от избытка жидкой части. Обращая внимание на полость почки, Везалий не

находит там двух пазух, отделенных продырявленной мембраной наподобие сита

(т. II, стр. 468). Об этих пазухах, кровяной и мочевой, писали галенисты.

Полагают, что на рисунках в книге изображены разрезы почки собаки. Почечные

канальцы Везалий не видел, хотя его современники Фаллопий и Евстахий

считались с их наличием. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что

Везалий на рисунках помещает правую почку выше левой. И в описании

подтверждается, что правая почка большей частью лежит выше левой, хотя

бывает и наоборот (т. II, стр. 464).

Шестая книга, содержащая описание органов грудной полости, подразделяется

на 16 глав. Здесь описаны оболочка, покрывающая ребра (плевра), трахея,

гортань, легкое и, наконец, сердце, которому уделено наибольшее внимание.

Процесс дыхания Везалий представляет следующим образом.

Везалий допускает, что у плевры, как и у брюшины, имеются отверстия.

Средостение, хорошо определяемое Везалием, разделяет плевральные полости.

Дыхательное горло посылает в каждое легкое по крупному бронху, которые

разветвляются на бесчисленное количество ветвей. Гортань служит для

воспроизведения голоса. В описании ее функций Везалий следует Галену,

специально занимавшемуся проблемой голосообразования.

По Везалию, легкое человека подразделяется на две доли, отличий между

правым и левым не подчеркивается. В легких происходит смешение крови и

пневмы. Сегментов и долек легких автор не выделяет. Губчатая паренхима

легких служит доказательством заполнения этого органа воздухом. В легкие

проникают тонкие ветви блуждающего нерва и ветви венозных артерий.

Артериальные вены, наоборот, берут начало в легких.

В отличие от легких, которые описаны довольно кратко, сердце рассмотрено

Везалием весьма обстоятельно. Перед работой сердца, совершающего ивой

непрерывные и неутомимые движения независимо от нашей воли, автор

испытывает изумление. Пытаясь расшифровать структуру сердечной стенки,

Везалий шел впереди таких анатомов, как Гарвей, Борелли, Галлер и др. Он

указывал на то, что мышечные волокна собираются к верхушке сердца и затем

уходят в глубину. Другие волокна следуют циркулярно. В межжелудочковой

перегородке нет никаких отверстий. Предсердия как таковые еще не

распознаются и считаются пазухами вен. Но правое и левое ушки сердца

описываются точно. Поверхность сердца гладкая. Форма его напоминает форму

крупного каштана. У человека сердце шире и короче, чем у животных. Все

сосуды, приходящие к сердцу и начинающиеся от него, на рисунках изображены

правильно. Правда, легочных вен только две. Венечный венозный синус сердца

рассматривается как ветвь полой вены. Артериального протока Везалий еще не

знал. От дуги аорты отходят сосуды не по обычному человеческому типу, а

скорее как у собак (брахиоцефалический ствол делится на 3

артерии).Становление истинной функции сердца протекало медленно. Везалий

испытывал серьезные затруднения при оценке своих наблюдений над работающим

сердцем животных. Он отмечал сходство мышцы сердца с мускулами тела, но

указывал на то, что сердечная мышца выполняет совсем другие движения,

причем движения непроизвольные. Он различал 2 камеры сердца и признавал,

что в описании сердца следует за Галеном. Когда он убедился в том, что в

перегородке между желудочками нет отверстий, он не понял, как могут анатомы

допускать переход крови из правого желудочка в левый. «Я немало колеблюсь

относительно функций сердца в этой части» (т. II, стр. 696).

Строение мясистых перекладин, сосочковых мышц, клапанов подробно

освещается на страницах 6-й книги. В четырех отверстиях сердца (два

предсердно-желудочковых, аортальное и легочного ствола) Везалий насчитывает

11 малых перепонок, т. е. створок клапанов, и понимает их роль в механизме

движения крови через сердце.

Заканчивает шестую книгу Везалий описанием порядка вскрытия сердца и

органов дыхания.

Седьмая книга, в которой собраны материалы по анатомии головного мозга и

органов чувств, оказалась самой дискуссионной. При этом мнения оппонентов

разделились: одни критиковали Везалия за уступки материализму, другие

обвиняли его в идеализме. Столь противоречивые оценки не вызывают

удивления, так как в книге в действительности эклектически смешиваются

самые различные, порой парадоксальные рассуждения.

