Казимир Малевич

Реферат по истории искусства

на тему :

‘Казимир Малевич’

студенток КПИ-315

группы 21-22 Огурцовой Е.И.

Серегина А.В.

Москва 1999г.

Детство, отрочество и юность.

Казимир Северинович Малевич родился 11 (23) февраля 1878 года в доме на

окраине провинциального Киева. Его отец, Северин Антонович Малевич (1845

- 1902), был управляющим на сахароваренном заводе известного украинского

промышленника Терещенко. И отец, и мать, Людвига Александровна (1858 -

1942), по происхождению были поляками. У четы Малевичей родилось

четырнадцать детей, но только девять из них дожили до зрелого возраста.

Казимир был первенцем; помимо него, в семье было еще четыре сына (Антон,

Болеслав , Бронислав, Мечислав) и четыре дочери (Мария, Ванда, Северина,

Виктория). Служба отца требовала частых перемещений, и детство будущий

художник провел в украинских селениях, окруженных свекольными полями. И

через пятьдесят лет Малевич с волнением вспоминал образы благодатной

малороссийской природы, колоритные картины крестьянского труда. Радостное

многоцветие сельского быта, окрасившее младенчество будущего живописца,

неизбежно вспоминается при знакомстве с полотнами и первой и второй его

крестьянской серии. До конца дней счастливые видения украинского детства

были для художника воплощенной идиллией, земным парадизом. Первая встреча

с настоящей живописью произошла в Киеве, куда отец взял сына на ежегодную

ярмарку сахароваров. В витрине магазина мальчик увидел картину с

изображением, девушки сидящей на лавке и чистящей картошку, - и это

«оставило неизгладимое в памяти явление, как и от самой природы». До

одиннадцати лет деревенскому ребенку и в голову не приходило, что

существуют волшебные предметы - карандаш, уголь и бумага, не говоря уже о

красках и кисти. Из воспоминаний Малевича с непреложностью следует тот

факт, что будущий родоначальник геометрической беспредметности был

неистово влюблен в окружающую природу. Встреча с диковинными людьми,

которые только тем и занимались, что рисовали и писали красками на

«тряпочках», произошла в небольшом местечки Белополье Харьковской

губернии. Из Петербурга приехали «самые знаменитые художники для писания

икон в соборе. Это нас сильно взволновало, ибо мы еще никогда не видали

живых художников». Глава семьи, превосходный сахаровар, прочил сыну

наследственную профессию, и настоящую специальность» тот получил в селе

Пархомовка близ Белополья, где закончил пятиклассное агрономическое

училище. Мать, Людвига Александровна, была поэтически одаренной натурой:

по свидетельству внучки, Уны Казимировны Малевич-Уриман(1920-1989), она

писала стихи по-польски, а самому Малевичу так нравились её вышивки,

кружева и вязанье, что он обучился под её руководством всем премам

женского рукоделья . Людвига Александровна, будучи с сыном в гостях у

родственников в Киеве, не поскупилась на дорогостоящее приобретение –

ящик с полным набором красок. Именно с тех пор, с 15 лет, ее первенец не

расставался с кистью, в семнадцатилетнем же возрасте ему довелось

провести некоторое время в Киевской рисовальной школе Н.И.Марушко.

КУРСКАЯ МОЛОДОСТЬ

В 1896 году семья Малевичей осела в Курске; с этим провинциалным

городом будущий художник был тесно связан более десяти лет. В Курске он

вступил в свое третье десятилетие, возраст телесного расцвета и зрелости.

Около 1899 года братья Малевичи женились на сестрах Зглейц, дочерях

курского лекаря: Казимир на Казимире, Мечислав на Марии. Казимира

Ивановна Зглейц пойдя по стопам отца стала фельдшером; у Казимира и

Казимиры родились сын Анатолий (1901-19015) и дочь Галина (1905-1973).

