Касторовое масло не действует. Надежды нет. За

час начался холод в членах. Смерть быстро

приближается; но умирающий сильно не страдает;

он покойнее. Жена подле него, он беспрестанно

берет ее за руку. Александрина плачет, но еще на

ногах. Жена -- сила любви дает ей веру -- когда уже

нет надежды! Она повторяет ему: -- Tu vivras!! //Ты

будешь жить!! (фр.) //

Я сейчас встретил отца Геккерена: он

расспрашивал об умирающем с сильным участием;

рассказал содержание, -- выражения письма

Пушкина. Ужасно! ужасно! Невыносимо: нечего

было делать... Весь город, дамы, дипломаты,

авторы, знакомые и незнакомые наполняют

комнаты, справляются об умирающем. Сени

наполнены несмеющими войти далее. Приезжает

сейчас Элиза Хитрово, входит в его кабинет и

становится на колена. -- Антонов огонь

разливается; он все в памяти.

А. И. ТУРГЕНЕВ -- А. И. НЕФЕДЬЕВОЙ, 29 янв.

1837 г. П-н и его совр-ки, VI, 51.

К нему никого не пускали, но Елизавета

Михайловна Хитрово преодолела все препятствия:

она приехала заплаканная, растрепанная и, рыдая,

бросилась в отчаянии на колени перед умирающим

поэтом.

А. Я. БУЛГАКОВ -- кн. О. А. ДОЛГОРУКОВОЙ,

2 февр. 1837 г. Красный Архив, 1929, т. II, 225.

Пульс стал упадать приметно и вскоре исчез

вовсе. Руки начали стыть. Ударило два часа

пополудни, 29 янв., -- и в Пушкине оставалось

жизни -- только на 3/4 часа! Пушкин раскрыл глаза

и попросил моченой морошки. Когда ее принесли,

то он сказал внятно:

-- Позовите жену, пусть она меня покормит.

Д-р Спасский исполнил желание умирающего.

Наталья Николаевна опустилась на колени у

изголовья смертного одра, поднесла ему ложечку,

другую -- и приникла лицом к челу отходящего

мужа. Пушкин погладил ее по голове и сказал:

-- Ну, ну, ничего, слава богу, все хорошо!

В. И. ДАЛЬ. Щеголев, 203.

Когда этот болезненный припадок аппетита

был удовлетворен, жена Пушкина вышла из

кабинета. Выходя, она, обрадованная аппетитом

мужа, сказала, обращаясь к окружающим:

-- Вот вы увидите, что он будет жив!

А. АММОСОВ, 37.

Скоро подошел я к В. А. Жуковскому, кн.

Вяземскому и гр. Виельгорскому и сказал:

"отходит!" Бодрый дух все еще сохранял

могущество свое, -- изредка только полудремотное

забвение на несколько секунд туманило мысли и

душу. Тогда умирающий, несколько раз, подавал

мне руку, сжимал ее и говорил:

-- Ну, подымай же меня, пойдем, да выше, выше,

-- ну, пойдем!

Опамятовавшись, сказал он мне: -- Мне было

пригрезилось, что я с тобою лезу вверх по этим

книгам и полкам, -- высоко -- и голова

закружилась.

Раза два присматривался он пристально на

меня и спрашивал:

-- Кто это? Ты?

-- Я, друг мой.

-- Что это я не мог тебя узнать.

Немного погодя он опять, не раскрывая глаз,

стал искать мою руку и, потянув ее, сказал:

-- Ну, пойдем же, пожалуйста, да вместе!

В. И. ДАЛЬ. Щеголев, 203. 597

Я стоял вместе с графом Виельгорским у

постели его, в головах сбоку стоял Тургенев. Даль

шепнул мне: "отходит!"

В. А. ЖУКОВСКИЙ. Щеголев, 189.

Забывается и начинает говорить бессмыслицу.

У него предсмертная икота, а жена его находит, что

ему лучше, чем вчера! Она стоит в дверях его

кабинета, иногда входит; фигура ее не возвещает

смерти такой близкой. -- Опустите сторы, я спать

хочу, -- сказал он сейчас. Два часа пополудни...

А. И. ТУРГЕНЕВ -- А. НЕФЕДЬЕВОЙ, 29 янв.

1837 года. П-н и его совр-ки, VI, 52 (фр.-рус.).

Пушкину делалось все хуже и хуже, он видимо

слабел с каждым мгновением. Друзья его:

Жуковский, кн. Вяземский с женой, кн. П. И.