При написании данной книги Везалий не располагал достаточным количеством

фактов, относящихся к внутренней конструкции мозга. Их в то время было

мало, а физиологических опытов, могущих разъяснить функции мозга, не было

совсем. Но чем меньше было твердо установленных истин, тем больше рождалось

спекуляций. Текст книги ясно показывает, что Везалию все же не удалось

избежать противоречивых доктрин. Основные части головного мозга Везалий

описывает правильно. Ему известны ствол мозга, мозжечок, ножки мозга,

четверохолмие, зрительные бугры, мозолистое тело,, большие полушария,

желудочки мозга, эпифиз и гипофиз. Книга отличается весьма полной

систематизацией накопленных к тому времени данных по анатомии мозга. Но

Везалий "не принимает этих данных на веру, а лично проверяет их.

Незаменимую помощь приносит ему техника рассечения мозга на срезы.

Очевидно, Сильвий и Везалий знали способы уплотнения мозга. Каждый срез

мозга обязательно зарисовывался, все крупные детали обозначались на

рисунках. Впервые в истории анатомы получили возможность изучать головной

мозг по единой методике и графически документировать свои наблюдения.

Вполне возможно, что Везалий исследовал не только мозг человека, но и

мозг животных. Так, при зарисовке боковых желудочков он не наносит на схему

задний рог, который у копытных животных отсутствует. Однако во всех других

случаях страницы книги содержат описание головного мозга именно человека.

Не случайно Везалий исправляет ошибки тех анатомов, которые переносили

данные анатомии мозга животных на человека. Например, он указывает границы

мозжечка в пределах задней черепной ямы. Другие же анатомы закрепляли за

мозжечком всю затылочную область черепа, что типично для быков, коров,

овец.

Желудочки головного мозга были описаны еще Герофилом. Везалий знал о

сообщении боковых желудочков с третьим. Он писал: «нижние части правого и

левого желудочков вдоль мозолистого тела... не разделены между собой какой-

нибудь перегородкой» (т. II, стр. 810). Под сводом есть соединение этих

желудочков (см. т. II, стр. 817). Таким образом, межжелудочковое отверстие

не по праву носит имя Монро. То же самое относится к водопроводу мозга,

соединяющему третий желудочек с четвертым. Водопровод мозга был известен

Герофилу и описание его фигурирует в книге Везалия.

Цереброспинальный ликвор Везалий принимает за слизь и описывает его

перемещение по желудочкам, а из третьего желудочка еще и в гипофиз, который

он называл «железой, принимающей слизь». Предположение Галена о выходе

слизи через продырявленную пластинку в полость носа Везалий рекомендовал не

принимать за истину.

Значение головного мозга Везалий оценивал очень высоко. Это вместилище

главенствующего разума, начало чувствительности и произвольного движения.

Даже в названии первой главы говорится, что «мозг построен ради главенства

разума, а также чувствительности и движения, зависящего от нашей воли» (т.

II, стр. 775). Свои функции мозг выполняет с помощью животного духа,

который вырабатывается в мозгу и в оболочках и выходит на периферию по

нервам. На стр. 814 (т. II) Везалий писал: «я нимало не опасаюсь приписать

назначение в возникновении животного духа желудочкам». Соблюдая верность

древней концепции Галена о трех духах, Везалий не может противопоставить ей

ничего другого. Влияние мозга на жизненные отправления слишком очевидно.

Объяснить это влияние Везалий способен только с помощью гипотетического

животного духа, который сообщает силу органам чувств, вызывает движения

мышц и является импульсом для божественных актов царствующей души.

Однако этот раздел имеет самостоятельное значение и отнюдь не связан с

анатомией головного мозга, о которой идет речь в седьмой книге. Поэтому ряд

историков рассматривает данный раздел как отдельную восьмую книгу. В ней

приведены опыты, которые Везалий проделывал на животных. Прав Брока,

который считает этот труд Везалия первой книгой по экспериментальной

физиологии эпохи Возрождения.

К эксперименту на животных Везалий обращался очень часто. Фактически в

анатомическом зале всегда рядом с секционным столом, на котором

производилось расчленение трупа, стоял стол для опытов на животных или

просто для их анатомирования. Какого же рода эксперименты проводил Везалий.