Солидный семьянин, Малевич нуждался в средствах. На жизнь ему пришлось

зарабатывать службой в Управлении Курско-Московской железной дороги. Своим

ближайшим курским другом Малевич называл безвестного живописца-любителя

Льва Квачевского. Вместе с единомышленниками Малевич сумел организовать в

Курске художественный кружок. Подражая настоящим школам, энтузиасты

рисовали с гипсов, но любимым их занятием была работа с натурой. Но

художник в его курском десятилетии вполне, как казалось соответствовал

отшлифованному русской литературой образу мелкого чиновника, обремененного

большой семьей неудовлетворенного своей бескрылой жизнью и мучимого

непонятными порывами. Всепоглощающая страсть к кисти и краскам сыграла, в

конце концов, свою судьбоносную роль, и курский чиновник, будучи человеком

цельным, решился на крутые перемены: «... меня начала мысль о Москве сильно

тревожить, но денег не было, а вся загадка была в Москве, природа была

всюду, а средства как написать ее были в Москве, где жили тоже знаменитые

художники.

ПЕРЕЕЗД В МОСКВУ

Документальные свидетельства в качестве первой московской даты Малевича

также фиксируют 1905 год : пятого августа этого года он впервые подал

прошение о приеме в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Однако

среди принятых студентов фамилия курского жителя не значилась.

Не поступив в Училище, осенью 1905 года Малевич поселился в художественной

коммуне в Лефортово. . Деньги вышли быстро, в Курск Малевич вернулся весной

1906 года - опять служить и опять писать натуру. Летом он снова поступал в

Московское училище; эта попытка также окончилась ничем. В 1907 году

прошение о допуске к испытательным экзаменам написал уже новоиспеченный

москвич - это означало, что Малевич переселился из Курска вместе с семьей.

Но и в третий раз попытка поступить не удалась.

Период раннего импрессионизма Малевича увенчался несколькими полотнами, в

которых воспроизведение натурного пейзажного вида неразрывно слилось со

стремлением (быть может, еще недостаточно осознанным, но тем не менее

очевидным) с помощью краски создать драгоценную, вибрирующую цветовыми

нюансами живописную фактуру. 'Гаков любовно сотканный из коротких

энергичных мазков Весенний пейзаж, удивительный но тонкости сочетаний

дополнительных цветов. Картина Церковь поражает тяжелой нагруженностью

полотна разбеленными красками с непривычно высоким рельефом пигментного

слоя. Однако среди произведений живописца-любителя, присутствует несколько

работ, совсем иных по характеру и исполнению: речь идет о Бульваре,

нескольких Цветочницах, Девушки без службы, На бульваре. Это не

бесхитростные натурные этюды: используя реальные наблюдения художник

строил крупную картинную форму, где наличествовала некая фабула, в пейзаже

доминировали фигуры людей, занятых повседневной жизнью. Вместе с тем,

исходные «реальные наблюдения» подозрительно сильно отдают впечатлениями не

столько от дейтсвительности, сколько искусства. Так, в галантном сюжете

Цветочниц слышится скорее парижский, чем курский акцент: в облике

героини без труда распознается типаж ренуаровских женщин.

ШКОЛА-СТУДИЯ РЕРБЕРГА

В 1905 году, не попав в училище, Малевич приступил к занятиям у Ивана

Федоровича Рерберга (1865-1938). Рерберг играл заметную роль в

художественном мире Москвы. В студии Малевич занимался до 1910 года.

Рерберг был одним из учредителей Московского Товарищества художников, и

многие посетители школы при его содействии участвовали в выставках

общества. С 1907 по 1910 год Малевич регулярно показывал свои работы на

выставках Товарищества.

