полицию будут поступать сообщения об их движениях, электрокардиостимуляторы

будут вести диалог с больницами, телевизоры сами будут подключаться к

видеосерверам.

По этой причине мой скептицизм по поводу Интернета как

продемократической силы базируется не на его неравномерном

распространении. Мои сомнения в большей степени системны. Проблема состоит

в том, что большинство аналитиков совершают так называемую структурную

ошибку, смешивая микропоступки с макрорезультатами. Они считают, что если

что-либо полезно какому-либо отдельному человеку, обществу вообще также

полезно, когда этим пользуются все.

Полагаю, мы могли бы спросить сто лет назад, понизит ли автомобиль

загрязнение окружающей среды. Ответ был бы прост и положителен: нет

лошадей, нет отбросов на дорогах, нет запаха, нет необходимости занимать

сельскохозяйственные угодья овсом. Но сейчас мы понимаем, что в

совокупности массовая автомобилизация стала злом для окружающей среды. Она

создала вредные выбросы, разделила людей, увеличила спрос на землю.

Вторая ошибка – ошибка предположения. Только из того, что Интернет

есть благо для демократии в таких местах, как Северная Корея, Иран или

Судан, нельзя делать вывод, что это лучше и для Германии, Дании или США.

Только из того, что три телеканала предлагают более разнообразную

информацию, чем один, не следует, что 30000 лучше, чем 300.

Итак, вот несколько причин, почему Интернет не будет благом для

демократии. Эти причины соотносятся с продемократическими аргументами,

приведенными выше.

Интернет сделает политику более дорогостоящей и повысит входные

барьеры.

Мы надеялись, что общедоступное пространство Интернета станет

электронной версией городских собраний в Новой Англии или Швейцарии,

открытых и непрерывно развивающихся. Интернет будет благоприятствовать

простому и недорогому участию в политической жизни и политических

кампаниях. Но так ли это?

Простой вход действительно существует, поскольку Интернет основан на

узконаправленной передаче данных, в основном в виде текста. Но

развивающаяся ныне многоадресная рассылка по Интернету сделает доступными

сложные видео- и мультимедиа-сообщения и информационные ресурсы. Неизбежно

вырастут ожидания аудитории. Когда каждый может говорить, у кого есть шанс

быть услышанным? Если история средств массовой информации что-нибудь

значит, явно не у каждого будет такой шанс. Да и не может он быть у любого.

Вовсе не мудрейшие из тех, кто имеет убедительные аргументы или веские

причины говорить, смогут донести что-то до аудитории. Это будут личности,

которых привлекательными сделали крепкие продюсеры и промоутеры. А это

дорого.

Во-вторых, из-за возрастания объёма излишней информации и просто

информационного мусора, авторам сообщений придётся вырабатывать стратегии,

чтобы привлечь внимание. Внимание политической аудитории, так же, как и

внимание покупателей, надо будет формировать. Идеология, интересное

содержание само по себе, отношение общества – вот некоторые факторы. Но во

многих случаях внимание нужно покупать посредством развлечений, подарков,

игр, лотерей, купонов и т.п. Это также дорого. Первичная себестоимость

информации редко бывает проблемой в политике, создание красивой обертки –

вот главная трудность. Нетрудно и недорого печатать и распространять

бумажные буклеты, звонить по телефону или выступать на общественных

собраниях. Но эффективно контактировать с огромной аудиторией стоит немалых

денег, потому что реклама и PR-акции требуют внушительных бюджетов.

В-третьих, для проведения эффективных политических мероприятий в

Интернете будут требоваться детально проработанные и дорогие выборки

данных. Причина в том, что средства массовой информации Интернета

функционируют не так, как традиционные масс медиа. Программы Интернета для

широкой аудитории не охватывают всех и каждого, а нацелены на конкретных

индивидуумов. Для наибольшей эффективности политические передачи по

«всемирной паутине» надо будет подгонять и перенастраивать, в отличие от

массированных ударов телепередач. Для этого требуется обширная информация

об индивидуальных интересах и предпочтениях. Банки данных в этом случае

станут ключом к эффективной политике. Кто будет владеть и оперировать ими?

В некоторых случаях политические партии. Но они не смогут продолжать

контролировать банки данных после того, как пройдут первичные выборы,

которые открыты для многих кандидатов. Есть здесь также и проблема

проникновения в частную жизнь, когда официозные политические партии хранят

информацию о взглядах, опасениях и привычках миллионов частных лиц. По

обеим этим причинам возможность собирать такие данные для партий будет

ограничена.

