стройнее. Наоборот, складывается впечатление, что создатели этих уникальных

произведений искусства несколько шаржировали, подчеркивая неправильность в

лицах изображаемых.

В этом, вероятно, секрет своеобразия этрусских надгробных скульптур и

производимого ими впечатления. Они, бесспорно, представляют собой

значительное явление в этрусском искусстве. Те черты их произведений,

которые сегодня представляются нам крайним проявлением реализма, близки к

традициям народного изобразительного творчества, еще не поднявшегося до

осмысления реалистического портрета, характерного для классического

греческого и римского искусства.

Лишь под влиянием эллинистического искусства индивидуальные черты

этрусских портретов стали менее резкими, хотя скульптуры сохранили свое

характерное выражение.

Этрусские скульпторы создали выдающиеся произведения, совершенство

которых не может не вызывать восхищения. Самое знаменитое из них – статуя

Аполлона, найденная в Вейях вместе с обломками скульптуры бога Меркурия.

Аполлон и Меркурий из Вей, созданные около 500 года до н. э., являются

шедеврами этрусского изобразительного искусства. Они изваяны замечательным

мастером, имя которого случайно сохранилось: Вулка прославился

терракотовыми скульптурами, предназначавшимися как для Вей, так и для Рима,

которым тогда правили этрусские цари.

Оба эти памятника раскопал в 1916 году итальянский археолог Джилиоли.

Они были частью оформления храма Аполлона, являясь персонажами сцен борьбы

Аполлона с Геркулесом за лань. От всей сцены остались лишь обломки, но

ученым удалось реконструировать ее. Статую Аполлона, к счастью, время почти

не тронуло. В ней мы можем наблюдать черты, типичные для этрусской

скульптуры конца VI века до н. э., - характерное выражение лица,

реалистическое отображение пропорций тела, легкость, с которой ваятель

передал движение. По сравнению с возвышенно-спокойными образами

древнегреческой архаики бог света этрусского скульптора поражает

динамичностью и экспрессией. Широкий шаг, подавшееся вперед туловище и

решительно устремленный перед собой взгляд исполнены большой эмоциональной

силы, выраженной движением огромной фигуры, напряженными чертами лица.

Широкие складки одежды Аполлона ниспадают почти параллельно. Так же

однообразно изгибающимися прядями показана его прическа. Лишь свободно

лежащие на плечах и спускающиеся на спину, заплетенные в косички волосы

смягчают резкость этих повторов. Поверхность глины покрыта слоем

сохранившейся красной краски. Миндалевидные очертания глаз и архаическая

улыбка напоминают греко-малоазийские произведения. Однако резкость черт

лица и уверенность взгляда, характерные для этрусков, не свойственны

эллинским образам. Благодаря этому мы вправе назвать статую Аполлона

уникальным памятником этрусского искусства.

Этрусские скульпторы всегда стремились выразить сущность того или

иного божества. На лице Меркурия, голова которого сохранилась от статуи,

украшавшей тот же храм в Вейях, мастер показал хитроватую улыбку, выявив

значение бога с большой определенностью. Склонность этрусков к конкретному

мышлению, к точности и четкости воспроизведения в художественных памятниках

черт характера сказались уже в конце VI века до н. э. Эти воспринятые

римскими ваятелями качества найдут впоследствии блистательное воплощение в

их многочисленных скульптурных портретах.

Не меньшего восхищения заслуживает бронзовая статуя воина из Тоди,

известная под названием Марс из Тоди. Это выдающееся произведение

искусства, найденное в 1835 году, относится к IV веку до н. э., когда на

этрусков уже оказала сильное влияние классическая греческая скульптура.

Мягкое и мечтательное выражение лица изображенного юноши контрастирует с

прочным панцирем и копьем, недвусмысленно свидетельствующими о том, что его

профессия – война. Образ спокойного, опирающегося на копье этруска полон

достоинства и уверенности. Техника бронзовой отливки достигла здесь

высокого уровня: отдельно создавались туловище, голова, шлем, руки, ноги.

Некоторые детали – шлем, копье и вставки инкрустированных глаз утеряны.

Изваяние несколько меньше натуральной величины. Тенденция уменьшать размеры

фигуры, свойственная этрусской посвятительной скульптуре, возможно, связана

с культовыми соображениями или эстетическими нормами, определявшимися

назначением произведения.