Мещерский, А. И. Тургенев, г-жа Загряжская, Даль

и Данзас были у него в кабинете.

А. АММОСОВ, 37.

Минут пять до смерти Пушкин просил

поворотить его на правый бок. Даль, Данзас и я

исполнили его волю: слегка поворотили его и

подложили к спине подушку.

-- Хорошо! -- сказал он, и потом, несколько

погодя, промолвил: -- Жизнь кончена!

-- Да, кончено, -- сказал д-р Даль, -- мы тебя

поворотили.

-- Кончена жизнь, -- возразил тихо Пушкин. Не

прошло нескольких мгновений, как Пушкин

сказал:

-- Теснит дыхание.

То были последние его слова. Оставаясь в том

же положении на правом боку, он тихо стал

кончаться.

И. Т. СПАССКИЙ. Щеголев, 199.

Друзья и ближние молча, сложа руки, окружили

изголовье отходящего. Я, по просьбе его, взял его

подмышки и приподнял повыше. Он вдруг, будто

проснувшись, быстро раскрыл глаза, лицо его

прояснилось и он сказал:

-- Кончена жизнь!

Я не дослышал и спросил тихо:

-- Что кончено?

-- Жизнь кончена, -- отвечал он внятно и

положительно.

-- Тяжело дышать, давит, -- были последние

слова его.

Всеместное спокойствие разлилось по всему

телу, -- руки остыли по самые плечи, пальцы на

ногах, ступни, колена -- также, -- отрывистое,

частое дыхание изменялось более и более на

медленное, тихое, протяжное, -- еще один слабый,

едва заметный вздох -- и пропасть необъятная,

неизмеримая разделяла уже живых от мертвого. Он

скончался так тихо, что предстоящие не заметили

смерти его. Жуковский изумился, когда я

прошептал: "аминь!" Д-р Андреевский наложил

персты на веки его.

В. И. ДАЛЬ. Щеголев, 204.

Я не сводил с него глаз и заметил, что движение

его груди, доселе тихое, сделалось прерывистым.

Оно скоро прекратилось. Я смотрел внимательно,

ждал последнего вздоха; но я его не приметил.

Тишина, его объявшая, казалась мне успокоением.

Все над ним молчали. Минуты через две я спросил:

"что он?" "Кончилось", -- отвечал мне Даль.

В. А. ЖУКОВСКИЙ. Щеголев, 189.

Перед тою минутою, как ему глаза надобно

было навеки закрыть, я поспел к нему. Тут был и

Жуковский с Михаилом Виельгорским, Даль и еще

не помню кто. Такой мирной кончины я вообразить

не умел прежде.

П. А. ПЛЕТНЕВ -- В. Г. ТЕПЛЯКОВУ, 29 мая

1837 года. Истор. Вестн., 1887, № 7, стр. 21.

Диван, на котором лежал умиравший Пушкин,

был отгорожен от двери книжными полками.

Войдя в комнату, сквозь промежутки полок и книг

можно было видеть страдальца. Тут стояла княгиня

Вяземская в самые минуты последних его вздохов.

Даль сидел у дивана; кто-то еще был в комнате.

Княгиня говорит, что нельзя забыть божественного

спокойствия, разлившегося по лицу Пушкина.

П. И. БАРТЕНЕВ со слов кн. В. Ф.

ВЯЗЕМСКОЙ. Рус. Арх., 1888, II, 311.

Он не страдал, а желал скорой смерти.

Жуковский, гр. Велгурский, Даль, Спасский,

княгиня Вяземская и я, -- мы стояли у канапе и

видели -- последний вздох его. Доктор Андреевский

закрыл ему глаза.

А. И. ТУРГЕНЕВ -- А. Я. БУЛГАКОВУ. П-н и его

совр-ки, VI, 55.

Когда друзья и несчастная жена устремились к

бездыханному телу, их поразило величавое и

торжественное выражение лица его. На устах сияла

улыбка, как будто отблеск несказанного

спокойствия, на челе отражалось тихое блаженство

осуществившейся святой надежды.

Кн. ЕК. Н. МЕЩЕРСКАЯ-КАРАМЗИНА. Я. Грот,

261.