Малевич и Клюн

В школе Рорберга Малевич встретил с Иваном Васильевичем Клюнковым (1873-

1943) , известным в истории русского искусства под псевдонимом Клюн. В

первые московские годы именно он был ключевой фигурой для будушего

авангардиста. Знакомство вскоре перешло в тесное общение, настолько тесное,

что Малевич, перевезя семью в Москву, обосновался в доме Клюна. Работы

Малевича и Клюна во второй половине 1900-х годов, нельзя не увидеть их

общности и нельзя не признать ведущую роль Клюна в первые годы дружбы.

Особенно полно выразились они в цикле, получившим название Эскизы фресковой

живописи (1907, ГРМ). Символистские картины Павла Кузнецова, Петра Уткина,

братьев Милиоти по своему характеру приближались к живописному панно,

стенной росписи, гобелену, то есть стремились к монументально-декоративному

воплощению. Эскизы фресковой живописи всецело вписывались в эту тенденцию.

В них впечатляет общее золотистое сияние колорита, умело достигнутое с

помощью «иконной» техники, темперной живописи; однако в стилистическом

строе - симметрии, аппликативности, ритмичности, декоративности -

несколько назойливо дает себя знать линейно-орнаментальная вычурность,

свойственная расхожему модерну. К религиозным сюжетам примыкает гуашь

Малевича Плащаница (1908, ГТГ) -эффектная узорчатость роднит ее с работами

народных мастеров. Вместе с напыщенно-претенциозными Эскизами фресковой

живописи в творчестве Малевича 1907-1908 годов присутствовал другой жанр

противоположный по смысловому звучанию, но сходный по стилистическим

приемам. Та же орнаментальность, симметрия, узорчатость, ритмичность,

плоскостность определяли формальный строй таких работ , как Древо

жизни(русалки), Свадьба, Отдых. Общество в цилиндрах, Порнографическое

общество в цилиндрах, Эротический мотив. Уже по названиям можно ощутить

заряженность этих работ несколько иными эмоциями и настроениями, нежели

благостность райской жизнью засушенных святых. И Эскизы фресковой живописи,

и Порнографическое общество в цилиндрах отличаются смертельной серьезностью

и настоящим пафосом, в одном случае благолепным, в другом зло

издевательским, неприемлемым для игровой стилистики примитивизма. В 1909

году Малевич вступил во второй брак, его избранницей стала детская

писательница Софья Михайловна Рафалович (ум. 1925). Дачный поселок

Немчиновка, где у тестя-врача был дом, превратился для художника в самое

дорогое место на земле - с конца 1900-х годов и до конца жизни все

свободное время он старался провести в Немчиновке и ее окрестностях.

Вхождение в среду Авангардистов

Гуаши рубежа десятилетий - Женский портрет, два Автопортрета, Человек в

острой шапке, Натюрморт, - энергичные, экспрессивные, с упругой контурной

обводкой и мощной цветовой лепкой уплощенных объемов, - говорят о

возникновении новых качеств в живописи молодого художника. Первая половина

1911 года для Малевича была богата на публичные смотры: помимо выставок в

старой столице, он выступил вместе с группой москвичей на третьей выставке

петербургского «Союза молодежи». Сближение с петербуржцами послужило для

него прологом будущих существенных событий. На следующей московской

выставке, собранной все тем же неутомимым Ларионовым и получившей

шокирующее название «Ослиный хвост» (март-апрель 1912), Малевич

экспонировал более двух десятков работ; большинство из них сохранились. И

действительно, для Аргентинской польки (частное собрание, Нью-Йорк),

Провинции (Стеделик музеум, Амстердам) и прочих работ вдохновлявшими

образцами были произведения фольклорного искусства - вывески, лубки,

росписи подносов. Все картины бьши сюжетно-бытовыми: так, устремляется к

воде неуклюжий Купальщик (Стеделик музеум, Амстердам) с ластоподобными

конечностями; оплывший книзу Садовник (Стеделик музеум, Амстердам)