Другие политические банки данных будут использованы адвокатами и

заинтересованными группами. Они будут присовокуплены к кандидатским банкам

данных вместо спонсорской помощи. Существование таких банков данных снизило

бы в дальнейшем значимость законодательства в сфере корпоративных финансов

и усилило бы позиции заинтересованных групп в их сосуществовании с

традиционными политическими партиями.

Но с особенной заботой и тщательностью политические банки данных будут

использованы в компаниях, известных ныне как политические консультанты. Они

учредят постоянные и постоянно закрытые для посторонних банки данных, чтобы

стать ещё более важными игроками на политической арене и работать всё

больше и больше в качестве консультантов, освободившихся от идеологических

пут ради прибыли.

Но если Интернет и сделает определенную политическую деятельность

дешевле, то это ведь распространится на всех. Рост активности всех

организаций опередит сокращение расходов на эту активность[7]. Если

некоторые аспекты участия организаций в политических компаниях становятся

дешевле, они обычно не тратят меньше, а начинают делать больше.

Таким образом, любая эффективная находка первооткрывателей вскоре

станет соответствовать своим конкурирующим аналогам и просто поведёт к

ускоряющейся, дорогостоящей и бесконечной гонке политических вооружений –

инвестиций в действующие методы и новые информационные маркетинговые

технологии.

Первые пользователи Интернета достигли эффектных результатов и теперь

неправомерно экстраполируют свои успехи на общество в целом. В то время как

об этих успехах трубят как о победе Личности над Властями и Бизнесом,

большая их часть – просто относительное усиление отдельных личностей и

групп с компьютерами и навыками работы в сети (тех, чей доход и образование

не ниже среднего) и относительное ослабление тех, кто не имеет этих

ресурсов. Власти не стали в большей степени контролируемыми благодаря

пользователям Интернета, просто их рецепторы стали более чувствительными к

сетевой публике.

Интернет затруднит аргументированный и информационно насыщенный

политический диалог

Действительно, Интернет более активное и интерактивное средство

массовой информации, чем телевидение. Но использование его в политике – это

лишь обещание или реальность?

Рост объёма информации не означает автоматического повышения её

качества. Как раз наоборот. Поскольку Интернет ведёт к росту

информационного потока, любое сообщение должно будет звучать громче.

Политические сообщения станут искажёнными, назойливыми и упрощёнными.

Одна из характеристик Интернета – его универсальность. Интернет

используется и в бизнесе, и в политике. Традиционные средства массовой

информации с их демонстрационными технологиями постепенно вытесняются

Интернетом из сферы политики. Ускорение круговорота новостей ведёт к

менее тщательной проверке, в то время как конкуренция ведёт к большей

сенсационности. Выпуски завоёвывают внимание, если они понятны и способны

приковать к экрану. Это приводит к раздуванию событий, вознесению к

вершинам славы за пять минут, акцентированному заарканиванию и взнуздыванию

зрителя, подаче новостей как развлекательного видеоряда. Интернет также

допускает анонимность, которая создаёт возможность неожиданного повержения

политического противника в последнюю минуту. Интернет лучше подходит для

грязных политических игр, чем более ответственное телевидение.

В то время как толерантный продвинутый гражданин продолжает лелеять

собственный воображаемый образ, эмпирическое изучение сущности нескольких

политических групп, использующих Интернет, выявило очень не толерантное

поведение: доминирование отдельных личностей, грубую перепалку, зависимость

от неправильных суждений. (Davis, 1999) Ещё одно исследование обнаруживает

отсутствие свидетельств того, что демократичность и право каждого на

участие в принятии общих решений неизбежно вытекают из самой природы

компьютерно-сетевой коммуникации (Streck, 1998).

Насколько Интернет соединяет, настолько же он и разъединяет

Исторически основой демократии является община, иначе говоря,

сообщество. Традиционно такие сообщества образуются по территориальному

принципу – выборные округа, государства и города. Возможность общения

внутри этих сообществ зависит от конкретных условий: сообщества формируются

благодаря способности их членов к коммуникации. Если невидимые глазу

системные коммуникативные связи поменять, это повлияет на сообщество. Когда

сообщество переходит на новый способ коммуникации, старые связи

разрываются. Когда Интернет связывает вновь людей, удалённых друг от друга,

он в тот же самый момент ослабляет их связи с соседями и соседские

отношения.