Я подошла к Натали, которую нашла как бы в

безумии. -- "Пушкин умер?" Я молчала. --

"Скажите, скажите правду!" Руки мои, которыми я

держала ее руки, отпустили ее, и то, что я не могла

произнести ни одного слова, повергло ее в

состояние какого-то помешательства. -- "Умер ли

Пушкин? Все ли кончено?" -- Я поникла головой в

знак согласия. С ней сделались самые страшные

конвульсии; она закрыла глаза, призывала своего

мужа, говорила с ним громко; говорила, что он

жив; потом кричала: "Бедный Пушкин! Бедный

Пушкин! Это жестоко! Это ужасно! Нет, нет! Это не

может быть правдой! Я пойду посмотреть на него!"

Тогда ничто не могло ее удержать. Она побежала к

нему, бросилась на колени, то склонялась лбом к

оледеневшему лбу мужа, то к его груди, называла

его самыми нежными именами, просила у него

прощения, трясла его, чтобы получить от него

ответ. Мы опасались за ее рассудок. Ее увели

насильно. Она просила к себе Данзаса. Когда он

вошел, она со своего дивана упала на колени перед

Данзасом, целовала ему руки, просила у него

прощения, благодарила его и Даля за постоянные

заботы их об ее муже. "Простите!" -- вот что

единственно кричала эта несчастная молодая

женщина.

Кн. В. Ф. ВЯЗЕМСКАЯ -- Е. Н. ОРЛОВОЙ, 192.

За минуту пришла к нему жена; ее не впустили.

-- Теперь она видела его умершего. Приехал

Арендт; за ней ухаживают. Она рыдает, рвется, но и

плачет. Жуковский послал за художником снять с

него маску. Жена все не верит, что он умер: все не

верит. -- Между тем тишина уже нарушена. Мы

говорим вслух, и этот шум ужасен для слуха, ибо он

говорит о смерти того, для коего мы молчали. Он

умирал тихо, тихо...

А. И. ТУРГЕНЕВ -- А. Я. БУЛГАКОВУ, 29 янв.

1837 г. П-н и его совр-ки, VI, 55.

Наша няня не могла вспомнить без содрогания

о страшном состоянии, в которое впала мать, как

только о наступившей смерти нельзя было

сомневаться. Бесчувственную, словно окаменелую

физически, ее уложили в постель; даже в широко

открытых, неподвижных глазах всякий признак

жизни потух. "Ни дать ни взять сама покойница", --

описывала она. Она не слышала, что вокруг нее

делалось, не понимала, что ей говорили. Все

увещевания принять пищу были бесполезны,

судорожное сжимание горла не пропускало и капли

воды. Долго бились доктора и близкие, чтобы

вызвать слезы из ее застывших глаз, и только при

виде детей они, наконец, брызнули неудержимой

струей, прекратив это почти каталептическое

состояние.

А. П. АРАПОВА. Новое Время, 1908, № 11425,

ил. прил., стр. 7.

Кн. Вяземская не может забыть страданий

Натальи Николаевны в предсмертные дни ее мужа.

Конвульсии гибкой станом женщины были таковы,

что ноги ее доходили до головы. Судороги в ногах

долго продолжались у нее и после, начинаясь

обыкновенно в 11 часов вечера.

Кн. В. Ф. ВЯЗЕМСКАЯ по записи БАРТЕНЕВА.

Рус. Арх., 1888, II, 305.

По смерти Пушкина у жены его несколько дней

не прекращались конвульсии, так что у нее

расшатались все зубы, кои были очень хороши и

ровны.

Ф. Г. ТОЛЬ со слов кн. Е. А. ДОЛГОРУКОВОЙ.

Декабристы на поселении, 143.

Жена Пушкина заверяла, что не имела никакой

серьезной связи с Дантесом, однако созналась,

бросившись в отчаянии на колени перед образами,

что допускала ухаживания со стороны Дантеса, --

ухаживания, которые слишком широко

допускаются салонными обычаями в отношении

всех женщин, но которых, зная подозрения своего

мужа, она должна была бы остеречься.

А. А. ЩЕРБИНИН. Из неизд. записок. П-н и его

совр-ки, XV, 42.

Несколько минут после смерти Пушкина Даль

вошел к его жене; она схватила его за руку, потом,

оторвав свою руку, начала ломать руки и в

отчаянии произнесла: "Я убила моего мужа, я

причиною его смерти; но богом свидетельствую, --

я чиста душою и сердцем!"

Н. В. КУКОЛЬНИК. Дневник. Записки М. И.

Глинки. Изд. "Академии", 1930, стр. 464.

При жене неотлучно находились княгиня

Вяземская, Е. И. Загряжская, граф и графиня

Строгановы. Граф взял на себя все распоряжения

похорон.

