

внутреннее напряжение, которое он с достоинством выдержал. Он послужил

России хорошую, добросовестную службу. Вряд ли Пётр мог бы найти другого

столь уравновешенного, благоразумного и исполнительного кабинет-секретаря.

Яркие индивидуальности,

составлявшие единую команду.

Подведем итоги. Сразу же оговоримся, что в них отражены наиболее яркие

черты соратников Петра, ибо опираясь на изучение биографиине всех

сподвижников царя-реформатора, а только наиболее выдающихся личностей.

Известный историк первой четверти первого столетия, которого я уже упоминал

во вступлении к работе, Карамзин писал о людях боровшихся за власть после

смерти Петра: "...пигмеи спорили о наследии великана". Тем самым он

выразил негативной отношетие к сподвижникам царя. Вряд ли можно согласиться

с подобной оценкой тех, кто сотрудничал с Петром в годы тяжелой Северной

войны и одерживал в ней победы, учавствовал в административных реформах и

поднимал культурный уровень страны, закладывал основы регулярной армии и

создавал военно-морской флот, утверждал величие России на международной

арене.

Подобно тому, как Петр не похож по складу своей натуры на царя Алексея

Михайловича, так не похожи соратники Петра на бояр, и окружавших трон его

родителя. Но сподвижники Петра не схожи и с людми, находившимся у подножия

трона, скажем, Екатерины II или Александра I. Главное, что отличало

Меньшикова Шафирова, Ягужинского, Шереметьевых и Куракиных, с одной

стороны, и от Потемкиных и Новосильцевых, воронцовых Строгонавых - с

другой, состояло в отсутствии традиции.

Отсчет времени, когда началось формирование личностив России, следует

вести со знаменитой Табели о рангах 1722 года, хотя идеи, в ней заложенные,

начали внедряться Петром задолго до ее обнородования. Петр, нарушая

традиции и преодолевая сословную замкнутость, комплектовал ряды своих

сподвижников, как мы знаем не только из людей "породных", но и бывших

холопов, посадских и иностранцев.

Когда присматриваешься к деяниям Петраи его сподвижников, обращаешь

внимание на то, сколь основательно опережал свое время царь идеей всеобщего

блага, которой он служил. Из этого отвлеченного понятия соратникам царя

было ближе и роднее благо - личное. Суровые меры Петра оказались бессильны

преодолеть казнокрадство, прежде всего тех, кто вышел из низов. Шереметьев,

Голицин и прочие аристократы не были уличены в этом пороке. Князь Матвей

Петрович Гагарин, повешенный за казнокрадство, являл собою исключение.

Четыре очерка, входящих в реферат, посвящены биографиям четырех несхожих

людей. Самой яркой фигурой среди них был, бесспорно, Александр Данилович

Меньшиков. Он был, наверное, самым выдающимся сподвижником Петра. Необычным

был путь восхождения его к могуществу, славе и богатству; пирожник стал

вторым лицом в государстве. Незаурядными были дарования этого человека, в

полной мере раскрывшихся на военном и административном поприщах. Не

оставляет равнодушным падение князя, последние годы жизни, проведенные в

полной безвестности в далеком Березове. Интересен Меньшиков, прежде всего,

как личность - личность нового времени, пробужденная к жизни реформами царя-

преобразователя.

Этот деловитый делец занимал совершенно исключительное положение в кругу

соратников Петра. Человек темного происхождения, "породы самой низкой, ниже

шляхества", по выражению князя Б.Куракина, едва умевший расписаться в

получении Жалования и нарисовать свое имя и фамилию, почти сверстник Петра,

сотоварищ его воинских потех в Преображенском и корабельных занятий на

голландских верфях, Меньшиков, по отзыву того же Куракина, в милости у царя

"до такого градуса взошел, что все государство правил, почитай, и был такой

сильный фаворит, что разве в римских гисториях находят". Он отлично знал

царя, быстро схватывал его мысли, исполнял самые разнообразные его

поручения, даже по инженерной части, которой совсем не понимал, был чемто

вроде главного начальника его штаба, успешно, иногда с блеском командовал в

боях. Смелый, ловкий и самоуверенный, он пользовался полным доверием царя и

беспримерными полномочиями, отменял распоряжения его фельдмаршалов, не

боялся противоречить ему самому и оказал Петру учлуги, которых он никогда

не забывал.