Долгосрочное влияние дешевого и удобного обмена информацией состоит в

дальнейшем географическом распространении населения, и, как следствие, в

возрастании физической изоляции. В то же самое время, колоссальное

возрастание числа информационных каналов ведёт к индивидуализации средств

массовой информации и к фрагментации. Внезапно, в критике «наименьшего

общего знаменателя» всех имеющихся сегодня телепрограмм стала слышна

ностальгическая нота из-за «электронного сердца», вокруг которого

сгрудилось общество. Критикующие открыли интегрирующую роль средств

массовой информации.

С другой стороны, Интернет также создаёт новые типы электронно-

коммуникативного сообщества. Но они отличаются от традиционных сообществ. У

них меньше усреднения, которое характерно для естественно сложившихся

сообществ, собравших вместе мясника, булочника и свечника. Вместо этого

новые сообщества в большей степени стратифицированы по некоторым общим

аспектам, таким, как бизнес, политика или хобби. Потому у этих групп будет

тенденция стать подверженными навязанным мнениям, более узкими, с более

ограниченным взглядом на вещи, и временами непримиримыми, как бывают

непримиримы поддерживающие друг друга люди одних взглядов.

Более того, многие из этих сообществ будут находиться под чьей-либо

властью. Они подобны торговым центрам, ограниченным сообществам, у которых

есть право изгонять, поощрять, подвергать цензуре. Создание сообществ –

возможно главный актив таких порталов, как «Америка Онлайн». И вряд ли

такие порталы допустят до контроля посторонних. Ведь это понизило бы

стоимость ценного нематериального актива.

Присоединиться к таким виртуальным сообществам легко. Легко стало так

же прекратить членство в материальном сообществе. Сообщество становится

местом броуновского движения индивидуумов.

Информация не обязательно ослабит тиранию государственного аппарата

Может ли Интернет понизить степень тоталитарности? Разумеется, может.

Тирания и контроль над умами становятся жестче. Но романтики от Интернета

недооценивают способность государства контролировать Интернет, ограничивать

его, и использовать его как инструмент тотальной слежки. Как быстро мы

забываем. Всего несколько лет тому назад образцом информационной технологии

был Большой Брат из романа Джорджа Оруэлла «1984» и контроль над умами. Это

была, конечно, крайность, но потенциальная возможность слежки определённо

существует. Энергичные деловитые парни могут следить за любой

деятельностью. «Домашнее печенье» (Cookies), сохраняемое на персональном

компьютере Web-узлом, делает пользователя видимым. Выход в эфир фиксирует

координаты. Идентификационные запросы позволяют создать полную картину

жизнедеятельности и интересов личности, общественных и личных. Просматривая

группу новостей, пользователь не должен забывать, что в то же самое время

группа новостей «просматривает» его самого.

Свободный доступ к информации полезен для демократии. Но ценность

информации для демократии преувеличена. Информация – необходимое, но не

достаточное условие.

Не недостаток информации обычно является причиной конфронтации в

обществе. И всё же есть вечная вера, что «если бы люди знали» (например, в

режиме онлайн), они бы стали более терпимыми друг к другу. Но разве

оптимисты, выражающие такие надежды, основываются на истории? Гитлер пришёл

к власти в республике, где политическое информирование и коммуникации были

развиты более, чем достаточно.

Для демократии нужна стабильность, а стабильность подразумевает

немного инерции. Наиболее стабильные демократии демонстрируют определённую

неторопливость в переменах. Пример – Швейцария и Англия. США живут на

основе Конституции, которой 210 лет. По этой причине ускорение политических

процессов посредством Интернета – палка о двух концах.

Интернет со своими средствами ускоряет информационные потоки, нет

сомнений. Но одни и те же средства доступны для любых групп, партий,

коалиций. Баланс между этими силами не меняется, за исключением временных

перевесов в сторону пользователей со стажем. Всё, что в общей сложности

может быть достигнуто – это скорее большая лихорадочность, нежели

содержательность.

Электронное голосование не усиливает демократию

Интернет делает возможным электронное голосование и поэтому число

участвующих в выборах, должно быть, возрастет. Но в то же время благодаря

Интернету модель демократии меняется с репрезентативной на прямую.