Объектами исследования были живые собаки, обезьяны, свиньи. Самый

простой опыт — перелом костей. Везалий убеждался, что после перелома кости

«рушится весь орган», т. е. перестает функционировать вся конечность. Если

у животных перерезать удерживающую поперечную связку на передней или задней

конечности, то сухожилия сгибателей пальцев будут выходить из своих

каналов. На обнаженной мышце Везалий наблюдал утолщение и расслабление

мышечного брюшка. Когда он разрезал брюшко продольно, сокращались обе

половины в одном направлении. После поперечного рассечения сокращение

мышечных волокон вызывало расхождение мышечных половинок.

Наиболее разнообразными были опыты на нервный системе. Туго перевязывая

нервный ствол на конечности, Везалий вызывал паралич мышц. После перерезки

спинного мозга Везалий наблюдал прекращение чувствительности и движения в

дистальных частях тела. Везалий вскрывал череп у собак и разрушал вещество

мозга. Это приводило к тому, что у собак выпадали мышечные движения и

происходило расстройство чувствительности. Везалий вскрывал желудочки

мозга.

На живых животных Везалий устанавливал влияние возвратных нервов на

голос. Сдавливание или рассечение этих нервов обусловливало прекращение

голоса.

Операция удаления селезенки у животных, удаление почки, яичек,

прижизненные наблюдения над работой сердца и легких — все это было доступно

Везалию и проделывалось им для учебных целей. Вызывая пневмоторакс, Везалий

отмечал остановку дыхательных движений легких.

Чрезвычайно интересными были его опыты с перевязкой артерий и вен. Эти

опыты давали в его руки неопровержимые факты для расшифровки законов

кровообращения, но правильных выводов из этих фактов Везалий не сделал. Те

же факты в руках Гарвея позволили сформулировать новую теорию

кровообращения. Но это случилось почти на 100 лет позже.

Дыхание живых существ с давних пор признавалось непременным условием

жизни. Но дышит ли плод в утробе матери, а если дышит, то как Везалий

извлекал из матки собаки почти доношенный плод с оболочками. Щенок погибал

от удушья. Если же оболочки разрезались, плод оставался живым. Везалий

сделал правильный вывод из этого наблюдения, указав на то, что тканевое

дыхание плода совершается за счет крови материнского организма.

Искусственное дыхание в опытах Везалия сохраняло жизнь животным после

заполнения плевральных полостей воздухом. Этот факт, ярко

продемонстрированный Везалием, послужил толчком к разработке операции

трахеотомии и интубации.

Вряд ли можно сомневаться в том, что в этом дополнении к трактату Везалий

изложил только часть своих опытов. Но даже краткие заметки об исполненных

операциях раскрывают облик Везалия как целеустремленного и искусного

экспериментатора. Мы полностью согласны с мнением С. Н. Касаткина, который

характеризует Везалия как основоположника функционального направления в

анатомии, поскольку великий анатом при изучении трупа всегда думал о

функции рассматриваемых органов и систем, стремился познать живое и понимал

неразрывное единство формы и функций.

Однако в анатомии довезалиевского периода царил хаос не только в смысле

систематики, но и в смысле точности локализации. Отношения органов друг к

другу еще в какой-то мере удостаивались внимания, но ни проекция органов на

наружные покровы, ни голотопия, ни скелетотопия их никогда не раскрывались.

В анатомии Везалия мы не видим еще деления тела человека на области, как

это принято в современных руководствах. Но Везалий дает тщательное

описание, мышц и это предопределяет неизбежность показа топографо-

анатомических отношений сомы. Ведь все неровности рельефа тела связаны с

костями и мышцами. Посвящая специальные главы процедуре и порядку вскрытия

мышц, Везалий указывал точные линии разрезов, описывал слои кожи,

подкожной клетчатки и оболочки.

В главах «О мускулах живота» и «О вскрытии мускулов живота» приводятся все

необходимые сведения о конструкции влагалища прямого мускула живота, но

название это еще не фигурирует. Везалий знает белую линию живота и место

прохождения семенного канатика внизу передней стенки живота. Он излагает

анатомию мышц промежности, отмечая половые различия.

Положение кровеносных сосудов увязывается с частями скелета и с

областями (подмышечная впадина, локтевой сгиб, пах, коленный сгиб и т.