окаменел, как памятник самому себе, а Полотеры, напротив, лихо изогнуты в

трудовом раже. Неимоверная сила цвета, его красочная интенсивность словно

деформируют своим брутальным напором рисунок и композицию. Не только с

точки зрения академических канонов, но и с точки зрения здравого смысла не

может быть таких анатомических аномалий в человеческих фигурах, каковые

наблюдаются у Купальщика или Полотеров. Однако Малевич напряженно и трудно

нащупывал ту истину, которую впоследствии будет считать единственно верной:

картина должна представлять собой самостоятельный организм, который

развивается и строится по своим собственным законам - законы же эти

диктуются чисто живописными средствами, прежде всего цветом. Путеводными

ориентирами на этом пути ему служили французские фовисты ( 1927 года. Эти положения

считать настоящими. 30 Май 1927 Berlin»2.

После возвращения на родину Малевич был арестован и провел несколько

недель в заключении. Старинный друг, партиец Кирилл Иванович Шутко,

занимавший в те годы видный пост приложил все усилия для освобождения

художника.

Картины и архив, оставленные на Западе, пережили целый ряд злоключений.

Однако большой удачей можно считать одно то, что наследию Малевича удалось

уцелеть при гитлеровском режиме, поскольку его полотна явно принадлежали к

искусству, которое нацистские идеологи называли «дегенеративным» и

тщательно истребляли. Судьба сохранила холсты и в войну - угол подвала, где

они были спрятаны, чудом оказался неразрушенным, когда в дом попала бомба.

К сожалению, самые большие полотна -числом около пятнадцати - из-за своей

нетраспортабельности остались на складе в Берлине и пропали.

Советские власти совсем не интересовались зарубежным наследием гениального

соотечественника - более того, в 1970-е годы, когда давно уже был ясен

масштаб его творчества, с безответственным небрежением распоряжались

национальным достоянием.

ПОСТСУПРЕМАТИЗМ

В конце 1910-х годов Малевич оставил живопись, полагая, что она, разработав

супрематический проект, исполнила свое предназначение и должна исчезнуть.

После триумфальной зарубежной поездки, художник оказался в чрезвычайно

тяжелой жизненной и общественной ситуации. И тут живопись словно пришла

ему на помощь, великодушно радуя духовную опору.

Картина На жатву датирована на обороте 1909-1910 годами; тематически она

соответствует утерянной работе В поле, показанной на выставке «Союза

молодежи» в 1911-1912 годах. Однако сохранился рисунок, аналогичный ранней

картине. Как ясно из сопоставления двух произведений, трактовка фигур и

трактовка пейзажа весьма различаются в досупрематических и

постсупрематических. крестьянских жанрах В поздних работах появился

горизонт, пространство обрело ясно членимое развитие, закрепленное

геометрически-декоративной разработкой полосатой земли. Фигуры, скроенные

из неких выгнутых жестких плоскостей, своими цветовыми сопоставлениями

напоминают о локальной раскраске супрематических геометрических элементов.

На подрамнике полотна Девушки в поле (ГРМ) помещена весьма красноречивая

авторская надпись: «Девушки в поле» 1912 г. № 26 «Супранатурализм». Малевич

сочинил новый термин, объединив две дефиниции, «супрематизм» и

«натурализм», то есть уже терминологическим определением хотел внушить

мысль о сращении геометрического, абстрактного начала и фигуративно-

изобразительного. Дата же, «1912 г.», опрокидывала возникновение

«супранатурализма» в прошлое, делала его истоком, предтечей супрематизма.

Мастер мистифицировал зрителя, знатоков, историков, конструируя свою

биографию так, как считал логически убедительным. Меж тем, и сам термин, и

картина возникли после 1927 года - скорее всего, при подготовке третьей

персональной выставки Малевича.

В картине Две мужских фигуры, с авторской датировкой на обороте холста

«1913^ Малевич продолжал разрабатывать композиционный прием, использованный

во многих постсупрематических полотнах. Два персонажа полностью

тождественны друг другу - одинаков жест прижатых к туловищу рук, одинакова

одежда, одинаковы бороды. Разница между мужиками заключалась лишь в разной

длине рубах, разной окраске одеяний и бород, чуть-чуть ином положении ног.