При этой модели приоритетами будут мобилизационные ресурсы, фонды

поддержки и организация процесса. Модель прямых выборов не предполагает

промежуточных выборных представителей. Она благоприятствует результатам

сенсационным, а не предсказуемым, и потому скучным. Почти по определению,

она ограничивает возможность принятия непопулярных решений. Эта модель

укрепляет политические коалиции (Noam, 1980, 1981). Аргументы против модели

прямых выборов были сформулированы, вероятно, наиболее убедительно и

красноречиво в классических аргументах президента Джеймса Мэдисона за

принятие Конституции США.

Электронное голосование – это не просто традиционное голосование без

неудобного ожидания в очереди. Когда голосование похоже на нажимание

кнопочек пульта телевизора, не останется и следа гражданского соучастия при

голосовании. Когда голосование нельзя будет отличить от подсчёта голосов,

два процесса сольются в один. При большей лёгкости и анонимности

голосования не избежать торговли голосами избирателей. Участие уменьшается,

когда люди знают ожидаемый результат слишком рано или когда легитимность

выборов в целом под вопросом.

Прямой доступ к официальным властям будет фальшивым

В 1997 году по заказу журнала Wired magazine и банка Merrill Lynch

было проведено изучение политических взглядов сообщества пользователей

Интернета (“digital connected”). Результат показал, что у его членов выше

вовлечённость, они более патриотичны, они в большей степени за

разнообразие, и что активность на выборах у них выше. Они религиозны (56%

сказали, что они молятся каждый день), являются сторонниками смертной казни

(3/4), легализации «лёгких» наркотиков (71%), рыночных отношений (%) и

демократии (57%). Но кто они: пионеры новой модели или просто слегка

обособленная группка? В 1997 году сообщество пользователей Интернета

составляло 9% населения. У них был выше образовательный уровень и уровень

доходов (82% владели акциями), они были белыми, молодыми. Сторонников

республиканской партии среди них было больше, чем в целом среди населения.

В случае с исследованием Wired magazine и Merrill Lynch не было ни одной

демографической выборки, соответствующей этим результатам. Другие

исследования это учитывают и получают куда менее оптимистичный результат.

Одно исследование вовлечённости пользователей Интернета в политику

показывает, что они чуть меньше настроены голосовать и больше настроены

контактировать с чиновниками, занятыми выборами. Следовательно, Интернет –

новое средство для таких контактов, а не их генератор. Более того,

причинная связь очень слаба. (Bimber 1998)

Ещё одно исследование показывает, что пользователи Интернета выбирают

информационно-политические сайты примерно с той же частотой, как и

пользователи других средств массовой информации, приблизительно 5% всех

обращений. (Pew, 1998). Следующее исследование показывает, что пользователи

Интернета для политических целей уже вовлечены в эти процессы. Таким

образом, Интернет поддержит и усилит уже имеющуюся политическую активность,

а не расширит её (Norris, Pippa, 1999).

Да, некоторые быстро отсылают гневные электронные послания официальным

властям и возможно даже получают ответы. Это создаёт иллюзию участия. Но

ограниченный ресурс - внимание властей - будет по-прежнему дефицитным.

Только небольшая часть посланий будет достигать адресатов и то лишь по

настоятельной необходимости. Ответы будут похожи на фонограмму

автоответчика. Возрастающий поток сообщений сделает всесильных брокеров, у

которых надо испрашивать допуск к властям, привратников по сути, ещё более

важными, чем прежде (если это вообще возможно). Когда спрос растёт, а

предложение остаётся на прежнем уровне, цена этого допуска повышается,

поскольку растут комиссионные посредника. Демократическому процессу это не

способствует.

В самом деле, общественное мнение можно сформировать. Рассылки по

электронной почте могут заменить людей технологией и организацией. Вместо

естественной поддержки можно создать искусственную, проявления

общественного мнения можно сфабриковать.

По иронии, самым эффективным средством коммуникации (не считая

банковского чека) становится простое рукописное письмо (Blau, 1988).

Обезличенность Интернета не позволяет различать индивидуальные черты.

Интернет способствует международным махинациям доморощенных политиков

Вмешательство в национальную политику становится легче с Интернетом,

для которого не существует границ. К чему переговоры с участием посла США,

если можно торпедировать ключевую фигуру председателя какого-либо

парламента кампанией, развёрнутой при помощи электронной почты,

интервенцией сетевой болтовни, дезинформацией и другими приходящими не

весть откуда подарками недругов. Люди сейчас боятся атак компьютерных

террористов. Им следовало бы беспокоиться по поводу спонсируемых

государством актов вмешательства в компьютерную политику других стран.