К началу I века до н. э. относится бронзовая скульптура Оратора,

найденная в Санквинете в окрестностях Тразименского озера. Из надписи на

постаменте явствует, что это статуя Авла Метеллы. Скульптура была создана в

то время, когда в Этрурии усиливалось культурное влияние Рима.

Романизированный этруск – его нелегко отличить от римлянина – спокойным

жестом правой руки призывает к тишине слушателей, к которым он хочет

обратиться с речью. Скульптурой Оратора этрусский мир как бы прощается со

своим прошлым, ибо неумолимый ход истории уже показал, что этрусской

культуре суждено умереть. Это трагическое свидетельство судьбы этрусков в

период укрепляющегося римского могущества.

Тематика этрусской скульптуры не исчерпывается изображением человека.

Здесь, как и в живописи, проявилось увлечение этрусков изображениями

животных. Скульпторы не отступили даже перед нелегкой задачей воспроизвести

мифологическое чудовище химеру.

Статуя мифического существа химеры, относящаяся к V веку до н. э.,

вначале вызвала немало споров. Ученые, не слишком верившие в творческие

способности этрусков, считали, что она либо ввезена из эллинистических

областей, либо создана греческим мастером, творившим в Этрурии. В наши дни

эти сомнения отпали и Химера считается одним из высших достижений

художественного гения этрусков. И действительно, немногие из этрусских

памятников так наглядно и убедительно, как Химера, демонстрируют

характерное для этрусского искусства сочетание изысканности и простоты. В

целом эта скульптура создает впечатление сказочного существа. Но если

вглядеться в отдельные ее части, исполненные в реалистической манере, это

впечатление исчезает, ибо сами по себе они не кажутся страшными и

необычными.

Мастер соединил в теле Химеры льва, змею, в которую превращен хвост, и

козла, неожиданно вырастающего из спины льва. Напряжение и ярость чудовища

трактованы с большой экспрессией: оно рычит, припав на передние лапы,

оскалена пасть, шерсть на спине и гриве поднялась дыбом. Скульптор не

скрывает здесь эмоции, как в статуе Капитолийской волчицы, но высвобождает

их от пластической скованности, присущей памятникам архаического искусства.

Смело показано сложное движение Химеры, искусно моделированы ее кожа,

с обозначением проступающих ребер и набухших кровеносных сосудов, мягкие

ткани краев разинутой пасти, напряженные складки у глаз. Глубокие рваные

раны Химеры объясняют ее ярость. Их особенно убедительная достоверность

сильно оттеняет нереальность монстра. Смелость, на которую были способны

этруски в те напряженные и страшные для них годы борьбы с Римом, помогла им

дерзать в искусстве, в частности, изваять эту статую, в которой оказались

слитыми жизнь и вымысел.

Восхищение вызывает не только художественная композиция

мифологического существа, но и мастерство исполнения, ибо отдельные части

скульптуры – на первый взгляд несовместимые – слиты в единое целое

удивительной впечатляющей силы. Достигается это благодаря поистине

математической точности и совершенству исполнения.

К не менее известным творениям относится и Капитолийская волчица,

датируемая концом VI – началом V века до н. э. Имя мастера, выполнившего

эту работу, осталось неизвестным, иногда ее приписывают мастеру Вулке, но

сама бронзовая волчица была знаменита уже в древности. Сильный зверь,

крепко вцепившийся напряженными передними лапами в землю и повернувший

морду с оскаленной пастью, будто защищает младенцев Ромула и Рема, фигурки

которых были помещены под набухшими от молока сосками в эпоху Возрождения.

Предполагалось, что тем самым скульптуре будет придан ее первоначальный

вид. Однако в настоящее время волчица демонстрируется в том виде, в каком

была найдена. Она притягивает зрителя своим взглядом, несколько

презрительным и устремленным мимо него в мир неведомых зверей, к которому

она сама принадлежала без Ромула и Рема, спрятавшихся в ее тени. Благодаря

прямым передним лапам животного и шее, являющейся продолжением тела,

кажется, что волчица оцепенела. Тем не менее изображение в целом не

производит впечатления окаменелости, застывшей неподвижности. Выполненная в

реалистической манере голова волчицы словно оживляет схематичные тело и

лапы и приковывает к себе внимание зрителя, благодаря чему второстепенные

детали ускользают из его поля зрения. Трактовка пластических масс в статуе,

композиция всех элементов, выражение внешней сдержанности при внутреннем

напряжении соответствовали стилю и вкусам в искусстве, а возможно, и

настроениям, господствовавшим на рубеже VI – V веков до н. э. нельзя не

принять во внимание, что изваяние, прославлявшее Ромула и Рема, создавалось

этрусским скульптором для его злейших врагов – римлян, возможно, как

памятник свержению этрусских царей в Риме и провозглашению республики.