Образы крестьянской жизни, образы сельского труда, воплощенные художником в

конце 1920-х годов, при общности тем и сюжетов с холстами начала 1910-х

годов отличаются от них пронзительной нотой драматизма, о котором Малевичу

и в голову не приходило помышлять ранее. Одной из наиболее заметных черт

его постсупрематической живописи стала безликость людей; вместо лиц и голов

их корпуса увенчаны красными, черными, белыми овалами. Многие из зарубежных

исследователей считают, что в фигурах позднего крестьянского цикла

представлены оболваненные, безглазые обитатели тоталитарного

социалистического рая. Однако непредвзятое отношение к Малевичу позволяет

видеть другое: неподдельный трагизм и отчаяние исходят от этихбезлицых

фигур, но, вместе с тем, они исполнены какого-то отстраненного величия и

героизма, находившегося в разительном контрасте с фальшивым героизмом

казенных персонажей советской мифологии - Рабочим, Крестьянкой,

Колхозником, Спортсменом.

Поздние крестьянские «парадные портреты» представляют мужские и женские

фигуры, выдвинутые на первый план в иератически-застылых позах. В картинах

со схематически отвлеченными фигурами, размещенными на декоративно-

ритмизированных фонах, главную роль, как и в супрематизме, играют форма и

цвет, но экспрессивная образность придает постсупрематическому

крестьянскому жанру другое, жизненно-эмоциональное наполнение. В холсте

Крестьянин в поле четкая симметрия, строгость горизонтальных и диагональных

линий усиливают своей геометрической регулярностью состояние оцепенения,

беспросветной неподвижности, исходящие от фигуры крестьянина с беспомощно

опущенными руками. Его лицо при всей гротескности и условности черт несет

трагический отсвет, оно словно застьшо в мучительной гримасе недоумения.

Дух картины, ее образный строй внутренне увязаны с той безысходной

общественной атмосферой, которую не мог не ощущать художник - на его глазах

происходило неумолимое истребление органичной деревенской жизни, которой он

всегда восхищался.

Зловещий траурный цвет, в который окрашены руки, ноги, голова Крестьянки,

придает ее образу характер скорбного символа. Контрастное сочетание черного

лика с белым цветом одежды напоминает о фундаментальном цветовом принципе

Черного квадрата- женский образ приобретает некий метафизический смысл.

Диагональные полосы грозного неба словно подчиняют своей динамике позу

женщины, повернувшей голову на безрадостный зов судьбы.

В другом обширном цикле постсупрематических картин художник проводил

эксперименты с отвлеченно-фигуративными изображениями. Так, на обороте

полотна Торс. Первообразование нового образа кроме собственного названия он

обозначил: «проблема (цвет и форма) и содержание». Слова эти

свидетельствуют об осознанной живописно-пластической идее: целью своей

Малевич видел создание очищенной пластической формулы, «супрематизма в

контуре человеческой фигуры».

В Женском торсе он воплотил совершенную в своем роде формулу, строгой

выверенностью линий, плоскостей, овалов сконструировав безупречный женский

облик. В идеальной постсупрематической героине отдаленным эхом звучит

«белый супрематизм»:

светлая половина фигуры едва проступает на белом фоне, однако ее

невесомость каким-то непостижимым образом уравновешена плотной яркой

цветностью другой части. Этот впечатляющий контраст двух неслиянных и

нераздельных половин единого целого порождает глубинные отклики на разных

уровнях восприятия, от чувственно-поэтического до нравственно-философского.

Долгое время Красная конница была единственной работой опального

художника, признанной официальной историей советского искусства. Этому

способствовало ее правоверное название, звучавшее в унисон с общепринятым

восхвалением революции и Красной армии. Малевич преднамеренно закрепил этот

пласт толкований датой «18 год» в правом углу холста и в надписи на

обороте: «Скачет красная конница /из октябрьской столицы/ на защиту

советской границы».