Что князь принадлежал к деятелям крупного масштаба, явствует из

значимости его поступков - не в манере светлейшего было мельчить и

довольствоваться малым. Размах, как свойство широкой натуры князя, виден во

всем: и на театре военных действий, где он никогда не ограничивался

полумерами, и в отношениях со своими недругами, где он был неумолим, и в

сооруженных по его заданию дворцах, по всей пышности и размерам

превосходивших все, что в то время было сооружено в новой столице и ее

пригородах, и в его самом длинном и пышном, уступавшем лишь царскому

титуле, и взахватывающей воображение роскоши, и в казнокрадстве, и в

безграничном честолюбии. Заслуги Меньшикова в преобразовательных начинаниях

Петра Великого вряд ли можно переоценить. Даже если бы эти заслуги

ограничивались только воинскими подвигами князя, то просто их перечисления

достаточно, чтобы увековечить его имя: Калиш, Лесная, Батурин, Полтава,

Переволочна, Штеттин - вот главные победы князя в северной войне. Если в

двух из них он делил радость триумфа с Петром, то в остальных он руководил

операциями самостоятельно, показав при этом недюжие способности

военачальника. Но он проявил себя, как мы узнали из очерка о нем, не

только на поле брани, но и как крупный государственный деятель. Что

касается Меньшикова в правительственном механизме, то природа сохранившихся

источников такова, что, пользуясь ими, невозможно вычленить его роль как

сенатора или даже руководителя Военной коллегии. Если течение дел журчало

по привычному бюроратическому руслу и не вызывало осложнений, то, как

говорится, за лесом не видны деревья, участие каждого сенатора или члена

коллегии скрыто общим решением. Исключение составляет знаменательная свара

в Сенате в 1722 оду, когда за скупой регистрацией перебранки можно

восстановить ход разыгравшегося скандала и роль в нем отдельных сенаторов.

Именно по этому в реферате отмечена роль князя в строительстве петербурга и

ничего не сказано о Меньшикове-сенаторе, равно как и о Меньшикове -

президенте Военной коллегии. Слабость Меньшикова на виду, как на виду и его

вклад в победы Северной войны, в создании регулярной армии и флота, в

строительстве и благоустройстве новой столицы. Алчность светлейшего, его

порою затмевавшая рассудок страсть к стяжанию способны в известной мере

"подмочить" репутацию князя. Но в жизни выдающейся личности привлекает,

прежде всего ее реальный вклад во славу России, разумеется, России той

поры, с ее социальными порядками. Вклад его велик, и потому потомки помнят

имя Меньшикова.

Не мение яркой личностью является и Пнетр Андреевич Толстой. Он вызывал

чувство глубокой неприязни у Андрея Артамоновича Матвеева, сына боярина

Артамона Сергеевича, убитого стрельцами во время бунта 15-17 мая 1682 г.

Одним из виновников гибели его отца был Толстой, действовавший в интересах

Милославских. И тем не мение Матвеев-младший характеризовал Петра

Андреевича как человека острого ума. Репутацию умного, ловкого и

проницательного деятеля Толстой сохранил и к исходу своей жизни.

Французский посол Кампредон не жалел хвалебных эпитетов в его адрес: "Это

человек даровитый, скромный и опытный"; "Это лучшая голова России";

"Толстой самый доверенный и бесспорно самый искусный из министров царицы";

"Это человек тонкого ума, твердого характера и умеющий давать ловкий оборот

делам, которым желает успеха".

Кампредона можно было бы заподозрить в предвзятости, ибо он, как и

прочие иностранные послы в Петербурге, не скупился на похвалы тем русским

государственным деятелям, которые охотно шли ему на уступки. Но из очерка

о Толстом нам известно, что дела Петра Андреевича подтверждают, а не

опровергают характеристику Кампредона. Толстой служил делу Петра верно и

преданно и без оглядки отдавал этой службе все свои недюженные дарования.