д.). Обращается внимание на локализацию лимфатических регионарных узлов по

ходу вен, на отношение к мышцам артерий и вен, на глубину их залегания.

Что касается топографии органов, то в этом отношении Везалий уходит

далеко вперед по сравнению со своими предшественниками. Он точно описывает

границы легких, правильно характеризует средостение, прослеживает

взаимоотношения пищевода, трахеи и аорты, пишет о распространении части

печени влево, определяет отделы кишечника по областям брюшной полости,

указывает на особенность локализации желудка.

Во многих случаях при описании органов Везалий тоже допускал топографо-

анатомические ошибки. Есть доля истины в словах тех биографов Везалия,

которые считают, что он исправил много ошибок Галена, но не исправил еще

больше. Удивительно, например, заблуждение Везалия, когда он находит

раздвоение восходящей аорты.

Может возникнуть вопрос, понимал ли сам Везалий прикладное значение

анатомических знаний. На этот вопрос легко ответить утвердительно. По

существу весь свой опыт ученого и педагога Везалий посвятил медицине.

Анатомическую подготовку он рассматривал как обязательное условие успеха

лечения.

Был ли Везалий в действительности лечащим врачом и в частности хирургом?

Конечно, он был врачом и, вероятно, владел необходимой хирургической

техникой. О его деятельности как клинициста сохранилось мало сведений. Свое

отношение к медицине, к проблемам лечения больных Везалий раскрыл в

предисловии к руководству по анатомии. Кроме этого, он касался клинических

проблем в статьях о венесекции и о применении отвара хинного корня.

В историко-медицинской литературе обычно Везалия не считают стоящим на

пути развития хирургии. Против этого следует возражать. Везалий был

профессором хирургии и анатомии. Он учил студентов анатомии, подчеркивал

важность этого предмета и его непосредственное отношение к хирургии. Через

возрождение анатомии он сделал возможным развитие хирургии как науки.

На секционных занятиях под руководством Везалия изучались органы живота,

тщательно исследовались топография брюшины, ее связки, брыжейки, сальники.

В соответствии с учением Гиппократа считалось, что раны мозга и кишечника

смертельны. Проводя практические занятия со студентами, Везалий всегда

указывал на то, что врач не может отказаться лечить больного даже при

заведомо смертельных ранениях. Больному должна быть оказана самая

эффективная помощь. Исходя из этого, он учил студентов накладывать швы на

кишечник на трупах и ^на живых животных. Для швов использовался тонкий

шелк. Экспериментальные разрезы наносились на кожу и внутренние органы

животных (собак, свиней).

В трактате Везалий затрагивал многие клинические вопросы. Так, он

описывал образование грыжевого мешка при паховой грыже. Он ссылался на

заболевания сердца, селезенки, на гангрену конечностей. Поразительно точно

он нарисовал картину гидроцефалии. Но полностью свои патолого-анатомические

наблюдения он собирался обобщить в другой книге. Говоря о гангрене голени

после травматического повреждения артерий, Везалий напоминал: «множество

Других подобных же явлений мы проследим подробнее в своем произведении, где

сделаем описания вскрытий, особо пригодных для распознавания болезней и

обсуждения всего медицинского искусства...» (т. 1, стр. 85). Как видно, он

основательно готовился к созданию такого произведения. Вполне возможно, что

эти материалы погибли в огне вместе с другими рукописями.

Оценивая Везалия как клинициста, следует иметь в виду два обстоятельства.

Во-первых, Везалий заложил фундамент научной медицины. Анатомическими

знаниями он вооружил клинику. Повышение уровня анатомической подготовки

повело к решительным изменениям в медицинской практике.

На почве анатомии Везалий хотел объединить все отрасли медицины. Это было

совершенно необходимо, так как даже некоторые передовые врачи того времени

были беспомощны в вопросах теории. Знаменитый Теофраст Парацельс

(1493—1541)—новатор в практической медицине и революционно настроенный по

отношению к современной ему схоластике сам страдал эклектизмом в построении

теории медицины. Анатомия вызывала у него величайшее презрение. Он начисто

отвергал изучение строения тела, метод диссекции и создавал свою «анатомию

сущности человека», которая доказала бы, что в „теле человека соединились

мистическим образом 3 вездесущих ингредиента: соли, сера и ртуть.

Сторонники Парацельса пытались раскрыть анатомию тела с помощью алхимии.