Меж тем, это едва ли не одна из самых опустошенно-трагических работ

художника, и ее пафос, пафос антиутопии, далек от прославления реалий

советской жизни. Она входит в цикл поздних произведений, наполненных

странноватой экспрессией и бесцельным, на первый взгляд, динамизмом.

ПОЗДНИЙ ИМПРЕССИОНИЗМ И РЕАЛИСТИЧЕСКИЕ ПОРТРЕТЫ

После 1927 года в трудовой книжке Малевича все чаще и чаще менялись

записи о местах службы. Из Гинхука художника вместе с сотрудниками

перевели в Государственный институт истории искусств, однако через два

года искусствоведы института добились ликвидации его отдела. Непрочным

было и положение его экспериментальной лаборатории в Русском музее.

Поэтому бывший директор научно-исследовательского учреждения охотно

откликнулся на приглашение Киевского художественного института и с 1929

года ездил туда преподавать, проводя каждый месяц две недели в Киеве.

Украинские авангардисты высоко чтили бывшего земляка - в харьковском

журнале Новая генерация с апреля 1928 года печатался цикл статей, в

основу которого бьл положен историко-теоретический труд Малевича

Изалогия. На Украине его продолжали печатать и тогда, когда все

московские и ленинградские издания оказались закрытыми для художника -

последнее его выступление в столичной прессе датировано 1929 годом,

пресловутым годом «великого перелома».

Начало своей профессиональной деятельности художник относил, как уже

говорилось, к 1898 году, - в 1928 исполнялся его тридцатилетний

творческий юбилей. Третьяковская галерея приступила к комплектации

персональной выставки: для Малевича, как и для любого отечественного

художника, это бьло чрезвычайно важным событием своеобразной

прижизненной канонизацией

На выставке в Третьяковке вперемешку были представлены также полотна

первого и второго крестьянских циклов. Затем шел черед «супранатурализма» -

а от него уже рукой было подать до супрематизма.

По сути дела, персональная выставка Малевича в Третьяковской галерее в

результате его усилий превратилась в прекрасно сочиненный художественно-

теоретический трактат о своем пути, выраженный языком музейной экспозиции.

В масштабе всего XX века это был первый художнический - ныне чаще именуемый

кураторским - репрезентативный проект, материализовавший четкий план.

Сконструированный с помощью воли и представления, этот творческий «проект»

был целиком принят современниками и потомками. Таким образом, Малевич

подчинил себе не только пространство, но и время, убедив всех в истинности

своей ретроспективной фантазии. Посредством выставки, посредством сдвига

датировок, посредством литературных воспоминаний великий творец выстроил

логически связную картину своего развития и оказался настолько успешным

автором-концептуалистом, что его творение - собственная биография -и по сей

день существует как художественно-историческая истина, с трудом поддающаяся

ревизии.

Неизлечимая болезнь открылась осенью 1933 года. Предчувствуя безвременный

уход, Малевич завещал похоронить себя близ Немчиновки у дуба, под которым

любил отдыхать.

В мае 1935 года по Невскому проспекту проследовало траурное шествие: на

открытой платформе грузовика с Черным квадратом на капоте был установлен

супрематический саркофаг. Процессия направлялась к Московскому вокзалу;

гроб с телом был перевезен в Москву , и после кремации урну с прахом

погребли на поле под дубом.

Над захоронением был установлен памятник, спроектированный Николаем

Суетиным, - куб с Черным квадратом. Во время войны могила Казимира Малевича

была утрачена. Памятный знак был восстановлен на опушке леса, окаймляющего

поле, в 1988 году.

Используемая литература:

Шатских А.С Ш29 Казимир Малевич М.:Слово,1996 – 96стр.