Поле деятельности Петра Андреевича - дипломатия. Занятие этим ремеслом

не всегда предполагао наличие чистых рук. В ход пускалось все, что

обеспечивало успех: обман, шантаж, подкупы, вероломство, лицемериеи даже

убийство. После того, как узнаешь о том, как он использовал все рычаги

давления на царевича Алексея, чтобы добиться от него согласия вернуться в

Россию, или о том, как он скупал оптом и в розницу османских министров,

может создаться впечатление, что Толстой был злодеем или, во всяком случае,

человеком, лишенным элементарной нравственности. Нельзя, однако,

игнорировать то обстоятельство, что Толстой-дипломат, как и русская

дипломатия в целом, всего лишь постигал азы европейской дипломатической

службы, весьма не разборчивой в средствах достижения цели. Петр Андреевич

руководствовался не своекорыстными, а государственными интересами, и его

действия вознаграждались в той мере, в какой они способствовали укреплению

либо мощи государства, либо позиции монархов.

В ином ракурсе выглядит Толстой в общении с Петром и его министрами, а

также в семейном кругу. Здесь он был и преданным слугой, и добрым

порядочным семьянином, заботливым супругом и отцом.

Иные черты были присущи Борису Петровичу Шереметьеву. По своему

мироощущению, привычкам это был человек XVII века, волей судьбы заброшенный

в бурное время петровских преобразований. Он и не порвал с прошлым, и

полностью не воспринял настоящие, точнее не смог превозмочь себя, чтобы

органически слиться с этим настоящим. Из XVII века он прихватил черты

патриальхального воеводы и представления о военном искусстве, определяющим

признаком которого являлось не умение, а число. В петровское время он

приобрел навыки в создании и управлении регулярным войском, более мобильным

и боеспособном, чем поместная конница прошедшего века. В сплаве этих двух

качеств и формировался полководец Шереметьев. Его главная сфера

деятельности - поле брани, и Россия была ообязана первыми победами.

Присущее Шереметьеву сочетание названных выше качеств определяло

отношение царя к своему фельдмаршалу. Оно никогда не было теплым, и вто же

время его нельзя назвать враждебным. Борис Петрович с завидным терпением

переносил постоянные понукания царя, чаще всего являвшиеся результатом его

медлительности, иногда брюзжал, но никогда не уклонялся от любых поручений

царя и с чувством долга их выполнял. Последнее обстоятельство необходимо

подчеркнуть в связи стем, что в литературе бытует пущенная князем

Щербатовым молва о словах, будто бы сказанных Борисом Петровичем, когда он

отказался участвовать в суде над царевичем Алексеем: "...служить своим

государям, а не судить его кровь моя есть должность".

Письма Шереметьева кабинет-секретарю Макарову, князю Меньшикову,

генералу Апраксину и самому царю дают основание отклонить версию Щербатова:

на подобную демонстрацию фельдмаршал был не способен не только на исходе

своих сил, но и в годы их расцвета.

В отличие от Меньшикова, Толстого и Шереметьева, пользовавшихся большей

или меньшей самостоятельностью и силой обстоятельств вынужденных иногда

принимать собственные решения, Алексей Васильевич Макаров подобных

трудностей не испытывал: он всегда был при Петре, неукоснительно следовал

за ним, куда бы тот ни направлялся, хотя бы на курорт.

Конечно же, могучая фигура Петра заслоняла Макарова, но, присмотревшись

к деятельности его кабинет-секретаря, можно без риска ошибиться сказать,

что Алексей Васильевич принадлежал к числу самых доверреных лиц царя и был

непременным его помошником во всех его начинаниях. Если Петра его можно

сравнить с маховым колесом, приводящим в движение весь правительственный

механизм, то Макаров выполнял функции приводного ремня.

Через руки Макарова проходили все донесения Петру, равно как и указы,

исходившие от царя, каках бы вопросов они не касались: военных,

дипломатических или относившихся к внутренней жизни страны. И все же

главным поприщем, где Макаров, проявлял необыкновенное трудолюбие,

феноминальную работоспособность и высочайшую степень организованности,

значительно облегчал титанический труд Петра, был "распорядок".

Петр, поучая как-то своего сына, заявил, что управление страной

складывается из двух забот: "распорядка и обороны". Шереметьев, Меньшиков и

Толстой подвизались в области "обороны", полем деятельности Макарова был

"распорядок". Яркие и не похожие индивидуальности, они дополняли друг

друга, создавая, выражаясь спортивным языком, единую команду. В конечном

счете, деятельность каждого из них, направляемая твердой рукой Петра, была

подчинена его воле.

Но вот Петра не стало. Наступила пора безвременья, когда государственная

телега в силу инерции продолжала двигаться в раз заданном направлении.