Секционные занятия они третировали как «мужицкий метод», как недостойные

упражнения итальянских фокусников.

Не случайно Везалий остро критиковал медицину XVI века. Он правильно

указывал на то, что искусство лечения пришло в упадок. Клиническое

исследование больных приобрело уродливые формы. Логический диагноз у

постели больного подменялся предвзятым, бездоказательным диагнозом. Врачи

не знали и не хотели изучать анатомию костной системы, мышц, нервов,

артерий и вен. «Даже наиболее одаренные из медиков, — писал Везалий, —

начали поручать слугам то, что им полагалось делать для больных

собственноручно... оставили за собой только назначение лекарств и диеты при

недугах особого порядка» (т. 1, стр. 9).

Везалий разрушает с огромной убежденностью многие предрассудки и

заблуждения. Для восстановления славы античной медицины, по его мнению,

врачам надо спуститься с заоблачных высот на твердую землю, «поэтому

следует всячески внушать всем вновь вовлекаемым в наше искусство молодым

медикам, чтобы они презирали перешептывания физиков, а следовали бы обычаям

греков и настоятельным требованиям природы и разума и прилагали бы к

лечению и собственную руку...» (т. 1, стр. 11).

Второе обстоятельство, имеющее значение для оценки клинического мышления

Везалия, — это его конкретные высказывания о методах лечения больных и его

действия как врача. К сожалению, последнее остается еще невыясненным. Что

же касается принципов лечения, то Везалий твердо стоит на единстве трех

основных лечебных мероприятий — лекарственной терапии, диеты и ручных

процедур. Везалий указывает (т. 1, стр. 10), что он вовсе не предлагает

«предпочесть один метод врачевания другому». Он с горечью отмечает

отмежевание врачей от хирургии. «Врачи к стыду своему отстранили от себя

то, что представляет древнейшую и наиболее важную отрасль медицины...» (т.

1, стр. 9).

Правоту Везалия в этом отношении выразительно подтвердил его современник

великий хирург Амбруаз Паре (1517—1590), в лице которого воплотился хирург

- рукодел и хирург-врач.

Доказывая разумность врачебных действий, основанных на анатомических и

физиологических знаниях, Везалий, конечно, заботится в первую очередь не о

прославлении своего труда, а о защите истины. Подлинное удовлетворение

доставляет ему сознание того, что «медицина, как и все другие знания,

начала оживать и поднимать голову из глубочайшего мрака... но ничего она не

требует так настоятельно, как возрождения почти вымершего знания

(анатомии)» (т. 1, стр. 13).

Вопросы антропологии и сравнительной анатомии в книгах Везалия.

Рассмотрению этих вопросов посвятили свои статьи Коул (1944) и К. Б. Юрьев

(1961). Мы также кратко остановимся на них.

Сравнительно-анатомическое направление в исследованиях Везалия настойчиво

требовало к себе большого внимания. Но для специальной разработки этого

направления Везалий не имел времени. Он использовал анатомию животных либо

для «изобличения» ошибок Галена, либо для сравнения с анатомией человека.

Эволюционное направление еще не было реализовано Везалием, хотя он

стремился к широкому общебиологическому охвату проблем анатомии.

Для основоположника сравнительной анатомии нужно, чтобы он понимал

принцип соотношения форм. Эти принципы Везалий еще не сформулировал. О

строении целого организма по отдельным костям он еще не пытался составить

ясного представления. Для него было важно отдифференцировать признаки

анатомии человека от анатомических признаков животных.

В труде Везалия приведены сравнительно-анатомические рисунки, вероятно,

первые в истории морфологической литературы.

Глубина проникновения Везалия в проблемы сравнительной анатомии остается

еще недостаточно выясненной.

Что касается антропологических экскурсов Везалия, то они в общем

довольно недалеки. Автору ближе и доступнее возрастные, половые и

индивидуальные различия в строении тела человека, но не типовые. Так, он

описывает половые отличия таза, часто обращает внимание на особенности

скелета ребенка, Например, он пишет об эластичности хрящей и костей ребенка

и об «отвердении» хрящей и хрупкости костей у старых людей. Ему известно,

что некоторые кости у детей состоят из отдельных частей, например позвонки

и тазовые кости. Эпифизарные хрящи наблюдаются только у молодых, а у

престарелых людей обнаруживается зарастание швов черепа (т. 1, стр. 101).