Римляне приняли этрусскую идею – хищный зверь охраняет благополучие города,

как волчица оберегает покой младенцев.

Художественные произведения из камня, созданные этрусскими мастерами,

столь же совершенны, как и изделия из металла и обожженной глины. Этрусские

скульпторы, конечно, использовали для своей работы наиболее

распространенный на их родине материал – чаще всего туф или известняк,

иногда алебастр. Как правило, они выбирали материал помягче, легче

поддававшийся обработке. Не лишено интереса, что знаменитые в римский

период залежи высококачественного мрамора вблизи от Лэны, на севере

Этрурии, не были известны этрускам.

Камень служил этрускам для создания надгробных стел с изображением

фигур умерших. Стелы относятся к ранней эпохе – VII веку до н. э. Из камня

ваялись саркофаги, барельефы урн, скульптуры мужчин, женщин, животных и

мифологических существ.

МЕЛКАЯ БРОНЗОВАЯ ПЛАСТИКА, КЕРАМИКА, ЗЕРКАЛА, ЮВЕЛИРНЫЕ ИЗДЕЛИЯ

О художественной одаренности этрусков свидетельствуют не только

монументальные произведения, но и мелкие изделия – украшения и предметы

обихода. Они изготовлены со вкусом и выдумкой, которые говорят о том, что

этруски и в повседневной жизни стремились к красоте. Светильники,

канделябры, треножники, курильницы, металлическая и глиняная посуда,

зеркала и другие предметы быта привлекают к себе внимание своим изяществом.

Глина в руках этрусских скульпторов и простых ремесленников была столь

благодатным материалом, что изделия из нее ценились наряду с мастерски

обработанным металлом. Фантастические глиняные маски с изображением медузы-

горгоны широко применялись в качестве антефиксов (украшений из обожженной

глины, прикрывающих концы балок по краям кровли).

Этрусские мастера создали оригинальную керамику угольно-черного цвета,

известную в современной науке под названием буккеро. Во второй половине VII

века до н. э. В Этрурии налаживается производство ваз коринфского стиля.

Рисунки на этих вазах нередко отличаются по своему типу от греческих. С

середины VI в. утверждается чернофигурный стиль, сменяющийся во второй

четверти V в. краснофигурным. Здесь также, несмотря на греческое влияние,

мы видим своеобразие художественного вкуса и мироощущения этрусков. Влияние

этрусского художественного стиля ощущалось и в Риме, особенно после

создания там в VI в. до н. э. коллегии горшечников. Керамика, производимая

в мастерских Этрурии, находила спрос вплоть до эпохи империи.

Об этрусках как народе с давними традициями обработки металлов говорит

бронзовое литье, высоко ценимое в Италии и за ее пределами. Греки в V в. до

н. э. широко пользовались бронзовыми этрусскими сосудами и светильниками.

Остатки плавильных печей находят во всей Северной Этрурии.

Среди металлических предметов многочисленную группу находок составляют

зеркала. Как и на металлических шкатулках и вазах, на тыльной стороне

зеркал воспроизведены сюжеты из мифологии. Нередко встречаются и сцены

повседневной жизни. Они изобилуют деталями, значительно обогащающими наши

познания об этрусках. На многих зеркалах есть надписи, поясняющие смысл

рисунка.

Особый интерес представляет техника изображения отдельных сцен.

Ограниченная площадь зеркала, его стереотипная круглая форма, сам способ

работы – гравировка по металлу – определяли отличие от могильных стенных

фресок. Нетрудно, однако, заметить и сходство между ними, например наличие

в обоих случаях наряду с тщательно выписанными деталями откровенно

схематических набросков. Круглая форма зеркала вынуждала художников к

рациональному ее использованию. Им приходилось изображать фигуры

склоненными или сидящими, помещая стоящих в середину зеркала, или же

уменьшать фигуры по бокам. Края зеркал украшались стилизованным орнаментом

из переплетения цветов, веток и т. д.