Страна, подобно путнику, израсходовав ресурсы во время продолжительного и

изнурительного похода, как бы сделала привал, решила передохнуть, чтобы

собраться с новыми силами и вооружиться новыми идеями.

При Петре его сподвижники блистали, после его смерти блеск потускнел, и

создается впечатление, что вместо личностей выдаущихся у трона стали

копошиться заурядные люди, лишенные государственной мудрости. Они

продолжали дело Петра скорее всего в силу инерции, как отмечалось выше, чем

вследствие творческого восприятия полученного наследия и четких

представлений, как им распорядиться. Более того, современники стали

свидетелями острого соперничества за власть, начавшегося у еще неостывшего

тела Петра и продолжавшегося свыше полутора десятка лет.

Эта метаморфоза была обусловленна абсолютистским режемом, признававшим

покорность и слепое повиновение и ограничивавшим проявление у саратников

Петра инициативы, воли и самостоятельности не только в действиях, но и в

мышлении. Режим воспитывал деятелей особого рода, главнным достоинством

которых являлась исполнительность. Петр умел подавить соперничество и

противоречия между своими соратниками в самом зародыше. Свары выносились

наружу лишь изредкакак это, например, случилось в Сенате в 1722 году, когда

царь, предводительствуя войсками, отправился в Каспийский поход. После

смерти Петра соперничество в борьбе за власть стало нормой жизни.

Абсолютистский режим уготовил сподвижникам Петра еще одну общность,

относящуюся к их судьбам: почти все они плохо кончили. Вспомним трагическую

судьбу Меньшикова, или Толстого, скончавшегося ссыльным на Соловках, опалу

Макарова и завершение жизненного пути на эшафоте Голициным и Долгоруковым.

По трупам соперников уверенно и медленно продвигался к вершинам власти лишь

ловкий Остерман. Система правления имела самое прямое отношение к этим

падениям, ибо самодержавный строй ставил как возвышение, так и опалу

государственных деятелей в прямую зависимость от личных качеств монархов:

их способностей, вкусов, представлений о своей роли в государстве.

Совершенно очевидно, что бездарным наследникам Петра оказались не ко двору

его незаурядные сподвижники.

При Петре никто из них не осмеливался навязывать ему свою волю и

править страной его именем. При ничтожных приемниках Петра Великого такие

возможности появились. Короче, с соратниками Петра, многих из которых можно

назвать людьми одаренными, произошло то же самое, что и смаршалами

Наполеона, низведенными до положения заурядных людей после того, как их

гениальный повелитель сошел с исторической сцены.

"...История вся слагается именно из действий личностей, представляющих

из себя несомненно деятелей",- писал В.И.Ленин. В этом реферате мы

проследили жизненный путь четырех "несомненно деятелей". Их жизнеописание

поучительно в нескольких аспектах. С одной стороны, каждый из них -

Меньшиков, из пирожника ставший великим князем, аристократ Шереметьев,

представитель посада Макаров и потомок помещиков средней руки Толстой -

служил одному классу - дворянство, вождем которого являлся Петр Великий.

Само собою разумеется, что их служба в условиях того времени укрепляла

позиции этого класса в феодальном обществе России.

С другой стороны, надобно подчеркнуть социальную среду, из которой царь

рекрутировал сподвижников. Она была очень разнородной, в ней присутствовали

люди даже из "подлых" сословий, как я уже отвмечал в начале реферата. В

связи с этим вспомним вещие слова К.Маркса: " Чем более способен

господствующий класс принимать в свою среду самых выдающихся людей из

угнетенных классов, тем прочнее и опаснее его господство".

Важный итог деятельности "птенцов гнезда Петрова" состоит в том, что

каждый из них вносил свою лепту в укреплентие могущества России и

превращение ее в великую европейскую державу.

Список литературы.

1. Павленко Н.И. Птенцы гнезда петрова.- М.:Мысль, 1985.

Павленко Н.И. Полудержавный властелин.- М.:Современник, 1988.

2. Ключевский В.О. Петр Великий, его наружность, привычки, образ жизни и

мыслей, характер. // Исторические портреты, - М.:Правда, 1990.

3. Ключевский В.О. Петр Великий среди своих сотрудников. // Исторические

портреты, - М.:Правда, 1990.

4. Соловьев С.М. Птенцы Петра Великого. // Чтения и расказы по истории

России, - М.:Правда,1989.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5