Антропология как таковая интересует Везалия лишь тогда, когда он

доказывает наличие чисто человеческих признаков. Например, ему не удается

найти кость в сердце человека. Тщательно проверив многие препараты, он

окончательно решает, что Гален заблуждался. Окостенение фиброзного скелета

сердца наблюдается у парнокопытных, но не у человека.

Хорошо описаны Везалием отличительные особенности лица человека по

сравнению с лицевым отделом головы обезьяны.

Везалий понял значение анатомического рисунка и приступил к созданию

своего оригинального иллюстрированного руководства. Он считал, что

включенные в книги- рисунки «способствуют пониманию вскрытий я представляют

взору, яснее самого понятного изложения.,.» (т. 1, стр. .9). Доходчивость

книги, ее убедительность определялись в значительной мере качеством

рисунков, которые должны быть составным элементом книги. Везалий сам

работал над рисунками, а также готовил для зарисовки большое число

анатомических препаратов. Многие рисунки в книге символизируют живой дух

эпохи Возрождения. Мышцы человеческого тела изображены в динамике. Позы, в

которых изображается труп, заставляют думать о мудрости жизни и драматизме

смерти.

Анатомические труды предшественников Везалия почти не содержали рисунков.

Низкий уровень изобразительного искусства средневековья, трудности

воспроизведения рисунков в рукописных книгах и пренебрежение

действительными анатомическими знаниями, почерпнутыми при изучении

трупа,—вот те причины, которые сделали анатомические рисунки скорее

курьезной, чем удивительной редкостью. Исключение составляли зарисовки

скелета в различных артикулирующих позах. Их можно было встретить и в

трудах Леонардо да Винчи и в некоторых учебниках хирургии (например, у

Бруншвига. Страсбург, 1497), и в книге Росси (1496—1541), где скелеты

изображены в передней и задней проекции.

Везалий предложил метод графического воплощения натуры. Великолепная

проницательность его ума сказалась и здесь. Разумеется, и это его открытие

не родилось из ничего. Случайные анатомические зарисовки анатомов XIII—XVI

веков и достижения изобразительного искусства Возрождения вполне могли

предрешить понимание познавательной ценности анатомического рисунка.

Везалий не просто подключил рисунок к тексту. Иллюстрации были приняты

Везалием как составная часть его анатомического труда. Его метод

исследования предполагал препарирование, описание и зарисовку.

Следовательно, речь шла не только об улучшении наглядности, а о единстве

текстовой и графической характеристик, изучаемой структуры. В книге Везалия

впервые преодолевались и технические трудности систематического сочетания

текста и рисунков.

В изданных Везалием «Шести таблицах» (1538) еще только нащупывается суть

нового метода. В числе таблиц 3 бесспорно принадлежат художнику Калькару

(1499—1546), земляку и другу Везалия. Это таблицы, на которых изображен

скелет человека спереди, сзади и сбоку. Другие 3 таблицы представляют схемы

физиологических систем по Галену. Их оформил сам Везалий, пользуясь

исходными набросками других авторов, имена которых остались неизвестными.

Зингер (1945) предполагает, что это были собственные наброски Везалия.

Лишь один Везалий мог оценить правильность содержания рисунка. Это важно

напомнить тем, кто считает художников главными героями «Анатомии» Везалия,

а роль великого анатома низводит до положения литературного комментатора

рисунков.

Таким образом, иконографическое наследие Везалия представляет огромную

ценность. Иллюстрации Везалия — это достижение новой науки. Вместе с тем

это первый опыт графического воспроизведения и репродукции натуральных

препаратов. Неограниченное число людей в различных странах и в любое время

могли изучать одни и те же рисунки. Использование графического метода в

анатомии окончательно дискредитировало астрологические традиции в медицине.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:

1. История Медицины, под редакцией Б.Д. Петрова. М., Медгиз, 1954г.

2. Human Anatomy, Oxford Press, 1976.

3. Островерхов Г.Е., Д.Н. Лубоцкий, Ю.М. Бомаш. Оперативная хирургия и

топографическая анатомия, Медицина, Москва, 1972г.

4. Г. Гезер, Основы истории медицины, Казань, 1890г.

5. Т.С. Сорокина, История медицины, 2-е издание, переработанное и

дополненное. Москва, 1994 год.

Страницы: 1, 2, 3, 4