В. А. ЖУКОВСКИЙ -- С. Л. ПУШКИНУ, 15

февр. 1837 г. Щеголе в, 190.

Я все это время была каждый день у жены

покойного, во-первых, потому, что мне было

отрадно приносить эту дань памяти Пушкина, а

во-вторых, потому, что печальная судьба молодой

женщины в полной мере заслуживает участия.

Собственно говоря, она виновата только в

чрезмерном легкомыслии, в роковой

самоуверенности и беспечности, при которых она

не замечала той борьбы и тех мучений, какие

выносил ее муж. Она никогда не изменяла чести,

но она медленно, ежеминутно терзала

восприимчивую и пламенную душу Пушкина;

теперь, когда несчастье раскрыло ей глаза, она

вполне все это чувствует, и совесть иногда страшно

ее мучит. В сущности, она сделала только то, что

ежедневно делают многие из наших блистательных

дам, которых однако ж из-за этого принимают не

хуже прежнего; но она не так искусно умела скрыть

свое кокетство, и, что еще важнее, она не поняла,

что ее муж был иначе создан, чем слабые и

снисходительные мужья этих дам.

Кн. Е. Н. МЕЩЕРСКАЯ-КАРАМЗИНА. Я. Грот,

262 (фр.).

Когда все ушли, я сел перед ним и долго, один

смотрел ему в лицо. Никогда на этом лице я не

видал ничего подобного тому, что было в нем в эту

первую минуту смерти. Голова его несколько

наклонилась; руки, в которых было за несколько

минут какое-то судорожное движение, были

спокойно протянуты, как будто упавшие для

отдыха, после тяжелого труда. Но что выражалось

на его лице, я сказать словами не умею. Оно было

для меня так ново и в то же время так знакомо! Это

было не сон и не покой. Это не было выражение

ума, столь прежде свойственное этому лицу; это не

было также и выражение поэтическое. Нет!

Какая-то глубокая, удивительная мысль на нем

развивалась, что-то похожее на видение, на

какое-то полное, глубокое, удовольствованное

знание. Всматриваясь в него, мне все хотелось

спросить: что видишь, друг? и что бы он отвечал

мне, если бы мог на минуту воскреснуть? Вот

минуты в жизни нашей, которые вполне достойны

названия великих. В эту минуту, можно сказать, я

видел самое смерть, божественно тайную, смерть

без покрывала. Какую печать наложила она на

лицо его, и как удивительно высказала на нем и

свою и его тайну! Я уверяю тебя, что никогда на

лице его не видал я выражения такой глубокой,

величественной, торжественной мысли. Она,

конечно, проскакивала в нем и прежде. Но в этой

чистоте обнаружилась только тогда, когда все

земное отделилось от него с прикосновением

смерти. Таков был конец нашего Пушкина.

В. А. ЖУКОВСКИЙ -- С. Л. ПУШКИНУ.

Щеголев, 189.

А. О. Россет переносил Пушкина с дивана, на

котором он умер, на стол. Вспоминая о том, он

прибавлял: "как он был легок!"

П. И. БАРТЕНЕВ. Рус. Арх., 1899, II, 356.

Тотчас отправился я к Гальбергу. С покойника

сняли маску, по которой приготовили теперь

прекрасный бюст.

П. А. ПЛЕТНЕВ -- В. Г. ТЕПЛЯКОВУ. Истор.

Вестн., 1887, № 7, стр. 21.

Спустя три четверти часа после кончины (во

все это время я не отходил от мертвого, мне

хотелось вглядеться в прекрасное лицо его), тело

вынесли в ближнюю горницу; а я, исполняя

повеление государя императора, запечатал кабинет

своею печатью.

В. А. ЖУКОВСКИЙ -- С. Л. ПУШКИНУ, 15

февр. 1837 г. Щеголев, 190.

По смерти Пушкина надо было опечатать

казенные бумаги: труп вынесли и запечатали

опустелую рабочую комнату Пушкина черным

сургучом: красного, по словам камердинера, не

нашлось.

В. И. ДАЛЬ. Щеголев, 204.

По вскрытии брюшной полости, все кишки

оказались сильно воспаленными; в одном только

месте, величиною с грош, тонкие кишки были

поражены гангреной. В этой точке, по всей

вероятности, кишки были ушиблены пулей. В

брюшной полости нашлось не менее фунта черной,

запекшейся крови, вероятно из перебитой бедреной

вены. По окружности большого таза, с правой

стороны, найдено было множество небольших

осколков кости, а наконец и нижняя часть

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10