В самом деле, становится всё более трудно воздействовать на

национальную политику и управлять её курсом в условиях глобализации

планеты, когда расстояния и границы менее важны, чем в прошлом, даже если

не придерживаться гиперболы, согласно которой национальные государства

«испаряются» (Negroponte 1995). Если обществу трудно контролировать свои

собственные действия, это неизбежно ведёт к выходу накопленной

отрицательной реакции и подчиняющему вмешательству.

Выводы

Легко романтизировать прошлое демократии, в котором жители Афин

дискутировали пред лицом всего гражданского общества, и верить, что с

электронными средствами эта идиллия возвращается к нам весенней ласточкой.

Быстрый взгляд в зеркало заднего вида на радио и затем на телевидение

отрезвляет. Ведь реалии существования этих средств массовой информации –

какофония, фрагментарность, растущие издержки и снижение ценности

беспристрастной и строгой информации.

Интернет позволяет с большей легкостью собирать и компоновать

информацию, совещаться и выражать своё мнение, организовывать и

координировать действия (Blau, 1998).

Было бы упрощением отрицать, что Интернет может мобилизовать

неконтактные группы, и что это даст выход огромной созидательной энергии.

Видимо, мы будем свидетелями нескольких историй ослепительного успеха. Но в

той же степени было бы наивно слепо верить в имидж Интернета на начальной

стадии его существования – с духом сотрудничества, свободы и бескорыстия –

и игнорировать тот факт, что он становится коммерческим средством массовой

информации подобным коммерческому вещанию, вытеснившему развлекательное

радио. То, что большие группы в обществе разочарованы в политической

системе, часто не поддаётся изменению, часто является следствием подачек,

раздаваемых в ходе избирательных компаний, и постоянно затрудняет

продвижение вперёд.

Чтобы исправить такие недостатки, предложены и приняты как

руководство к действию различные решения. По некоторым из них должен

произойти возврат к духовности, по другим – понизиться роль правительства

и, вследствие этого, противодействие демократическим процессам. А третьи

уповают на технические решения, такие, как Интернет. Тем не менее, если бы

Интернет подавался как чудодейственный целительный бальзам для всех

социальных проблем, это привело бы только к разочарованию. Ведь надежда не

может существовать долго без её реализации. В действительности Интернет

приведёт к снижению стабильности, большей раздробленности, меньшей

возможности придти к согласию, возрастанию числа групп с несовпадающими

интересами. Мощные компьютеры, подсоединенные к высокоскоростным сетям, не

есть средство исправления недостатков политической системы. Здесь нет

быстрых решений. Здесь нет чудодейственных средств и бесплатного сыра.

Интернет – захватывающее средство. Его возможности очаровывают,

опьяняют, обогащают. Но делают ли свободным? Мы не в состоянии ясно

понимать проблемы, если на нас розовые виртуальные очки, а в голове мысль,

что, выражая всё посредством двух цифр – 0 и 1 – и отсылая второпях в

пакетах по сети, мы хотя бы на сантиметр продвинулись к более совершенной

политической системе.

Интернет не создает некую демократию в духе президента Джефферсона.

Он не оживит Америку времен президента Джексона, какой её увидел

французский писатель и политик Токвиль. Интернет не выполнит работу

президента Линкольна и борца за отмену рабства Дугласа. Он – не Афины[8]. В

нём меньше демократии, чем во всех этих местах с примитивными технологиями.

И в этом смысле надежды, которые возлагают на Интернет – это новое звено в

длинной цепи надежд. Быть может, наивные, но определённо облагораживающие.

-----------------------

[1][1] Exceptions are Bimber (1998) and Blau (1998)

[2][2] This analysis holds mostly for the United States, but there is no

major reason why it should not apply, in general terms, to toher larger

free market, free-speech democracies, within variations of history,

constitution, and political culture.

[3][1] They would expand to the point where marginal benefit is equal to

the value of marginal impact

[4][2] for those lucky to have had the vote.

[5] Исключения: Bimber (1998), Blau (1998)

[6] Это исследование актуально главным образом для США, но в основных

положениях вполне может быть применено к более обширным свободным рынкам и

демократическим обществам с разными историей, конституцией, политической

традицией.

[7] Она растёт обычно до точки, в которой предельная выгода равна издержкам

на получение предельного влияния

[8] Афины, объединяющие счастливчиков, которые обладали правом голоса

Страницы: 1, 2, 3