Выгравированные изображения украшали также металлические сосуды –

цисты. Их поверхность, естественно, предоставляла художникам больше

возможностей, чем зеркала.

Но наивысшее достижение этрусков в этой области – их ювелирные

изделия, отличающиеся великолепной техникой исполнения, изяществом,

изысканностью форм. Особенно успешно этруски обрабатывали золото, причем

нередко в качестве образца они пользовались чужеземными ювелирными

изделиями, особенно восточными. И хотя этрусские драгоценности ни в чем им

не уступали, в богатых склепах встречается немало украшений, привезенных из

других стран. Это убедительно свидетельствует о том, что этрусская

аристократия жила в богатстве и роскоши. Изяществом поражают ювелирные

изделия этрусков из ажурной проволоки, так называемая филигрань, и

гранулированные украшения, замечательные, кроме того, техникой

изготовления.

Грануляция, т. е. припаивание мельчайших золотых шариков к медному

основанию, пользовалась большой популярностью у этрусских ювелиров. Золотые

крупинки были очень малы, почти микроскопичны – на этрусских украшениях они

достигают 0,14 мм в диаметре. Естественно, для каждого изделия их

требовалось огромное множество. На некоторых, особенно дорогих изделиях, их

число достигало нескольких тысяч.

Искусство грануляции, достигшее высокого уровня в древнем мире, около

1000 года н. э. было забыто. Только в XIX веке были сделаны попытки

выяснить технику грануляции, но они не дали результатов. Тайну удалось

открыть лишь намного позже – в 1933 году. Раньше никто не мог объяснить,

как золотых дел мастера в древности припаивали золотые крупинки к меди, не

расплавляя их при этом. Технология оказалась довольно сложной. Золотые

шарики особым способом приклеивали к папирусу, который затем накладывали на

медную основу и постепенно нагревали. При температуре 890 градусов шарики

припаивались, так как при нагревании меди в контакте с золотом их общая

температура плавления ниже, чем при нагревании каждого металла в

отдельности. В этом и заключается секрет припаивания золота к меди.

Однако тайна грануляции до сих пор не раскрыта до конца. Загадкой,

например, остается, как, собственно, древние ювелиры изготавливали сами

золотые шарики.

Этруски уже в сравнительно ранний период умели гравировать камни для

перстней. Вначале их привозили из других стран, в частности из Греции.

Вскоре, однако, их стали изготовлять и в самой Этрурии. Судя по

многочисленным находкам, они были у этрусков в моде.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Значение этрусского искусства, помимо собственной самобытной ценности,

прежде всего в том, что его художественные формы легли в основу римского

искусства. Покорив этрусков, римляне восприняли их достижения и в своем

зодчестве, пластике и живописи продолжили начатое этрусками.

Своеобразные технические приемы этрусков были той почвой, на которой

формировалась римская инженерия. Особенно часто следовали этрускам римляне

в строительстве дорог, мостов, оборонительных стен. Конструктивные

принципы, заявившие о себе в архитектуре ранней республики, во многом

восходят к этрусским системам. В храмовой архитектуре римляне взяли от

этрусков высокий подий, крутую многоступенчатую лестницу перед входом,

глухую тыльную сторону здания. Заметно повторение этрусских форм в римских

гробницах.

Этрусская скульптура оказала не менее сильное влияние, чем

архитектура, на римлян. Уже в первые годы республики римский памятник –

Капитолийская волчица - исполнялся этрусским мастером. В формировании

римского скульптурного портрета нельзя недооценивать, наряду с греческими,

традиций этрусских мастеров, особенно в бронзовом литье. Конкретность

художественного мышления этрусков, их любовь к точности и деталям оказались

созвучными римской манере восприятия действительности, преимущественно в

жанре портрета.

Широко развитая многокрасочная роспись этрусских гробниц сильно

повлияла на римлян, вызвав у них развитие фресок и пробудив к жизни новую,

- не пластическую, но иллюзорно-живописную практику видения мира, которой

суждено было стать далее господствующей в Европе. В этом отношении этруски

предопределили многие черты не только римского, но и всего позднейшего

европейского искусства.

ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА

Я. Буриан, Б. Моухова. Загадочные этруски.

Г.И. Соколов. Искусство этрусков. М., 1990.

Древний Рим. Сост. Л.С. Ильинская. М., 2000.

Страницы: 1, 2, 3